Багряно-красное солнце ласково дарит последние лучи, постепенно окрашивая небо Эль Пасо, штата Техас, в разные цвета - от ярко-желтого до сине-красного. Закат - невероятное зрелище. И хоть длится оно недолго, Питеру хочется запечатлеть все буйство красок в памяти, вбивая их гвоздями. На его лице играет нежная и мечтательная улыбка, пока он вспоминает легенду о закате солнца, которую часто рассказывала ему мама. Когда-то давно жили юноша и девушка, которые так нежно, преданно и сильно любили друг друга, что невольно вызывали зависть у людей. Людская зависть и злоба стали преследовать их всюду, куда бы они не ступали. Не в силах противостоять злым языкам и козням, влюбленные решили уйти от людей. Юноша стал синим морем, а девушка - красным солнцем. И лишь на закате они сливаются в объятиях друг друга. Юноша ласково шепчет слова о любви своими волнами, а девушка мягко обнимает его своими лучами.
Солнце медленно скрывалось за крышами домов в спальном районе «Санрайз». Ветер мягко развивал медовые волосы Питера, медленно набирающего скорость на борде, что подарил ему отец в честь шестнадцатилетия. Ласточка – так его ласково называл Питер, протирая влажной тряпкой по вечерам, оттирая грязные следы. Последние лучи солнца красиво обволакивали его, играясь с оттенком его волос и загорелой кожи. Остановившись у калитки в дом своего лучшего друга – Луи, Питер берет борд в руки и сняв наушники-капельки, здоровается с соседской парой, которая сидела на крыльце своего дома, мирно беседуя за чашкой чая.
- Доброго вечера, мистер и миссис Арако!
- О, привет, Питер. Опять пришел в гости к своему бойфренду? – гаденько усмехается мистер Арако, на что получает шлепок по руке от своей жены и недовольное «Марк!» следом.
- Я тоже рад вас видеть – улыбается Питер, перепрыгивая через калитку. Поднявшись по ступеням вверх, он вжимает кнопку звонка до упора, не отпуская. Противный звук сотрясает весь первый этаж, уведомляя о приходе гостя.
- Чтоб ты, сволочь щекастая, померла в канаве! – звучит рёв с открытого окна на втором этаже. Звук приближающихся шагов, громкое ворчание и дверь отворяется, открывая обзор на свирепое лицо Луи, подушка в его руке, брошенная со всей силы Питеру в лицо – достигает своей цели и падает на землю.
- Это так ты встречаешь своего бойфренда? – обиженно произносит Питер, потирая лицо одной рукой. Поднимает подушку, и заходит в дом, прикрыв за собой дверь.
- Я думал, ты пакуешь чемоданы, - произносит он, приподнимая одну бровь. – Еды нет, воду знаешь где попить.
- Грейси огорчится, если застукает меня в моменте, как я буду лакать воду из ее поилки, а большего ты мне и не предложишь, душегуб - драматично прикладывает ладонь тыльной стороной к своему лбу и, для пущей драматичности, хватается за сердце второй рукой Питер.
- Ну так, что там с чемоданами? - закатывает глаза Луи.
- Я сбежал от матери. Ты же ее знаешь, она мертвого из могилы вытащит своими нравоучениями.
Никаких гулянок до утра, Хан Джисон! – указательный палец Питера рассекает пространство. -
Никакого алкоголя и наркотиков, Хан Джисон! – хмурит он брови, поправляя мысленные очки на переносице, -
никаких девушек легкого поведения! – наматывает круги по комнате Питер, пародируя нравоучительный голос своей матери. –
И парней лёгкого поведения тоже! – тычет он своим указательным пальцем в грудь Луи, на что тот лишь хихикает. – Ненавижу, когда она называет меня моим корейским именем. От этого становится жутко, будто я что-то натворил и сейчас получу пизды.
