***
Гром моет посуду в тот момент, когда входная дверь хлопает и в квартире появляется девушка, которая стаскивает мокрую от снега шапку, кидая её на этажерку, и следом принимается снимать сапоги. — Игорь? — окликивает она мужчину и тот вытирает руки полотенцем, оборачиваясь к ней. — Как день прошёл? — дергая вверх уголком губ, спрашивает Гром, уже предвидящий нелёгкий разговор, и делает попытку своим вопросом прервать его. Он подходит к Юле, помогая ей снять пальто, а затем вешает его на крючок. — Хорошо, — улыбается ему в ответ девушка и проходит в комнату, но после оборачивается, кажется, что-то вспомнив, и возвращается к оставленной в прихожей сумочке. Она какое-то время ищет там что-то под любопытный взгляд Игоря, а после вынимает визитку, тут же протягивая её Грому. — Что это? — мужчина берёт в руки картонку, а затем переворачивает и хмыкает, вчитываясь в вихристые буквы: — «Сергей Разумовский — ваш психотерапевт», — Гром поднимает взгляд на Пчёлкину, искривляя губы в болезненной полуулыбке, но девушка вскидывает брови в сторону бумажки, призывая читать дальше, и мужчина продолжает: — «Нахожу выход из игры вашего сознания.» Юль, ну, это как-то несерьёзно, — усмехаясь, говорит Гром и искренне надеется, что девушка не заставит его идти к этому Сергею. — Разумовский — лучший специалист во всём Санкт-Петербурге, — Пчёлкина скрещивает руки на груди, наклоняя голову в бок и заглядывая Игорю в глаза. — Я понимаю, что тебе тяжело, но лучше решить эту проблему до того, как она нанесёт тебе вред. Гром усмехается и отворачивает голову в сторону, но Пчёлкина протягивает к нему руку, несильно хватая его за предплечье. — Игорь, пожалуйста, — Юля умоляюще смотрит мужчине в глаза. — Хорошо, — Игорь сглатывает вновь образовавшийся ком в горле, и девушка прижимает его к себе, обхватывая за шею и заключая в объятья.***
Одна из знаменитых высоток Санкт-Петербурга находится у Игоря перед глазами, и, напоследок смерив её укоризненным взглядом, мужчина несильно дергает сдавливающий горло шарф, немного ослабляя его, и направляется внутрь со словами у себя в голове, что назад пути уже нет. Он входит в просторный холл, где, на удивление, не так много людей, и проходит к стойке регистрации. — Добрый день, — сразу отзывается светловолосая девушка с необычным именем Марго на бейдже, — чем могу помочь? — Я к Сергею Разумовскому, — отвечает Игорь, но стоит ему услышать голос за своей спиной, он тут же оборачивается. — Игорь Гром? — спрашивает подошедшей к стойке рыжеволосый мужчина в классических черных брюках и белой рубашке. — Да, — отвечает Гром и видит протянутую вперёд руку, которую незамедлительно пожимает. — Я Сергей Разумовский. Рад знакомству. Вы же от Юлии Пчёлкиной? — спрашивает Сергей и, не дожидаясь ответа, как будто и так его прекрасно знает, говорит: — Она брала у меня интервью вчера и упомянула о Вашей проблеме. Думаю, я смогу помочь. — Да, я как раз за этим. Разумовский никак не прокомментировал эти слова и жестом указал в сторону лифта, предложив Грому пройти в его кабинет, который находится на пятом этаже. Пока они поднимались, Сергей задал ещё несколько нейтральных вопросов, заполняющих пустоту. Так, Разумовский через обычный разговор как будто умело протягивал невидимые нити, зная при этом все точки, на которые стоило опираться: чего лучше не спрашивать и что может вызвать в собеседнике интерес, — и это подкупало больше, чем Гром мог бы когда-либо подумать. Ведь Игорь привык все проблемы решать силой, а разговор вообще за метод не считал. Как только согласился к этому психологу сходить? Или психотерапевту, как его там правильно…? Когда Разумовский и Гром вошли в кабинет первого, Игорь к тому моменту, казалось, совсем расслабился, с легкостью принимая позицию ведомого в этом, хоть и непривычном, но довольно комфортном общении. Гром оставил свою верхнюю одежду на вешалке при входе, и Разумовский предложил ему сесть на диван, а сам прошёл к столу, на котором сначала аккуратно сложил какие-то бумаги, а после убрал их в ящик. Игорь опустился на серый диван, наблюдая за действиями психотерапевта, который, закончив свои дела и взяв блокнот и ручку, расположился в кресле недалеко от места, где сидел Гром. Сергей поинтересовался у мужчины, готов ли он приступить к терапии, и следом, получив утвердительный ответ, что-то черканул у себя в блокноте и начал задавать вопросы, связанные с детством Грома. Как раз после ряда таких вопросов, Разумовский, видимо, всё-таки обнаружил что-то интересное и начал подробнее расспрашивать Игоря о друзьях — и даже не о его, а отца. — Ну, самыми близкими были Федор и, — он неожиданно для себя запнулся, но всё же, сглотнув, проговорил: — Юрий. — Хорошо, расскажете о них подробнее? — снова сделав пометку, спросил Сергей и вновь поднял взгляд на Грома. — Федор взял меня на воспитание, когда отца не стало. Мужчина говорил о их совместной работе, ужинах, которые довольно часто Громы проводили у семьи Прокопенко, и даже о любимой кепке, которую подарил ему друг отца. Рассказывать об этом было нелегко, особенно о моментах, касающихся детства, но Игорь всё же продолжал, мысленно убеждая себя в том, что это необходимо. Но, когда он дошёл до Смирнова, говорить стало совсем тяжело. — Юра, он, — Гром снова тяжело сглотнул. — Я понял Вас, — вдруг сказал Сергей и Игорь удивленно поднял на него глаза. — Пока мы можем отложить рассказ об этом человеке и обратиться к вашим чувствам по поводу него и его действий. Как бы Вы их описали? — Ненависть, — внезапно слетело с уст Грома до того, как он успел подумать. Игорь тут же поджал губы, как бы опасаясь ютившихся мыслей в собственной голове. — Что ж, хорошо, — проговорил Разумовский, щелкнув ручкой. — Что ж в этом хорошего? — усмехнулся Гром, мысленно удивляясь своей дерзости. — Признание своих чувств, особенно таких ярких, — первый шаг к решению проблемы, — ответил Сергей, и, наконец отложив блокнот и ручку, сложил пальцы в замок и облокотился на свои колени. — Могу Вам предложить, для наибольшей результативности, в оставшееся время провести небольшой сеанс гипнотерапии, — Разумовский взглянул в глаза напротив в попытке установить доверительный контакт и увидел согласие, которое подтвердилось собеседником небольшим кивком головы. Гром успел было подумать о том, что его ответ был преждевременным, но Сергей выглядел настолько уверенным в своих действиях, что все сомнения в миг пропали. Разумовский взял со стола небольшой колокольчик, следом поставив его к себе на подлокотник, и, не давая возможности Игорю задать вопрос, произнёс: — Это наша гарантия, что всё пройдёт хорошо, — а затем для прояснения добавил: — Его звук поможет Вам выйти из состояния гипноза, если будет необходимо. Гром понимающе кивнул, и Сергей проделал все необходимые действия для безопасной работы с Игорем и тем, что находилось у того в сознании. Всё началось так же — с простого разговора, позволяющего расслабиться и отпустить свои мысли. Гром, лежа на диване с закрытыми глазами, настроился на нужный для психотерапевта лад, и тогда Разумовский вновь вернулся к волнующей мужчину теме. — Игорь, теперь постарайтесь представить Юрия на безопасном для себя расстоянии. Гром нахмурил брови, но создал у себя в воображении такую картинку, а затем описал получившееся по просьбе Сергея. — У него есть что-то в руках? — как будто уверенно в своей правоте спросил Разумовский, и Игорь в очередной раз поразился его проницательности. — Пистолет, второй в кобуре, — четко ответил Гром. — Он всегда носил их с собой, даже