"Город Грёз"

      В свою съемную комнату на Ибервиль-стрит Эйден вернулся поздно вечером. Там его встретил Джей. Вид у того был взволнованный. Парень тараторил о том, что ещё сутки, и он бы обратился в полицию. Несмотря на слова, звучащие весьма убедительно, Эйден знал, что этого никогда не произойдёт: время от времени Джей баловался травкой и опасался людей в форме. Закончив с угрозами, сосед по комнате пытался выведать, где он пропадал столько времени. Эйдену пришлось сочинить вялую историю о случайной компании и некачественной выпивке. В этот рассказ Джей, конечно же, не поверил, но иного ответа выудить не смог, потому закончил свой допрос короткой фразой о том, что Эйден пропустил репетицию и в театре его ожидает взбучка.       С того вечера жизнь Эйдена изменилась. Во-первых, он впервые в жизни оставил в блокноте запись о событиях, которые с ним произошли. Во-вторых, в свободное время все его мысли занимал обшарпанный дом и его обитатели. Несмотря на это, Эйден обходил стороной тот район и больше не искал встречи с существами из городских легенд. Он полностью погрузился в работу, готовился к затяжным гастролям, запланированным на конец осени. Однако когда его всецело поглотил театр, близнецы начали являться ему во снах. Эйдену казалось, что в том доме он забыл нечто важное - какую-то вещь или знание. Нечто такое, что манило его, однако поддаваться этому зову он не спешил, стараясь втиснуться в жизнь до встречи с вампирами. Загруженный привычными делами, он понятия не имел, что, выглянув в окно своей комнаты, смог бы увидеть образ, преследующий его ночами. Эн действительно больше недели следил за Эйденом. Хотел убедиться в его молчании. Впрочем, проболтайся он, и это было бы неплохим поводом для ещё одной встречи. Однако актёр молчал, а эта бесцельная слежка порядком наскучила. Эн перестал понимать, зачем вообще каждый вечер тащится на Ибервиль-стрит и подолгу торчит в том квартале. На пару дней он оставил свою жертву в покое, пока Эйден вновь не напомнил ему о себе, пусть и сделал это весьма косвенно. В тот день Эн возвращался домой после работы в баре. Его взгляд зацепился за чёрно-белую афишу одного из местных театров. Она мало чем выделялась среди прочих объявлений, и Эн в принципе редко обращал внимание на такие вещи. Он прошёл бы мимо, если бы не фотография молодого парня, стоящего рядом со своим же портретом. Внизу бежала надпись: "«Дориан Грей» по мотивам романа Оскара Уайльда". В актёре, исполняющем главную роль, он узнал Эйдена. Красивый и юный, тот идеально подходил на роль развратного и тщеславного Дориана, и Эну почему-то остро захотелось увидеть его в таком амплуа, несмотря на то, что в тот вечер, когда он получил билет там, в Одюбоне, он не собирался идти на эту постановку.       Спектакль должен был начаться ровно в четыре вечера. За час до этого времени в театре всё было так, как и обычно: рабочие за кулисами возились с декорациями, актёрский состав сновал среди гримёрных и костюмерных, а из фойе доносились голоса стекающихся зрителей. Несмотря на то, что Эйден давно привык к этой суматохе, она всё равно каждый раз будила ощущение глубинного тепла и вызывала улыбку. Четыре года назад, ещё до своего побега, он и представить себе не мог, что когда-то будет стоять на сцене. На сегодняшний день мечта всей его жизни была исполнена, а новую он ещё не придумал.       В этот вечер, как и всегда, время, оставшееся до начала спектакля, Эйден коротал в своей гримёрной. Это было небольшое помещение с зеркалами, стеллажом для одежды и диваном у зашторенного окна. Сперва он одевался, примеряя сценический образ, потом ему наносили грим, а после он занимал себя тем, что проговаривал реплики своего героя или же включал музыку и делал какие-то наброски на альбомных страницах. Сегодня в гримёрной было тихо. Эту тишину нарушил настойчивый стук в дверь. - Эйден? На пороге возник Джей. Он всегда отличался способностью бесцеремонно вламываться в личное пространство, но после инцидента недельной давности делал это с завидной частотой. Когда его глаза нашарили Эйдена, застывшего перед зеркалом, на лице отразилось облегчение. - Не надоело?- поинтересовался Эйден, стараясь подавить раздражённые ноты, и убрал руку от шеи. Оставаясь в одиночестве, он время от времени касался того места, где его укусили. Раны там уже не было, но воспоминания никуда не делись. - Ты о чём?- Джей состроил непонимающую физиономию. Получилось почти искренне. Эйден покачал головой. - Неважно. Он не хотел развивать эту тему, но, по сути, был практически уверен, что Джей проверяет, не свинтился ли он вновь в неизвестном направлении. Джей волновался, и ему, Эйдену, наверное, стоило быть благодарным, но пока получалось паршиво. Произошедшее не давало покоя. Ему нужно было выговориться, с кем-то поделиться, а Джей хоть и был его другом, но в данном случае на роль собеседника мало подходил. Он был недалёким, трусоватым и патологически болтливым, потому сейчас его присутствие раздражало. Разговаривать с собственными мыслями было куда лучше. - Ну, ладно.- Джей пожал плечами и бегло осмотрелся.- А где Рейчел? - Не здесь.- Ответ был очевидным и получился грубоватым.- Поищи в старой костюмерной. Обычно она там курит,- добавил Эйден, чтобы сгладить острые углы. Джей промычал в ответ что-то невнятное. Девушка, о которой он спрашивал, работала гримёром. Её приглашали в рамках крупных спектаклей, и Эйдену часто доводилось с ней работать. Рейчел была мастером своего дела, имела открытую улыбку и аппетитные бёдра. Пару раз он встречался с ней во внештатной обстановке, но ничего не вышло. Об этих встречах Эйден Джею ничего не рассказывал, хотя, наверное, стоило бы. По крайней мере, тогда бы тот ушёл. - Готов?- Джей вновь сменил тему, и ничего не осталось, как смириться с его присутствием. - Да. Эйден не знал, что должно заставить его ответить иначе. Эта роль была ему знакома. Он отыграл уже несколько спектаклей и в целом часто выступал в подобном амплуа. До закрытия театрального сезона осталось не так много времени и, в общем-то, всё было обыденно. - Тогда удачи,- коротко произнёс Джей и всё-таки ушёл. Оставшееся время Эйден провёл наедине со своими мыслями и когда открылся занавес, он уже полностью вжился в роль. Впрочем, она ему действительно подходила: романтизм и развратность были ему к лицу. Он был талантлив, красив и бледен настолько, что через тонкую кожу просвечивались вены. Казалось, в его теле действительно течёт голубая кровь аристократа. Однако в зале были те, кто наверняка знал, что кровь у Эйдена всё-таки красная. Было в ней что-то особенное, опиумное, заставляющее не сводить с её носителя взгляда, чем Эн, собственно, и занимался. Он всё-таки пришёл в театр, сидел в портере. Выглядел совершенно не так, как тогда, в парке - мало походил на бродягу. Чёрный костюм, вне зависимости от того, где он его раздобыл, делал Эна похожим на элегантного молодого человека из зажиточной прослойки общества. Как и все зрители, он смотрел на сцену, но наблюдал только за Дорианом, погрязшим в пороках и утратившим остатки человечности. Эн желал бы окунуть Эйдена в эту грязь, показать насколько низко может пасть человек и как приятно это может быть. А может, просто хотел его крови. Когда спектакль закончился, а зал зааплодировал, Эн поднялся со своего места. Люди подходили к сцене, дарили актёрам цветы, а в его руках была одна-единственная бумажная роза, сделанная из станиц "Королевы проклятых". Эн усмехнулся, протянув Эйдену цветок. Не сразу, но тот всё-таки принял этот подарок. Отчасти он ожидал чего-то подобного, неординарного. Он заметил Эна ещё в начале спектакля. Редко всматривался в лица зрителей, но это упустить не мог. Коротко кивнув, Эн неспешно направился в сторону выхода. Эйден проводил его взглядом. Когда занавес опустился, он, как и обычно, оставил все цветы на сцене. Во-первых, он не питал к ним особой любви. Во-вторых, в небольшой комнатушке их некуда было ставить. Бумажную розу Эйден забрал с собой. В гримёрную за ним притащился Джей. - Кто это был?