Cuique suum

      Венгру очень не понравились итоги раздела земель после Первой Мировой. Как один из самых достойных наследников Австро-Венгерской Империи, к коим он себя причислял, мадьяр был уверен, что достоин большего. Даже итоги Первого Венского арбитража 1938 года не смогли в полной мере его удовлетворить, венгр того и не скрывал. Тем более итальянец, с которым последние пять лет торгово-экономические дела шли всё лучше и лучше, также убеждал мадьяра в том, что тот куда более дальновиден, чем все его соседи вместе взятые. Венгрия всё больше импонировал ему.       Узнав о том, что Чехословацкий союз остался в прошлом, венгр не стал медлить и в конце того же месяца приказал сестрице, только-только получившей мнимую независимость, вновь переместить словацко-венгерскую границу. Та, очевидно, подобному произволу не обрадовалась, особенно если учесть, что около года назад Венгрия и так получил часть её земель, которые, заявил, всегда являлись исконно венгерскими. Мадьяр на полном серьёзе уверял словачку, что, поскольку она никогда не отличалась долгосрочным стратегическим мышлением, будет куда более разумно передать некоторые земли под его контроль. По итогу Венгрия всю эту концепцию предоставил Словакии в виде того, что он спешит спасти её от возможного разорения из-за потенциально недальновидных словацких решений, забрав часть её территорий под своё чуткое руководство. ПСР же подобное умозаключение почему-то не убедило. Венгра это не расстроило — он намеревался получить своё так или иначе. Не захотела сестрица по добру — не его вина, мадьяр честно пытался обойтись без вооружённых конфликтов. Всё равно чех был больше не в состоянии помочь своей бывшей союзнице.       При содействии ближайшего партнёра Королевства Италии — конечно же Третьего Рейха, венгр своё получил. А чувства его нерадивой родственницы волновали его мало. В конце концов, на кой её вообще земли, которые она не в состоянии защитить? Не то что бы он жаждал страданий словачки, венгру было просто всё равно. Ему эти ресурсы были нужнее. Мадьяр стремился к собственной цели, заключающейся в экономической и политической идиллии, и Словакии следовало бы сделать так же.       Сообразительный и инициативный, он всячески стремился занять нишу в европейской элите. Венгрия сразу заприметил тех, кто мог бы подсобить ему в достижении намеченного результата. Германия также весьма охотно пошёл на сотрудничество. Теперь венгр отвечал за всё необходимое сырьё, а немец — за оружие и боеприпасы. Нацист был так доволен новоприобретённым союзником, который мог предложить ему хоть что-то существенное, что даже вместе со своей правой рукой, коей был итальянец, предъявил румыну, потенциальная полезность в боевых действиях которого была существенно ниже венгерской, ультиматум о передаче Северной Трансильвании. Румынию такое развитие событий совершенно точно не прельщало, главным образом учитывая тот факт, что конечным выгодоприобретателем будет являться его давний противник не самых честных правил. Но потомок Валахии был не в том положении, чтобы ставить условия, так что предпочёл на время просто смириться с этим, пускай подобное далось ему не слишком просто. А вот венгр был просто в восторге. Ещё больше перспективных земель отошло ему, и надоедливый неблагочестивый румын получил по заслугам — и кто теперь скажет, что выбранные им пути навстречу светлому венгерскому будущему являются неправильными?       Изначально Венгрия не планировал нападать на СССР, но преподнесённые немцем частички цельного пазла бывших мадьярских территорий подтолкнули его к изменению данного решения. Особенно при условии, что Германия не настаивал на участии венгра в данном вооружённом конфликте. Вдохновлённый возможными преимуществами совместного союза мадьяр решился на подобную авантюру. Однако данное рискованное мероприятие в дальнейшем не увенчалось особым успехом, разбившись о реалии советского оплота Харьковско-Воронежской операции. После громкого провала данной военной кампании, венгр впервые за всё время серьёзно задумался о негативной стороне участия в германской коалиции. Наступательная операция на южную часть страны Советов стоила ему трёх четвертей ресурсов, не говоря уже о репутационных и моральных издержках. Кроме того, его нацистски настроенный союзник не спешил делиться трофеями, резонно полагая, что распределение экспроприированного должно состояться только по результату окончательной и безоговорочной победы германских идеалов. Рейха мало интересовали проблемы союзника, добровольно ввязавшегося в вооружённую кампанию на востоке неприятеля.       Растущее влияние в Европе стран-участников антигитлеровской коалиции в конечном итоге заставило Венгрию конкретно поразмыслить об альтернативных источниках решения проблемы безбедного существования. С одной стороны, измотанный затяжными боевыми действиями, но всё ещё стойко державшийся немецкий партнёр, с другой — противостоящий ему могучий соперник и поддерживающие его силы, открывшие второй фронт на европейском пространстве: прямо за спиной у стран Оси, к которым не столь давно примкнул и сам венгр. Подобная неопределённость ситуации с большим количеством потенциальных угроз поневоле вынуждала мадьяра к поиску какого-либо компромисса, позволяющего если не полностью решить возникшие проблемные области, то хотя бы снизить их негативное влияние на собственное положение.       Оптимальный сценарий действий предстал перед ним в попытках угодить обеим сторонам конфликта по мере возможности, так как на тот момент было доподлинно неизвестно, кто из оппонентов в конечном итоге возьмёт верх. В качестве действий в угоду антигитлеровской коалиции венгр периодически закрывал глаза на пролетающую над его территорией вражескую авиацию, рассчитывая на ответную милость с их стороны в обозримом будущем. Однако, всё ещё пытаясь усидеть на двух стульях, пока он оставался примерным союзником Германии, перед ним постоянно стояла проблема тлетворных влияний вражеских партизанских отрядов против его и так изрядно поредевшей в ходе боевых столкновений армии. Порядком возмущённый подобной сложившейся ситуацией венгр выбрал тактику упреждающего террора и в какой-то момент не заметил, как перегнул палку. Гражданское население советских областей, подконтрольных ему, теперь желали иметь дело хоть бы с немецкими войсками, лишь бы не с венгерскими солдатами, в определённый момент получивших славу выродков похлеще вермахта.       Нацистская Германия, узнав о тайных переговорах Венгрии с немецкими врагами за своей спиной и понимая важность сохранения контроля над венгерскими землями, стал особенно пристально следить за мадьярским союзником, при каждом удобном случае напоминая о последствиях, которые ждут того в случае повторного удара в спину. Рейх не шутил. По прошествии определённого количества времени в такой зыбкой обстановке венгр постепенно стал приходить к мысли о напрасности своего активного участия в этой немецкой авантюре, прекрасно понимая, что спусковым крючком к этому явилась подачка со стороны Германии в виде словацких земель. Если бы он не позарился на ресурсные земли собственной сестры, возможно, подобного развития событий ему удалось бы избежать. Теперь же венгр был вынужден оставаться на стороне немца до самого конца вне зависимости от собственных желаний и соображений, поскольку в обратной ситуации заплатит за своё непостоянство самую высокую цену.       Таковыми были ответные издержки сотрудничества с неординарными личностями с собственным мировосприятием и понятием справедливости, зла и добра. Нацистская Германия был именно таким, о чём венгр в своё время подумать не удосужился, купившись на сулимые ему многочисленные земли. Реальность предстала перед его глазами именно в тот момент, когда уже стало категорически поздно пытаться что-либо исправлять. Бремя союзника амбициозного и мизантропического немца мадьяру пришлось принять в полной мере.