когда… — Да..? — мужчина даже с закрытыми глазами чувствовал, как Сергей внимательно на него смотрел. — Когда убил моего отца, — Игорь горько и тяжело вздохнул, — но это я виноват. Если бы я не забрал последнюю пулю… Он бы успел выстрелить и… — Ваш отец мог бы его убить? — размеренным голосом спросил Разумовский. — Он… — мужчина неосознанно сжал кулаки, — нет. Нет, я не могу. Вдруг картинка начала искажаться, и Игорь успел увидеть приближавшегося к нему израненного мужчину, а затем прозвучал звонок. Гром резко открыл глаза и все образы в миг рассыпались, не оставив после себя ни следа. Игорь сглотнул. — Вам почти удалось, поздравляю Вас с этим, — проговорил Сергей спокойным голосом. Гром утвердительно качнул головой, всё ещё не говоря ни слова, и встретился взглядом с Разумовским. На секунду Игорю показалось, что в глазах напротив что-то проскользнуло — едва уловимое, — но его размышления прервал Сергей. Он спросил Грома о его самочувствии и, получив удовлетворительный ответ, произнёс: — Тогда, думаю, на сегодня всё. Буду ждать Вас в следующий понедельник. — Я понял. Спасибо, — искренне поблагодарил Разумовского Игорь и напоследок пожал ему руку. Тот принял его благодарность, а после вновь проследовал за свой стол и начал перебирать какие-то бумаги. Игорь оделся и вышел из кабинета, перед этим попрощавшись с психотерапевтом. Он услышал в ответ: «Всего доброго» — а затем поспешил к выходу из здания. После терапии были странные ощущения, но об этом Грома Сергей заранее предупреждал, говоря, что могут быть какие-то «внезапные озарения» или «присутствовать смешанные чувства». Наверное, именно это и чувствовал Игорь, когда шёл по набережной, а в его голове, как снежинки, метались разные мысли, некоторые из которых, как казалось Грому, он похоронил уже давно.***
На город опустилась ночь. На улицах зажглись фонари. А в домах — лампочки. Молодой рыжеволосый мужчина поднялся на лифте до нужного этажа и следом, когда двери открылись, шагнул в просторный пустой коридор в современном минималистическом стиле и прошёл до своей квартиры. Он несильно дернул за ручку, и дверь с лёгкостью поддалась, впустив хозяина внутрь элитной квартиры с дизайном «модерн». Сергей снял с себя одежду, кое-как бросив ту на крючки в прихожей, и прошёл в глубь помещения. В гостиной лежал мужчина с закинутыми на диван ногами и на подушке головой. Он смотрел в телефон, подложив одну руку под голову, и обернулся, когда услышал шаги за спиной. — Как день прошёл, солнышко? — в привычной манере проговорил мужчина, поднимаясь с дивана и идя Разумовскому навстречу. — Не называй меня так, — с хмурой брезгливостью бросил в ответ Сергей. — Ясно, — усмехнулся мужчина. — Птичка сегодня не в духе? Рыжеволосый цокнул на это заявление: — Ты бы мог подумать, что в полиции такие неженки работают? Я бы мог за один день его приблизить к цели ближе, чем за месяцы терапии, но он струсил, — он развёл руками, напряжённо сжав пальцы, и скривился в раздражённом оскале. — Не принимай это так близко к сердцу, — твёрдо, но с пониманием сказал Олег, а затем ласково добавил: — А Серёжа, что думает? Птица фыркнул и шагнул назад, освобождаясь из чужого тела. Разумовский размял шею, а после посмотрел вперёд и расплылся в улыбке. — Прости его, — Сергей подошёл ближе к мужчине, обвил его шею руками и чмокнул Волкова в губы, а следом получил нежный поцелуй в щёку. — Он не в духе, так как считает, что я мало ему помогаю. Олег хмыкнул и зарылся носом в рыжие волосы. Сзади проскользнул темный силуэт. — Когда-нибудь засунешь свою вежливость в задницу, и мы станем во много раз результативнее, — пробубнил Птица, и Разумовский цокнул. — Ну. Что он опять возмущается? — расслабленно поинтересовался Волков, всё ещё обнимая Сергея. — Намекает, что я неженка, — спокойно ответил Разумовский и, улыбнувшись, потянулся за ещё одним поцелуем, а затем прошептал Олегу на ухо: — И что мне нужно засунуть вежливость в задницу. — Это можно, — тихо усмехнулся Волков и повлёк рыжеволосого в сторону спальни. Птица ещё порядка минуты сидел на диване, раздражённо постукивая ногой об пол и слушая стоны, доносившиеся из дальней комнаты, а затем сорвался, стремительно направляясь в след за Олегом и Сергеем.***
С Громом Сергей встретился ровно через неделю, когда в Санкт-Петербурге выдался особенно холодный день. Всю ночь шёл дождь, а на утро ударил мороз и из-за этого в городе был настолько сильный гололёд, что даже рассыпанный на тротуар песок не помогал. И, конечно же, Игорь опоздал. На пять минут, но опоздал. Сообщив девушке в регистрации о своём присутствии, Гром быстрым шагом направился в кабинет Разумовского, по пути снимая с себя шарф и кепку и расстёгивая куртку. Как только он оказался перед дверью психотерапевта он постучал и, услышав краткое «войдите», вошёл в кабинет, сразу извинившись за своё опоздание. Разумовский ответил что-то вроде «ничего страшного», пока Гром быстро оставлял свою одежду на вешалке, а затем Игорь сел на диван, прямо напротив Сергея, и только потом заметил, что тот был не один. — Хорошо, Игорь, начнём? — ни капли не смущаясь присутствия постороннего, спросил психотерапевт, и слишком уж похожий на Сергея мужчина, который стоял за спиной хозяина кабинета, не очень доброжелательно нахмурил брови. — А, вы вдвоём будете меня консультировать? — всё-таки решился задать вопрос Гром, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Что? — непонимающе переспросил Разумовский. — Убей его! — вдруг выкрикнул человек возле Сергея. — Что?! — Игорь и Разумовский одновременно вскрикнули и подорвались со своих мест, вытаращившись в сторону недавнего источник звука, а Гром ещё и принял боевую позицию. — Просто проверял серьезно он или шутит, — тут же спокойно пожал плечами незнакомый Игорю мужчина. — Ты идиот?! — не сдерживаясь в выражениях гаркнул на человека в темной одежде Сергей — так, что в кабинете на какое-то время повисла тишина, но затем её нарушил Гром. — Что здесь вообще происходит? — напряженно сказал Игорь, ощущая нарастающее вместе с адреналином раздражение, но Разумовский резко выставил руки вперёд, призывая всех в кабинете остановиться: — Дай уточнить, — проговорил Сергей и после того, как в помещении снова образовалась тишина, указал пальцем на похожего на себя человека, — ты тоже его видишь? — Да, — ответил Гром и ещё раз глянул в сторону незнакомца, убеждаясь в том, что это действительно была не галлюцинация, и мужчина с отвращением посмотрел на Игоря, а Сергей от чего-то вдруг схватился за голову, сжимая рыжие волосы. — Материться разрешается, солнышко, — вдруг в издёвке произнёс Птица, наклоняясь к коллеге, и, когда Разумовский сказал ему замолчать, резко выпрямился и укоризненно усмехнулся, собираясь что-то ему ответить, но его прервал Гром. — Объясните уже, наконец, что за цирк здесь происходит? — выдавил он из себя, стараясь не терять самообладание. Сергей посмотрел на Птицу в ожидании поддержки, но тот лишь цокнул языком и, закатив глаза, упал на диван. Он скрестил на груди руки, всем своим видом показывая, что говорить с Громом не намерен. — Не знаю, — честно ответил Сергей и покачал головой. — Не знаешь? — усмехнувшись, как-то чересчур грубо переспросил Игорь и следом добавил: — А вы знаете, что за такую самодеятельность я вас обоих за решётку усажу? Он приблизился к Сергею и ткнул пальцем тому в грудь, следом начиная на него надвигаться. — Что. Здесь… — по слову начал выговаривать Гром, но его прервало яростное шипение, а следом, будто из-под земли, между мужчинами вырос тот самый незнакомец, отгораживая