- выпалил тот, как только дверь за ними закрылась. - Понятия не имею,- машинально ответил Эйден, плюхнувшись на диван. Ответ Джея удовлетворил. Эйден был любимчиком публики, потому время от времени случались казусные ситуации. В этом не было ничего необычного, разве что роза вызывала интерес. - Джей, я устал,- выдохнул Эйден, когда парень попытался открыть рот, чтобы продолжить разговор. Тот сомкнул губы и кивнул: - Понял. Ещё какое-то время потоптавшись у двери и не найдя, чем бы себя занять, Джей ушёл. Он направился в гримёрную или на поиски Рейчел, или на традиционную всеобщую попойку в честь успешной постановки. Впрочем, Эйдену было всё равно. Он покосился в сторону зашторенного окна. Он был практически уверен, что там, на улице, его уже ждут. Эйден сомневался, что Эн пришёл лишь для того, чтобы на какое-то время породниться с искусством и вручить розу, а об истинных причинах, приведших сюда вампира, старался не думать. По крайней мере, после случившегося в голове не было ни одного варианта развития событий, где он, Эйден, остался бы жив. Замерев напротив зеркала, он вновь коснулся шеи и усмехнулся. Он толком не понимал, что за мысли роятся в голове. Эйден зарёкся искать встречи с вампирами, но подсознательно подписался на ещё одно свидание, учитывая, что те сами пожаловали в его дом.       В гримёрной Эйден просидел практически до закрытия театра. Давно разбрелись зрители, труппа направилась в одно из местных питейных заведений, чтобы там продолжить свой праздник. Он вышел из здания практически последним. Выглядел не так броско, как на сцене. Взглядом Эйден окинул окружающий пейзаж и довольно быстро выудил знакомую фигуру. Эн сидел на лавочке напротив входа и спокойно курил, щуря глаза от сигаретного дыма. Засунув руки в карманы, Эйден двинулся в его сторону, плохо понимая, почему принял такое решение. В действительности сейчас у него была возможность беспрепятственно уйти. Канал-стрит даже в ночное время суток была весьма оживлённой. Она являлась своеобразной границей между Французским кварталом и деловой частью города, потому народ тут сновал всегда, а среди толпы Эн был неопасен. Однако Эйдена интересовали причины, приведшие его сюда, влёк азарт и скрытая опасность, влекла возможность ещё раз прикоснуться к легендам. Кивнув вместо приветствия, он молчаливо опустился на лавочку рядом. - Тебе идёт эта роль,- первым молчание нарушил Эн. Он протянул Эйдену недокуренную сигарету. - Думаешь? Диалог вырисовывался такой же странный, как и в первую их встречу. Говорить об искусстве вместо приветствия начинало входить в привычку. Впрочем, говорить с Эном в целом было забавной штукой. Тот был умён, мог с пренебрежением рассуждать о чём-то великом и вечном, иногда в его речи проскальзывало эхо ушедшей эпохи. Сейчас он ограничился только кивком. Эйден хмыкнул и покосился на сигарету. Он подозревал, что у предложенной дряни отвратительный вкус, но не думал, что настолько. Затянувшись, понял, почему Эн так усмехался, глядя на то, как он подносит к губам фильтр, однако обратно не вернул, упиваясь горечью, осевшей на языке. - Зачем ты пришёл?- Эйден заговорил только тогда, когда сигарета истлела. - Поговорить.- Ответ Эна был лаконичным. Эйден повёл бровью. Он бы куда охотнее принял то, что вампира привёл сюда голод или пересмотренные решения. По крайней мере, любая из этих причин была ему понятна. Он ждал объяснений, но Эн молчал. - О чём?- наконец спросил Эйден. - Не знаю,- Эн флегматично пожал плечами,- о чём угодно. Кроме прошлого. - В прошлый раз это плохо закончилось,- хмыкнул Эйден. Наверное, правильнее сейчас было бы встать, поблагодарить за розу и общество, и людными улицами направиться в сторону общежития. Возможно, стоило бы вообще уехать из Орлеана, поселиться где-нибудь далеко отсюда и никогда не вспоминать о том, что произошло. Единожды он уже сыграл в эту рулетку, вытащил счастливый билет, выжил после встречи с вампирами этого города. Испытывать судьбу было паршивой идеей, однако Эйден остался. - Выпьем? Я угощаю. - Почему бы и нет. Только знай: сигареты я курю дешёвые, а вот алкоголь предпочитаю дорогой. Эйден хмыкнул и поднялся на ноги. - Крадёшь или хватает того, что получаешь в баре?- осведомился он. Пожалуй, это был первый содержательный вопрос этого вечера. Он был банальным, но если Эн хотел поговорить, то мог сойти за начало вполне обычной беседы. К тому же до этого дня они никогда не говорили о личном, поэтому сейчас была неплохая возможность копнуть глубже. - Учти, я устал и голоден,- добавил Эйден, давая понять, что одной выпивкой дело не ограничится. Сейчас бы его устроило любое заведение, которое бы находилось в шаговой доступности, и где можно было бы плотно поесть. В районе театра таких не было. Точнее не было таких, которые нравились бы ему. Конечно, если не учитывать кафе с сандвичами и дельными завтраками. - Пойдём. Эн усмехнулся. - Скорее, беру ненужное. Мёртвым деньги не нужны,- пояснил он, отвечая на ранее прозвучавший вопрос. В действительности ценности тех, кого убивал, Эн забирал редко. Он брал только их кровь и жил на деньги, которые зарабатывал. Их было немного, но ему хватало. - Будь ты на моём месте, если бы тебе понадобились деньги,- поднимаясь на ноги, поинтересовался Эн,- кого бы из прохожих ты выбрал? Эйден неоднозначно пожал плечами. Роль вершителя судеб он на себя ещё не примерял. Как-то не доводилось. Неспешно идя мимо витрин и летних террас, лавируя меж прохожих, он неосознанно изучал их, пытаясь среди этих лиц выудить ответ. - Если охотиться за деньгами, то я выбрал бы того, кто выглядит побогаче.- Такой ответ показался Эйдену наиболее логичным. По крайней мере, иного он придумать не смог.- Кого-то в модной одежде, с ключами от дорогой тачки. Что-то вроде того. Или туриста. Во-первых, деньги у них точно есть. Во-вторых, они неместные и их долго никто не хватится. Или выбрал бы кого-то из первого ряда. Бедные не ходят в театр и не сидят в партере. Он многозначительно повёл бровью. В действительности, чем больше он об этом думал, тем больше вариантов возникало. В итоге всё сводилось к тому, что в его случае раздобыть себе ужин было делом не таким уж сложным, как казалось на первый взгляд. В какой-то мере пугало то, что рассуждать об убийстве оказалось так просто. С другой стороны, это была всего лишь ситуация, моделируемая воображением. - А что насчёт тебя? Почему ты преследовал меня? Деньги или всё-таки кровь? - Кровь.