Неистовые люди

Рейвен и Мерфи стоят на вершине утеса и смотрят вниз. Озеро, на берегу которого находится бункер, здесь расширяется и становится полноводной рекой, текущей до самого горизонта и теряющейся где-то в синей полоске непроходимых лесов. Вдоль реки тянется цепь невысоких холмов, которые в конце концов превращаются в настоящие заснеженные пики. Слева от утеса простирается бесконечная равнина, покрытая густым лесом, и очевидно, что преодолеть ее с их скудным снаряжением невозможно. Справа же раскинулась река, а в самом широком ее месте… — Боже, это?.. — потрясенно спрашивает Рейвен, поворачиваясь к Мерфи. — Да, — отвечает он мрачно. — Это именно то, о чем ты подумала. — Электростанция? — Угу, — Мерфи кивает. — Полностью законсервированная. Все опечатано, но… Он делает паузу и смотрит на кусающую нижнюю губу Рейвен, которая не может оторвать глаз от белоснежного здания, рядом с которым располагается что-то вроде огромного резервуара с трубой. На стене этой странной станции большими чёрными буквами написано «R-2200-VKV». Вероятно, это просто название, однако, на взгляд Мерфи, в нем есть что-то зловещее. — … но даже такой тупой придурок, как я, понял, что она в отличном состоянии и готова к запуску, — продолжает он, не глядя на восторженное лицо Рейвен, но кожей ощущая нетерпение, которое исходит от его спутницы. Она чуть ли не пританцовывает на месте, и Мерфи не сомневается, что Рейвен мысленно уже находится внутри станции и исследует каждый её закоулок. — Ты уверен? — спрашивает Рейвен тихо, и Мерфи кивает, переводя взгляд на девушку. — Она новая, Рейвен. Ею никогда не пользовались и никогда не запускали. Я уверен. Рейвен слегка наклоняется вперёд и качает головой, глядя вниз, на подножие утеса. — Но как такое возможно? Мы же на оригинальной Земле, а здесь все должно быть уничтожено ПраймФаем. Мерфи пожимает плечами. Ему вдруг становится холодно, и он не может понять, от того ли, что на утесе дует сильный ветер, или на него так действуют слова Рейвен. — В том-то и дело. Это оставили они. Как и рыбу в озере, как и живность в лесах. Это тоже… их подарок. Слово «подарок» он произносит с непередаваемым сарказмом, и Рейвен понимающе кивает, однако восхищение так и сквозит в её тоне, когда она спрашивает: — И ты туда спускался? — Не только спускался, я еще и заходил внутрь. Правда, не изучал её всю, но кое-где побывал. Я не смог включить электричество и поэтому ночевал в одной из подсобных комнат с фонарём, но, я думаю, там все в рабочем состоянии, и ты, конечно, могла бы… Рейвен оглядывается на Мерфи с подозрением, но никак не комментирует его ледяной тон. Он же старательно не смотрит Рейвен в глаза, делая вид, что изучает пейзаж, который на самом деле знаком ему до боли. Он десятки раз сидел на этом утесе, глядя на станцию и прокручивая в голове вопрос, зачем кому-то понадобилось строить её здесь, в самой глуши. К сожалению, он нашёл ответ на этот вопрос, и это-то мучает его сильнее всего. — А как туда спуститься? — только и спрашивает Рейвен, и видно, как ей не терпится заняться любимым делом — повозиться с техникой. Мерфи испускает невеселый смешок. Да, для Рейвен это не атомная станция, а магазин сладостей и игрушек, в котором она, как ребёнок, готова резвиться без сна и отдыха. Кто бы сомневался. Он указывает рукой на подножие скалы. — Здесь только один путь — вниз. Но у меня есть… Он подходит к краю, нагибается и вытаскивает наверх то, чего Рейвен раньше не заметила. Это толстая верёвка, привязанная к ветке одного из близко растущих к краю скалы деревьев. — …верёвка. Я обычно спускаюсь по ней. Рейвен, нахмурившись, смотрит вниз. Скала почти отвесная, и до земли никак не меньше десяти метров. Мерфи знает, что она не боится высоты, но с ее парализованной ногой такой спуск — это непростое испытание. — Ты думаешь, что я смогу это сделать? — неуверенно спрашивает она, нахмурившись. Не сомневаюсь, что ради такой игрушки ты полетишь вниз, как птица, хочется ответить Мерфи, но он благоразумно оставляет свои мысли при себе. — Я тебя спущу, а