собой Разумовского. — Я тебе все кости переломаю, если тронешь его хоть пальцем, — зарычал он, и Игорь отшатнулся назад не столько из-за страха, сколько из-за того, что услышал в этом голосе что-то до неприятного скрежета в груди знакомое. На несколько секунд в кабинете повисло молчание, и никто даже не решался сдвинутся с места. — Так, давайте ещё раз, — немного подрагивающим голосом начал Разумовский, а затем более твердо и убедительно приказал обоим: — Сядьте. Гром опустился на диван, а Птица в кресло — недалеко от Игоря и на достаточном расстоянии, чтобы, если что, закрыть собой Сергея. Сам же Разумовский облокотился спиной о стол и поднял перед собой указательный палец. — Я, — он указал на себя, а затем повел руку в сторону Птицы, — вижу его. И ты, — Сергей ткнул пальцем в Игоря и снова перевёл его на своего двойника, — видишь его. — Да. И в чём проблема? — всё ещё непонимающе произнёс Гром. — Проблема в том, — обведя взглядом потолок, начал говорить незнакомец, — что меня видите только вы вдвоём. — Быть этого не может, — пропустил смешок Игорь, и Разумовский, почти не раздумывая, обернулся, нажав какую-то кнопку у себя на столе, и вызвал к себе помощницу. Прошло совсем немного времени, и в дверь постучали — Сергей подошёл и открыл её, вежливо пригласив светловолосую девушку зайти в комнату. — Марго, пожалуйста, ответь на вопрос, — спокойно проговорил Разумовский и слегка улыбнулся ей, — сколько людей, помимо тебя, находятся в этом кабинете? Девушка также сдержанно улыбнулась. — Двое, Сергей Викторович, — ответила она, и Сергей поблагодарил и сразу отпустил её. — Этого… быть не может, — снова повторил Гром, когда они вновь остались в кабинете втроём. — Ещё кого-нибудь позвать? — отозвался рыжеволосый, и темная фигура в кресле фыркнула. — Прекрати с ним сюсюкаться, — Птица поднялся с кресла и по-хозяйски прошёлся по комнате, встав возле Разумовского. Напротив Игоря снова образовался контраст из двух фигур, и следом Гром услышал, как говоривший ранее мужчина с нескрываемым безразличием выплюнул в его сторону: — Не верит, пусть катится отсюда на все четыре стороны. Гром звучно выдохнул через нос, останавливая себя, чтобы не наброситься на этого неприятного человека, и вдруг более спокойно проговорил, обращаясь больше к Разумовскому: — Хорошо, что вы предлагаете? Сергей какое-то время находился в размышлениях, поджимая губы, а затем отчаянно вздохнул, зажмурившись и слегка покачав головой в стороны, и следом ответил на выдохе: — Нам понадобится помощь.***
Дверь из кабинета Разумовского хлопнула, и Птица с Игорем остались в комнате одни. — В шахматы? — скучающе предложил первый, и Гром сразу обернулся на голос. — Нет, спасибо, — прохрипел мужчина, а после снова перевёл взгляд на картину, висевшую над столом у Разумовского. В это время в коридоре Сергей набирал номер единственного человека, который, казалось, мог решить любую проблему. Гудки в телефоне, наконец, прекратились, и абонент поднял трубку. — Олег, у нас проблема, — выпалил Разумовский и обернулся в сторону кабинета. — Обойдёмся без кровопролития? — усмехнулся Волков, но Сергей не оценил его шутку и неожиданно для мужчины воскликнул: — Да вы сговорились что ли?! — но в тот же миг приложил руку ко лбу и проговорил: — Нет-нет, всё нормально. Просто плохой день. Волков оставил это без комментариев, ожидая дальнейших объяснений, и Разумовский тяжело выдохнул: — По правде говоря, нам нужна помощь. Ты сможешь подойти ко мне в кабинет? — Солнышко, я сейчас на совещании, — начал было говорить Олег, но вдруг замолчал, а после ответил, что будет в течение получаса. Сергей поблагодарил его и направился в кабинет, мысленно надеясь, что Птица и Гром за это время тот не разнесли. Волков завершил звонок и под ожидающие взгляды коллег убрал телефон в карман. — Ваша жена? — спросил один из особо коммуникабельных членов группы. — Мой свет и любовь всей жизни, — отозвавшись, вздохнул Олег и после добавил: — Долго мы ещё будем разбирать этот проект? — В принципе, это всё, что мы хотели обсудить на сегодня, — ответила девушка с папкой в руках, — не будем Вас больше задерживать, Олег Давидович. — Вы же сможете провести семинар для коллег из Болгарии? — также поинтересовался у Волкова один из присутствующих. — Если объедините их с Польшей в четверг в девять-тридцать. — Конечно, будет сделано. Олег вышел из кабинета и скорым шагом направился к выходу из здания. На парковке он сел в свою Ауди и, немного прогрев её, поехал до нужного места. В холле мужчина, как всегда, встретился с Марго, которая сообщила, что Сергей ожидает его в своём кабинете, и Волков, поблагодарив девушку, направился туда. В кабинет он вошёл без стука и перед ним сразу же открылась занимательная картина: Сергей, не шелохнувшись, впечатался взглядом в шахматную доску, а сидевший напротив него мужчина удивленно поднял на Олега глаза. Гром перевёл взгляд с провалившихся в размышления Разумовского и сидевшего на ручке кресла Птицу, а затем на Волкова и снова обратно. Но, не обнаружив никакой реакции, а лишь идущего к нему мужчину в чёрном костюме, проговорил: — Этот тоже нереальный? Сергей и Птица в миг обернулись назад, а Олег приблизился к Игорю и наклонился, выдохнув тому в лицо: — Ещё какой реальный. А затем, увидев отшатнувшееся и смутившееся лицо Грома, хмыкнул и, выпрямившись, обернулся к Разумовскому. — Что произошло? — спокойно спросил он, смотря на Сергея сверху вниз, и тот сглотнул и проговорил, кивнув в сторону Игоря: — Он его видит. — Вот как, — отозвался Олег и почесал бороду, обводя Грома взглядом. — А если подробнее? И тогда Разумовский с помощью Игоря и поправок Птицы описал всё, как можно детальнее, не забывая про сеанс гипнотерапии и даже про спор в кабинете полчаса назад по поводу существования Птицы. Олег нахмурил брови и сунул руки в карманы, обдумывая всю полученную информацию, и только, спустя пару минут, начал говорить с Разумовским, используя непонятную для Грома терминологию. Единственное, что понял Игорь из их разговора и поведения беседующего с Сергеем мужчины, что тот, хоть и был осведомлён о двойнике Разумовского, сам его увидеть не мог. Игорь усмехнулся своим мыслям, отвернувшись от говорящих мужчин, а затем снова смерил эту компанию недоверчивым взглядом, вклиниваясь в разговор: — И Вы так просто в это верите? — А что тебя смущает? — обернувшись к нему, спросил Волков. — Не знаю, — Гром пожал плечами и развел руками, — я то в чудеса не верю. Только в кукуху полетевшую, — он покрутил рукой в воздухе возле головы. Птица зашипел и хотел было кинуться на Игоря, но Разумовский преградил ему путь рукой. Олег заинтересованно наблюдал за всем этим, а затем совершенно серьёзно выдал, обращаясь к Сергею и Птице: — Максимум, что могу предложить — это трахнуть его. Все ошарашенно уставились на Волкова. И только Птица после этих слов, не сдержавшись, засмеялся и, никого и ничего не стесняясь, ткнул в Олега пальцем. — Вот его люблю, — он растянул рот в самодовольной улыбке. — Олег! — прикрикнул на мужчину Сергей с ярко залившимися краской щеками. — Если ему не хватает отцовской фигуры — считай, объекта контроля и заботы, — что ты хочешь, чтобы я сделал? — продолжил свою мысль Волков. — Могу в угол его поставить, а потом по голове погладить. — Мне больше нравится вариант с трахнуть, — прокомментировал Птица, смерив всё ещё находившегося в шоке Грома высокомерным взглядом. В тот же миг Игорь поднял на него глаза, сцепившись с нахальными желтыми глазами напротив. — А ещё, — всё также продолжил Волков, — он