- Эн ответил довольно быстро.- Ты пахнешь вкусно, особенно когда не запятнан гримом и духами. - То есть, чтобы отбить у тебя всякий интерес, достаточно быть в какой-то степени,- Эйден на мгновение задумался,- грязным? Слово показалось наиболее подходящим. Эйден пытался понять, о чём говорит Эн. Пытался мыслить, как он. Получалось плохо. Ему казалось, что Эн - существо из какого-то параллельного, более сложного мира, что на деле было недалеко от истины. В мире самого Эйдена всё было куда проще. Как и большинство людей, он различал запахи, имел определённые предпочтения. Для него вкусно пахли жаренные куриные крылышки и суп гамбо, он любил мятную зубную пасту и хвойные духи, не переносил запах пота и грязных вещей. Большинство этих ароматов в какой-то степени были искусственными, не принадлежали людям. Потому ему казалось, что Эн говорит о нечто ином. О чём-то таком, что он сам не может ощутить в силу собственных ограниченных возможностей. Ему на какое-то мгновение захотелось поменяться с ним местами, ролями, телами, чтобы иначе взглянуть на уже давно знакомые вещи. Но это быстро прошло. - Нет... не совсем так.- Эн ненадолго задумался, не понимая, как объяснить то, с чем знаком с рождения.- Остановись.- Он произнёс это немного запоздало.- Закрой глаза. Он просил о странной вещи, но в целом Эйдену ничего не угрожало. Вокруг было слишком много людей для убийства и мало обстоятельств для того, чтобы это могло сойти за несчастный случай. Однако тот медлил. С одной стороны, они действительно стояли посреди оживлённой улицы, с другой - Эн был вампиром, который единожды уже пожелал его крови. Интерес смешался с инстинктом самосохранения и в какой-то момент поглотил его полностью. Эйден закрыл глаза. - Представь, что ты видишь красивое красное яблоко. Оно кажется тебе спелым, сочным.- Голос Эна стал больше похожим на шёпот. Он хотел, чтобы Эйден прислушивался к нему, абстрагируясь от уличных звуков.- Визуально ты хочешь его, но заведомо знаешь, что внутри оно гнилое. Сладковатый аромат гнили забивается в ноздри. Ты ощущаешь его так же остро, как вкус моих сигарет ещё до того, как сделаешь первую затяжку. Так и с людьми. Внешнюю грязь можно смыть, но внутри гниль останется. Но иногда попадаются уникумы вроде тебя. - Ты слишком много читаешь,- усмехнулся Эйден и открыл глаза,- но я понял, что ты имеешь в виду. Наверное. Пока велась эта беседа, они перешли на Ибервиль-стрит, прошли мимо крытых автомобильных парковок, мимо ресторана морской кухни и нескольких неказистых забегаловок, дошли до пересечения с Декатур-стрит и оттуда опять вернулись на Канал. Эйден петлял, пока не вспомнил, что недалеко обосновался весьма приличный ресторан креольской кухни. Там была ненавязчивая атмосфера, еда, включая гамбо, и хороший алкоголь, который запросил Эн.       Заведение было полупустым, несмотря на время суток. Внутри играла музыка, и пахло острыми специями. За тёмными деревянными столами кое-где сидели люди. Эйден занял место у окна и бездумно уставился в меню. Когда подошёл официант, он заказал крабовый пирог, пасту, жареных кальмаров и какой-то салат. После кальмаров Эн перестал запоминать. Он пришёл сюда за выпивкой и, вопреки ожиданиям Эйдена, остановился на вине. На бутылке красного вина «Velvet Devil». Сам Эйден пробовал его лишь единожды. Вино пахло сливой и, как ему показалось, имело лёгкий привкус какао. Пожалуй, большего об этом напитке он сказать не мог. - Как ты справляешься с жаждой? Когда официант удалился, Эйден продолжил череду тех вопросов, которые его интересовали. В действительности его больше привлекали разговоры о прошлом, тем более он подозревал, что Эн многое мог поведать об уже ушедших годах, но довольствовался малым, стараясь не пересекать установленные ранее рамки. - По-моему, ответ очевиден.- Эн облокотился о край стола, рассматривая Эйдена через тонкое стекло винного бокала.- Так же, как и люди. Ты хочешь пить и ты пьёшь. - Я не совсем это имел в виду.- Эйден хмурился, ковыряя вилкой в тарелке. Он не знал, как правильно выразиться, что случалось нечасто.- С жаждой... в смысле с жаждой крови, если нет возможности,- Эйден примолк, когда мимо в сторону выхода прошла группка посетителей,- выпить.- Этим безобидным словом он заменил убийство. Впрочем, дожидаться ответа не стал.- Неважно. Всё это звучит как-то глупо. Твоя очередь спрашивать. Эн спрятал усмешку в бокале. Он не стал рассказывать, что с жаждой невозможно справиться. Её можно заглушить человеческой едой, перебить алкоголем. Можно жрать помойных крыс и домашних питомцев, запасаться на скотобойне, но ничто и никогда не уймет жажду так, как человеческая кровь. - Кто ты и откуда? Ты не из Орлеана. Пахнешь чем-то особенным... странным. В разговоре Эн довольно часто упоминал запахи. Возможно, не знай Эйден тайну его происхождения, и это бы сошло за норму, но в нынешних реалиях он всё чаще мысленно сравнивал Эна со зверем, случайно научившимся говорить. - Ты прав,- наконец ответил Эйден,- я не из этих мест. Я родился в штате Айдахо, жил там до четырнадцати лет, потом сбежал. Погнался за мечтой или что-то вроде того. А вот кто я...- Эйден на несколько секунд замолчал, пытаясь как-то себя идентифицировать. О подобном его ещё никогда не спрашивали.- Не знаю,- в конечном итоге ответил он.- Я - это я. Просто человек. - Далеко же тебя завела мечта... просто человек. Эн потянулся за пирогом. - Всего несколько штатов.- Эйден подвинул тарелку ближе к собеседнику.- Не так далеко, как могло бы быть. Гораздо занимательнее встретить кого-то, кто родился с тобой на одной земле в совершенно иной эпохе. Однако,- Эйден всё-таки приложился к вину,- говорить об этом ты не хочешь. Больше он ни о чём не спрашивал. На самом деле вопросов было великое множество, начиная от того же прошлого, природы поведения, личностных предпочтений и заканчивая банальным любопытством о том, почему Эн пришёл один и где сейчас находится его сестра. Впрочем, если говорить о Нэ, то Эйден был практически уверен, что она осталась в том самом доме шептаться с тенями и собственным отражением. А касательно прочего он сомневался, что все эти темы можно втиснуть в одну ночь. Взгляд некстати упал на наручные часы Эна. Весьма простые, плохо сочетающиеся с его сегодняшним образом. - Скоро закрытие,- произнёс Эйден. - Тогда нам стоит отложить разговор на потом. О том, будет ли это «потом» для Эйдена, Эн не сказал. Вино было допито, и в целом вечер оказался приятным. Эйден оплатил счёт, и они покинули заведение перед самым закрытием. Он пытался понять Эна, его мотивы, но тот действительно просто говорил, что вызывало некий диссонанс. Не угрожал, не вспоминал о том, что произошло, и не бросался обещаниями прикончить.       Оказавшись на шумной улице, Эн, не прощаясь, направился в сторону своего района. Эйден проводил его взглядом и на всякий случай взял такси, однако, несмотря на все опасения, в эту ночь Эна он больше не видел. Тот действительно ушёл. Отправился восвояси или искать пропитание на улицах города. Однако на следующий день история повторилась. Вечером Эн вновь заявился в театр, после был короткий разговор в компании куриных крылышек, пива и парковой скамьи. К концу недели в гримёрной пылилось четыре бумажных розы, и Эйдена мучил вопрос: скольких людей убил Эн, чтобы иметь возможность дарить их у сцены. Однако он молчал. Во-первых, это была лишь догадка, основанная на воспоминаниях, выуженных из того вечера, когда Эн впервые пришёл в театр. Во-вторых, в какой-то степени ему было всё равно, потому что это знание ничего не могло изменить.