Питер не понимает – что должно было произойти на планете, чтобы двадцать два года назад его мама и папа встретились и потеряли друг от друга голову? Госпожа Хан Ёнхва – в девичестве Ким, по натуре была истинной кореянкой, воспитанной в лучших традиция чебольской семьи Ким. Ее отец – Ким Бёнин, был потомком того самого именитого клана Ким, который возвышался среди других кланов, и высоко ценился императорской семьей. Род Ким славился своими сыновьями-воителями, которые всегда возглавляли военные походы, сражаясь плечом к плечу с императором или наследными принцами. А дочери этого рода славились своей неземной красотой. Не было ни одной госпожи Ким, что не вошла бы во дворец в качестве старшей императорской супруги. Ким Ёнхва с таким богатым родовым наследием, была просто обязана вырасти истинной леди, впитав в себя только лучшие традиции своей семьи. Вот только юность ее пришлась на самое неблагоприятное для ее семьи время. 80-90-е были временем укрепления американо-корейских отношений. А Запад в свою очередь навевал на корейскую молодежь свободные движения, как хиппи, панк. Некогда бывший Чосон терял свои культурные ценности, уступая место всему новому. Но ситуация усугубилась, когда юная госпожа Ким изъявила желание отправиться в Англию, изучать язык и культуру. Там-то она и встретила Хан Джиу. Он тогда был парень что надо, да и сейчас, в свои пятьдесят три, формы не теряет. Джиу в то время был студентом-археологом, жаждущим приключений. И как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Ёнхва ворвалась в жизнь Джиу как гром среди ясного неба и разве был у него шанс устоять перед ней? Закрутился бурный роман, который всячески не одобряла сторона Ким, но и Ёнхва, являясь единственным ребенком в семье, выросла упрямой. После тайного венчания молодых в протестантской церкви Лондона, Ким Бёнин отрекся от дочери, но материнское сердце не смогло отказаться от своего чада и всячески поддерживало общение с новоиспеченной супружеской парой. После рождения Джисона, молодая семья решилась на поездку на малую родину, чтобы показать внука семейству Ким. У Ким Бёнина не было и шанса противостоять чарам солнечного мальчика с разумным, не по годам, взглядом. Позабылись и обиды, и ссоры. Он быстро вошел в роль заботливого деда, и в последствии, когда дочь с зятем вернулись в Лондон, звонил каждый вечер, чтобы проведать внука.
Отец и мать Джисона были полными противоположностями. Если Джиу был как жопный глист – ему всегда нужно было движение, стабильность и рутина его убивали, Ёнхва была истинной хранительницей очага. Все, о чем она мечтала – большой двухэтажный домик с задним двориком и солнце круглый год. Их союз был тем самым примером, когда противоположности притягиваются и идеально дополняют друг друга. Но, увы, спустя четыре года мать семейства не выдержала жизни в дождливом и мрачном Лондоне, и, взяв маленького Джисона и кучу его игрушек и книг, которые отец ему дарил после каждой выдачи заработной платы, переехала в жаркий Эль Пасо, штат Техас. А Джиу продолжал жить на несколько городов в связи со своей работой – Сеул-Лондон-Каир. Видеться с отцом получалось нечасто, в основном во время летних каникул, когда Джисон летел с ним в новые страны и проводил целые дни напролет, прогуливаясь по незнакомым местностям, в ожидании возвращения отца с работы. Но несмотря на это, Джисон не чувствовал себя недолюбленным. Любовь заключается не только в том, чтобы быть всегда рядом физически. Любовь проявляется в мелочах. В утренних завтраках для Джисона, аккуратно сложенных купюр на столе под запиской «Прости, сынок, служба… Возьми деньги, потрать на что хочешь, вечером обязательно сходим поесть вкусной еды. Твой батя. Хохо». В начищенных, заботливым отцом, конверсах и просьбе не приходить на уборку номера раньше 12 часов дня, чтобы не разбудить Джисона. Отношения у Джиу и Ёнхвы относительно хорошие для супругов, которые видятся только по праздникам, хотя мать Джисона частенько бросает на отца испепеляющие взгляды, а тот в свою очередь с ангельской улыбкой говорит колкости. Но в целом всё прекрасно. О лучшей семье, Джисон, и мечтать не мог.
- Ну так, что досмотрим то аниме или у тебя есть другие идеи? – спрашивает Луи.
- Давай посмотрим пару серий, и я пойду, мне все же рано вставать – отвечает Питер, удобнее устраиваясь на диване.