увидел в привязанной к тебе личности мужчину, который — девяносто девять процентов даю — спал с его отцом, — и тут Гром с мечущимися из глаз искрами, перевёл взгляд теперь уже на этого не менее сомнительного человека и хотел было подорваться, но уже через секунду понял, что эти действия были преждевременными, так как уловивший его движения мужчина хмыкнул: — Амигдалу мне вместо глаз, если я в чём-то не прав. — Скажи ему, что он жутко сексуальный, когда умничает, — непонятно к кому весело обратился Птица в стороне, и Разумовский вспылил, вскидывая руки в стороны, как тот любил делать, и с сарказмом выдал: — Окей, тогда давайте все здесь перетрахаемся в честь этого! Птица, не сбавляя своего веселого настроя, вновь ткнул пальцем в Олега: — Можешь называть его папочкой. Гром резко подскочил. — Не, знаете, ребят, — встрепенулся он после продолжительного шока и с нервным смешком выдал всем присутствующим: — Это вы там уже без меня, я на такое не подписывался. Он попятился к двери, а после, схватив вещи, быстро вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью. — Ну, вот и нет проблемы, — на выдохе проговорил Волков и обернулся к поджавшему губы Сергею, встретившись с ним взглядом.***
Гром несся по пустынной набережной и был настолько пленён мечущимися в голове мыслями, что, переходя дорогу, даже не заметил выскочившую из-за угла машину, которая чуть не сбила его. Она остановилась в паре сантиметров от Игоря — что уже было огромной удачей, учитывая гололёд на улице, — и из окна автомобиля высунулся мужчина, что-то гневно прокричав Грому. Но даже это до конца не привело его в чувства. — Идиоты, — находясь в размышлениях и продолжая идти дальше, высказался Игорь, и мужчина в машине вскипел, смачно его обматерив, но, не обнаружив никакой реакции, выплюнул что-то вроде «сумасшедший», схватился за руль и быстро уехал. Гром, стоя посреди тротуара, поднял глаза на затянутое снежными тучами небо и вдруг шмыгнул носом. Он опустил голову вниз и пошёл дальше. «Столько лет людям морды бил, но оказывается, слова ранят больнее» — отпечаталась мысль у Игоря в голове после сегодняшних событий. Картинки из прошлого бессовестно всплывали в голове, задевая старые раны, и у Грома едва получалось сдерживать предательски проскальзывающие в глаза слёзы. Игорь считал, что он сам виноват. И, в большинстве своём, это была правда, но невозможно было с уверенностью сказать, в чём именно она заключалась. По крайней мере, никто кроме младшего Грома этого не знал. Когда, после ухода матери, он впервые застал Юру с отцом, спящих на одной кровати, то подумал, что это не больше, чем ошибка. Но, когда Игорь в один день пришёл из школы раньше, потому что последние уроки отменили из-за отключенной воды, а из спальни отца разносились стоны — и не пыток, а удовольствия — Гром-младший именно этот день отметил для себя, как день, когда у него отняли отца. А после тот же самый человек забрал его так, что он больше не принадлежал ни ему, ни себе, ни этому миру. И также по роковому стечению обстоятельств тот человек отправился в след за ним. И как после этого верить в чувства, если они унесли жизнь близкого человека? Как доверять кому-то? Игорь не знал. От того и было его удивление, когда за Разумовского сначала — даже не раздумывая — заступился двойник Сергея, а затем какой-то мужчина, появившийся следом в кабинете, так беспрекословно тому поверил. Вот, кто был действительно сумасшедшим, кидаясь в водоворот человеческих отношений, — эта странная компания, которая — подумать только — предлагала Грому с ними переспать. Игорь помотал головой и горько выдохнул, выбивая пар из-за рта, а поле поднимая голову и замечая, что уже добрался до своего дома. И только потом почувствовал, что его ноги и руки окоченели от холода и глаза слезились уже больше от мороза. Он приложил к домофону ключ и вошёл в парадную, следом поднимаясь по лестнице за короткое время. Гром открыл квартиру, после входя в неё, и вдруг, оперевшись спиной о дверь, сполз по ней вниз, садясь прямо на пол на входе.***
Приглушённый свет слабо освещал небольшую кухню в современном светло-сером дизайне, воздух в которой был наполнен ароматом кофе и обсуждениями прошедшего дня. — Я думал, убедил себя, что проблемы нет, — проговорил Сергей, сидя на стуле за столом. — Не бери в голову, солнышко. Волков пил из своей кружки кофе, оперившись спиной о столешницу, но после отставил чашку назад и улыбнулся уголками губ и следом, подходя к Разумовскому и оставляя поцелуй на его макушке, горячо прошептал: — Я знаю, что тебе нужно — горячая ванна и расслабляющий массаж. Сергей удовлетворённо промычал. — Пойду поставлю, — вновь отозвался Олег и скрылся в коридоре, и почти в ту же секунду вместо него на кухне появился Птица, приземлившись прямо на стул напротив Сергея и закинув ногу на ногу. Его перья легли на стол, а когти потянулись к кружке Разумовского в попытке её схватить, но рука лишь прошла сквозь неё. Птица фыркнул: — Ничего интересного. — Тебе сегодня не хватило? — поинтересовался Сергей. Тот шикнул, но после многозначительно хмыкнул и поделился: — Но майор то ничего… — Ты. Похотливый, — с расстановками сказал Разумовский, выставляя палец вперёд, и Птица расплылся в оскалистой улыбке. — Издеваешься, да? — проговорил Сергей. — Ну, погоди, Олег узнает, что ты на других мужиков засматриваешься… Птица повел рукой, распушая крылья. — А ты чего так завёлся? Думал об этом? — темный силуэт расплылся в улыбке, подпирая подбородок рукой, и заговорщицки дернул бровью: — Тройничок. — Да ну тебя, — ответил Сергей и залился краской. Он отпил из кружки чай, а затем отправился на поиски Олега. Через пятнадцать минут Волков и Разумовский уже лежали в ванной — Олег снизу, а Сергей, примостившись на нём сверху и утопая в объятьях мужчины. — Олег, — тихо проговорил Разумовский и краем глаза зацепился за Птицу, сидевшего на табурете недалеко от ванной. Тот оскалился в улыбке, предвкушая вопрос, который задаст Сергей, и рыжеволосый, когда услышал от мужчины вопросительное «м-м?», осмелился, решая озвучить не выходившую из головы мысль: — Ты никогда не думал о… Волков усмехнулся, прерывая его, и обхватил в воде за талию, прижимая ближе к себе: — Мы ведь и не были никогда одни. Лицо и плечи Разумовского порозовели, и Олег понимающе хмыкнул: — Идея Птицы? — Да. Он чертов извращенец, — прошипел Сергей и простонал в наслаждении, когда его плеч коснулись обжигающие поцелуи-укусы, пуская удовольствие по всему телу, а ягодицы сжались и тут же расслабились, почувствовав пытавшиеся проникнуть между ними пальцы. Волков надавил на кольцо мышц, и оно легко поддалось, впуская в себя сразу два пальца. Разумовский охнул, хватаясь одной ладонью за олегову руку, поддерживающую его, а второй за край ванны. Птица жадно вцепился в них взглядом, дергая крыльями от каждого звонкого стона рыжеволосого. — Олеж, — ощущая движение внутри себя выдохнул Сергей. — Давай не здесь, ох, я так устал сегодня. Разумовский почувствовал, как пальцы также легко покидают его, и талию снова перехватывают сильные руки, аккуратно опуская разгоряченное тело обратно в воду. — Как скажешь, дорогой, — разрезал образовавшуюся тишину томный шёпот, а после послышался шум воды от вылезшего из неё тела и, перехватив полотенце и обвязав его поперёк бёдер, Олег сообщил, что будет ждать Сергея в комнате, и вышел, напоследок кинув Птице — так как точно знал, что он наблюдал за ними, — чтобы тот не ёрничал и тоже присоединялся к ним. — Он так и не ответил, — констатировал Птица, и Сергей, поднимаясь из воды, бросил ему в ответ: — А ты бы смирился с тем, что придётся делить Олега ещё с кем-то? Птица на минуту задумался, действительно ли такая игра стоила бы свеч, в то время, как Разумовский вылез из ванной и после, быстро вытеревшись полотенцем, накинул на себя халат. И когда Сергей уже хотел выйти из комнаты и подхватил с полки телефон, на экране высветилось сообщение от Игоря Грома.***
