There is no way back

      В этот промозглый, дождливый вечер, Чонгук возвращался домой гораздо позже обычного — на улице уже давно стемнело. Ветер дул в лицо, заламывая спицы зонта и нервируя и без того уставшего после тяжёлого дня парня. Учеба в одном из лучших университетов страны, должность старосты, одна из ведущих ролей в студенческом совете, да ещё и недавно навалившаяся работа в нескольких научных группах разом — все это до ужаса выматывало Чонгука. Ещё год назад он бы по обыкновению пришел в свою абсолютно пустую съемную однушку и тут же завалился бы спать, удосужившись только переодеться и, если повезёт, принять душ. Но теперь — нет.       Теперь он идёт домой, туда, где его уже заждались, туда, где становится легко и спокойно даже после самого неудачного дня с самой отвратительной погодой, туда, где он может перестать быть всемогущим лидером и расслабиться. Туда, где Господин Тэхен.       Чонгук теперь, подумать только, в Тематических отношениях: чокер, привычный глазу непросвещенного обывателя, красуется на шее, напоминая об этом. И Чону действительно дышится в нем проще, несмотря на то, что аксессуар шею сдавливает, как будто Мастер постоянно держит, контролирует, верит и находится рядом.       Для Чонгука это произошло почти спонтанно. Тэхен однажды сам предложил перевести их сессионные взаимодействия в лайфстайл, стать полноценной Д/с парой. Это, конечно, не было неожиданностью — в последнее время они проводили действительно много времени вместе за пределами сессионной комнаты клуба. Теперь они знали друг о друге почти всё: от любимого цвета до детских травм — и им обоим нравилось это. Только слепой мог не заметить, как сильно они были влюблены друг в друга, а не в образы Мастера и саба, и Чонгук, каким-то немыслимым для себя образом, оказался тем самым слепым — предложение застигло его врасплох.       Возможно, это произошло потому, что Чон просто-напросто не понимал романтических отношений, не видел в них смысла. Он мог пойти к хорошо знакомому, близкому человеку только «под Ошейник», рассматривал отношения только через призму Д/с, и Тэхен, зная это, умело вывел в выгодное обоим русло — он тоже не мог без Темы, а их непонятные взаимодействия, очень напоминавшие лайфстайл, однако им небывшие, уже изрядно надоели.       Чонгук правда много фантазировал о подобных отношениях, но столкнувшись — встал в тупик. Он много рассуждал над тем действительно ли ему это надо, справится ли он с тем, что ему предложили. Но потом, спустя несколько бессонных ночей, понял: он хочет, он будет работать над этим и самое важное: если не справится, ему помогут и поддержат.       Эта мысль действительно воодушевила Чонгука, убрала какой-то непонятный груз с плеч. А Тэхен как будто чувствовал — на следующее утро на телефоне светилось сообщение «Ну что, Чонгук?)» от него, с этой, уже ставшей привычной, насмешливой скобочкой, как будто бы Ким мог читать мысли и поведение даже находясь на другом конце города. Короткое «встретимся сегодня как всегда, сэр» — Чонгук даже при близком общении не до конца смог отойти от привычного этикетного правила как оказалось и не нужно было — и вот они встречаются в уже излюбленном кафе ровно в 17:00.              Чонгук нервничает и даже не скрывает этого — Тэхён в любом случае всё поймёт. Они, как и всегда, поначалу заводят разговор обо всем и ни о чем, это расслабляет. Кошки, обычно скребущиеся на душе, рядом с Тэхеном Мастером утихают и лишь мерно мурлыкают где-то внутри.       Основной пункт их разговора неизбежен, однако Чонгук уже спокоен, и обсуждение идет как по маслу. Тэхён, как обычно, сначала еще раз рассказывает все правила теперь-уже-не-игры и добивается полного осознания их Чоном, затем они обмениваются ожиданиями от отношений, которые почти абсолютно точно совпадают, а дальше — до принятия Чонгуком главного решения — снова сводят разговор к нейтральным темам.       