Мой пёс

Лино чувствовал себя сволочью. Месть, что мучала прошлые дни, потушились об осознание собственной никчемности. Даже мягкое одеяло не отягощает его моральный страдания. Минхо не удосужившись выучить пароль и логин Чана из китайского форума, довольствовался лишь тем, что читал по пятому, если не десятому кругу посты ответы в чатах. Глаза слипались, слезы обиды искрились на щеках, а свет экрана ослеплял, сушил слизистую. Переводимые иероглифы расплывались и не хотела попадать в Google-переводчик, то выходя на главную то, отключаясь вовсе. Ничего от постов он не узнал, полное доминирование, и беспрекословное подчинение, с латексом всём тем, что было на нём в момент ярости Лино. Новых постов не было, может он ещё спит? Смотрит в угол экрана. 10:27. Парень давно уже должен был зубрить методы обучения детей. Как никак педагог. Ли ухмыльнулся. Педагог, который в спорте отстаивает честь универа, ставящему автоматы всей команде, за первые места. Особенно Банчану… Он, наверно, возненавидел Лино, хотя тут и гадать не надо. Минхо даже рад, что не пошёл сегодня на занятия, хотелось напоследок провести без насмешок и косых взглядов. Ему никто не поверит, что Чан такой же как и он. Любящий, чтобы его унижали и втоптали в грязь. Тот кто мечтает стать латексный щенком под полным контролем своего мастера. И скулящий, не способный выдвинуть протест и слова против. Ли готов был кусать локти, он сожалел, что отпустил Кристофера. Он может и перенесёт пережитое, пусть и на него свалилось куда больше, а Минхо нет. Ли и не заметил, как телефон предательски сел. Напоследок лишь завибрировал, таким образом окликнув, чтобы в него вновь вдохнули жизнь. У Лино не было желание воскрешать телефон. Кинул в угол и зарывшись подушкой отгонял тревожные мысли. Даже подумывал убить, но у Минхо духу бы не хватило. Он замер, тишина давила, а мир казался с размером его небольшой квартиры. Чтобы тело не затекло, он решился принять душ. Он всё равно был почти голый, скинул трусы Лино подстроился под холодные струи воды, начиная с ключиц не спеша стекая под тяжестью стекали до пяток. Это так расслабляет, казалось, что беды оставили парня и ошибки не кололи сердце. В одиночестве есть свои плюсы… Да кого Лино пытается обмануть, херня это всё. Минхо вспоминал слова Банчана, и понял, что оба хороши. Один, как банный лист лез и увлёкся футболом, за место того к чему у него и правда талант. Танцы. Он чувствовал ритм, отдаваясь с головой. Это как полёт, главное научится, и Ли ещё со времён школы посещал кружки в тайне от родителей. — Займись учёбой или спортом. Твои танцульки денег не принесут, — причитал отец невзначай, как раз когда Ли шёл на соревнованиях по вольному стилю. Сжимая руку, он представлял, как сдавливает шею и хребет, как спичка трескается. Не оставляя папаше шанса на моральное давление, он послал его на сто дорог, выбирая любую на выбор, оставив для себя одну без него. От подобного прохладная вода, казалась, горячее. Томный стон наполнил душ. И удовольствие наполняло его грудную клетку… Но звонок, как копьё пронзило его грудь. Парень вздрогнул и чуть не поскользнувшись вместо него упало сердце. Прекратив столь приятное занятие, ему ничего не оставалось, как быстренько высушится. Вытирая волосы, он увидел латексный костюм и остальное снаряжение для полного подчинения. Звонок прозвенел вновь, подгоняя поторопиться. Собрав комплект и Лино швырнул его в комнату, и там же натянув первое, что попалось под руку. Идя и путаясь в одежде, особенно ухудшало положение бесконечное треньканье, которое уже сверлило в ушах и дико раздражал. Кому потребовалось Ли в такой час. Разобравшись со домашними штанам, он наконец-то посмотрел в глазок. Кто угодно, но только не он. Банчана. Сердце ушло в пятки, испустил дух, мысленно он готов был умереть. Он не хотел его видеть. Забыть. Стереть из памяти. Ли облокотился спиной на дверь и затаился, но стук в дверь, как удар в сердце. Он свободен. Банчана освободили от всех ограничителей, неужели, пёс захотел вернуться к хозяину. Минхо поверит в это когда лето станет зимой, а зимой вместо снега упадут звезды. Чану больше ничего не сдерживает, кроме… — Господин! Господин! Пожалуйста, откройте! — Лино потерял дар речи, это его воля или пробка в его заднице не прекращает кружить ему голову. — Пожалуйста… прошу, мне больно… Минхо услышал всхлипы. Подпитый пёс. Пробку можно снять только Минхо, и возможно это единственный шанс вернуть Чана обратно в костюм. Озаренный идеей, Ли вскочил. Дверь отворилась и перед лицо предстал человек полный страха. Рубашка заправленная как попала, красные