потом слезу сам, — Мерфи связывает конец длинной веревки в большую петлю и протягивает ее Рейвен. — А назад как? — А назад не нужно подниматься, там есть тропа. Отсюда до неё не добраться. Я три раза побывал здесь перед тем, как найти ее, и лишь потом решил рискнуть, спустился и нашёл другой путь. Держа в руке веревку, Рейвен решительно кивает и подходит к краю скалы. — Ладно, я в деле. Мерфи показывает Рейвен, куда нужно встать, и помогает надеть петлю, обвив ею бедра девушки и закрепив узел. — Ты раньше спускалась таким образом? Она мотает головой, облизывая губы, и Мерфи поправляет верёвку на ее бедрах, умышленно отводя взгляд в сторону. Оказываясь в непосредственной близости от Рейвен, он снова теряет способность ясно мыслить, и это начинает раздражать его. — Тут нет ничего сложного. Ты хватаешься за верёвку, а я начинаю тебя спускать. Здоровой ногой упирайся в скалу. Тут всего десять метров, а руки у тебя сильные, так что, думаю, проблем не будет. И вот ещё… Он касается ее ладоней, обхвативших веревку, а потом накидывает верёвку себе на плечи и упирается ногой в огромный камень. — Не обожгись. — Поняла, — кивает Рейвен и переводит дыхание, готовясь спускаться. Осторожно ступая здоровой ногой, она делает первый шаг вниз, цепляясь за уступ, а потом отталкивается, и Мерфи начинает медленно травить верёвку. Вскоре голова Рейвен скрывается за краем скалы. В общем и целом спуск проходит удачно. Рейвен только слегка оцарапалась о камни, сбив колено больной ноги, а Мерфи умудрился порвать штанину. Вскоре оба уже стоят у подножия скалы и смотрят на громаду АЭС, которая высится перед ними. — Это просто невероятно, — говорит Рейвен, задирая голову вверх. Её голос звенит, как и всегда в тех случаях, когда Рейвен пытается скрыть восторг, но тёмные глаза сияют слишком ярко, а на губах играет едва заметная улыбка. Мерфи некоторое время молчит, а потом сухо отзывается: — Спорю, что тебе не терпится здесь все осмотреть. Пойдём. Если Рейвен и коробит его холодный тон, она никак это не проявляет, а просто подхватывает свой рюкзак с земли и следует за Мерфи к дверям, ведущим внутрь станции. Вход Мерфи нашёл сразу, а вот открыть его смог только со второй попытки — пришлось сбивать замок прикладом винтовки. Что удивительно, вокруг станции нет никаких ограждений, и Рейвен сразу замечает это. АЭС как будто построена с таким расчётом, чтобы люди, которые её нашли, могли беспрепятственно попасть внутрь. — Да, — Мерфи кивает. — Я тоже был удивлён, пока не понял, почему тут все настолько открыто. — И почему же? — спрашивает Рейвен, хотя он точно знает, что она уже нашла ответ на этот вопрос. — Эта штука построена для нас. Короткая реплика повисает в воздухе, пока они молча подходят к дверям станции и открывают их. Сами двери, как и станция, абсолютно новые, а внутри темно, но пахнет металлом и краской. Так пахло на Горе Везер и в двенадцатом бункере, но не на Ковчеге, где все вокруг ветшало с каждым днем. АЭС и вправду абсолютно новая, и, возможно, даже никогда не запускалась, и от этого становится ещё более жутко. Медленно, одно за другим, они обходят темные помещения, освещая их узким лучом единственного фонаря, поднимаются по каким-то лестницам, идут по многочисленным коридорам, пока не оказываются в зале, размеры которого, как догадывается Мерфи, просто огромны. Свет фонаря теряется где-то в темноте, а вокруг стоит гулкая неживая тишина, наполненная предчувствием беды. — Наверное, это зал управления, — говорит Рейвен приглушенно. — Здесь где-то должен быть пульт, и я смогу включить электричество. Мерфи молча водит лучом фонаря по стенам и отыскивает лесенку, ведущую вниз. — Сюда. Они спускаются на пару пролетов, проходят мимо огромных цистерн, опутанных трубами, пока не достигают площадки, на которой расположены сразу три огромных пульта, а ещё целая куча мониторов и металлических шкафов, о назначении которых Мерфи даже не догадывается. — Нашли! — Рейвен так быстро, как только позволяет её нога, взбирается на площадку и тут же принимается проворно стучать