***
Машина госпожи Хан умело лавировала среди хаотично движущегося транспорта, а Питер прокручивал в голове все, что ему предстояло сделать в этот суетный день. Подсчитывал сколько времени понадобится, чтобы доехать до аэропорта, найти нужный терминал, пройти регистрацию и, наконец, занять свое место в самолете. В этот момент над хайвэйем показался самолет. Он как гигантская цапля спокойно парил в воздухе, готовясь зайти на посадку.
- Чудо-то какое! – воскликнул Питер, прерывая беспокойные мысли его матери.
- Ты все еще такой ребенок, Хан Джисон – улыбается ему госпожа Хан.
- И планирую оставаться им как можно дольше, мэм. - салютует ей Питер. – Кстати, надеюсь, что в этот раз рядом со мной не будет никаких мам со своими детками, которые будут меня активно упрашивать посадить их чадо на мое место у иллюминатора – закатывает глаза. – Я планирую насладиться своим полетом и наделать кучу красивых фотографий с окна самолета, чтобы потом еще целый год выкладывать их в своем блоге.
- Сынок, ты и представить себе не можешь, как я завидую твоей любви и тяге к жизни. Перестав быть детьми, мы становимся слишком приземленными. И мало что вообще способно вызвать в тебе искренние чувства. Я не помню, рассказывала ли я тебе или нет. Когда я впервые покинула свою родину и прилетела в Англию, я так же сидела у окна. Тогда сильно бушевали грозы, а рейсы отменялись один за другим. Мой самолет взлетел на небо с опозданием в несколько часов. Дело уже близилось к полуночи и экипаж уже выключил свет в салоне самолета. Все пассажиры спали или просто сидели с закрытыми глазами, настраиваясь на сон. Я тоже собиралась последовать общему примеру, как увидела в небе вспышку света. Погода была все такая же мрачная, как и до вылета. Гроза так же бушевала. Командир экипажа нашего воздушного судна решил ее облететь, выбрав альтернативный маршрут. Я завороженно глядела как искрятся облака, посылая на землю бесшумные разряды молний, а разноцветные всполохи походили на фейерверки. Никогда я не видела такой красоты.
- Знаешь, что? Полетели со мной. Ты бы видела сейчас свои глаза, ма.
- Что я там, в Корее, не видела? Да и магазин мне оставлять не хочется. Кстати-а-ти, я тебе обязательно скину фотки новых фиалок.
***
- Хан Джисон, я не успокоюсь, пока ты еще раз при мне не проверишь – все ли ты взял! Где твой паспорт и билет? Ага, вижу, хорошо. Телефон, зарядник, наушники? Ага… Кошелек? Отлично. – хлопает в ладоши госпожа Хан. - Я люблю тебя, сынок. Как только надоест у отца, возвращайся! – смеется она, прекрасно понимая, что о возвращении домой раньше срока даже и речи не шло, Джисон любил проводить время с отцом. Госпожа Хан, одетая в белое платье на лямках, с собранными в небрежный пучок волосами, накинув поверх платья белую легкую рубашку с длинными рукавами, раскрывает свои объятия, приглашая Джисона, на что тот только закатывает глаза, обнимая хрупкую фигуру своей матери.
- И я тебя люблю, ма. Вот увидишь, время быстро пролетит, ты и моргнуть глазом не успеешь. Потом снова будешь ворчать, что я тебе надоел и скорее бы отец меня забрал – пробормотал Джисон, разрывая объятия.
Сидя уже в самолете у иллюминатора, Питер наслаждался видами. Его самолет проплывал мимо огромных шаров мягкой, пушистой ваты. У каждого облачка – свой неповторимый рисунок, как у снежинки. Послеполуденное солнце обогатило небесный колорит множеством оттенков. На фоне яркой лазури воздушная ткань облаков изумляла своими тончайшими, едва уловимыми световыми переходами. Питер смотрел как аккуратно заселенная человеком земля разделена на части. Спустя пару часов, Питер наблюдал за удивительным видом из окна. Параллельным курсом с его самолетом, летел еще один лайнер, оставляя за собой красивый след из облаков. Облачный океан обволакивал города снизу.