***

      В воскресенье Эйден в последний раз вышел на сцену в образе Дориана Грея. Это было его последнее выступление и последняя, пятая, роза. Он не мог понять ход мыслей Эна, но уже перестал удивляться его присутствию. Он знал, что когда солнце сядет, тот будет ждать на лавочке напротив входа и курить свои дешёвые сигареты. - Меня сегодня не будет. Эта фраза была адресована Джею. Эйден редко отчитывался в своих передвижениях, но решил, что проще предупредить, нежели наутро выслушивать много взволнованного и никому ненужного трёпа. С работой он закончил и теперь имел полное право на отдых, а ночь была тем единственным временем, когда Эйден мог себе это позволить. Из театра он вышел немного раньше, чем обычно, однако лавочка сегодня пустовала. Какое-то время Эйден сидел там в одиночестве. Сумерки постепенно загустели, но Эн так и не появился. Эйден хмыкнул каким-то из своих мыслей и поднялся на ноги. В какой-то степени он был разочарован. Эйден успел привыкнуть к этим встречам и таящейся в них опасности, ему нравились эти ночные беседы, нравилось ходить по лезвию ножа, балансируя на тонкой грани между реальным, мистическим и смертью. Во всяком случае, он был уверен в том, что Эн в какой-то мере желает отправить его в могилу. Хотя, скорее, хочет его крови, а смерть - это что-то вроде побочного эффекта. Мысленно он сравнивал Эна с карманным хищником, находиться рядом с которым было безопасно в моменты его сытости. Эйден ещё раз окинул взглядом улицу. В свою съёмную комнату идти не хотелось, да и особой возможности не было: Джей и Рейчел, с которой у него вырисовывались некоторые отношения, вероятнее всего, уже оккупировали её. Голод, как таковой, тоже не ощущался. Поразмыслив, Эйден поймал такси. Он мог бы пройтись, но путь от Канал-стрит до парка занял бы около двух часов. На машине было быстрее.       Такси затормозило у входа в парк Одюбон. С того самого дня, когда Эйден повстречал вампира, он больше ни разу сюда не приходил, несмотря на то, что это было одно из его любимых мест в Орлеане. Обычно здесь он искал уединения и покоя, собирался с мыслями, отдыхал от суеты улиц. Появление Эна внесло некоторые коррективы: он стал рассматривать это место, как практически идеальное для убийства. Однако сегодня вновь пришёл сюда. Здесь было тише, чем в центре. Из-за парковой растительности и реки, протекающей в непосредственной близости, воздух казался прохладнее. Вероятнее всего, днём здесь было многолюдно. Собачники, туристы, просто отдыхающие, студенты из соседних университетов Лойола и Тулейн - народу хватало. К вечеру толпа рассасывалась, и дышать становилось легче. Размышляя над тем, почему это делает, Эйден добрёл до того самого озера, где судьба свела его с босым бродягой. Там было всё, как и обычно. Было таким, каким Эйден привык видеть. Он имел привычку приходить сюда с блокнотом. Прихватил бы его или какую-нибудь книгу, то хотя бы было чем заняться, а так оставалось наблюдать за тёмным однотипным пейзажем. Усмехнувшись, Эйден отошёл от кромки воды и направился к уже полностью облетевшей иве. Он уселся на траву, облокотившись о шершавый ствол, занимая себя созерцанием полной луны и крутя в пальцах сухой прут. - Жизнь тебе совсем не дорога?- послышался уже знакомый голос Эна.- Зачем ты пришёл? Эн хотел бы остаться у театра, но сегодня голод оказался сильнее. Пришлось уехать, чтобы начать охоту. Всё это время он ожидал, когда появится кто-то подходящий, глупый, захмелевший. Ждал, притаившись в парковой тени. Он собирался допить портвейн, который плескался на дне бутылки, а после наполнить её свежей кровью, чтобы принести сестре, но его вновь отвлёк знакомый запах и чувства. Он ощутил Эйдена, как только тот зашёл в парк, и следил за его блужданиями. - Не знаю.- В последнее время Эйден слишком часто отвечал подобным образом.- Мне здесь нравится. В общем-то, это было правдой. До появления в его жизни Эна, он довольно часто бывал здесь. Читал, черкал какие-то рисунки на страницах своего блокнота, иногда даже репетировал. Он приходил сюда до тех пор, пока в Луизиану не заглядывали дожди. Пейзаж плыл, отсыревал, и находиться здесь становилось некомфортно. Но в тёплые дни парк всецело находился в его распоряжении. Однако если говорить о сегодняшнем дне, то Эйден действительно не знал, зачем пришёл. Возможно, он подсознательно искал встречи, хотя тогда было бы логичнее отправиться в заброшенный район, в тот самый дом. Даже если бы там не было вампиров, они бы всё равно рано или поздно вернулись в своё логово. Потому на это самое место он, вероятнее всего, пришёл не ради встречи, а за воспоминаниями из того давнего вечера. - Преследуешь меня? Эйден не видел Эна, но ощущал, что он стоит где-то там, за деревом. И этот вопрос у него возник только потому, что он никогда не слышал, чтобы здесь пропадали люди. Ему казалось, что именно он привёл в этот парк вампира. Он или его запах, который часто фигурировал в разговорах Эна. То, что тот пришёл сюда сегодня, только подпитывало это впечатление. Хотя Эйден не исключал, что сам забрёл в его охотничьи угодья. - Возможно,- уклончиво ответил Эн. Ему нравилось охотиться в этом парке, и он не хотел, чтобы здесь шныряла полиция, поэтому ему приходилось изощряться, завлекать, уводить и уже после убивать. Появление здесь Эйдена в какой-то степени всё испортило. Эн рассчитывал не на эту добычу. Не сейчас, по крайней мере. - Из-за тебя я остался без ужина. - Скорее из-за собственных предпочтений,- усмехнулся Эйден. Пока шёл к этому озеру, он никого не встретил, не считая людей у самого входа. Потому если Эн и охотился, то делал это в другой части парка и пришёл сюда только из-за запаха, что на деле было не самой хорошей новостью. - Если я позволю тебе укусить, убьёшь меня? Вопрос возник спонтанно. И в сути он был бессмысленным. Если бы Эн захотел убить его, то в разрешении едва ли нуждался. Он сделал бы то, зачем пришёл в этот парк, а после спрятал бы тело где-то в самой глуши или оттащил к речному каналу и сбросил в воды Миссисипи. Эйдену некуда было бежать, и не было возможности это сделать. Это место было ловушкой без решёток и стен. Он понимал это, но всё-таки хотел знать ответ, пока ещё мог говорить. Плечи Эна задрожали от немого смеха. Он хотел спросить у Эйдена, не перефразирует ли тот свой вопрос. Несмотря на умение читать людские эмоции, тот для него всё ещё оставался загадкой. - Хочешь проверить? - Не особенно, если говорить откровенно,- хмыкнул Эйден.