по клавишам. Мерфи отводит взгляд. Он тысячу раз видел Рейвен такой, видел её нахмуренные брови и сосредоточенное лицо, когда она наклонялась над очередным компьютером, чтобы мгновенно разобраться в том, что Мерфи не смог бы понять и за десять лет, но сегодня ему не хочется смотреть, как Рейвен работает. Он отходит от нее, делая вид, что изучает помещение, хотя все, о чем он мечтает, это убраться из этого огромного, подавляющего своими размерами зала. Мерфи много раз был на станции, но вниз никогда не спускался, и теперь он понимает, почему. Здесь что-то не так, и сам воздух пропитан ощущением катастрофы. Он не понимает, почему Рейвен этого не видит. Бродя между трубами и баками, Мерфи водит лучом фонаря по стенам, осматривая каждую непонятную для него конструкцию, когда вдруг в темноте раздаётся торжествующий возглас, и медленно, по периметру, начинают зажигаться огромные лампы, размещенные на потолке, и все помещение заливается холодным ярким светом. Мерфи, разинув рот, смотрит наверх, потому что размеры зала оказываются настолько впечатляющими, что у него пропадает дар речи. — Это зал управления! — кричит Рейвен, и по ее голосу слышно, что она в восторге. Мерфи не разделяет её чувств, поэтому он лишь кивает и продолжает оглядываться, ещё сильнее убеждаясь в том, что все это — грандиозная и весьма остроумная игра. Когда он поднимается на площадку управления, Рейвен ожесточённо стучит по кнопкам панели. Заметив его, она поднимает голову и кажется такой же возбужденной, как и всегда в подобных ситуациях. — Смотри, тут всего один энергоблок, и он запускается с помощью этого пульта. Судя по всему, АЭС полностью в рабочем состоянии, и мы сможем все включить. Боже, да тут энергии хватит на целый город, не то что на горстку людей. Нам никогда больше не придётся… — Я не сомневался, — резко обрывает её Мерфи и выключает фонарик, который до сих пор держит в руке. Его подмывает швырнуть этот фонарик себе под ноги, чтобы разбить его и нарушить гулкую тишину зала, но он лишь стоит и сжимает в руках жёсткий корпус, так что ладони становится больно. Рейвен удивленно смотрит на него. Её руки все ещё лежат на пульте, а выражение тёмных глаз постепенно меняется с восхищенного на настороженное. — Что? Что ты имеешь в виду? — А ты не думала, — Мерфи резко поворачивается к ней. — Что будет означать запуск этой станции? Рейвен непонимающе хмурится и убирает руки с пульта. По ее поджатым губам он понимает, что девушка перешла в свое любимое состояние готовности дать отпор кому угодно — даже тому, с кем ещё недавно она сплеталась в страстных объятиях. — Ты не думала, почему я никому не сказал, что нашёл её? — продолжает Мерфи, начиная заводиться. Это состояние похоже на то, прежнее, когда час назад его кровь кипела от желания обладать Рейвен, только вот теперь ничего, кроме раздражения, Мерфи не ощущает. — Я думала об этом, — отвечает Рейвен, скрестив руки на груди. — И, полагаю, что ты против. Мерфи кивает. Голос Рейвен спокоен, но это отнюдь не помогает ему остыть, потому что она как всегда умудрилась подчеркнуть свое превосходство. Она, видите ли, уже подумала об этом! Вероятно, она готова и аргументы выложить, чтобы убедить его, как он неправ. — Я, черт возьми, не просто против, — отрезает Мерфи. — Я никогда бы не привел тебя сюда, если бы ты не приставила нож мне к яйцам и не вынудила это сделать! — Ах, я вынудила? — взвивается Рейвен, теряя терпение. — Мы сидим в ржавом насквозь бункере, в котором бегают крысы, и пользуемся паршивым генератором, который я чиню с помощью дерьма и палок, а тут целая электростанция. Мы можем… — Ни черта мы не можем! — возражает Мерфи с жаром. — Это ядерный реактор, мать твою, Рейвен! Ядерный! Меня от одного этого слова мутит! Ты представляешь, что будет, если он рванет или ещё что-нибудь в этом роде? Другого шанса выжить у нас не будет, это последний, и мы с таким трудом его получили! — Думаешь, я этого не знаю? — почти рычит Рейвен, с громким хлопком опуская ладони на пульт управления. — Но это возможность жить лучшей