Юля вернулась с работы через несколько часов, и Игорь, как ни в чём ни бывало, помог ей разложить продукты и приготовить ужин, который они после съели, уютно сидя на кухне. Пара обсуждала новости о том, что на улицах Санкт-Петербурга в последнее время стало слишком спокойно, как будто все бандиты по такому морозу впали в спячку и решили не вылезать до теплых месяцев весны; а ещё новые интервью Пчёлкиной и планы на ближайшие дни. А после девушка подхватила посуду и отнесла ту в раковину, принимаясь перемывать её. Гром взялся за телефон и какое-то время задумчиво пилил его глазами, пока не решился набрать сообщение, о содержании которого, скорее всего, пожалеет уже на следующее утро. Но вдруг мужчину прервал голос Пчёлкиной. — Игорь, ты теперь когда в следующий раз к психологу пойдёшь? — Да вот, — Гром сглотнул, перечитывая написанное им же сообщение с предложением о встрече, — завтра, скорее всего. И, уже стыдясь своих дальнейших слов, которые были откровенной ложью, сказал Юле, что она может его следующим вечером не ждать и ложиться спать, так как сразу после приёма он отправится на ночной патруль, чтобы точно убедиться в том, что даже в позднее время суток город не пожирает чума алчности и беззакония.***
Олег сидел на широком диване с голым торсом и закутанными в полотенце бёдрами, закинув руки на подушки и широко расставив ноги, в ожидании Сергея из душа. Не прошло много времени, как послышались шаги из ванной комнаты, и оттуда появился рыжеволосый с телефоном в руке. — Олег, он согласился, — немного взволнованно произнёс Разумовский. — Сумасшедший, — в весёлом удовлетворении выдохнул Волков, а следом скинул с себя полотенце. — Садись. Сергей откинул куда-то на диван телефон, без промедления подходя к мужчине, и, перекинув ноги через бёдра Олега, аккуратно сел на полувставший член любовника. — Мг-ах, Олег..! — простонал Разумовский, и Волков сильнее сжал его ягодицы, направляя член, как можно глубже в Сергея. — Если ты этого хочешь, я согласен, — прошептал мужчина, не теряя нить разговора. Разумовский обвил его шею руками, оглаживая плечи и запуская ладони в короткие волосы. И тогда наблюдавший за всем этим Птица, не выдержав сексуального напряжения, всё-таки вселился в Сергея, и тот всхлипнул, после резко склоняясь ближе и впиваясь ногтями в кожу под своими руками. — Ты только наш, — смешанным голосом прохрипел Разумовский. — Но, ох… — вырвалось из приоткрытых губ нотами Сергея, и его вновь прервал надрывистый голос Птицы: — Хочу больше. Волков ускорился внутри рыжеволосого, выбивая из того новые сладкие стоны, и через несколько минут Сергей выгнулся в его руках, громко выкрикнув: «А-а-ах!», — и запрокинув голову, кончил на живот Олегу и повалился сверху. — Да, — своим голосом ответил Разумовский, чувствуя следом мягкий поцелуй и шёпот на своей макушке: «Как скажешь.»***
На следующий день Игорь вновь находился возле знакомого здания и даже в голове у него проскакивали флешбэки с первого его появления в этом месте. На улице стояла ночь, и Гром искренне недоумевал, почему встречу ему назначили именно здесь, но всё же сделал глубокий вдох, решаясь зайти внутрь. В вестибюле темно и тихо, и Игорь уже думает, что Разумовский ошибся или он сам что-то неправильно понял, но после слышит знакомый ровный голос с хрипотцой и затем видит возле себя человека в костюме. — Рад вас видеть, — говорит мужчина Грому и протягивает ему руку. — Но мы так и не познакомились. Олег Волков, психоаналитик. Игорь отвечает на рукопожатие, также представляясь следом. А после Волков ведёт его к лифту и нажимает на кнопку восьмого этажа. Гром в удивлении поднимает брови, но оставляет замечание о различии в этажах при себе и вместо этого задаёт другой мучащий его вопрос: — Это действительно необходимо? — Конечно же, нет, — легко отвечает Волков. — И как тогда мне это поможет? — мужчина в недоумении хмурит брови. — Никто и не говорил, что это поможет. И после этих слов по лицу Игоря проскальзывает недовольная жилка: — То есть как? — На сто процентов тебе никто ничего не гарантирует. Человек — сложная система, — отвечает Волков, даже не поведя бровью. — И для чего тогда я здесь? — в нервном напряжении снова спрашивает Гром. — Чтобы успокоить своих демонов, — Олег хмыкает. — Или, как минимум, определиться с половыми предпочтениям. Лифт многозначительно дзинькает, и мужчины, прерывая свой диалог, выходят на нужном этаже. Они проходят через коридор, и следом Волков открывает дверь в квартиру, приглашая Игоря войти. Когда он оказывается там, дверной замок щелкает, и Олег, огибая Грома и говоря тому проходить следом, идёт вглубь апартаментов. Игорь оставляет в прихожей вещи и, совершенно не понимая, как докатился до подобного, шагает по прихожей и входит в просторный зал, где в одной части стоит длинный темно-серый диван, напротив которого находится огромный экран, а в другой, ближней к нему, — широкий стол. По всей комнате развешаны картины и за стеклами расставлены статуи, которые, скорее всего, стоят целое состояние, а в центре стои́т уже знакомая Грому компания: Разумовский, Волков и Птица. — Вечер добрый, Игорь, — говорит Сергей и после прослеживает за тем, как Птица, не стесняясь своего домашнего обличия, вскидывает за спиной крылья и растягивает рот в оскале. — Добрый, — отзывается Гром и старается сохранять спокойствие, наблюдая за птицеобразной нечистью, которая сначала стремительно подбирается к нему, а после, хватаясь за его плечи, выдыхает: — Сейчас решим все твои проблемы жестоко и радикально. — Не слушай его, — вмешивается Разумовский, — никто не собирается тебя насиловать. Птица шипит на Сергея, и Игорь оборачивается на звук. — Душ прямо по коридору слева, — говорит Волков в попытке прервать замечания, которые, скорее всего, продолжает кидать Птица, и в ожидании смотрит на Грома, который в данный момент выглядит так, будто его загнали в клетку. — И Сергей прав, хуже тебе уж точно никто не сделает. От этих слов Грому почему-то становится спокойнее. Хотя кого Игорь обманывал? Всё это звучало так, будто он уже переступил какую-то невидимую грань, а они все — его единственное спасение. Но Игорь свои мысли не озвучивает, а лишь уточняет, где можно взять полотенце, и, подавляя в себе желание сбежать, идёт в ванную, даже близко не представляя, к чему готовится. После душа он выходит обмотанным в полотенце, но никого не обнаруживает в зале, в котором уже даже потушили и свет. Тогда Гром решает пройти по коридору и улавливает луч света из дальней комнаты. Он идёт прямо туда, а, открывая дверь, входит в чуть менее просторное помещение с огромной кроватью, на которой замечает сидящего уже с расстёгнутой рубашкой Олега и Сергея в узорчатом халате на его коленях. — Не дрейфь, майор, — неожиданно появляется темный силуэт за его спиной. Гром слышит будто ободрительную усмешку Волкова, а потом видит, как тот дергает бровями на пространство ближе к ним. Игорь неспеша подходит, не до конца понимая, что от него требуется, и следом чувствует, как его перехватывают за запястье и требовательно тянут вниз. Он оказывается на одном уровне с лицом Олега, который заглядывает в его