***
– Ребят, деревья, деревья видно! – Эд вдруг захлопал в ладоши. – И дома, дома! – Рассел тоже едва не подпрыгивал. – А вон речка наша! – Ал восторженно рассмеялся. – А поля зелёные! – у Флетчера горели глаза. – А облака какие! – И как на американских горках! Как мы с Алом любим! – А вон машину видно! – А вон человек, человек, смотрите! Точно как таракан, ха, как Эд и говорил! – Централ, ребятки! – ДААА, МЫ ВЫЖИЛИ!!! – ДОМ-ДОМ-ДОМ-ДОМ!!! Самолёт стремительно снижался и, выпустив шасси, вот-вот должен был коснуться земли. – Мы что-то громче детей.... – СЕЙЧАС ПОСАДКА БУДЕТ! – Ну-ну-ну, и-и-и-и... ДА-А-А-А, МЫ ДОМА! – ДОМА! – ДОМА! Они действительно радовались едва ли не более буйно, чем толпы детей в салоне самолёта. А это был показатель – ведь «молодёжь» в возрасте от трёх до пятнадцати лет визжала и брыкалась от восторга. Конечно – дети с далёкого севера впервые прилетели на «юг». Да ещё и в другую страну!***
– Чего вы на нас так пялитесь? – Эд насупился, скрестив руки на груди. Мустанг уже минут пять молча переводил ошарашенный взгляд с одного «ребёнка» на другого, с другого – на третьего, с третьего – на четвёртого и дальше по кругу. Наверное, встречать их после долгого отсутствия в одиночку всё-таки было не лучшей идеей. – Что, мы настолько плохо выглядим? – Рассел, устало улыбаясь, приподнял бровь. – И вообще... где наши законные объятия? – хором возмутились, переглянувшись, Ал и Флетчер. Только после этого Мустанг, коротко и почему-то нервно хохотнув, сгрёб их всех четверых в охапку. Год с маленькой дочкой дома окончательно избавил его от смущения в таких делах, и сейчас глава государства был просто страшно рад видеть «этих оболтусов» живыми и здоровыми. Хотя здоровье с таким видом всё-таки какое-то сомнительное. – Да я понять не могу, то ли вы до такой степени исхудали, - хмыкнул он куда-то между плечами Ала и Рассела, - что светитесь насквозь... то ли ещё и вытянулись... – Вытянулись? – недоверчиво просипел Флетчер, рёбра которого явно хрустнули. – Это вы о чём?.. мы же уже не... – Да так... показалось... – Ну уж нет, а ну пусти! – Эд выпутался из крепких отцовских объятий и с боевым видом упёр руки в боки. – Ну-ка... Мустанг недовольно поморщился, но разжал руки, позволяя остальным парням вздохнуть, и сердито уставился на Эдварда. – Ну и что ты ещё задумал, Стальной? Эдвард молча смотрел на него, недоверчиво улыбаясь. Постепенно его улыбка становилась всё шире и ехиднее, и, наконец, он воскликнул: – Да ведь я тебя выше! Выше, сантиметра на три минимум! И Флетчер тоже! По меньшей мере на сантиметр! Ну и кто теперь микрофасолина, а, фюрер?! – А ведь он прав! – присвистнул Рассел, качая головой. – Это что же, получается, если мы ничего не заметили, значит, мы все с вами...***
– Ал, принцесса моя, ну чего ты мрачный как я не знаю? – уговаривал младшего брата Эд, присев перед ним на корточки. – Что за тучка, а? Радоваться надо! – Да чему радоваться? – меланхолично спросил тот, сидя в позе известного «Мыслителя» на диване в гостиной дома Мустангов. – Ты хоть понимаешь, что всё это значит? – Что же? – Эдвард наклонил голову. – Да то, братец, – Ал выдержал короткую паузу и обречённо вздохнул, – что я теперь себе точно одежду подобрать не смогу! Эду стоило большого труда сохранить в этот момент серьёзное выражение лица. – Да брось, разве на твой рост так трудно что-то найти?.. – Эд, не тупи, – Альфонс хмыкнул, прикрыв глаза. – Мне раньше с моими 185 трудно было, вон Рассел теперь познает всю бренность бытия... А что мне теперь с этими 191 делать? А я-то думал, чего в самолёте стало ещё неудобнее и с джинсами и брюками проблемы... Разлюбезную беседу прервал ворвавшийся в комнату Рассел. - Пацаны, спасайте! – сипло пробормотал он, сделав большие глаза. – Чего такое? – Эд изумлённо обернулся. За спиной