жизнью, как ты этого не понимаешь? Мы могли бы… Она осекается и осматривается вокруг с видом ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. Мерфи язвительно усмехается и носком ботинка пинает боковую стенку пульта управления. — Я знаю, что тебе техника дороже людей, Рейвен, — жёстко говорит он. — Но я не допущу, чтобы ты запустила этот реактор. Рейвен переводит взгляд на него, и глаза ее опасно сужаются. — Мне техника дороже людей? — переспрашивает она, и Мерфи ощущает приближение их очередной колоссальной ссоры. Они продержались… сколько? Час в статусе счастливой недопары, и вот опять воздух между ними искрит от напряжения. — Это не секрет, — разводит он руками. — Я никогда не видел, чтобы ты на кого-то из людей смотрела так, как смотришь на свои любимые игрушки, будь то бомба или ядерный реактор. Рейвен возмущённо выдыхает, грудь её так и ходит ходуном, а руки сжимаются в кулаки, но на этот раз, видя её в гневе, Мерфи не ощущает возбуждения. Все слишком серьёзно, и на кону стоят не менее важные вещи, чем его чувства к Рейвен. — Если ты сейчас хоть слово скажешь о Санктуме и Хатче с его людьми, то я за себя не отвечаю, — цедит Рейвен сквозь зубы. — Я сделала это ради людей, а не ради чёртова реактора! — Брось, Рейвен, — злобно смеётся Мерфи. — Ты ведь сама туда не пошла, а послала этих несчастных, а потом и меня заперла, чтобы я исправил поломку. Если бы тебе были важнее люди, то ты бы самостоятельно заварила ту трубу. Но ты выбрала пожертвовать ими, потому что тебе было чертовски страшно умирать самой, а они — кто они такие? Всего лишь кучка уголовников, которые для тебя никогда и не были людьми. Не нужно передо мной изображать святую, мы оба прекрасно знаем, что там произошло. Рейвен смотрит на него исподлобья, прикусив нижнюю губу. В глазах её плещется боль и ярость, и Мерфи мог бы испугаться, вот только за годы, проведённые в попытках спасти свою шкуру, он давно исчерпал лимит страха. — Замолчи, прошу тебя, — шепчет Рейвен, качая головой. — Я уже расплатилась за то, что сделала, и буду расплачиваться всю оставшуюся жизнь, и это ты тоже знаешь. Ты постоянно манипулировал мной, когда тебе что-то было нужно, ты напоминал мне о тех четверых при любом удобном случае, и я поддавалась, потому что меня, в отличие от тебя, действительно мучает совесть, но я больше не поддамся на это! Я расплатилась за все, черт тебя подери! — Если ты запустишь этот реактор, то будешь расплачиваться ещё и за это, — безжалостно говорит Мерфи. — Потому что мы оба хорошо знаем, чем заканчиваются эти игры в богов. Несколько секунд Рейвен смотрит на него, тяжело дыша, и вдруг её плечи опускаются, будто она сдаётся. Закусив губу, она убирает руки с пульта и обводит взглядом помещение, будто не веря тому, что видит. — Такой большой реактор должны обслуживать сотни человек, — продолжает Мерфи, повышая голос. — Ты одна все равно не сможешь с ним работать, разве ты этого не понимаешь? И запустить его будет означать нести ответственность за то, что случится, если он рванет. Мы не спасемся и похерим все, чего достигли. Всё, чего мы не заслужили, а получили в подарок. Землю, наше озеро, бункер, окружающую природу, животных, воздух, нас самих… Сделав шаг к Рейвен, он смело берет её за плечи и разворачивает к себе лицом. — Ты не подумала о том, зачем они поставили здесь эту штуку? Зачем было давать нам возможность вновь вернуть на Землю то, что два раза её уничтожило? Рейвен смаргивает слезу. — Вероятно, ты считаешь, что они сделали это намеренно, — шепчет она убитым голосом. — Умная девочка, — кивает Мерфи, глядя в её наполненные слезами глаза. — И я думаю, что они нас тестируют. Проверяют, сможем ли мы удержаться в третий раз, понимаешь? Рейвен вдруг дергается прочь из его рук и начинает ходить взад-вперед по площадке управления. Вероятно, она изо всех сил пытается придумать, как убедить его, что эта опасная штука не столь опасна, но Мерфи знает, что ей это не удастся. — Но почему ты думаешь, что все будет именно так? — со страстью спрашивает Рейвен. — Нас всего