глаза, а после Гром краем глаза замечает, что темный силуэт сливается с телом Разумовского, а у Сергея проскальзывают в глазах золотые нити. «Целуй» — непонятно для кого срывается с уст рыжеволосого, и Игорь ошарашенно округляет глаза, ощущая прикосновение к затылку и своё движение вперёд. Его губы впечатываются в губы Олега, и Гром сначала теряется, но после, когда в него уверенно проникает ещё и язык, от чего-то расслабляется и даже слегка поддаётся вперёд, также проявляя инициативу. Разрывая поцелуй, они встречаются взглядами, видя расширенные зрачки друг друга и пытаясь восстановить дыхание, но следом Волков кивает в сторону Разумовского, у которого всё ещё виднеются проблески Птицы в глазах, и Сергей резко поднимается, чуть ли не сталкиваясь с Громом носом, а следом смеряет его насмешливым взглядом и притягивает к себе за плечи, впиваясь в губы Игоря жгучим поцелуем. Гром лишь на секунду цепенеет от такого напора, после резким движением тянет Сергея к себе за талию. Разумовский или Птица — кто бы их разобрал — изгибается в его руках и вдруг одним рывком скидывает с него полотенце на пол. Смущение не успевает застать Игоря, потому что уже через секунду он лежит на кровати, а сверху его прижимает хрупкое на первый взгляд, но сильное в действительности тело. После Сергей с громким чмоком отстраняется от Грома и тянется к всё это время с жадностью наблюдавшему за ними Волкову. Он садится к Олегу на колени и, поймав на себе осматривающие с вызовом глаза, прижимается к губам своего мужчины, позже ведя по ним языком и снова проскальзывая им внутрь. Грома от этой картины ведёт сильнее, чем от самой горячей фантазии. Ведь, кажется, сейчас перед его глазами — страсть во плоти. Разумовский откидывает голову назад, принимая метки на свою шею, а после знакомым резким движением спускает с плеч Олега рубашку и слегка царапает кожу небольшими ноготками, оставляя свои отпечатки. Сергей отстраняется от мужчины, когда чувствует, что обращенный на них взгляд становится печально-забытый, и поднимается с колен Волкова, утягивая Олега за собой. Разумовский быстро стаскивает с мужчины штаны, а затем скидывает и свой халат, оставшись полностью обнажённым. Они возвращаются на кровать — Олег ложиться на подушки, недалеко от того места, где сидит Гром, и Сергей кидает на Игоря изучающий взгляд, а следом, наклоняя голову в бок, уверенно хмыкает: — Минет ты никогда не делал. — Нет, — быстро подтверждает Игорь, и Сергей фыркает и одновременно усмехается голосом Птицы: — Никогда не поздно учиться, — он садится по другую сторону от ног Олега и начинает объяснять, показывая каждое своё наставление на практике: — Берешь рукой, — он подхватывает член Олега, — затем расслабляешь горло, убираешь зуб и берёшь в рот, — Сергей облизывает губы и несколькими плавными движениями опускается на ствол до конца, выбивая из Волкова несколько томных вздохов, и следом отстраняется. — Потом дразнишь, — Разумовский ухмыляется и, держа член в руке и не разрывая контакта с глазами Олега, ведёт мокрую дорожку от яиц до уздечки и более активно проходится в конце языком. Волков мычит, и Сергей довольно ухмыляется. — И повторяешь всё заново. И не забывай втягивать щеки и работать языком. Разумовский заглатывает член разом, прижимая к стенкам внутри щёки и выбивая из Волкова первый протяжный стон. Он умело двигает головой, помогая себе рукой и активно работая языком. После отстраняясь, капая слюной на ствол и проводя по уздечке кончиком язычка, и снова опускается, вбирая так, что почти касается лобка носом. Гром всё это время сжимает свой уже стоящий колом член и усиленно пытается следить за движениями Сергея ртом, а не за тем, как он надрачивает себе одновременно с проделываемы действиями. И только когда Волков оттягивает от себя Разумовского и тот получает хриплое замечание о своей слишком хорошей натренированности, Игоря снова втягивают в их взаимодействие. Он вдруг оказывается между ног Олега и ловит на себе два выжидающих взгляда. И только тогда Гром на пробу обхватывает мокрый от слюны Сергея член Волкова и ведёт по нему рукой. Ощущения оказываются совсем иные, чем от дрочки самому себе, но от чего-то это занятие не становится менее возбуждающим. Гром слышит нетерпеливое «не тяни» со стороны Разумовского и после этого всё же проводит по члену языком, а затем обхватывает головку губами и аккуратно насаживается в попытке не подавиться и не задеть зубами. Он двигается так пару раз, иногда закашливаясь, но через некоторое время поняв принцип, смелеет и проделывает то же самое несколько раз, пока не входит во вкус, а из уст Олега не начинают срываться тихие стоны. — Хватит, — слышит он хрипловатый голос Сергея и отстраняется, замечая небольшой флакон со смазкой у рыжеволосого в руках. Волков слабо усмехается, садясь на кровати и, понимая, чем собирается заняться Разумовский, уступает ему инициативу. — Перевернись, — говорит Олег Грому и тот в удивлении поднимает глаза. — Часть терапии, — убедительно отвечает Волков, пожимая плечами, и Разумовский вместе с Птицей, в очередной раз восхищаясь своим мужчиной, умело скрывают улыбку в рыжих волосах. Игорь переворачивается, стараясь не обращать внимание на скапливающуюся в груди тревогу. Сергей говорит тому стать в коленно-локтевую, и Гром, превозмогая свои внутренние чувства, снова повинуется. — Расслабься майор, иначе никакого удовольствия не получишь, — хмыкает Разумовский, и Птица, повинуясь порывам Сергея, оглаживает плечи и спину Игоря, а после опускает руки на ягодицы, раздвигая их, и неожиданно прижимается к в миг сжимающемуся отверстию языком. Гром стонет в голос, только потом понимая, что этот звук действительно издал он, и по рефлексу отстраняется от мокрого ощущения в чувствительном месте. Где-то рядом слышится удивлённый выдох Олега, который сильнее сжимает свой член, но Сергей на это, кажется, совсем не обращает внимания и, не останавливаясь, тянется ближе, более требовательно обводя колечко мышц. Он несколько раз проникает в Игоря языком, а после незаметно заменяет его средним пальцем в холодной смазке. Мужчина снова дергается от необычных ощущений и, вдруг вспоминая недавно сказанные ему слова, пытается расслабиться, и именно в этот момент в нем прибавляется ещё один палец и вдруг удовольствие пропадает. Гром болезненно шипит, но следом чувствует движение наклонившегося к себе тела. Его подбородок перехватывают уверенные пальцы, и Олег накрывает губы Игоря поцелуем. И пальцы, погружающиеся в него, уже не имеют большого значения, а третий входит, хоть и не так легко, но и не слишком болезненно, потому что на себя перетягивают внимание чувственные губы Олега и рука Сергея, которая обхватывает член Грома и не дает тому упасть. Вскоре Разумовский заканчивает свои махинации и удовлетворенный своей работой, размазывает смазку рукой по всей заднице Грома. Волков тоже отстраняется от него и окидывает Игоря изучающим взглядом. — Мы не пользуемся презервативами, но для тебя можем сделать исключение, если есть какие-то сомнения, — произносит мужчина и перед Громом на мгновение встает дилемма по поводу того, довериться этим людям или нет, но после он отбрасывает все сомнения к чёрту, отказываясь от предложения Волкова. — Хорошо, — хмыкает тот и вновь говорит Игорю перевернуться. Гром повинуется и оказывается лежащим спиной на кровати и головой на подушке. — Считай, это награда за послушание, — неожиданно высказывается Сергей и не менее заинтересованно, чем Игорь, наблюдает за действиями Олега, который опускается между ног Грома и