Fatigue

Свиду Сынмин выглядел как маленький ёжик, потому что не особо любил, когда к нему прикасались, и старался избегать нежелательного физического контакта. Если же кому-то всё-таки удавалось его обнять или потрепать по голове, то Ким сразу принимался обрушивать на нарушителя его личного пространства все известные ругательства, точно колючки, стараясь таким образом отбиться от человека. Но была у него одна милая привычка, о которой знал только он и вещи в его комнате. Ким Сынмин, парень, не любящий неожиданный физический контакт и в принципе очень заметное проявление любви и нежностей, просто не мог спать, не обнимая что-то. Обычно это была подушка, которую он крепко обхватывал руками и порой ногами. Это помогало ему чувствовать себя во сне спокойнее. В чём он не признался даже себе до конца, так это в том, что временами он крал подушку о своих хёнов(читай: только у Чанбина) и спал вместе с ней, потому что оставшийся запах уже родного одеколона успокаивал ещё сильнее. Сынмин уже знал этот запах настолько хорошо, что узнал бы его из сотни других. Сколько раз он сам временами позволял себе слабость в лице отдыха на плече старшего, за несколько минут которого приятный запах духов полностью проникал в лёгкие и, казалось, даже под кожу. Но Сынмин никогда себе в этом не признается. Любые аргументы: у Чанбина подушка удобнее, плечо крепкое и широкое, поэтому лежать на нём комфортно – не запах, ни в коем случае. И его симпатия к старшему тут тоже не при чём. Но все секреты однажды перестают быть секретами, так? Однажды совершенно нестрашный секрет Ким Сынмина тоже всплыл. В этот день произошло много: фотосессия, какое-то шоу, ещё одно и под конец выматывающая до изнеможения тренировка. Устал абсолютно каждый, и единственное, чего всем хотелось, – завалиться на свою кровать и забыться крепким сном. Но им ещё предстояло дойти до машин и, желательно, не уснуть прям там, да и душ по приезде домой никто не отменял. Но ноги ныли настолько сильно, что просто отказывали держать. Сидя на небольшом диванчике и переводя дыхание, Сынмин, чувствуя дрожь в конечностях ниже пояса, опустил голову на первое, что было под боком – плечо Чанбина. Даже если тот и удивился, то ничего не сказал, потому что уверен был: Ким может начать снова свои высасывающие все мозги речи. Он просто расслабился и позволил младшему лежать на себе. –Не засыпай только. Спящие люди ещё тяжелее, – тихо бросил Со, наклонившись к младшему, и игриво дунул ему в ухо. –Чего? Это тут при чём? – Сынмин приподнял голову и недовольно поморщился, глянув в глаза старшего. –С тем, как у тебя дрожат ноги, ты даже до выхода не дойдёшь. Я отнесу тебя к машине, – пояснил он, и принялся поправлять распушившиеся волосы младшего. –Как хочешь, – Сынмин был не из тех, кто охотно на что-то соглашается или отказывается, считая, что это сугубо их дело. Через пару минут, когда остальные нашли в себе силы подняться с пола, Чанбин тоже встал, из-за чего Ким недовольно пробурчал что-то под нос, лишившись опоры под головой. Поднявшись следом, он уловил намекающий взгляд старшего и не без усилий для всё ещё болящих ног запрыгнул тому на спину. Для Чанбина Ким всегда словно ничего не весил – с такой лёгкостью он держал его. Сынмин, некрепко обнимая хёна за шею, положил подбородок на его плечо и прикрыл глаза. Уснуть не давали негромкие разговоры между старшими. Чан и Чанбин решали, что делать, потому что сегодня их всех отвозят на одной машине, и будет проще не напрягать водителя поездкой до двух общежитий, а доехать только до какого-то одного и переночевать там всем вместе. Не впервые всё-таки. Выбор пал на квартиру три-рачи и Хёнджина, так как та была ближе. Кое-как уместив 8 задниц в одной машине, Чан передал водителю, что тот может начать движение, и тот, конечно, повиновался. Парни принялись устраиваться поудобнее, желая вздремнуть по пути домой. Естественно, каждый из младших решил, что плечо хёнов – самое лучше место, куда можно уместить голову. Сынмин снова оккупировал плечо Чанбина, как тогда, в зале. Старший против не был. Сам он опёрся головой о тонированное стекло, надеясь, что не отобьёт себе все мозги за время дороги. Сынмин чувствовал себя очень даже комфортно, пока приобнимал хёна поперёк живота и ластился щекой к его плечу, словно котёнок, желающий ласки. Кима не особо волновало, что ещё происходило в машине, поэтому парень даже не обратил внимания, что кто-то умудрился прилечь на его колени. Пожалеют же потом. Аукнется это кому-то болью в пояснице. Дорога всё равно была достаточно долгой, и за эти плюс-минус полчаса Сынмин успел заснуть полностью. Поэтому