- Но я бы мог тебе это позволить. Укусить в смысле. Раз уж я тебе испортил охоту. Эйден примолк. Он хорошо помнил, что случилось в тот вечер у заброшенной детской площадки. Помнил, как клыки прорвали кожу под горлом, как хрипло дышал Эн и как жадно глотал его кровь, удерживая даже тогда, когда он уже перестал сопротивляться. Тогда Эйден был не готов и мысленно уже простился с этой жизнью. Но он допускал мысль, что, быть может, сейчас всё будет иначе. Быть может, если договориться и сделать всё постепенно, Эн сможет сдержаться. Тогда он вполне мог бы поделиться с ним собственной кровью. Тогда ему, Эну, не пришлось бы слоняться по ночным улицам, и он бы никого не убил. По крайней мере, не сделал бы этого сегодня. И после ему бы не пришлось отсиживаться в заброшенном районе. -Убью,- ответил Эн после затянувшегося молчания. Сейчас он был голоден, но пока ещё мог держать себя в руках. Он мог говорить, находясь рядом с Эйденом. Мог вдыхать аромат его кожи, тёплой и слегка солоноватой от пота. Но Эн помнил, какой на вкус была его кровь, и не знал, сможет ли вновь заставить себя оторваться от трапезы. - Вернее я думаю, что убью. На вкус твоя кровь была, как спелые яблоки и игристое вино. И мне бы хотелось забрать её себе. Часть я выпил бы сразу. Часть слил бы в бутылки, разбавил хорошим вином и оставил на чёрный день.- Эн был предельно откровенен.- Но вместе с тем я не хотел бы этого делать, потому что я всё равно не смог бы хранить её долго. Рано или поздно она бы закончилась. Поэтому всё куда сложнее, чем тебе кажется. Эйден неопределённо дёрнул плечом. Он никогда не знал, каково это - ощущать жгучую жажду крови. Даже после всех рассказов, после всего того, что видел сам, он с трудом понимал, что в действительности представляет собой это чувство. И, возможно, если бы ему однажды пришлось выйти на сцену в таком амплуа, он бы смог сыграть вполне правдоподобно, но в конечном итоге всё равно бы не прочувствовал, не вжился в роль до конца. Эйден склонился в бок и зацепился взглядом за Эна: за его плечо и за бледные пальцы, сжимающие бутылку портвейна. - Мы разные,- наконец произнёс Эйден.- Мне сложно понять то, о чём ты говоришь. Но если всё действительно так, если моя кровь настолько желанна для тебя, тогда как ты смог остановиться в тот день в 9-м Нижнем районе? - Не знаю,- отозвался Эн.- Наверное, я не хотел, чтобы твой запах исчез. Он так сказал и его слова могли бы прозвучать романтично, если бы не хищный блеск в глазах. Если бы не слишком шумные глотки и желание заглушить фантомное послевкусие крепким портвейном. Эн приложился к бутылке и расслабленно облокотился о ствол. - Когда я укусил тебя, когда пил твою кровь, то где-то глубоко в подсознании я понимал, что если сейчас не остановлюсь, то всё закончится и больше никогда не повторится.- Невольно Эн усмехнулся. - То есть теоретически это всё-таки возможно,- произнёс Эйден.- Возможно, сохранить мне жизнь,- добавил он. Эн на эти рассуждения только тихо хмыкнул. Он не был уверен, что сможет сдержаться так же, как сделал это тогда в 9-м Нижнем районе. Тогда в нём ещё была кровь убитого им мужчины и, быть может, только поэтому он смог найти в себе силы оторваться от шеи и сохранить хрупкую человеческую жизнь. Это были ленивые размышления, которые перебил вкус портвейна на языке. Эн пил его большими глотками и больше ничего не говорил. И в этой тишине шелест сухих листьев казался особенно громким. Эйден покосился на озеро. Тьма, мягкая и бархатистая, разливалась над рябящей водой. И ветер нёс рваные серые тучи. Тучи заслоняли звёзды, и если бы не свет уличных фонарей, то вокруг было бы совсем темно. Эйден пошевелился и вновь прикоснулся к своей шее. К тому месту, где его укусили. - Ты можешь пить понемногу,- произнёс он.- Можешь попробовать. Быть может, рано или поздно этот вкус, каким бы ни был, тебе надоест. Или ты привыкнешь к нему настолько, что он перестанет тебя заботить. Тогда тебе не придётся охотиться так часто. И не придётся отсиживаться среди заброшек. И я смогу ходить по городу, не опасаясь за свою жизнь. По-моему, это взаимовыгодная сделка. Эйден всего лишь перебирал варианты, но лицо Эна всё равно помрачнело, и он практически пожалел, что вообще согласился на этот разговор. Эйден этого не видел, но он отчётливо слышал, как с губ Эна сорвался тяжёлый вздох. Тот сделал ещё один глоток и поднялся на ноги. Он неспешно обогнул дерево и остановился напротив Эйдена. - Думаешь, ты сможешь терпеть постоянные укусы?- поинтересовался Эн. Эйден неопределённо пожал плечами и поднял на Эна взгляд. И в приглушённом желтоватом свете глаза последнего казались тёмными, но не такими холодными. Ответа на поставленный вопрос он не знал. Эйден хорошо помнил, как это было в тот вечер. Тогда ему было страшно и очень больно. Очень. Тогда события развивались слишком стремительно и у него были все шансы остаться среди старых заброшенных домов и домов обжитых, но всё равно мрачных, среди мусора и ржавых качелей уже навсегда. Тогда он мог стать призраком того места, если бы, конечно, они существовали. Точнее он верил, что эти одинокие и неприкаянные души бродят среди людей. Бродят и шепчут ветру свои истории, и смотрят на живых своими мёртвыми глазами. И он бы тоже смотрел. Он бы приходил на место своей гибели и подолгу сидел на гравиевой обочине. И, быть может, наведывался в тот дом, где живут близнецы, до тех пор, пока те не покинули бы этот город. Эти мысли отвлекали, уводили за собой. Эйден тряхнул головой. - Я не знаю,- ответил он.- Но я могу попробовать. В этом есть определённый... изыск. - Мазохист,- выдохнул Эн и поднял взгляд вверх. Он смотрел на небо, тёмное и безразличное к тем, кто жил на земле. В просветительских брошюрках, напечатанных на тонкой дешёвой бумаге, её, эту землю, называли грешной. Эн это точно знал. Иногда он брал эти книжицы в руки и читал то, что в них написано. И единожды он поддался искушению и всё-таки пошёл в церковь. В тот день погода была паршивой, и дождь стоял стеной. Эну хотелось тепла. Он мог бы зайти в любое заведение, заказать чашку кофе, просохнуть и согреться, но он как раз проходил мимо Собора Святого Людовика. Двери были открыты. На улицу выливался мягкий свечной свет и тихие протяжные песнопения, и в кармане лежала брошюрка, забранная с лобового стекла чужой машины. И Эн посчитал, что это, быть может, знак. Точнее ему очень хотелось так думать. Он вошёл внутрь и сел на деревянную скамью. Он пробыл в соборе до самого конца мессы, но ни теплее, ни легче не стало и причастное вино ему показалось пресным. Впоследствии он зарёкся приходить в такие места. Хотя, возможно, ему бы стоило попробовать ещё раз. Быть может, там бы он смог отыскать ответы на интересующие его вопросы. Эну показался занятным тот факт, что он всё ещё допускает такую мысль. Он усмехнулся и опустил взгляд на Эйдена. - Встань,- попросил Эн, протянув руку. Тот сжал ладонь своими холодными пальцами и, поднявшись на ноги, привалился спиной к шершавому стволу старой ивы. - Чем меньше следов ты оставишь, тем лучше будет,- произнёс Эйден, наблюдая за тем, как чужие пальцы любовно поглаживают проступающие вены на его предплечье. - С этим могут возникнуть проблемы,- хмыкнул Эн. Он отдал Эйдену бутылку и сделал шаг навстречу. Пальцами он подцепил прядь смольных волос у самого уха. Эну нравилось ощущать, как они проскальзывают сквозь пальцы, нравился их запах. - Здесь крови будет больше, и глотать будет проще,- шумно выдохнул он, прижимаясь губами к чужой шее. Он не кусал, несмотря на