Своё окончательное «Да, Господин» Чонгук говорит абсолютно невпопад, залюбовавшись Тэхёном и полностью пропустив мимо ушей всю его пламенную речь, чем вызывает смех. Чона трепят по голове и, огосподибоже, чмокают в щеку, отчего он тут же тает.       — Хей, расслабляться рано, — насмешливо трепет его по плечу Ким, — Лайфстайл — серьезная штука, а для тебя это вообще первый подобный опыт, — Чонгук слушает внимательно, но не паникует, как запаниковал бы еще несколько месяцев назад. В голове не крутятся тревожащие «А вдруг откажет?», «А вдруг я недостаточно хорош для него?», только не когда рядом Тэхён, в котором он абсолютно уверен. — Глаза на меня подними, — прилетает почтиприказ, который незамедлительно исполняют, — Теперь действуем так: следующие несколько месяцев ты на испытательном сроке, чтобы понять, правда ли на самом деле все так, как ты представлял, правда ли это то, чего ты хочешь, выдержишь ли ты, подходят ли тебе эти правила и стиль жизни. Эта часть ясна? — дожидается торопливого кивка и осознания в глазах, — Хорошо. Все эти месяцы я буду учить и воспитывать тебя под себя и, если ты продолжишь вести себя также хорошо, думаю, можно будет «обвенчаться» у нас в клубе, — у Чонгука загораются глаза, официальное становление нижним Тэхёна — это невероятный стимул. Ким конечно же знает и видит реакцию саба и лишь немного улыбается кончиком губ, — Договорились?       Череда быстрых кивков, протараторенное «Конечно, сэр» и необъятное воодушевление в глазах — это то, из чего весь Чонгук состоит сейчас. Они еще недолго болтают о всяком, но Чон не может сосредоточиться, и это слишком заметно. Ким, пока что не желая мучить парня, вручает ему новую, ставшую, казалось, в несколько раз больше папку с правилами и отправляет домой изучать, напоминая, что глупых вопросов в данном случае не существует и он готов объяснить или поправить любой пункт. Чонгук уверяет, что все помнит, прощается и пулей вылетает сначала из-за ширмы, которой был огорожен столик, а после и из кафе, пытаясь унять сердце, которое как будто выскакивало из груди сейчас. Чону определенно нужно переварить произошедшее.       В первый месяц Тэхен решил не жестить — дать сабу привыкнуть хотя бы к новым правилам. И уже на этом этапе стало тяжело: Мастер заставлял вновь и вновь, из недели в неделю вызубривать правила, прейскуранты и прочие протоколы. Теперь у Чонгука был распорядок дня, Ким также отслеживал учебу и в принципе, как и обещал, полностью взял под контроль жизнь Чона. А сабу нравилось. Нравилось учиться и меняться для удовольствия Верхнего, нравилось служить по всем правилам и особенно сильно — получать похвалу, ради которой надо было сильно постараться. Теперь ежедневные отчеты — Чонгук первые полтора месяца все еще жил отдельно — стали неотъемлемой рутиной, которая сильно отличалось от той, привычной, сессионной.       Сессии теперь проходили не в клубе, а в трехкомнатной квартире Тэхёна. Отдельной комнаты для этого оборудовано не было, оно и не надо было: места в спальне было предостаточно, тут же имелся чулан, в котором помимо всякого барахла был отсек и для девайсов. Теперь именно в этой комнате, почти как раньше, несколько раз в неделю, Чон отдавался Мастеру и применял на практике весь, с таким усердием выученный, материал.       Спустя два месяца — первый этап подготовки несколько затянулся в связи с забитым у обоих графиком — состоялся еще один серьезный разговор. Два месяца откровенно пролетели незаметно. Теперь им предстояло вновь обсудить все правила, проанализировать всё, что произошло за это время, а также окончательно решить: пойдут ли они глубже, переедет ли Чонгук к нему, или же лучше отставить эту идею.       