тринадцать человек, и мы прошли через ад, чтобы оказаться здесь. Мы сможем воспользоваться только малой частью этой огромной энергии и будем до конца жизни жить, полностью обеспеченные кровом над головой и теплом. Мы сможем построить настоящие дома с отоплением и горячим душем, и… — Ты меня не слышишь! — восклицает Мерфи. — Кто будет обслуживать эту станцию? Кто будет заменять детали? Даже такой идиот, как я, понимает, что это невозможно! Однажды, завтра или через двадцать лет, может случиться неполадка, и одна ты её не исправишь! Даже если ты научишь остальных, даже если мы все как проклятые будем вкалывать на этой станции, мы не сможем! — Но, — возражает Рейвен полушепотом. — Раз здесь есть эта станция, возможно, там, за лесом, есть и ещё что-то. Ты не думал об этом? Черт побери, конечно, он думал об этом. Конечно, бродя по лесу и перекладывая одни и те же мысли, как кирпичики, с места на место, он часто задумывался о том, что находится в остальной части огромного мира. Может быть, не одни они отказались от Вознесения? Может, Создатели оставили им ещё какие-то ловушки или подсказки? Может, где-то далеко их ждут целые города и другие люди? Да, наверняка, это так, но все же… — Я думал об этом, Рейвен, — говорит Мерфи твердо. — И знаешь что? Мне по хрен. Мне всё равно, слышишь? Я хочу быть здесь, и это меня устраивает! Я счастлив первый раз в своей гребаной жизни, и плевать, что я соскабливаю щетину ножом, а моюсь в полухолодной воде. Я не хочу никаких городов, электростанций, я хочу озеро, горы, тишину и тех, кого я люблю, рядом. И я надеялся, что ты тоже этого хочешь. Рейвен поднимает на него глаза — большие, тёмные и печальные. — Нельзя же вот так просто бросить станцию, — тихо произносит она. — Здесь столько всего, и мы могли бы… Неужели ты не понимаешь, какая это удача? Нет, я просто не могу взять и все это тут оставить, не сказав остальным. Это просто неправильно! Мерфи вдруг ощущает сильнейшее раздражение, смешанное с чувством крайней усталости. Он ощущает, как его губы кривятся в усмешке. — Я не могу помешать тебе рассказать им, Рейвен, — говорит он тихо. — И я даже попробую понять тебя. Но… Он машет рукой, разворачивается, подходит к ступеням и только тогда слышит за спиной подавленный голос Рейвен: — Куда ты? — Мне нужно побыть одному, — бросает он, не оборачиваясь. — Думаю, что скучать без меня ты не будешь. Он почти бежит вниз по ступенькам, потому что боится, что если обернется и увидит ее прекрасное лицо, то чертова любовь к ней тут же станет превыше любых принципов и убеждений, и он позволит ей вить из него веревки, и тогда Земле точно придет конец. В третий раз. Он почти убегает из здания станции, которое заставляет его задыхаться. Сейчас он действительно не хочет видеть Рейвен. Мерфи знает эту станцию лучше, чем Рейвен, он бывал тут с десяток раз, хотя никогда не лез в особо укромные уголки. Он знает, что на первом этаже находятся помещения для персонала, и там стоят вполне сносные кровати и даже есть душ. Он никогда не ночевал здесь, но пару раз валялся на одной из этих кроватей, читая найденный где-то на столе роман Фенимора Купера. Тогда он просто наслаждался одиночеством, много размышлял и в конце концов пришёл к выводу, что не расскажет об этой станции никому из их группы. И так бы и было, если бы не слабость к Рейвен, заставившая его принести те чёртовы детали. Если бы он не поддался чувствам, если бы не поступил, как глупый самец, захотевший впечатлить самку, то сейчас бы ему не пришлось расплачиваться за это своими убеждениями. Злясь на нее и на самого себя, он бежит прочь, на воздух, зная, что Рейвен не составит особого труда изучить всю станцию, просто нажав несколько кнопок компьютера, и в конце концов она найдёт выход. Находиться снаружи намного приятнее, ярко светит солнце, день перевалил за половину, и Мерфи решает искупаться. Вода всегда успокаивала его лучше, чем любые дружеские разговоры, или секс, или даже выпивка. Он бросает ещё один взгляд на мрачное здание станции и идёт на берег, в небольшую бухту. Как