то, что очень хотелось. Его язык, влажный и тёплый, касался пульсирующей вены в том месте, где не так давно были следы от его клыков. Следы, об отсутствии которых он сейчас сожалел. - Как же ты пахнешь,- голос Эна дрогнул, и ищущие губы скользнули к уху. Эйден усмехнулся и отклонил голову в сторону. Он знал, что Эн его не укусит. А если и укусит, то не так, как это было в прошлый раз. Он понятия не имел, откуда взялось это знание, но был практически уверен в своей правоте. В конечном итоге, если бы Эн действительно хотел его смерти, он бы вообще не стал затевать этот разговор и не стал угощать его портвейном. Эйден поднёс бутылку к губам и сделал большой глоток. Портвейн обжёг горло. Портвейн был красным, как кровь. И, может быть, только поэтому Эн пил его в этот вечер. И его дыхание было тяжёлым. И он был так близко, что Эйден ощутил его запах, густой и пряный. Эн пах крепким табаком и перебродившими ягодами, и сыростью этого места, и какими-то нестойкими, но приятными духами. И то, что он сейчас делал, больше напоминало прелюдию, нежели трапезу. Эйден ощутил, как сухие горячие губы прижимаются к месту за самым ухом. Это очень опасное место,- подумал Эйден,- если туда укусить, человек может умереть. Он может умереть. Эта мысль вспыхнула, когда губы прижались сильнее, и угасла, когда они вновь соскользнули на шею. На то самое место, где не так давно был след от укуса. След практически непристойно яркий. След, который бы стоило обновить. Эйден ждал этого, но Эн отстранился, и по его затуманенному голодному взгляду он понял, что это решение далось ему с большим трудом. Эн облизал свои сухие губы, чтобы после ими же прижаться к запястью. Это была мимолетная ласка, которая сменилась болью, резкой и рвущей. Эн укусил. Он сделал это, ощущая, как жажда обжигает горло, как сводит слюнные железы. Он глотал, крепко сжимая чужую руку. Он хмурился, и его бледные губы стали алыми от чужой крови, и его язык скользил по ране, пытаясь сделать её шире, проникнуть глубже и достать до кости. Ощущая это, Эйден вновь приложился к бутылке. Он хотел расслабиться. Хотя бы попытаться это сделать. Боль в руке была пульсирующей и острой. Она отвлекала от алкогольного жжения в горле, и портвейн пился легко. Когда Эн сжал запястье сильнее, когда попытался глубже вонзить свои зубы, чтобы крови было больше, Эйден отозвался глухим стоном сквозь стиснутые зубы и выронил бутылку из рук. Остаток портвейна выплеснулся на смятую увядающую траву. Эйден прерывисто дышал, старался не двигаться и, хмуря брови, наблюдал за Эном. За тем, как он медленно пьёт, как вздрагивают ресницы. Казалось, ещё немного и тот издаст какой-то утробный рык удовольствия, потому что сейчас звериного в нём было куда больше, нежели человеческого. - Эн, хватит,- выдохнул Эйден, потянувшись к его волосам.- Ты делаешь мне больно. Это прикосновение заставило Эна опомниться. Он оторвался от запястья и перевёл мутный взгляд на Эйдена. Он зажал пальцами рану и, приблизившись, накрыл губами приоткрытые губы. И вкус крови смешался со вкусом портвейна. Эйден поморщился. Он ощущал неприятное металлическое послевкусие на языке и то, как кровь сочится и стекает по ладони. Прокушенное запястье болело, рука саднила от крепкой хватки чужих пальцев. В теле ощущалась неприятная слабость, и губы Эна продолжали снимать его собственные. И, возможно, это было бы даже приятно, если бы не ситуация в целом. Ситуация, где Эйден хотел сесть, перевязать руку и, быть может, выпить, чтобы боль притупилась, чтобы избавиться от тошнотворного вкуса собственной крови во рту. Он упёрся здоровой рукой в грудь Эна и кое-как отстранился. Тот поморщился, но ничего не сказал. Он только опустил взгляд, и какое-то время наблюдал за тем, как кровь капает на смятую траву. Эн жалел об этом. Он вновь хотел прижаться к ране и раскрыть её языком. Он хотел глотать до тех пор, пока к горлу не подступит тошнота. Он прикусил собственную щёку изнутри, чтобы отвлечься от этих мыслей, и, оторвав от рубашки лоскут ткани, перевязал запястье - Этого надолго не хватит,- хмурясь, произнёс Эн, затягивая небольшой узел.- Тебе бы лучше пойти домой и наложить нормальную повязку. Вообще Эн был прав, но Эйден только покачал головой и, ссутулившись, ненадолго прикрыл глаза. Ветер приятно холодил кожу, слизывая проступившую на лбу испарину. Ветер трепал волосы и гнал облака там, на небе. И когда Эн отстранился, запах вокруг уже не казался таким густым. Эйден попытался вдохнуть полной грудью и опустился на траву, где сидел всё время, пока Эн не отыскал его, пока близко не подобрались городские легенды. - Я займусь этим позже,- сказал он и, привалившись плечом к дереву, устремил взгляд в сторону тёмной воды. Эйден хмурился, пытаясь игнорировать пульсацию в руке. Он подозревал, что останется шрам - две бляшки бледной сморщенной кожи, которые будут напоминать ему об этих встречах так же, как и бумажные розы, скрученные из книжных страниц. - Скажи, тебе лучше?- отстранённо поинтересовался он.- Настолько тебе этого хватит? - Ненадолго,- качнул головой Эн. В действительности выпил он не так уж и мало, но ему казалось, что чем больше он глотал, тем сильнее становилась жажда. Даже сейчас он всё ещё принюхивался и взглядом цеплялся за ткань, напитавшуюся кровью. - Но я продержусь какое-то время,- солгал он. Эн сел, привалившись к древесному стволу. Какое-то время он молчал и искоса наблюдал за актёром. За тем, как напряжены его плечи, как вздрагивают губы и брови сводятся к переносице. Помедлив, Эн потянулся к карману своих джинсов. Он достал опасную бритву, закатал рукав своей испорченной рубашки и провёл лезвием по запястью. Лицо Эна побледнело. Это было больно, но куда лучше, чем если бы он позволил Эйдену вгрызаться в кожу тупыми зубами. - Сделай хотя бы один глоток,- протянув свою руку, произнёс Эн, наблюдая, как тёмно-алая теплая кровь вытекает из его раны.- Это поможет тебе. Эн так сказал, но объяснять ничего не хотел. Впрочем, сам Эйден в этих объяснениях не нуждался. Он достаточно знал о таких, как Эн. Знал из рассказов того, кого повстречал во Французском квартале четыре года назад в разгар сухой новоорлеанской осени. А ещё он помнил гнилостный вкус крови у себя во рту, когда очнулся на провисшем диване в полупустой гостиной старого дома в 9-м Нижнем районе, и ещё тогда осознал, как именно Эну удалось сохранить ему жизнь. Эйден покосился на протянутую руку, цепляясь взглядом за кровь, змеящуюся по бледной коже. Он помедлил. С одной стороны, он хотел сохранить на своём теле воспоминания об этих днях. С другой - впереди у него было много работы, много дней на театральной сцене, и лишние шрамы сейчас ему были ни к чему. К тому же он не хотел лгать об их природе, отвечая на вопросы Джея или Рейчел. Он прикоснулся к руке Эна и склонился к запястью. Он прижался губами к тёплой коже и закрыл глаза. Рот медленно наполнился горячей кровью. Эйден ощутил, как дёрнулось его горло, когда он сделал первый глоток. Он поморщился, шумно выдохнул и сделал ещё один. Вкус был густым, тягучим, вязковатым. Вкус отличался от его собственного. Он не мог описать его точно, но ему вовсе не показалось мерзким то, что он сейчас делал. Эн поморщился, когда ощутил прикосновение языка к тонкому порезу. Он ощущал, как боль постепенно превращается в глухую и далёкую, и внимательно следил за Эйденом и за тем, как меняются его эмоции. В последних он копался особенно тщательно. - Ты решил выпить меня до дна?