И Чон согласился. За эти два месяца он точно понял, что не ошибся, что это действительно то, что он так давно искал. Теперь перед ним появилась новая, неизведанная им до этого задача — сожительство. Первые недели были ознакомительными: Чонгуку, помимо расположения вещей в квартире, нужно было начать приспосабливаться к правилам, царившим у Тэхёна дома, и делать это нужно было в максимально короткие сроки. Жить с Кимом оказалось сложно. Если раньше Чонгук видел Его как Доминанта лишь несколько раз в неделю, а общался преимущественно только через мессенджер, где Тэхен не мог увидеть закатанных на его ворчание глаз или тихих матов (конечно же, Чонгук был самым порядочным сабом в мире), то теперь предупреждения за это лились рекой. Пока что только предупреждения, Ким понимал — сабу нужно привыкнуть.Чонгук, несмотря на все трудности, не сдавался — запала и желания у него было на семерых. Он буквально каждую секунду старался своим поведением отплатить за все потраченные на него силы, за ту заботу, воспитание и контроль, которые давал ему Тэхён. И, несмотря на все косяки, действительно радовал.       А потом случились каникулы Чонгука и, какое совпадение, отпуск Тэхёна. Время «пробного периода» на привыкание было исчерпано — началась муштра. Господин, не жалея сил и времени, отвешивал по несколько ударов стеком, который теперь постоянно был под рукой, за любой косой взгляд, вылетевшее случайно слово или отклонение от правил. А Чонгук лишь смотрел преданно, кивал и произносил свое тихое, никем не навязанное, но так и рвавшееся «Спасибо за воспитание, сэр».       И это давало свои плоды: месяц такой дрессуры — и Чонгук уже абсолютно шелковый, по меркам Тэхёна, саб. Несмотря на такой быстрый прогресс, Ким не ломал Чона, а лишь задавал направление, раскрывая потенциал. Поначалу могло казаться, что Чонгук закрылся в себе, стал тихим, перестал бесконечно шутить и лишь робко выполнял приказы, пытаясь избежать наказания, но нет. Он, как и любой человек оказавшийся в новой обстановке, лишь присматривался и искал жесткие границы. К концу месяца он снова расцвел, стал шутить и рассказывать истории, не боясь что-то нарушить. Тогда Тэхен понял, что сделал все правильно, что теперь они единое целое.              Сквозь все эти месяцы Тэхена не покидали мысли о той самой сессии, с которой и началось их сближение. О той самой сессии, где Чонгук удивил своим неожиданным признанием их обоих. Киму казалось, как будто этого не было на самом деле, лишь мираж, который никогда больше не появится. Тогда-то он и придумал идею новой сессии.       Так сложилось, что именно этот раз Тэхен выбрал контрольным и решающим буквально всё, но, конечно же, Чонгуку он об этом не сказал: знал уже, что тот может накрутить себя до невозможности, ведь это не только самая важная сессия, но и включающая в себя новую практику. Это даже не походило на как таковой экшен, скорее бытовое лайфстайл взаимодействие. Тэхен просто подозвал к себе Чонгука, шуршащего чем-то на кухне, и тот, не имея никаких других вариантов, немного бурча под нос про то, что неугомонный Ким даже поесть ему не дает, пришел. После того, как ему в шутку отвесили шлепок за бормотание и мило взъерошили волосы, прилетело уже строгое «В шестую», что несколько озадачило, ведь цифровые обозначения позиций они почти не использовали — Чонгуку больше нравилось, когда Тэхен своим строгим тоном проговаривал каждое действие, поправляя позицию. С цифрами же права на ошибку не было: позы были четко установлены вплоть до миллиметра, а все отклонения наказуемы. Чонгук лишь сказал привычное «Да, сэр» и сразу же стал, как приказали: на четвереньки прямо перед Господином. Его Верхний был перфекционистом, а потому руки и ноги должны были стоять идеально перпендикулярно полу, спина быть ровной, а не прогнутой, а голова опущена — Чонгук никогда не забудет как неприятно было нарушать позицию во время обучения.       — Угу, Чонгук, — протянул Тэхен, осматривая своего саба. Он почти всегда называл Чона полным именем, а потому было трудно определить доволен ли он, — Ну вы посмотрите, какой хороший мальчик, мне даже не придется ничего поправлять, — сказал Ким и буквально через несколько закинул ноги на спину, теперь находясь на диване полулежа и продолжая печатать что-то в компьютере — опять работа. — Побудешь сегодня моей подставкой, все равно ничем не занимаешься. Так ведь?       — Да, сэр. — говорит Чонгук лишь позволенный минимум, потому что дел действительно нет, а хорошие вещи не разговаривают.       То, что сегодня будет форниплей, Чонгук понял почти сразу. Тэхен снова решил испытать его способность терпеть нахождение в одной позиции, и это было проблемой: терпения и концентрации на долгое время Чонгуку никогда не хватало, а потому войти в «режим покорности», как его в шутку называл сам Чон, будет проблематично. И это действительно волновало, ведь были прецеденты, когда он не мог поймать это состояние и все взаимодействие, несмотря на его, казалось бы, простоту, заканчивалось стоп-словом. И Чонгук не мог допустить повторения, сегодня он чувствовал, что это именно то, чего и ждет от него Ким — научиться ловить волну, даже когда это что-то на грани.       Как оказалось, Чон волновался зря. Конечно, первые 30 минут приходилось стоять чисто на волевых, но потом, когда колени и все тело уже заболело от положения, в котором невозможно расслабиться, пока Тэхен, казалось, не кинул на него ни единого взгляда и ни на секунду не отвлекся от работы, лишь иногда меняя положение ног на спине Чонгука, вот тогда-то он и провалился снова. Чон, до этого немного ерзавший и загнанно дышащий из-за нервов и отсутствия терпения, вдруг успокоился, начал тихо «сопеть», как называл это Тэхён. Он, конечно, все еще не испытывал удовольствия от боли в теле, от нахождения в одной позе долгое время, от отсутствия внимания, но кайфовал от хорошего служения Мастеру, ведь если тот ничего не говорит, значит Чонгук действительно хорошо справляется. И Чон снова теряет счет времени, пока его не выдергивает Тэхеново «Умничка» и пальцы в волосах. А затем он чувствует, как вес ног на спине пропадает, но позиции не меняет, даже голову не поднимает в немом вопросе, остается на своем месте до нового приказа — его так воспитали. И действительно, Тэхен говорит ему, что они еще не закончили и куда-то уходит, а значит теперь Чонгук опробует на себе что-то из девайсов.       Ждать долго не пришлось. Буквально через несколько минут Чонгук был поднят на ноги строгим «Встать».       Ему действительно хотелось посмотреть, что на этот раз придумал Тэхен, но лишь краем глаза увидев, что именно принес Ким, его глаза округлились в страхе — это была доска исидаки. Он даже не успел открыть рот, чтобы возразить, как эта доска оказалась ровно там, где несколько секунд назад Чонгук стоял на четвереньках. Что будет происходить теперь было еще очевиднее, и Чон в панике переводил глаза с доски на Мастера и обратно, а Тэхен, как ни в чем не бывало, сел на диван, и, не обращая внимание на страх саба, с нажимом, не оставляя путей отступления, приказал «На колени».       Чонгук, безусловно, медлил: смотрел на Тэхена жалобными глазами и даже уже было открыл рот, чтобы все-таки возразить, но… Но Ким снова успел раньше. Естественно, он понимал, что Чонгук будет колебаться, естественно, он видел страх и отрицание в глазах, но он также видел, что Чон еще «в сессии», а потому, теперь уже почти насмешливо, предварительно выразительно подняв бровь, спросил «Хочешь сказать стоп-слово?». Чонгук еще шире раскрыл глаза от такого неожиданного вопроса и вдруг понял: это действительно не тянуло даже на предупредительный «желтый». Да, это, безусловно, будет больно, но и желание Чонгука выслужиться и быть невероятно хорошим никуда не делось. Чон был уверен — Тэхен его наградит, пусть еще и не догадывался как. Он лишь снова опустил голову, заложил руки за спину, чтобы не копошиться потом, прошелестел «Нет, сэр, простите», глубоко вдохнул и на выдохе сел.       