Этот день

      Сладкая дрожь пробежала по позвоночнику и заныла в пояснице, когда он вновь представил их всех голыми. Панталоне наблюдал за Дотторе и срезами неизменным прищуренным взглядом. Гипнотизировал, как змея перед броском. Он любил Дотторе и желал его всего. И после одного сна потерял покой от желания.       Ему снились ласки любимого: сладкие губы, мозолистые, но нежные ладони, нетерпеливая горячая плоть. И Дотторе был в этом сне не один. Второй тоже был Дотторе. И третий. Панталоне тогда проснулся с горящими щеками, блестящими глазами и крепким стояком. Навязчивая мысль поселилась в расчётливом мозгу. Хотелось попробовать, как в том сне, узнать — какого это ощущать любимого везде.       — Дорогой… может быть, хотя бы один срез присоединится? — пальцы теребили меховой ворот, многочисленные кольца цепляли ворсинки и выдирали их, но Панталоне не замечал этого.       Дотторе воспринял осторожное предложение Панталоне с каменным лицом.       — Я подумаю, — ледяным тоном отозвался Дотторе.       После этого разговора Панталоне досталась жаркая ночь, наполненная страстью и ревностью. Он был рад, но одновременно сник, не надеясь, что его затея когда-либо превратится в реальность.       В этот день всё было прекрасным и идеальным, и ничто не смогло бы его испортить. И деловые переговоры прошли удачно, и званый ужин с балом оказались шикарными. И вот сейчас массаж от возлюбленного Дотторе казался необходимым волшебством. Расслабленные мышцы наполнялись истомой.       Панталоне блестел от масла, поглядывая призывным взглядом, смотрел, как раздевался Дотторе. Знакомое чувство предвкушения ухнуло вниз живота, когда пальцы Дотторе выудили из ящика тюбик смазки.       Панталоне охнул, когда губы Дотторе впились с неистовой силой и ревностью, а язык вторгся в рот. Он замычал в этот яростный поцелуй, не понимая, почему вдруг Дотторе так завёлся. Они одни, вдвоём, окутанные плавной романтичной обстановкой. Откуда этот прилив ревности?       — Я так люблю тебя, — Дотторе оторвался от любимых губ.       Его взгляд горел каким-то фанатичным обожанием, что у Панталоне перехватило дыхание, а ноги разъехались сами собой. Захотелось немедленно почувствовать Дотторе в себе и не отрывать глаз от этого взгляда.       — Я тоже люблю тебя, — промурлыкал он в губы, обвивая ногами спину любимого.       Дотторе зацеловывал его лицо и шею, пока пальцы растягивали внизу с нарочитой медлительностью. Панталоне изнемогал от приятных ощущений, от предупредительной нежности. Он уже потянул руку к собственному члену, как Дотторе перехватил её.       — Я… — помедлил он, будто что-то обдумывая, — позабочусь о тебе… везде… ммм…       — Так поспеши, — Панталоне укусил Дотторе в плечо, не желая больше ждать.       И что это за неуверенное «ммм»?       Дверь приоткрылась, впуская кого-то в полумрак комнаты. Панталоне хотел возмутиться, но Дотторе толкнулся в него плавной волной, проезжаясь первым толчком по простате. Перед глазами всё поплыло от удовольствия. Панталоне прикрыл глаза, выстанывая наслаждение нота за нотой.       Мозолистые ладони Дотторе гладили лицо и шею, перебирали волосы, массируя голову. Мозолистые ладони Дотторе придерживали его бёдра, вырисовывая узоры подушечкой большого пальца. Ощущения смешались. Как руки Дотторе могли быть и на шее, и на бёдрах?       Панталоне распахнул глаза. Ах! Он ахнул от смеси удивления и восторга, когда член Дотторе толкнулся в него снова. Теперь Панталоне понял, почему его сегодня трахали в таком тягучем темпе. Иначе он не смог бы просмаковать весь спектр удовольствий.       Обнаженный срез сидел рядом с головой Панталоне и продолжал гладить его лицо и шею невесомыми касаниями.       Панталоне посмотрел в глаза Дотторе, перевёл взгляд на стоящий член среза, снова вернулся к Дотторе.       — Я дарю тебе всего себя, — бёдра Дотторе толкнулись в очередной раз и замерли.       Панталоне задрожал от блаженства, приоткрыл рот, потянулся губами к члену среза. Рельеф головки и каждая складка были такими знакомыми. Он облизал плоть, втянул её поглубже, посасывая с видимым удовольствием. Вместе с этим чувствовал приятную заполненность внизу.       Мысли начали покидать сладострастную голову. Крутилась только одна: член Дотторе во рту и член Дотторе сзади. Панталоне успел прокричать в мыслях, что он так счастлив. Его захлестывала эйфория, похожая на наркотическое опьянение. Панталоне переставал слышать посторонние звуки, кроме частого дыхания и глубоких стонов.       