- усмехнулся Эн, когда эта трапеза начала затягиваться. Эйден отреагировал на голос и отстранился. Он поднял на Эна какой-то очень растерянный взгляд и ладонью стёр с губ алую плёнку. - Прости,- произнёс Эйден.- Наверное, я действительно увлёкся. Я не знал, сколько можно. - Рано или поздно рана бы всё равно затянулась, так что выпить слишком много ты всё равно бы не смог,- сказал Эн, глядя на воспалённую кожу, блестящую от чужой слюны и крови. Он хотел слизать эту смесь, чтобы узнать, какой она будет на вкус, но сдержался.- Но я удивлён. Думал, тебя стошнит. - Ко всему можно привыкнуть,- неопределённо пожав плечами, ответил Эйден.- Это не самое приятное из того, что я делал и пробовал в своей жизни, но если мне это поможет, то почему нет? Я дорожу своей работой. Кроме театра у меня ничего нет. Шрам был бы небольшим, и его несложно было бы скрыть, но...- Он помедлил, пытаясь подобрать правильные слова, которые смогли бы оправдать то, что он сейчас сделал.- Когда я выхожу на сцену, то хочу, чтобы всё было идеально, понимаешь? Даже небольшой изъян пошатнёт мою веру в себя. Я бы хотел, чтобы на моём теле остались такие следы, но позже, когда я решу, что пресытился той жизнью, которая у меня есть сейчас. Эйден покосился на Эна и усмехнулся. Достав из кармана носовой платок, он перевязал его руку, хотя и знал, что в этом нет необходимости. После он вновь уставился на рябящую гладь озера. - Скажи, как долго ты пробудешь в этом городе? - Не знаю.- Вопрос заставил Эна помрачнеть.- Может быть, месяц. А может, несколько лет. Мне сложно ответить на это вопрос. Это было правдой. Эн давно бы ушёл, если бы не сестра. Если бы не её боязнь покидать стены их дома и накатывающее сумасшествие, он бы давно покинул этот город и отправился дальше. Он бы остановился в каком-нибудь другом штате, где его никто не знал, чтобы там пить иную кровь. Эйден тускло усмехнулся. Он толком не знал, зачем задал этот вопрос. Эна он не боялся и практически уверился в том, что тот его не убьёт. Поэтому он бы хотел, чтобы тот и дальше оставался в этом городе. Тогда бы они и дальше могли случайно сталкиваться где-то среди старых улочек Французского квартала, заваливаться в небольшие заведеньица, работающие до самого рассвета, и проводить время в компании жареных куриных крыльев и пива, а после шататься по городу, курить и говорить о великом. Или об искусстве. Или на любую другую тему. Эн избегал вопросов о своём прошлом, но он всегда мог рассказать о тех местах, где жил до того, как дорога завела его в Луизиану, и о том, каким был мир десятилетия назад. - Скажи, почему ты всегда один?- спросил Эйден. Не то, что бы ему был слишком интересен ответ на этот вопрос, но он продолжал говорить, чтобы поддержать беседу. Беседу, которая отвлекала от боли, делала её далёкой. - Я не один,- ответил Эн. Он сидел, глядя на повязанный платок. Тот только едва покраснел и уже неприятно лип к коже, но Эн не собирался его снимать. Объяснять свой ответ он тоже не планировал. - Не один,- повторил он так, словно сам хотел убедить себя в этом. - Разве?- Эйден повёл бровью и с сожалением покосился на бутылку портвейна. Тёмное стекло отражало тусклый фонарный свет. И, может быть, там, внутри, была ещё пара глотков, но тянуться и проверять ему не хотелось. Ему вообще не хотелось двигаться. Эйден неосознанно коснулся перевязанного запястья и перевёл взгляд на Эна. - Скажи, она всегда была такой, твоя сестра?- Вопрос о Нэ возник спонтанно. Эйден никогда не заговаривал о ней сам и видел её лишь единожды. Он считал её сумасшедшей. По крайней мере, он запомнил её такой: странной, потерянной, шепчущейся с тенями. - Думаю, это тебя не касается,- отрезал Эн. Его лицо заострилось. В какой-то момент ему захотелось подняться на ноги и уйти. Оставить Эйдена одного и, возможно, больше никогда с ним не встречаться, потому что говорить о Нэ Эн не хотел даже с мертвецам. И, пожалуй, Эн бы действительно ушёл, если бы ни запах крови и ещё свежая рана на запястье актёра. Она могла привлечь тех, кто жил за счёт человеческой крови. Сам Эн не встречал в этом городе никого из своих, но он знал, что они здесь есть. - Значит, не всегда,- протянул Эйден, но после замолчал. Он осознавал то, что задетая тема для Эна неприятна, и осознавал, что этой тайной, если она существует, тот вряд ли поделится. Больше о Нэ Эйден не спрашивал. Он вообще ничего не говорил. Эйден вновь перевёл взгляд на бутылку, на блики света на тёмном стекле. Он смотрел очень долго и старался не моргать. Запястье ныло. Во рту всё ещё ощущался привкус чужой крови. Привкус густой и медный, который хотелось запить чем-нибудь жгучим или хотя бы перебить чем-то вроде сигаретного дыма. Эйден достал из кармана пачку и прикурил. Он сделал одну затяжку и протянул сигарету Эну. Тот отказываться не стал. Он перехватил руку и, склонившись, сделал затяжку. Ментол неприятно обжёг горло. Эн отстранился и прикрыл глаза, облизывая пересохшие хмельные губы. - Пора возвращаться домой,- тихо произнёс он, когда молчание затянулось и от сигареты остался только смятый фильтр. Он поднялся на ноги и протянул Эйдену руку. - Я проведу тебя. Эйден покосился на раскрытую ладонь. Он бы предпочёл остаться здесь, в этом парке. Предпочёл бы и дальше сидеть и смотреть на воду и на медленно бегущие рваные облака, и на отблески света в бутылке. И ветер бы трепал его волосы. Ветер, несущий пыль и опавшие листья, и неразборчивый шёпот всех замученных, обласканных жадными ртами и убитых, всех тех, чьи тела никогда не найдут. Он сам мог стать таким телом. Телом, спрятанным далеко за городом, или утопленным в мутных и грязных водах Миссисипи. И тогда его кости волочил бы за собой бурный поток. Эйдену захотелось спросить, что бы Эн сделал с его телом, если бы убил его тогда в 9-ом Нижнем районе, но он счёл это паршивой идеей и сомкнул губы. Сжав чужие пальцы, он поднялся на ноги. - Буду благодарен, если проводишь меня до более-менее оживлённой улицы,- произнёс Эйден. Он сомневался, что в этом парке есть что-то или кто-то страшнее Эна, но всё-таки допускал такую мысль.- Дальше я как-нибудь сам. - Хорошо, - помедлив, согласился Эн. По его мнению, просьба была вполне разумной. Там, на оживленных улицах, где будет много искусственного света, людей и звуков Эйдену практически ничего не угрожало. По крайней мере, ничего из того, с чем бы тот не смог справиться. Самому Эну следовало держаться теней и узких переулков. Тех мест, где его внешний вид не сочтут странным. А если и сочтут, то не станут подходить близко. Его это вполне устраивало, но Эн всё-таки медлил, прикасаясь к прохладной руке. Ему нравилось ощущение кожи под пальцами. И нравилось ложное ощущение того, что в этот момент он действительно не одинок. - Идём, я покажу тебе короткую дорогу. Эйден коротко кивнул. Он плёлся вслед за Эном по парковым тропам. Он не оглядывался и не всматривался в плотную бархатистую тьму, клубящуюся там, куда не доставал свет уличных фонарей, не вглядывался в силуэты тёмных деревьев в клочьях испанского мха. Ему не было страшно. Даже если из тьмы на него смотрели чьи-то хищные голодные глаза, даже если там действительно бродили призраки этого места, он их не боялся. Сегодня точно нет. Эйден знал, что сегодня они его не тронут, не станут тянуть к нему свои холодные руки и желать его крови. Точнее ему хотелось так думать. А после он услышал звук машин со стороны авеню Сент-Чарльз. Эн вывел его на аллею недалеко от центрального входа. Эйден покосился на полупустое шоссе. - Я вернусь во Французский квартал,- сказал он.