без рук берёт его член в рот, сразу заглатывая почти на половину. Мужчина откидывает голову на подушки, закрывая глаза от удовольствия и умелых губ на своем достоинстве, в то время как Птица покидает тело Разумовского и мостится недалеко от плеча Сергея, с тем же нескрываем любопытством смотря на представленную картину. — Теперь видишь, как выглядишь, когда он сосёт твой член? — хмыкает Птица и следом добавляет: — Только это в сто раз развратнее, потому что он берёт его по самые гланды, чтобы полностью чувствовать себя на тебе. От этого откровения к горлу подступают томные стоны удовольствия, и Разумовский обхватывает свой болящий от возбуждения член, проводя по нему рукой, всё ещё находящейся в смазке от их недавних действий. — А сейчас он будет его трахать, представляя на этом месте нас, — заговорщицки произносит Птица. Сергей не знает истинных мыслей Олега, но уже наблюдает за тем, как Волков подминает под себя Грома, нажимая тому на поясницу, прямо как он делает с Разумовским, и насаживает его на свой покрытый венами член. По комнате разлетаются болезненные стоны Игоря, которые через некоторое время понемногу сменяются стонами удовольствия. А Птица снова напоминает о своём присутствие, вырывающимися в слух размышлениями. — Он знает, что ты наблюдаешь. Чувствует твой взгляд, и после примется за тебя. Он будет трахать тебя, показывая, как с тобой может обращаться только он. Сергей, сидя на широкой кровати, откидывает голову назад, открывая помеченную Олегом шею, как бы показывая тому, что он уже ждёт, когда на пустых участках кожи появятся новые отметины, свидетельствующие о принадлежности одному единственному человеку. Волков подхватывает Игоря за плечо, ещё больше насаживая его на себя, и мужчина стонет в голос, прогибаясь в спине. — Ложись под него, — хрипло говорит Олег Разумовскому и переводит взгляд с него на место под Громом возле подушек. Сергей же сначала через пелену возбуждения затуманено смотрит на Волкова, и только когда до него доходят слова мужчины, перебирается на коленях к Игорю. Член рыжеволосого почти касается губ Грома, когда он скатывается по спинке кровати, опускаясь под ним. — Сделай папочкиному мальчику хорошо, — вылетает из уст Волкова, и Игорь чувствует, как его ягодицы сжимают сильнее. Гром охает, а затем без промедления опускается на пульсирующий член Разумовского, обхватывая его губами и проделывая все действия, которым его ранее учили. Сергей всхлипывает, и Волков довольный этим начинает подмахивать бедрами, также доставляя удовольствие мужчине под ним. Игорь, почти несдерживающись, стонет, посылая вибрации по члену во рту, а рыжеволосый заходится в новых нотах наслаждения. Птица же в это время впивается в них искрящимися желтыми глазами, думая, что на стене в большом зале должна висеть не Венера, а этот будоражащий фантазию тандем. А после вдруг чувствует, как медленно все подходят к пику, и спешит их прервать, потому что ещё рано. Разумовский оттягивает от себя Грома за короткие волосы и говорит не отрывающему от него взгляд Волкову, что ещё чуть-чуть и все они окажутся на грани. Олег хмыкает, согласно кивая, и его член выскакивает из Игоря, а тот наконец-то разжимает руками простыни. Гром непонимающе смотрит на них, а после ощущает холодное дыхание тёмного силуэта на своей шее: — Сейчас они покажут тебе, что значит «заниматься любовью», а не «бездумно трахаться». И мужчина переводит полный заинтересованности взгляд на Сергея, который сначала подползает к мужчине, стоявшему всё в той же позе, а после опускается на свои пятки, преданно заглядывая в глаза Волкову. Олег проводит ладонью по щеке Разумовского, поглаживая еë большим пальцем, а следом, наклонившись, тихо шепчет: — Солнышко вернулось к папочке? Сергей с алеющими щеками слабо кивает и льнёт к рукам Волкова, цепляясь за его плечи и притягивая Олега ближе к себе, затягивая того в чувственный поцелуй и смыкая руки на затылке мужчины. — Волч, — выдыхает Сергей, когда чувствует прижимающее его к кровати любимое тело и оглаживающие руки, которые проходятся по длинным ногам, впалому животу и вздымающейся груди. Олег приставляет к его горячему отверстию пальцы, которые уже оказываются в смазке, и погружается в рыжеволосого сразу на две фаланги, чувствуя, как тот почти без промедления его принимает. — Ох, — выгибается Сергей, ощущая умелые движение внутри себя. Пальцы Волкова сразу же попадают по простате, а Сергей прогибается в спине и не может сдержать стонов удовольствия, выплёскивая их на всех присутствующих. У Грома же в груди застревает щемящее чувство. Олег входит в Разумовского, лежащего на спине, медленно, но сразу полностью, ощущая как правильно Серёжино тело принимает его. И они оба тихо стонут, как будто только для себя двоих. Ноги рыжеволосого, которые подхватил руками Волков, оказываются у Олега на плечах, и мужчина тут же оставляет мягкий поцелуй прямо на выпирающей косточке на стопе возле своего лица, при этом не прекращая чувственные движения внутри Разумовского ни в этот момент, ни когда наклоняется ближе. От каждого нового толчка из уст Сергея вылетают нежные стоны, которые Волков тут же ловит губами, от чего ещё больше проваливается в пучину голубоглазого омута. Игорь считает, чтобы дрочить на это, нужно быть сумасшедшим. Потому что от одних этих взглядов в глаза друг другу, сердце отчаянно ёкает и сама любовь, как будто принимает очертание силуэтов этих людей. Птица сидит рядом, всё это время не проронив ни слова, словно созерцает без возможности оторваться, но в какой-то особенно чувственный момент всё же оборачивается на Грома. — Найди кого-то, кого будешь любить также сильно, — кидает он вскользь, задевая перьями плечи Игоря и как бы отгоняя от него печаль. Гром лишь согласно мычит в ответ. — А сейчас я покажу тебе, что значит «безумно трахать», — Птица скользит по кровати и в один миг проникает в тело Разумовского, от чего его сразу накрывает волной удовольствия, но он усиленно вырывается из этой пучины и проводит по спине Волкова ногтями, отрезвляя и его. — Дай, теперь я, — с хрипотцой выдыхает Птица ртом Сергея, и Олег отстраняется, хоть и не сразу понимает, в чём дело. Разумовский вылезает из-под Волкова, ощущая небольшую слабость в ногах, но этот факт совсем не мешает ему скомандовать Грому подойти ближе. А тот с начала с опаской глядит на него, а после осмеливается и подползает к нему. Олег же садится возле подушек в углу, занимая лучшее место для наблюдения. — Ложись, — командует Птица Игорю и указывает на место перед собой, а тот послушно полностью опускается на простыни. — Никаких рук, никаких прикосновений к себе, — хрипло и с расстановкой говорит Сергей повелительным голосом. Гром кивает и следом ощущает горячее дыхание у себя на затылке и едва различимый шёпот о том, что на такую задницу только смотреть и трахать. Если бы Игорь стоял на коленях, то они бы подкосились от того, насколько возбуждающие речи пропускал Разумовский. Но, к счастью, он лежал, и поэтому никто не видел его вновь нарастающее возбуждение. Сергей приставил головку к его проходу, дразня и слабо покачиваясь, при этом опираясь одной ладонью тому на поясницу, а другой — хватаясь за плечо, но как только услышал первый нетерпеливый вздох — вошёл сразу, выбывая оставшийся воздух из легких Грома. Олег же смотрел на это с воодушевлением, будто на дорогое и качественное порно, — поглаживая себя недалеко от возбуждения и ожидая начала самого сочного. Член сразу проехался по простате, когда Разумовский навалился всем весом на Грома, и Игорь снова охнул