и чувствовал себя просто отвратительно, когда его начали будить по приезде к общежитию. Голова просто раскалывалась, а в ногах чувствовалась неприятная пульсация. Ему казалось, что он просто не выдержит до того момента, пока настанет его очередь принимать душ. Так ещё и по комнатам распределяться. Словно ему назло(ну, или надобро), определение решило оставить ему в качестве напарника по кровати на эту ночь Чанбина. Старший против не был и сразу затащил Кима к себе, принимаясь искать более-менее подходящую на него одежду. Хотя по его, Сынмина, виду было заметно, что он согласился бы на что угодно. –Потерпи ещё немного, – словно виновато произнёс Со, вручая младшему комплект одежды. –Я очень постараюсь. Извинишь, если я займу всю твою кровать, – утверждающе промямлил Сынмин, присаживаясь на мягкую постель и почти тут же млея, и опустился на неё спиной. –Я то прощу, но если уснёшь, мне придётся самому тебя мыть. Так сильно хочешь этого? – с усмешкой поинтересовался Чанбин. –Фу, закройся, – Ким прикрыл краснеющее лицо футболкой старшего, которую доселе сжимал в руках, но стало только хуже. Ну не признается же он, что, вообще-то, очень бы хотел того, что ему предложили хён. Это унизительно для его самооценки! Чанбин ничего ему не ответил, лишь присел рядом и принялся мягко поглаживать волосы Сынмина, нежно пропуская их меж пальцев. Тот от таких действий разомлел ещё больше, убрал футболку и лежал с довольной лыбой и прикрытыми глазами. Со слабо усмехнулся такому мягкому и в какой-то степени покорному Сынмину, но движение рукой не прекратил. Они ничего не говорили, лишь ждали своей очереди, чтобы принять душ. Чанбин через каждые минуты две-три наклонялся, чтобы мягко подуть младшему в ухо и выдернуть из всё больше подходящей дрёмы. Тот недовольно хмурился и старался отвернуться, но, понятное дело, без успеха. –Эй, не уснули ещё? – в комнату просунулась влажная макушка лидера. – Ванна свободна, вы последние остались, – после этих слов он ушёл. Сынмин, услышав радостные для себя новости, подорвался так, словно это не он уже почти три десятка минут клевал носом и старался не уснуть от поглаживаний по голове. Он вышел из комнаты так быстро, что Чанбин даже сообразить не успел, когда под его пальцами остался лишь воздух. Тяжело вздохнув, он принялся ждать, пока младший закончит со своими процедурами. Тот вернулся примерно минут через десять, но явно более довольный, чем до этого. С удивлением для себя Чанбин отметил, что из всех нескольких вариантов шампуней и гелей для душа Сынмин безошибочно выбрал именно его, Со. Это в какой-то степени льстило – мысль, что Сынмин пахнет в точности, как и он сам. Приглушённое чувство собственничества к другу осталось теплом где-то в груди. Когда младший с громким выдохом облегчения улёгся на кровать, Чанбин наоборот поднялся и молча вышел из комнаты, давая Сынмину возможность уснуть, пока его не будет, либо же подождать, чтобы уснуть вместе. Ким отметал второй вариант сразу же, как только думал о нём. Сонливость сильнее желания уснуть одновременно со старшим, даже несмотря на огромную привязанность Сынмина к нему. Каково же было удивление Чанбина, когда он вернулся и увидел, как Сынмин спокойно себе спал в обнимку с обеими его подушками, а сам пристроил голову на какой-то плюшевой игрушке. –Шея же болеть будет, – тихо выдохнул Чанбин и залез на свою кровать. Он осторожно высунул подушки из плена цепких лапок Сынмина и положил одну тому под голову заместо игрушки; одеяло, что скомканным лежало у Кима в ногах, он аккуратно расправил и накрыл им младшего, укладываясь рядом. В отличие от уже спящего Сынмина, к нему сон не шёл совершенно. Зато вот всякие мысли приходили к нему с неимоверной скоростью. Чанбин словил себя на мысли, что очень хотел бы слушать размеренное дыхание спящего Сынмина всю жизнь, как и лицезреть его умиротворённое лицо. Хотел бы рассматривать его каждую свободную минуту, хотел бы трогать так, как Ким не позволил бы больше никому другому. Просто хотел быть для Сынмина кем-то большим, чем просто другом и хёном, хотел быть с ним. Что вряд ли бы когда-то воплотилось в реальность. Буквально через пару минут он услышал рядом с собой копошение и недовольное бурчание. Повернув голову в сторону тонсена, увидел, как тот жмурил едва открытые от недавнего сна глаза и, видимо, пытался вникнуть в то, кто он, где он, как тут оказался и что ему делать сейчас. Взгляд его карих глаз сначала упал на подушку под своей головой и на её отсутствие в своих руках, а потом уже перешёл на лежащего рядом Чанбина. И даже если Сынмин ненадолго засмотрелся на плавно вздымающуюся грудь