- И попробую найти тихое место, где смогу дождаться рассвета. Ты можешь пойти со мной или вернуться к себе. - У тебя же есть квартира,- хмыкнул Эн, засовывая руки в карманы своих джинсов. Там он нащупал ключ от своего дома и скользнул взглядом по лицу Эйдена. - У меня есть комната,- поправил его Эйден.- Комната в квартире на Ибервиль-стрит. Арендная плата довольно высокая. Мне приходится делить квартиру с соседом. Иногда тот приводит туда кого-нибудь. В это время я предпочитаю находиться где-нибудь в другом месте. - Значит, сегодня один из тех дней,- подвёл итог Эн и неосознанно оглядел улицу.- Не верю, что я предлагаю это,- продолжил он, потирая переносицу,- но ты можешь переждать у меня. Мой дом – редкостная дыра. Но там не бывает посторонних и у меня есть портвейн. - Не думаю, что это хорошая идея,- покачал головой Эйден. В действительности он был не против оказаться где-нибудь, где было бы тепло, сухо и тихо. Где не звучали бы голоса захмелевших людей и музыка из старых хрипящих колонок, где не пахло бы жирной едой и помесью сигаретного дыма, пота и специй. Ему бы подошло любое место. Даже провисший диван в полупустой гостиной ветхого дома. Возможно, выпив стакан воды, он бы смог там уснуть, привалившись к подлокотнику. Он бы проспал несколько часов и ушёл бы с рассветными сумерками. Эйден так думал, но в итоге всё равно отказался. Он доверял Эну, но его сестре - нет. Но если бы Эн рассказал ему, что она слаба, если бы он сказал о том, что в моменты, когда её рассудок мутится, он приковывает её к кровати, то он, Эйден, возможно, ответил бы совершенно иначе. Тогда он пошёл бы с ним. Пошёл бы, чтобы вновь оказаться в том доме и проникнуться атмосферой застоявшегося уныния. Чтобы ещё раз вдохнуть странный запах того места. Запах рассохшегося дерева, пыльных тканей и крови, давно засохшей и превратившейся в затёртые коричневатые пятна. Он бы пошёл, чтобы провести ещё какое-то время рядом с существом из городских легенд. Эйден хотел ещё раз предложить Эну пойти с ним, но тот заговорил раньше: - Тогда нам стоит здесь попрощаться,- коротко бросил Эн. Крепче сжав ключи, он развернулся на пятках и побрёл прочь. В действительности он не хотел уходить, но он знал, что это правильно. Ему нужно было вернуться домой, чтобы смыть с себя чужой запах и следы крови, чтобы убедиться, что Нэ до сих пор там. Но когда он был недалеко от своего дома, то пожалел о принятом решении. На огонёк заглянуло уже знакомое чувство тоски. Эн тосковал по долгим ночным разговорам, скрашенным привкусом портвейна и пива. И будь его воля, он бы с удовольствием остался в том парке, чтобы там встретить рассвет. Или, быть может, он бы поплёлся вслед за актёром и сейчас они бы только покидали какой-нибудь захудалый бар. Тогда перед прощанием они бы выкурили ещё одну сигарету на двоих и разошлись на более приятной ноте. Эн так думал, переступая порог своего дома и стягивая с себя испорченную рубашку. Он бросил рубашку у двери, точно зная, что больше никогда её не наденет. Его скудный гардероб стремительно пустел. Это осознание не радовало. Это означало, что в ближайшее время ему нужно будет потратиться, а делать этого Эн не любил. Не любил потому, что, несмотря на работу в баре, у него было не так много смен, и ещё меньше удачных дней, чтобы этого хватало на безбедную жизнь. Впрочем, наличие денег не сделало бы его жизнь счастливее. Это бы не излечило его сестру и его самого не спасло бы от ошибок прошлого. Эн прислонился к стене. Он ощущал, как медленно выгорает, возвращаясь в этот дом и в комнату в конце коридора. Он опасался, что однажды, переступив порог, он останется там навсегда. Это вполне могло быть правдой. Нэ действительно могла его убить. Не специально, естественно. Просто она никогда не умела остановиться. Она пила его кровь до тех пор, пока он сам не отстранял её от себя. И она бы перегрызла ему горло, если бы он этого не делал. И тогда бы Эн умер. А после умерла бы и Нэ. И, может быть, позже их тела бы нашли и похоронили. Но, вероятнее, они бы остались здесь под мусором и обломками этого дома. Эн думал об этом, направляясь в ту самую спальню. Он шёл туда, куда его звали блёклые спутанные эмоции. - Нэ, - позвал он, но с той стороны было привычно тихо. Эн открыл дверь и наткнулся взглядом тощую фигуру своей сестры. Нэ не спала. Она лежала на полу без движения, и её взгляд был обращен в никуда. Она не видела, как Эн опустился рядом. Не чувствовала, как он мягко коснулся её бледного заострившегося лица. Нэ не слышала его голоса, не ощущала эмоций и не пришла в движение, если бы ни запах, въевшийся в ткань на запястье Эна. Он, этот запах, заставил её податься вперёд. Нэ принюхивалась жадно и как-то голодно. Её блёклые эмоции взметнулись в черепной коробке, возвращая в реальность, полную шёпотов и громких звуков. Нэ ощутила, как саднит горло, как становится сухо во рту, как желудок сводит от голода. Это были фантомные чувства, потому что, уходя, Эн всегда кормил её. Он редко заставлял её голодать. Эн заботился о сестре. Во всяком случае, он не давал ей погибнуть, потому что знал: если её не станет, то он останется в этом мире совершенно один. А этого Эн допустить не мог. Он бы не смог вынести этой вечности наедине с чувством вины за то, что сделал. За то, что привело их к такой жизни. Только поэтому Эн позволил Нэ толкнуть себя в грудь. Он опустился на спину, наблюдая за тем, как она привычно забирается на его бёдра. Эн позволял ей кусать себя и, стиснув зубы, смотрел на облупившийся потолок. Он ощущал боль, но ничего не говорил до тех пор, пока руки Нэ не заскользили по его телу. Пока тонкие пальцы не принялись расстёгивать ремень на его джинсах. Иногда они занимались сексом. Иногда Эн позволял ей это делать, и тогда голос Нэ становился громче и она вроде бы оживала. Но сейчас Эн этого не хотел. Только не сегодня, когда в его жизни наконец-то появилось что-то, что не давало ему самому сойти с ума. Эн желал сохранить эту ночь в своей памяти. Он желал, чтобы она осталась живым и светлым воспоминанием. Он оттолкнул от себя сестру, и та вновь съёжилась у кровати. Эн поднялся на ноги, зажимая рукой кровоточащие раны на шее. Он окинул сестру каким-то измученным взглядом и осознал, что у него больше нет сил оставаться в этом доме среди шепчущихся теней и канализационных крыс в стенах. Среди разбросанных вещей и металлического запаха собственной крови. Эну нужно было на воздух. Куда-то туда, где эмоций будет меньше, и дышать будет проще. Он ушёл, прихватив с собой чистую рубашку. Ушёл, зная, что вернётся только через несколько дней, когда злость и отчаяние окончательно утихнут.