следует наплававшись, он долго лежит голышом на траве, ощущая на коже тепло солнечного света и приятное дуновение ветерка, и постепенно его мысли приходят в относительную норму. Рейвен всегда будет такой. Она может целовать его и даже притворяться, что он для неё важен, но жажда познания и исследования в ней никогда не затмят никакую любовь. Она механик до мозга костей и всегда предпочтет возню с техникой общению с людьми. Нужно смириться с этим и попытаться понять, как действовать в новых, изменившихся обстоятельствах. К сожалению, как Мерфи ни старается успокоиться и относиться к случившемуся философски, его все равно трясёт при одной мысли о реакторе и о собственной дурости, которая привела к таким последствиям. Вот что значит думать не мозгами, а концом, с горечью думает он, вспоминая, с какой гордостью преподнёс Рейвен те проклятые детали для генератора. И на что рассчитывал? Что она тут же растает и упадёт в его объятия, а потом они будут жить долго и счастливо? К тому моменту, как кожа Мерфи и его волосы высыхают, а кожа начинает слегка краснеть от загара, на часах уже четыре. Он нехотя встаёт, медленно одевается, с сожалением смотрит на голубоватую поверхность воды, а потом возвращается к АЭС. У входа в станцию на краешке нижней ступеньки лестницы его ждет Рейвен. Она без куртки и винтовки, лицо у неё задумчивое, а в пальцах девушка держит травинку и бездумно крутит её, глядя в одну точку. Она выглядит такой маленькой и съежившейся, что Мерфи моментально пронзает старое знакомое желание подойти к Рейвен, обнять и почувствовать тепло её тела. Он гасит это чувство привычным отработанным способом. Когда Мерфи подходит ближе, Рейвен слышит звук шагов и поднимает глаза. Подсвеченные ярким вечерним солнцем, тепло-карие, глубокие и как будто сияющие, они пронзают Мерфи насквозь, и вся бравада слетает с него в мгновение ока. Лицо Рейвен — это то, перед чем он никогда не мог устоять. Он подходит ближе, останавливается в трех шагах и отжимает мокрую рубашку, которой обтирался после купания. Рейвен с лёгким волнением смотрит на него. Он упорно молчит. — Где ты был? — тихо, даже робко спрашивает Рейвен, и Мерфи кивает в сторону озера. — Искупался. Вода согрелась. Он специально отвечает коротко, не доверяя своему голосу и стараясь не смотреть на Рейвен. — А я порылась в компьютере и попыталась найти сведения о станции. Там сказано… — Мне неинтересно, — грубо обрывает он её, и лицо Рейвен вытягивается от обиды. — Если ты закончила, я бы хотел вернуться в бункер. Рейвен хмурится, потом открывает рот, явно, чтобы возразить что-то, но он вновь обрывает её. — Если хочешь, оставайся, дорога назад несложная. Вон кусты у берега, там тропа, по ней ты придёшь к бункеру. Она смотрит на него, уязвленная его ледяным тоном и откровенной грубостью, потом качает головой и произносит: — Нет, я уже в основном поняла, что тут к чему, так что мы можем идти, но, Мерфи, я… — Прекрасно, — не дослушав, он разворачивается, поднимает свою мокрую рубашку, поправляет винтовку на плече и шагает в сторону кустов. — Стой! — кричит она ему вслед, и Мерфи нехотя оглядывается. Рейвен неловко поднимается, опираясь на перила, и едва заметно морщится от боли. Это напоминает Мерфи о том, что она шла несколько часов подряд, а теперь ей предстоит пройти ещё столько же, но он сжимает зубы, чтобы не поддаться ложной жалости. Нога Рейвен — его вечный триггер, а сама Рейвен — его личный дьявол, способный причинить самые адские муки, просто улыбнувшись. — Мы не обсудили, скажем ли всем про станцию, — говорит Рейвен, держась за перила. Мерфи равнодушно пожимает плечами. — Я свою позицию озвучил. Я никому ничего не собираюсь говорить, а ты можешь делать все, что хочешь. Короче, я пошёл. Он знает, что ведёт себя по-детски, что вполне в его стиле, но сейчас причина этого намного серьезнее, чем «девчонка на меня не смотрит, буду дёргать её за косички». Сейчас Рейвен делает выбор. Он знает, что никогда не перестанет любить её, даже если бы она, как Кларк, нажатием на рычаг уничтожила сотни