Он выгнулся и простонал с членом во рту, вызывая по нему вибрацию. Руки Дотторе задели чувствительные соски. Пальцы потёрли их, сжали и скрутили до сладкой боли. Потянули и снова погладили. Губы Дотторе накрыли оба соска, покусывая и посасывая их.       Панталоне скосил мутный взгляд вниз. Ему казалось, он сошёл с ума. Мятные макушки отсвечивали в полумраке, два среза припали к груди Панталоне, как младенцы к матери. Он чувствовал, как их острые языки перекатывали налившиеся круглыми бусинами соски. Как поцелуи устилали его грудь. Срезы ласкали его с такой же протяжной неторопливостью, как и Дотторе.       Панталоне выпустил изо рта член, потянулся ослабевшими от удовольствия руками к Дотторе.       — Спасибо, любимый… — прошептал он в губы и поцеловал.       Вместе со страстью, его затапливала бесконечная благодарность. Дотторе решился исполнить его желание.       — Одно твоё слово и мы прекратим, — в голосе Дотторе прорезались тревожные интонации.       — Ах!.. Нет, — Панталоне погладил его по щеке. — Я хочу ещё…       Он повёл раскрасневшимися губами по головке. Срез тихонько выдохнул. А Панталоне, не стесняясь, застонал в голос, принимая очередную волну наслаждения от члена Дотторе и губ срезов.       Неспешный темп держал Панталоне в болезненном возбуждении. Иногда Дотторе останавливался в нём, гладил бёдра и живот, но не касался члена и не давал ему касаться. Дотторе говорил любовные слова, целовал колено и прижимался щекой. Панталоне слушал любимый низкий голос, но не улавливал смысл. Он его чувствовал. Он чувствовал, что всё это для него, ради него. Он чувствовал, что любим.       Его тянули за руки. Ему целовали пальцы. Пьянящий запах возбуждённого мокрого тела Дотторе заполнил помещение.       Панталоне отвлёкся, обводя взглядом постель. Он подумал, что провалился в тот сон. Только реальность чудеснее, наполнена любовной страстью и чувственным эротизмом.       Панталоне ощутил в каждой руке горячую плоть. Срезы накрыли его пальцы своими, придерживая, и толкались в ладони. Он вдыхал густой запах естественной смазки, сводящий его с ума. Панталоне переполнен эмоциями. Переполнен удовольствием, которое желало прорваться и выстрелить.       Тактильное наслаждение заполнило каждую клеточку тела и разума. Панталоне терялся и уже не понимал, что его стопы и пальцы на ногах облизывали и целовали прибавившиеся копии любимых губ.       Его разум ещё цеплялся за происходящее, пытался посчитать с нездоровым самолюбием: сколько мужчин любили его сегодня. И как только два языка прошлись широким движением по его члену, он с удовлетворением воскликнул в мыслях: «Десять!..» Его тело терзали десять Дотторе. Терзали неземным блаженством.       Проникновения Дотторе участились. Член задевал простату плотными и частыми толчками.       Губы одного среза втянули в рот головку члена Панталоне, а второй лизал ствол и яички.       Плоть в руках задвигалась чаще. Губы на опухших сосках сомкнулись и потянули бусины на себя, как вакуумом. И казалось, будто стоп касались не языки, а тёрлись влажной плотью.       Панталоне поймал себя на постыдной мысли, что его трахали и трогали везде, но он чувствовал себя божеством. Ему поклонялся главный мужчина в его жизни. Дотторе отдавал все ипостаси себя желаниям Панталоне. С этой мыслью он сомкнул губы вокруг члена среза плотным кольцом, почувствовав, как Дотторе размашистыми движениями вбивался в обмякшее от вездесущего наслаждения тело. Звонкий шлепок бёдер о бёдра. Панталоне подался вперёд, насадился жёстким толчком, принимая до конца. Член Дотторе разбух внутри и распирал стенки. Дотторе рыкнул, дёрнулся и простонал, замирая в оргазме.       Ладони Панталоне стали мокрыми от спермы. В нос ударил её запах, острый, пряный. Рот наполнился вязкой и солёной жидкостью.       Он ощущал себя развратным и свободным. А ещё он чувствовал полную власть и обладание любимым Дотторе. Панталоне выгнулся, толкнулся в рот среза. Застонал. С уголка собственных губ текла слюна, смешанная с семенем. Оргазм прошивал молниями. Одна, вторая, третья. Его стоны перемешивались с хлюпащими звуками. Грудь, как и руки, залило семя. Ноги вскоре тоже сделались влажными и липкими. Панталоне лежал весь в белесых подтёках. Дотторе рухнул рядом и обнял, похоже ничуть не брезгуя. Срезы тут и там валялись в посткоитальной дымке.       Дотторе убрал с лица Панталоне влажные от пота волосы, поцеловал с надрывной нежностью и прошептал:       — С днём рождения, любовь моя.