от того, насколько хаотичны были движения за спиной. Но после у Сергея — или же скорее у Птицы — окончательно съехала крыша от всех этих ощущений. Он начал погружаться рвано и быстро, вколачиваясь в тело под собой, кусая его за плечи и совсем не стесняясь, размашисто царапая спину Игоря. Мужчина под ним стонал, уткнувшись в простыни, и без возможности дотянутся до своего члена, плотно прижатого к матрасу, — и даже когда он решил двинуться, потеревшись о простыни возбуждением, то лишь глубже насадился, подмахивая бешеным толчкам, и распалился ещё больше. Но даже это Птице надоело довольно быстро, и он приподнял тело под собой, ставя Грома на колени, от чего задница того оказалась выпяченной назад. А затем Разумовский снова начал быстро входить в податливое тело, звонко шлепая и раздвигая ягодицы, и выбивать из Игоря новые громкие стоны. И каждый раз, когда Гром находился на грани, Птица это чувствовал, не давая тому провалиться в пучину наслаждение, и менял позы до тех пор, пока Игорь не оказался на коленях, а его руки не схватили и не потянули назад, от чего мужчина прогнулся, цепляя взглядом потолок. В него вставили член прямо до основания и снова без предупреждения начали вдалбливаться на высокой скорости. Стоны застревали у Грома в горле, а горячее дыхание Разумовского разрезало воздух, и тогда Волкову показалось, что именно от этого в комнате становится всё жарче. В определённый момент Сергей всё же перехватил Игоря за горло, предупредительно подставляя к нему когти, которые намеренно выпустил Птица, и резким движением притянул уже почти размякшее тело к себе, прижимаясь к нему грудью и следом оставляя укус на шее, который на следующий день наверняка придётся прятать за шарфом. И уже в этот момент Волков понимает, что хочет остановить это жутко горячее безобразие, но оказывается не в силах оторвать от него взгляд и всё также остается на кровати, размашисто проводя по члену рукой и периодически сжимая его у основания, чтобы не кончить раньше времени. Но, как обычно, всё заканчивает Птица, откидывая оттраханное тело обратно на простыни, и следом довольно осматривает свою работу. Он удовлетворенно улыбается, оборачиваясь на Олега — и тот сразу же врезается в его губы поцелуем. Разумовский мычит, примыкая ближе к родному телу, но от него вдруг отстраняются и возбужденный шёпот разрезает пространство. — Потом, хочу также, — шепчет в губы Сергею Волков, и — о, Боже — он готов поклясться, что это именно Птица краснеет, а затем они снова сливаются в жарком поцелуе, в то время как Гром уже приходит в себя и тянется к ним за новой порцией ласки. Разумовский встречается с губами Грома, одновременно ощущая и поцелуи на своей шее, которые оставляет Олег. Они около минуты наслаждаются друг другом, одаривая каждого доброй порцией поцелуев. И после Птица снова тянет их всех в центр кровати. Гром неожиданно наваливается на тело Разумовского, аккуратно пристраиваясь сзади, но перед этим кивает Волкову на пространство позади себя, и тот также с согласием становиться за ним. Сергей прогинается и довольно стонет под Громом, ощущая входящий в себя член, и Игорь вторит ему, чувствуя погружающиеся движения позади себя. Какое-то время они стараются подстроиться под темп друг друга и невпопад стонут от особо удавшихся толчков, но потом всё же входят в один ритм и начинают торопливо подмахивать бедрами и ускоряться, доводя каждого до пика. Первым сдаётся Птица и протяжно стонет хриплым голосом, выпадая из Разумовского наполовину и оставляя не разъединённым только их бедра, а сам Сергей сжимается вокруг члена внутри в предвкушении разрядки. Всё это замечается Игорем, и он, не сдержавшись, кусает Сергея за плечо, оставляя на нём свой отпечаток и краем сознания отмечая, что после Волков, скорее всего, будет явно недоволен, но также понимает, что в тот момент ничего не мог поделать с этим внезапным порывом. Ведь вместе с этим в него не перестаёт уверенными движениями вдалбливаться Олег, выбивая из Игоря такие стоны, на которые он до этого момента и сам не знал, что способен, — звонкие и жаркие, срывающиеся из самой груди. Волков же понял уже давно: всё, что делается вместе с Сергеем, — искусство. Каждый вздох, каждая секунда приносит Олегу невероятное наслаждение, и он готов на всё, лишь бы Разумовский и Птица с ним ни в чем не нуждались. Те же и кончают первыми. Сергей изливается на простыни и силуэт Птицы подрагивает, касаясь тела Разумовского. И словно по цепочке, наслаждение накрывает Игоря от сжавшегося упругого кольца на его члене, а затем изливается и Волков внутрь Грома, стараясь удержать на весу себя и всю конструкцию, при этом слабо подрагивая от только что накрывшего оргазма. Они рассыпаются, как карточный домик: Волков падает справа, Игорь валится на кровать слева, а Разумовский остаётся лежать посередине и даже не пытается перевернуться на спину — настолько ослабело его тело. Как вдруг Птица, находящийся где-то между тремя мужчинами, ни с того, ни с сего начинает заливаться в сумасшедшем смехе, как будто под конец совсем слетел с катушек от накрывшего наслаждения. Его голос звоном проносится по комнате, и Гром закрывает в миг потяжелевшие веки. — Пиз**ц, — затраханно выдыхает Гром с закрытыми глазами, а после открывает их уже в кабинете Разумовского.***
По кабинету разноситься звон колокольчика и мужчина на диване распахивает глаза. Перед ним, как ни в чём не бывало сидит Сергей также со своим блокнотом в руках, сначала смотря в него, а потом отрываясь и сталкиваясь спокойным взглядом с мечущимися глазами Грома. — Где Олег? — хрипло говорит Игорь, но Разумовский удивлённо поднимает брови, а затем спокойно отвечает, что никакого Олега здесь нет и не было никогда. Гром ошарашенно оглядывается по сторонам, а затем снова опускается на диван и прикрывает глаза руками. — Как вы себя чувствуете? — вдруг разрезает тишину голос Разумовского, и мужчина выдыхает: «Нормально.» Сергей закрывает блокнот и откладывает его на стол. — Тогда Ваш сеанс закончен, Игорь. Убедитесь, что у Вас не кружится голова и можете идти. — Я ещё видел, — срывается с уст Грома, но он вдруг запинается, не зная, как выложить всё в одном предложении. — Да?… — спрашивает Разумовский, ожидая продолжения, и следом добавляет: — Это может быть побочный эффект от гипноза. Что именно вы видели, Игорь? Это поможет дальнейшей терапии. — Нет-нет… я думаю, всё уже решилось, — Гром в миг замотал головой и встал, попятившись к двери. — Правда? — недоверчиво спросил психотерапевт. — Ага, точно. Благодарю за помощь, я пошёл, — на одном дыхании выпаливает Игорь и, схватив вещи, пулей вылетает из кабинета. Дверь многозначительно хлопает, и Сергей вдруг выдыхает, облокачиваясь на спинку кресла. — А ты сомневался, — проскальзывает из тела рыжеволосого на волю Птица. — У Олега всегда были гениальные идеи. Но, конечно, переписать его воспоминания — одна из лучших. — Он заботиться о нашей репутации больше, чем ты, — бросает в ответ Разумовский. Птица недовольно фыркает, но ничего не говорит. — Олег оказался прав. Как и всегда, впрочем. Но я всë-таки надеюсь, что всё это было не зря, а гипноз просто помог ему или хотя бы вернул всё... — Сергей не успевает закончить, как его прерывает открывшаяся без стука дверь. — Я у вас тут, кажется, забыл свой… — выпаливает Гром, но тут же прерывает свою речь, а его глаза начинают метаться с Разумовского на тёмный силуэт за ним. — Повторим? — расплываясь в оскале, выпаливает Птица. Гром сдавленно икает, а из уст Разумовского всё-таки вырывается отчаянное «бл*ть».