Боль пронзила кости голеней почти сразу, Чонгук только и успел, что судорожно вдохнуть и зажмурится. Это было гораздо хуже стояния на горохе, Чон понял сразу. Хотелось сжаться, но позиция не позволяла: ему ведь приказали сидеть на коленях, а значит спина должна быть прямой. Оставалось только пытаться глубоко дышать, жмурится и поджимать губы.       — Глаза на меня, — следующий приказ, отбирающий возможность жмуриться и запрокидывать голову, в попытке сдержать слёзы, — и перестань кусать губы, — Чонгук открывает рот, чтобы ответить, но Тэхен прижимает палец к его губам, останавливая, — Нет, Чонгук, сейчас тебе нельзя говорить.       На этот раз Тэхен не сводил с Чона глаз — они играли на грани, да и, естественно, Тэхену нравилось мучить своего мальчика и наблюдать за тем, как он изо всех сил старается послушно терпеть и не сводить с Кима глаз, из которых вот-вот польются слезы. Он в очередной раз видит, как Чонгук горбит плечи, сжимаясь, и на этот раз не поправляет, напоминая сидеть ровно, а лишь с напущенной раздражённостью, которую Чонгук в столь уязвимом состоянии счел за чистую монету, сказал:       — Тебе так неймётся сжаться, да? Ну хорошо, в седьмую, лбом в пол.       И Чонгук, уже не сдерживая слёз, начал опускаться. Он чувствовал абсолютно невкусную для него боль, но то самое желание безоговорочного подчинения, то самое безумное желание выслужиться полностью и принять эту боль от Господина сделали свое дело. Чонгук коснулся доски лбом, когда тело уже, казалось, не могло терпеть, а в голове только беспорядочно мигала строчка «я Вас обожаю, Господин» и в этот раз он уже не боялся её, а лелеял, как настоящее подтверждение принадлежности, это был момент истинного подчинения души и тела.              А затем он почувствовал пальцы ног Мастера сначала на своих щеках, а затем и на спине. И это стало финальной точкой. Тэхён, проверяя реакцию саба, еще несколько раз надавил на спину и по ровному, ни на секунду не сбившемуся дыханию понял — Чонгук действительно готов отдать себя в распоряжение Тэхёна, он ему абсолютно полностью доверяет и самое главное: прошлый раз не был случайностью. «Ты можешь встать на ноги» — фраза, произнесенная Кимом разрезает тишину. Он видит перед собой саба, из глаз которого продолжают литься слезы, но лицо Чонгука по-прежнему не показывало боль. Здесь и без слов читалось «Я весь Ваш, Мастер». Чонгук робко поднимает глаза, смущенный затянувшимся молчанием, и почти тут же попадает в ураган нежности от Тэхёна. Столько похвалы и теплоты он, кажется, не слышал за весь этот период и до сих пор не догадывался, к чему это было приурочено… Но заветное «У тебя все получилось» расставило точки над и.              Потом Ким даже сказал дату и время их официального тематического «венчания» — он знал, что Чонгук любил подобные формальности, а потому и позаботился об этом, хотя оба прекрасно понимали: Чонгук уже давно был во власти Тэхёна. Само венчание также прошло гладко. Они оба произнесли клятву, правда, Чонгук так разнервничался, что его голос ужасно сильно дрожал, но та преданность, с которой он смотрел на Мастера, точно показала, что это волнение, а не неуверенность или страх. Чон всем своим видом показывал трепетный восторг от происходящего, а когда увидел свой новенький, теперь уже постоянный ошейник, казалось, совершенно выпал из реального мира оставив в нем только себя и Мастера — как только кожаная полоска коснулась шеи, а застежка щёлкнула, он, будучи на коленях, поклонился Тэхену в ноги и еле слышно произнес: «Спасибо за Ваше доверие, Господин».       Потом Чонгук еще долго сидел и чуть не плакал от счастья, периодически с неверием трогая гладкую кожу ошейника на шее, осознавая, что теперь он Хозный, все старания не прошли даром, все испытания были не напрасны. Киму оставалось лишь легонько перебирать волосы на затылке и улыбаться, глядя на своего такого невинного и искреннего саба. Его саба.