Огни покинутого города.

***

— Теодор… Здравствуй, прости, что беспокою, — взволнованный голос Хельги звучал из телефонной трубки. — Ты не видел Мириам? Уже час ночи, днем нам позвонили и сказали, что она исключена… Ее до сих пор нет дома, и... — замолкает, едва слышно дыша на том конце провода. — А? Какого черта мне знать, где пропадает Огонь Самайна?! Слушай, Эйгиль, я не ее нянька, — скучающе тянет мужчина. — Я не видел ее с обеда или что-то в этом роде, — слабо кивает в сторону одного из парней, стоящих у его «пьедестала», давая отмашку начать поиски. — Ох… Ладно-ладно, боже… — Хель произносит с изрядной долей тревоги. — Ладно, это плохо, Теодор, я просто боюсь, что она натворит глупостей… Это была ее мечта, понимаешь? — на заднем плане раздается приглушенный всхлип Эриды. Шорох движения. Судя по всему, Хельга обняла свою «супругу». — Я просто не могу понять…. Все было хорошо, буквально с утра, все было хорошо, Теодор, что же произошло… — Хорошо? — Вэлми Теодор Андрес каркающе смеется, отодвинув трубку от лица, вертит сигарету свободной от телефона рукой, заставляя дымное облако извиваться по-змеиному, — видит дьявол, Эйгиль, с Огнем Самайна никогда и ничего не было хорошо. Паршивая овца, Хель, и я предупреждал тебя об этом, так же, как и предупреждал ее, чем закончится этот незабываемый опыт «учебы». Вы играли в глухонемых, что я сейчас сделаю? Я не бог и не Титан, — хмурит черные брови, припорошенные сединой, кивает еще двум парням, сжав телефонную трубку до отчетливого хруста. — Не смей… — тон Хельги приобретает опасные нотки. Тревогу моментально сменяет гнев, — ты говоришь о моем ребенке, Вэлми… — Титан, не смеши меня, Эйгиль! Если подобное прозвучит в одной комнате с Огнем Самайна, девочка выпрыгнет в окно в ту же секунду, — Вэл закатывает глаза. «Поговорим об избегании. Как удивительно, что Огонь сбежала сейчас, ведь это точно не ее способ справляться с любым видом эмоций. Ага», — тяжело вздыхает, трет переносицу. С самой первой встречи с Мириам вариант с «убийством из милосердия» сам собой возникал в голове каждые несколько месяцев, половина седых волос Вэла — это она, другая половина — Ирис, армия и остальная часть беспризорных крыс под его потранажем — вместе взятые. — Это не имеет значения, Теодор, она мой ребенок. И я собираюсь бросить все силы на ее поиски, — Хельга говорит уверенно, твердым, как алмаз, тоном. — Хель, — Вэл вздыхает, потому что какого-то дьявола он единственный, кто понимает этого ребенка хоть сколько-нибудь хорошо, — она дожила до своих лет в основном на чертовой улице, проживет и еще парочку месяцев, — скуривает сигарету до фильтра, отбрасывая окурок на пол. — Не тепличная роза… Справиться, — замолкает, угрюмо смотря на провод телефона. — Ну… А если это какой-то из плохих «сценариев» старушки судьбы… Что ж, мы узнаем об этом в утренних новостях, что толку… — Вэл, то, что она справится, не значит, что ее не нужно искать! Она одна там, на улице, в чертов мороз. Она расстроена и разочарована… Я просто не понимаю, почему она не пришла домой… Что мы сделали не так… — начиная на повышенных тонах, Хельга заканчивает почти шепотом внутрь себя, а не в трубку. У Вэлми дрожит рука. Он и сам не знает, почему эта ситуация и эти слова вызывают тревожное чувство дежавю. Повторение историй из прошлого никогда не могут быть хорошей вестью в случае с Огнем Самайна: — Эйгиль, это моя вина, я сильно надавил на нее днем, когда мы пересеклись. Дай ей пару дней, девочка перебесится, — Вэл врет. Мириам приняла решение до того, как они пересеклись, если Вэл хоть немного знает Огонь Самайна. И она также не вернется ближайшие пару месяцев точно… Это не вина Саргисов и одновременно это точно их вина… Но он не собирается тратить свое время на пустые объяснения, которые никому из прелестных, домашних дам легкой закалки среднего класса не понять, даже если он бесконечно уважает Хельгу Эйгиль Саргис — врача с золотыми руками и человека с золотым сердцем. — А если нет, Теодор, что ты предлагаешь нам делать тогда?! — Эрида всхлипывает в трубку, заставляя мужчину раздраженно поморщиться. — Тогда я займусь этим делом. Все. Баста, у меня нет времени на милые беседы, и не смейте обращаться в полицию, обдерут до нитки и нихуя не дадут в ответ, — кладет трубку. — Чертовы дети… — облокачивается на спинку, смотря на учеников, остановивших тренировку, чтобы послушать новые сплетни. — Ну какого хрена вы тут уши греете?! — Босс, — пацан шестнадцати лет, слишком самоуверенный, для его же блага весело спрашивает, — что случилось у Огня Самайна? В последний раз у тебя такое лицо было, когда она экзамен в полицейскую академию сдала! — А тебе надо больше всех, придурок, иди вон соточку сверху положенного пробеги, сразу разнадобится! — Вэл рявкает на парня, щурится, смотря на остальных, — вам тоже надо?! Тогда погнали, каждому плюс сто к норме! Ухмыляется, когда со стороны «детей» раздается коллективный удрученный стон и скулеж. — А нехрен не в свое дело нос сувать, крысеныши! — качает головой. Милосердно кидает косточку информации этим бешеным псам, — ушла ваша Огонь Самайна, хлопнув дверью погромче и нажив парочку врагов в процессе! Я скоро окончательно поседею со всеми вами, чертовыми неблагодарными крысами! — Ты цветешь и пахнешь, старина, как модель с обложки «Благородного Тиано», — посмеивается один из немногих коллег Вэла, оставшийся с ним еще со времен работы с Титанами, он стоял чуть поодаль от «трона» Инквизитора, подпирая собой стену. — Феникс, ты, блять, я смотрю, горишь желанием тоже побегать пару сотен кругов, — Инк закатывает глаза, опираясь на подлокотник. — Никак нет, старина, пожалей мои больные колени, если меня не жалко, — лихо скалится. Не меняя выражения лица спрашивает, как бы вскользь, — итак, чего нам стоит ожидать… — Чего-то пиздец неожиданного, Феникс! Потому что, помяни мое слово, мы все знатно охуеем, когда это произойдет, — Инквизитор скучающе осматривает строй крысенышей, бегущий по большому складскому помещению.