1.
27 августа 2023 г. в 19:33
— Гарри, тебе нужно показаться мадам Помфри! Эта рана у тебя уже почти месяц не затягивается, а заживляющая мазь не помогает, — Гермиона в который раз пыталась уговорить друга сходить в больничное крыло. Ссадины, синяки, раны и ранки, трещины в костях, потухший взгляд, мешки под глазами, неестественная худоба — Мальчик-который-Выжил походил на тень самого себя. — Так больше не может продолжаться!
Всё началось на четвёртом курсе, когда он стал одним из чемпионов Хогвартса. Такой жестокости, изощренности в способах унизить и навредить другому стены Хогвартса не видели давно: от пускай и обидных, но всего лишь насмешек, до вполне физических травм. И всё это с полного попустительства преподавательского состава и Дамблдора. Директор лишь слепо твердил, что всё можно объяснить нервами, здоровой конкуренцией и переутомлением. Ага. Перелом ребра. Действительно, всего лишь на нервной почве сломалось ребро.
Кубок подписал Гарри приговор, а исход последнего испытания и смерть Седрика утвердили его. И по сравнению с тем, что творилось сейчас, четвёртый курс и возрождение Темного Лорда, были наименьшим из зол.
— Гарри, пожалуйста, пойдём.
Гермиона вновь потянула друга за рукав мантии и перевела отчаявшийся взгляд на Драко.
С начала этого года слизеринцы не единожды удивляли гриффиндорку. Сначала Гойл, вовремя заметивший, что Гарри вновь пытаются пихнуть с лестницы, удержал его от падения. Потом уже вместе с Крэббом они помогли ему на поле для квиддича, отбив летящий в его сторону бладжер. Драко, проходя мимо в Большом Зале, посоветовал не есть то, что у него лежит в тарелке. Кто-то подсыпал туда странный порошок, пока Рон отвлёк Гарри. Таких примеров было много, очень много. Будто невзначай, слизеринцы помогали Гарри, позабыв старую неприязнь.
Гермиона недавно спросила у Драко, с чего бы вдруг им помогать.
— Не обольщайся, Грейнджер, — Драко недовольно поджал губы. — Это не значит, что вы мне нравитесь, но всё «это» ниже нашего достоинства. Слишком грязно, тупо и без огонька. Мы могли бы присоединиться к общему веселью, будь причина несколько иной, и не будь он уже так сломлен. Что за радость, пинать того, кто уже не в силах ответить?
Перемены произошли не только с Драко и его компанией. Насколько в них оказалось чести, настолько остальные потеряли её. Лучший друг Рон, будто сорвавшийся с цепи пёс, раз за разом кусал и втаптывал Избранного в грязь.
— Что, Поттер, решил, что раз ты Избранный, то тебе всё дозволено?
Он так и не простил Гарри, что тот участвовал в Турнире, а после смерти Седрика и слов о возвращении Лорда Волан-де-Морта, окончательно свихнулся.
— Оставь его, Грейнджер, не видишь, что он сейчас не с нами? — Драко обошёл вокруг сгорбленного Гарри. Взгляд мальчика был безучастным и потухшим. — Не думал, что скажу это, но я скучаю по временам, когда он одним взглядом заставлял меня заткнуться. — Драко вздохнул и направился на выход из Выручай-комнаты, которая с некоторых пор стала домом для Гарри. — Идём, Герми, или у тебя дел других нет?
— Не называй меня так! — моментально вспыхнула девушка. Да, Малфой определенно знал, как растормошить эту готовую пустить слезу львицу. — Увидимся завтра на зельеварении. Постарайся поесть.
Девушка нежно провела рукой по спутавшимся локонам друга и поспешила за Малфоем с твёрдым намерением отвесить ему пинка.
Когда за подругой и новым вынужденным другом закрылась дверь, Избранный ещё некоторое время сидел неподвижно. Перед глазами раз за разом вспыхивали воспоминания.
Кубок, злые лица вокруг, он чувствовал ненависть, направленную на него, но тогда помогали держаться друзья. Рон… Как он ошибся. Доверяя безоговорочно этому смешному рыжему парню, с первых секунд знакомства, Гарри и подумать не мог, что он станет хуже врага. Вечные насмешки, толчки, подножки, сброшенные книги и камни, случайные заклинания, бладжеры, зелья (причем не всегда безобидные), и лютая, всепоглощающая ненависть в каждом жесте, слове и взгляде.
— Ты ведь всегда мне завидовал. У меня большая семья. Есть мать и отец. А у тебя, Поттер? Что молчишь, а, Избранный?
Нужно было держаться. И Гарри держался вплоть до смерти Седрика. Когда тот погиб на его глазах, что-то надломилось в нём самом. Пожалуй, это была вера в лучшее, в то, что всё будет хорошо. Не будет.
Седрик мертв, ритуал завершён, и перед ним его злейший враг. Он должен был собраться, вспомнить всю ту злость, что испытывал к Лорду, поднять палочку, и не мог этого сделать.
«Круцио» от Темного Лорда принесло неожиданное облегчение. В крике Гарри наконец смог выплеснуть, что так долго копилось. Всё то разочарование, что капля за каплей, день за днём он собирал в течение года. Это позволило на пару мгновений собраться и, воспользовавшись заминкой Лорда, уйти с телом Седрика.
И вновь разочарование. Липкое, тягучее, как патока. С острыми, чуть горьковатыми нотками ненависти и предательства. Все те, кто должны были поверить ему, поддержать, отвернулись.
— Он ничего не сделал.
Дамблдор не сделал ничего! И в этом его вина. Он отошел в сторону и смотрел, как Гарри топят во всём этом дерьме. В школе, его собственные друзья и остальные ученики, многие профессора, в Пророке и Министерстве.
— Как же всё надоело, быстрее бы закончился этот отвратный день.
Поднявшись, мальчик прошёлся по комнате. Каждый шаг отдавался болью. Пару дней назад кто-то особенно ненавидящий его метнул Бомбарду. Как же дико это звучит. Его спас случай. Гарри как раз успел завернуть за угол коридора и удар пришёлся в стену. Его отбросило, осыпало осколками и каменным крошевом. Он в очередной раз заработал синяки по всему телу, мелкие многочисленные царапины и разбил очки.
— Нужно дотерпеть до зимних каникул. Они все уедут и будет хоть немного дней прийти в себя. Главное дотерпеть. Ведь хуже уже не может быть, верно? — с робкой надеждой прошептал Гарри и устало прикрыл глаза.
Как же он ошибался.