Перелет предстоит долгий, и Джисон заранее был к этому готов – запасся новыми сериями своего любимого аниме, парой комиксов, подаренных Луи накануне перед вылетом, зарядил наушники. Джисон достает из рюкзака книгу, когда-то подаренную ему отцом, до которой все не доходили руки.
Хан Джиу был весьма симпатичным мужчиной, с извечной щетиной на загорелом лице, с густыми, немного вьющимися мягкими волосами с небольшой сединой, и блестящими, горевшими азартом темно-карими глазами. Книга, которую достал Джисон – приключенческий роман, написанный его отцом и основанный на его собственном опыте. За всю осознанную жизнь Джисона, отец успел объездить почти полмира и вместо сказок на ночь, он всегда рассказывал интересные и захватывающие истории из жизни. Например, о том, как чуть не превратился в мумию, застряв в гробнице какого-то жутко древнего фараона, заблудившись в узких и темных туннелях пирамиды, к его счастью Снежок – белый самоед, повсюду следующий за ним, учуял его запах и привёл помощь.
- Самоеды имеют отменный нюх! – широко улыбался отец, почёсывая старика-Снежка за ухом, а пушистый пёс лишь зевал, и то и дело перекатывался с одного бочка на другой, утыкаясь мокрой мордой мне в лицо, выпрашивая ласки.
Хан Джиу всегда был отличным рассказчиком, рядом с ним весь мир приобретал множество красок, особенно после долгих и тоскливых месяцев разлуки. И вот, открыв книгу с яркой обложкой, на которой был изображён человек шагающий по земному шару, Джисон погружается в чтение. Сон сморил его, едва ли он успел дочитать введение. Всю ночь перед вылетом он отчего-то не находил себе места и никак не мог заснуть, ворочаясь в постели, и это дало о себе знать. Книга была признана достоянием королевской библиотеки в Лондоне и написана она была человеческим языком с кучей сносок для удобства читателей, только как это объяснить слипающимся глазам? Вздохнув, Джисон отложил книгу и поудобнее устроился в кресле, стараясь держаться подальше от своего попутчика, совершенно не внушающего доверия.
Разбудил его противный голос стюардессы, эхом звучащий в – и без того – активно пульсирующих висках. Хотелось запустить в неё чем-то тяжёлым, но данная мысль отходит на задний план, когда она объявляет о скорой посадке в аэропорту Инчхона. Когда, наконец, все формальности с перелётом были улажены, Джисон стал искать глазами отца, который наверняка стоит огромным белым плакатом, который будет исписан смешными фразами как «выше нос, Джисон, он у тебя и так клюет». Улыбка медленно сползает с лица, когда вместо отца он видит Тревора Рутт – коллегу отца, который всегда сопровождал Хан Джиу на очередных раскопках. На руках у него была табличка «добро пожаловать в Корею, Питер Хан». То, что встречал меня Тревор могло означать лишь одно – отец сейчас на жутко важных раскопках.
- Привет, Тревор, - произнес Джисон, чувствуя, как брови опускаются вниз. Лицо Джисона выражало все его внутренние чувства и эмоции.
- Эй, Пит, как жизнь? Не расстраивайся из-за отца, он обещал вернуться не позже чем через пару дней! – подбодрил худощавый мужчисок, на котором были темно-синие джинсы и белая футболка оверсайз.
- Что в переводе на человеческий язык, означает – через месяц, - пробормотала Джисон, всучив один из чемоданов в руки Тревора, а второй волоча за собой.
По пути в дом, предоставленный для жизни правительством Южной Кореи для английской делегации археологов-ученых, по радио транслировались новости. Джисон со своим ломаным корейским уловил, как синоптики объявили, что в ближайшие пару недель наблюдается аномально повышенная влажность и обильные осадки, следом поступило множество штурмовых предупреждений с просьбой без лишней надобности не выходить на улицу. По сути это был полный облом. И Джисону оставалось лишь растянуться на удобной двуспальной кровати в гостевой комнате, и всматриваться в экран телевизора, где крутили очередную дораму для глупых девчонок.