Рассела в это время материализовался Флетчер – и, отпихнув брата в сторону, прошептал, беспомощно хлопая ресницами: – Остановите её, кто-нибудь, – и он ткнул пальцем в направлении кухни, располагавшейся по соседству, имея в виду Ризу Мустанг, которая в силу отсутствия дома маленькой дочки (Рози забрали к себе Кёртисы, чтобы молодые родители устроили себе небольшой отпуск) накинулась на мальчишек с таким материнским остервенением, что они даже испугались. Материнское остервенение у первого снайпера страны – это было страшно. – Я не могу столько есть… А там госпожа Грейсия, похоже, передала на нас пирог метр на метр… На каждого! Эд и Ал переглянулись – и дружно покатились со смеху. Вот тебе и дом! – Чего это мы тут смеёмся? – подозрительно спросил Рой Мустанг, заглядывая в комнату через плечи Трингамов. – Да это они смеются, придурки! Никакого сочувствия! – буркнул Рассел, кивнув в сторону Элриков. – А чему надо сочувствовать? – не отставал фюрер. – Тому, что ваша жена нас до заворота кишок доведёт, товарищ фюрер! – Флетчер в сердцах топнул ногой. – Конституция у нас такая – худая! Не влезает в нас больше! Я не могу «закусывать перед обедом» тремя тарелками супа, я лопну скоро! И лишится наша страна главврача, и всё! А ведь мы только приехали!.. – А-а-а, – чёрные глаза главы государства лукаво сверкнули. – Значит, есть вы больше не можете? – Не можем, товарищ фюрер, – всё ещё хихикая, подтвердил Эдвард. Они с Альфонсом удрали с кухни пять минут назад под предлогом «Ой, там срочное!..» и вполне себе были солидарны со своими лучшими друзьями. Просто лица у тех были больно несчастные, чтобы не развеселиться. – А то ещё вырастем – и Алу вообще брюки купить не сможем! – Ты воплощённая забота, братец… – фыркнул младший Элрик, покачав головой. Но оказалось, что рассыпаться в комплиментах было рано, потому что у правящей верхушки на студентов-«каникулярщиков» был свой коварный план. – Ну раз не можете – то ноги в руки и бегом на улицу! – Рой с довольным видом потёр руки. Пауза. – Зачем на улицу? – Ал озадаченно нахмурился. – Как зачем? – Мустанг ослепительно улыбнулся, уперев руки в боки. – Конечно, на общественно-полезные работы на свежем воздухе! И снова пауза. – Твою мать… – Рассел закатил глаза. – Опять пахать на огороде… – Да ладно тебе, – Флетчер легонько пихнул его локтем в бок. – Нам руками поработать как раз очень не помешает! – и он радостно ухмыльнулся, пряча глаза, чтобы не казаться слишком уж довольным. – Смена вида деятельности, как известно, лучший отдых! Пусть головы отдохнут! – Ах да, – Эд вздохнул. – Наш ботанический маньяк снова в деле…***
– Ладно... более экстравагантного начала каникул не придумать, – хмыкнул Эдвард, обеими руками хватаясь за поросль вишнёвого дерева. – Да зар-раза такая... – Помочь? – деловито осведомился Рассел, подходя к нему с перекинутой через плечо лопатой. – Видимо, да... обруби ты ей корни к Уробороссовой бабке! – Уно моменто, – старший Трингам кивнул, примеряясь, как бы не побить шиферные оградки грядок и вместе с тем вытащить всю поросль. – Кстати, Ал, как будешь Мэтту писать, не забудь рассказать – думаю, он оценит... – Да он там за голову схватится, – хмыкнул Эдвард, всё-таки умудряясь вытянуть из земли довольно длинный корень. – С утра мы при нём помирали от усталости, не говорю уж про вчера, а вечерком бодро пашем... – Напишу, – Ал выпрямился, с улыбкой отряхивая перчатки от налипших комьев земли. Они с Флетчером расчищали грядки клубники и дорожки между ними, буйно поросшие сорняками после последнего ливня. – А вообще не знаю как вам, но мне лично в кайф... – Смена вида деятельности – лучший отдых, – ещё раз назидательно повторил Флетчер, выдергивая особо упрямый недокустик колючек. – Тьфу ты блин, опять божьи коровки лезут... Я лично явно пересидел за