глаза, дорожки слез вели до самого воротника и спускались ниже. Парня трясло, а глаза глядели в пол. Минхо стараясь скрыть схожий страх и не отводить взгляд. Как и любой камень, стойкость даёт трещины, чем дольше он смотрел бывшая месть возвращалась, но вместо и иное чувство. — Господин… — сколько жалости в его словах, писклявый как игла пронзая слух. — Впустите… — гордость в грязи, а старый Чан в прошлом. Вкусив тайный плод, сок — наркотик, а ломтик — заветное сокровище. Лино метнул головой и Крис зашёл. В нём читалась сломленность. По мере приближения заметит было легче легкового. Дверь закрылась и он упал на колени. Дрожь сменилась предвкушением. Хочется спросить: «Почему?», «Зачем?», хватит ли у него мужества спросит то что умерло как человек и возродилось как питомец. Его. И только. Лино не обращал внимания на Чани. Щенок всегда следует за своим хозяином. Пёс плелся следом и не смел поднимать голову. Время словно перестало существовать. Каждое их действие может повлиять на их судьбу. Ли торжественно дошёл до дивана и как вчера сёл на него как Господин, коим он и являются. Чани встал на колени наглядно демонстрируя промежность. Какой послушный и жалкий. — Зачем, ты пришёл? — тон был надменным, он знал зачем, но ему хотелось услышать, как он умоляет. Мешкает, собаку разрывают чувства, подчиниться или сохранить то что осталось от его души. Боль внизу невыносима, ползал он коряво, да и стоит если честно тоже. Возбуждения тупит ум, и последней что было в Банчане сгинуло, но умерло, по-крайней мере, Кристофер для внешнего мира ему ещё понадобится. — Я… х-хочу в туа-алет, мне больно, сперма зудит, а пробка не выходит, о-она будто приклеилась, — молил Чани, но Ли был невозмутим. — Ответишь на пару вопросов и выполнишь условия, может так и быть я сниму пробку… Надежда промелькнула в душе песика. Ему позволят, разрешат, много ли нужно для счастья. — Почему тебе нравится подчиняется? Ты рад, что ты теперь мой питомец? И прежде чем я сниму пробку, ты наденешь костюм обратно. — Минхо улыбнулся, тряс ногами и смотрел, как двоится сущность щенка. Его разрывали противоречивые чувства. Минхо не волновали вопросы. Он может и не отвечать, хотя за них предусмотрено наказание. Они боролись как звери, Чани не смел поднимать глаза, и дыхание подсказывало. Глубокий до боли в лёгких — гнев, злоба за собственную оплошность, затем его смягчение. — Джисон, мне часто говорил, что не нужно бежать от понравившийся тебе вещей. Вчера, он рассказал, как ему нравится видеть чужие слезы, и то как часто укрывшись ото всех ты плакал. Думал Хан просто так к тебе лез, давал шоколадки, чтобы потом найти тебя. Он всё знает, и не осудил за мой выбор. И также хотел передать, что ему жаль, потому что больше не видит твоих слез. Хан и я любим страдания. Он — наблюдатель, а я — участник. Минхо неистово злился, сжимая в кулак. Эта сволочь Джисон… У Лино назревал план. Может и его заковать в костюм. Закажу кошачий вариант будет ползать мяукать. Но с другой стороны иметь ещё одну проблему на голову ему не нужно. Минхо всё никак не мог принять голос пса, что продолжал говорил дальше. — Да сука! Да! Мне это нравится это! Даже сейчас стоя на коленях и пробка, которая меня мучает доставляет колоссальное удовольствие! — он не стесняясь кричал, к сожалению у Ли сел телефон от него зависела сила накладки для зубов, чтобы его заткнуть. — Но вытащи пробку, я… я не сбегу, обещаю. Минхо не верил, он сам идёт в его руки. Но раз такова его воля, то Лино не может отказаться. Повелев повернуть и выпятить задницу. Он велял ей, показывая свою готовность, но кое-что явно здесь лишние. Ли потянулся к ремню и стягивая джинсы с трусами, обнажая чёрную пробку, которая усилиями Чани не может быть вытолкнутой, а чем сильнее он старался тем больнее она расширялась. Лино вытащил её, дырочка из-за большой пробки стала шире, и она то сжималась, то расширялась и там в глубине, сперма, хотела выйти наружу, но пёс не смел сорвал и держал всё до последней капли. Какой послушный. Сильно ударив по заднице, и лошадка на скачках он побежал в туалет. Минхо решил подговорить «вещи» для подчинения, но прежде поставил телефон на зарядку. Комплект пришлось помыть обеззараживающими спреями, а латекс намочить в тёплой воде. Чани смотрел на это и сглотнул. Лино пришлось отойти за телефоном, он вроде, как должен зарядится. Включив, Ли подошёл к щенку сидящему на унитаз и потянул в его губам накладку. — Открой рот. — холодный тон навис нам псом и как хороший мальчик открыл пасть, и надев накладку, она вновь слилась с зуба Чани. — Хороший мальчик и это только начало.