старшего, то точно никогда в этом не признается. Подумав немного, он легко двигается ближе, прижимаясь вплотную, и закидывает на грудь на Чанбина руку, оплетая крепкие бёдра своей ногой, и утыкается носом не то в плечо, не то в шею. О чужом удобстве он думал в последнюю очередь. А Чанбин в эту же секунду, кажется, забыл как правильно дышать. Положение Сынмина возле (почти на) себя ему не мешало, но он не хотел тревожить чужой сон, поэтому не двигался. –Ты можешь дышать, Хён, – раздался хриплый голос куда-то в шею, из-за чего Со немного вздрогнул, но послушно сделал вдох, чувствуя грудью слабую тяжесть из-за чужой руки. Не зная, что делать и не перейдёт ли это границ, он согнул одну руку и вновь принялся поглаживать Сынмина по голове, изредка пропуская пряди волос. Ким будто бы мурлыкал от такого лёгкого прикосновения, заставляя старшего счастливо улыбаться. Возможно, тот даже и не подозревал об этом, хотя и сам улыбался как последний дурак. Чанбин в какой-то момент немного задумался и не обратил внимания, что перенёс руку с чужой макушку сначала на чужую шею, а потом и на талию младшего, слабо прижимая к себе. Второго это, похоже, вполне себе устраивало, поэтому он не рыпался и даже принялся вырисовывать на груди Чанбина лишь ему известные узоры, из-за которых тело покрывалось мурашками. Со даже не чувствовал, насколько был напряжён от такого близкого положения с Сынмином. –Ты нервничаешь, что ли, из-за чего-то? Дубовый весь такой, – Сынмин на пробу тыкнул старшего в бок, что, конечно, сделать особо не удалось из-за чрезмерной напряжённости. –Может быть, – лишь произнёс Чанбин, прежде чем уткнуться носом в слегка влажные волосы младшего. Которые пахнут его шампунем. Сынмин только хмыкнул, прежде чем запустить прохладную ладони под футболку Чанбина и начать слегка поглаживать напряжённые мышцы живота. У рэпера было много вопросов касательно действий младшего. Но он упорно держал рот на замке, не желая портить момент, который, возможно, будет таким единственным в его жизни. –Как ты отреагируешь, – послышалось снова где-то в районе шеи или ключицы, поэтому Чанбин слегка отстранился, чтобы посмотреть младшему в глаза, – если я поцелую тебя? Вопрос застал врасплох. На самом деле. Чанбин частенько прокручивал в голове, как мог бы выглядеть их поцелуй, но абсолютно в каждой фантазии он первым прижимался к губам младшего, ведь считал, что только он в их дуэте влюблен. Значит ли это...? Не дожидаясь ответа, Сынмин слегка приподнялся, опираясь на локоть, и мягко прижался к губам старшего, пристально глядя тому в глаза в ожидании реакции. Тот смотрел с примесью шока и удовлетворения и уже через несколько секунд начал жадно отвечать на поцелуй, запуская рук в тёмные волосы вокалиста. Всё это казалось ему сном. Но таким чертовски приятным сном. Просыпаться не хотелось совершенно. Сынмин мягко поглаживал его по щекам, успев перебраться на колени. Руки Чанбина крепко сжимали талию младшего, вырывая из того рваные вздохи прямо в поцелуй. Они целовались медленно, смакуя эти минуты всем нутром. Изучали языками рты друг друга, "боролись" ими, желая завладеть другим больше и дольше. Губы начинали болеть от слишком активных движений, щёки – от постоянных столкновений с носами, а челюсти из-за того, что им попросту не давали сомкнуться. Каждый хотел запечатлеть этот момент в своей памяти, выгравировать его, словно узор на куске доски. Хотелось запомнить его на всю жизнь и так не хотелось прекращать. Но, к сожалению, через несколько мгновений перестало хватать даже того крошечного количества воздуха, что поступал в лёгкие, чтобы продолжить поцелуй. Поэтому пришлось отстраниться. Руки Сынмина лежали на крепких плечах старшего, а ладони Чанбина покоились на изгибе чужой талии. Это всё так правильно. Но вопрос не давал покоя: взаимны ли чувства? –Я люблю тебя, – первым тишину, прерываемую глубокими вдохами, нарушил Чанбин, закрывая глаза и прижимаясь ко лбу Сынмина. –И я тебя. Чанбину больше ничего не нужно, как и Сынмину. Им хватает знания того, что их чувства взаимны, хватает этих поцелуев, что прервались с минуту назад. Хватает на эту ночь. Сон неумолимо забирает в свой плен обоих, поэтому они вернулись в своё прежнее положение. Сынмин уснул почти сразу, Чанбину понадобилось немного времени. Правда, совсем немного. Просто его мозг всё ещё переваривал, что только произошло. Но у них впереди ещё очень много времени, чтобы поговорить об этом. И Со просто уверен, что разговор даст ответ на все вопросы и успокоит. Поэтому он со спокойной душой развернулся лицом к младшему и крепко обнял его, прижимая к себе и закрывая глаза.