конспектами, так что готов тут хоть всю ночь торчать! – Оно, конечно, хорошо, – вздохнул Рассел, подрубая корень у следующего ростка вишни. – Вот только комары тут заживо нас съедят... ай! Ну вот... – Да то просто ты им нравишься, – Эд тряхнул головой, чтобы откинуть волосы назад, и наклонился, чтобы поубирать вытащенные другом корни. – Меня ещё ни разу не... ой! Ладно, один раз. – Это просто у тебя, Рассел, кровь вкусная, – хмыкнул Флетчер, убирая с рукава очередную божью коровку. – Вторая положительная всё же... у меня вот четвёртая положительная – и никому не интересно! – А у нас с Эдом отрицательные у обоих, у него первая, у меня третья, только меня не кусают почти совсем, а брата чуть-чуть да, несмотря на автоброню... – Да я просто очень сладкий, вот и всё! – Эд многозначительно подмигнул младшему. – Да, именно поэтому я на тебя и запал! – Альфонс обворожительно улыбнулся в ответ. – Вы хоть когда-нибудь прекращаете флиртовать, а? – хихикнул Флетчер, косясь на лучшего друга исподлобья. Ответ не замедлил себя ждать. – А зачем? – ... это бесполезно, они неисправимы, – Рассел смахнул локтем волосы со лба. – Нам остаётся только… – Только что? – Флетчер даже разогнул спину. – ... только радоваться, что тут нет наших с тобой барышень! А то знаешь, что бы было? – старший Трингам хитро фыркнул и, вдруг приняв совершенно томный вид, оперся на черенок лопаты и бесподобно взмахнул длинными пушистыми ресницами. – Флетчер, солнышко, тебе очень идёт эта божья коровка на твоём носу! Эд, как раз в этот момент поднявший на него глаза, от смеха завалился в куст шиффердии. – Братик, блин, она и так не алё, а тут ты её доломать решил! – Альфонс, истерично посмеиваясь, перескочил через грядки и нырнул вслед за старшим в куст, чтобы вытащить его. – Да ты, блин, это видел?.. – Видел, видел... – Братец, ты вот сейчас серьёзно, а? – Флетчер, красный как свёкла от смущения, пытался выглядеть серьёзно и грозно, но его губы против его же воли складывались в улыбку. – И вовсе она не так говорит! Так только твоя Винри может! И вообще… что, правда божья коровка? Винри и Мэй должны были прилететь позже – к середине июля, через две недели. Сейчас обе были на своих практиках, одна на драхмийских рудниках, другая – в маленькой деревеньке на северном побережье страны. Но Рассел и Флетчер по ним, разумеется, уже успели соскучиться, как считал Ал. А может, и просто выделывались друг перед дружкой, как утверждал Эд. Мол, чья девушка более любвеобильна. – Ну не так так не так, - примирительно улыбнулся Рассел, оставляя лопату в земле и подходя поближе к брату. – Конечно, правда, стой спокойно, сам сниму, а то ты её ещё раздавишь. А Винри немножко по-другому делает… – Ну да, она просто визжит «ПТИ-ИЦ!» и виснет у тебя на шее, а потом с тобой полвечера разговаривать невозможно, – проворчал Флетчер, опуская глаза в землю и позволяя-таки брату убрать ярко-красного жучка со своей щеки. – Завидуй молча! – Рассел, сняв перчатки, взъерошил ему волосы на макушке. – Было бы чему – мы с Мэй даже дольше целоваться можем! – неожиданно нахально выдал тот, сверкнув на старшего исподлобья синими глазами. Рассел аж дар речи потерял, ошалело вытаращившись на скромно улыбающегося Флетчера. Он всё никак не мог привыкнуть, что у брата есть девушка и что у них тоже всё как будто очень даже серьёзно. – Браво, Флетчер, ты быстро учишься! – Альфонс, звонко хохоча, держался за живот, Эдвард, весь расцарапанный, задыхался криками чаек, ухватившись за его плечо, а Старший Трингам молча таращился на ехидно ухмыляющегося младшего как на седьмое чудо света. Наконец, он буркнул коротко: – Дьяволёнок, – и, ворча под нос что-то невразумительное про тихий омут и чересчур раннее взросление некоторых медиков, отвернулся и зашагал обратно к раскидистой вишне – продолжать работу.