людей. Нет ничего, что могла бы сделать Рейвен, что заставило бы его перестать её любить, это правда. Но любить — это ещё не все. Любить можно и Гитлера, но это не значит, что нужно прощать ему гибель миллионов. На лице Рейвен появляется знакомая маска отчуждения. Он так много раз видел ее, что это почти комично, но сейчас Джону Мерфи не до смеха. Рейвен вскидывает подбородок своим любимым движением, означающим, что она закрыла все внутренние шлюзы и приготовилась к бою. Рейвен опять в режиме «несгибаемой Рейес», и ничто больше не напоминает Мерфи о той мягкой девушке, которая ещё несколько часов назад сладко улыбалась в его объятиях. Счастье оказалось недолгим, но Мерфи не может сказать, что он удивлён. Быть рядом с кем-то настолько прекрасным, как Рейвен, это нонсенс для такого, как он, и, может, оно и к лучшему, что у них с Рейвен не было секса, иначе он бы не смог пережить разрыв. А так… ну, одной болью больше, что с того? Жизнь научила Мерфи терять, и он считал это главным своим достижением. — Я возьму вещи, — отрывисто бросает Рейвен, но, как только она скрывается за дверью, Мерфи сразу начинает шагать вперёд, удаляясь прочь от станции. Подойдя к густому кустарнику у подножия скал, он не выдерживает и оборачивается, видя, что Рейвен выходит из дверей станции и, припадая на ногу, спускается по ступенькам. Выражение ее лица не предвещает ничего хорошего. Она снова в ярости, и снова в этом виноват он. Что ж, денёк определённо удался на славу. Мерфи стискивает зубы и углубляется в кусты, не обращая внимания на ветки, которые хлещут его по обнажённым плечам. Теперь он пытается оторваться от Рейвен не потому, что хочет ее уязвить или увидеть, как она страдает. Он идёт вперёд, не оглядываясь, потому что ему самому больно, и сейчас он не хочет ни видеть Рейвен, ни слышать её голос. Тропа достаточно проста, и Рейвен в любом случае доберётся до бункера, пусть и слегка попозже, а ему нужно только идти и идти, пока впереди не покажется знакомый берег, а там недалеко и самогон Джордана, в котором Мерфи собирается утопить свою боль. На этот раз он идёт без остановок и доходит до бункера, когда последние лучи солнца уже исчезли с поверхности воды, но сумерки еще не наступили. Озеро выглядит удивительно мирным, словно в нескольких километрах от него не высится белоснежное здание, несущее гибель всему живому. Ветра нет, и блестящая гладь воды абсолютно неподвижна. Пахнет едой, уютом человеческого жилья, а в воздухе разносится щебет припозднившихся птиц. На поляне перед бункером Эко и Эмори готовят ужин, а с озера доносится радостный смех Джордан и Хоуп. Остальных нигде не видно. — Привет! — машет ему Эко, нарезая ломтиками водорослевый хлеб. — А где Рейвен? При звуке имени Рейвен в горле Мерфи появляется горький комок. — Она слегка отстала, скоро будет, — отвечает он коротко, и видит настороженный взгляд Эмори. Как его бывшая, она хорошо знает все состояния Мерфи и привыкла по тону его голоса угадывать, что с ним происходит, поэтому, переглянувшись с Эко, она бросает мешать деревянной ложкой какое-то варево в котле и подходит ближе. — Джон, что-то случилось? Мерфи мотает головой, скидывает рюкзак и бросает его на землю рядом с костром. — Я чертовски устал, Эм, — нарочито бодро отвечает он, пряча глаза. — А Рейвен вам сама все расскажет, когда придёт. Я в душ и спать, ладно? Эмори кивает, но он видит, что она ему не верит. Впрочем, если бы ему было не все равно… Торопясь уйти от их подозрительных взглядов, Мерфи быстро спускается в бункер и тут же натыкается на Кларк, которая с озабоченным видом спешит наверх. Когда она видит его, на её лице появляется облегчение. — О, это ты! Привет! А я уже начала волноваться. Солнце село и… — она смотрит за плечо Мерфи, словно ищет кого-то. — А где Рейвен? Вот так, Джон. Все, что их волнует, это Рейвен. Никто не спросит, как ты себя чувствуешь и что у тебя болит, им всем нужна только Рейвен Рейес, потому что она незаменимая, особенная и уникальная. А твою работу может выполнять чуть ли не любой член команды. Вот сейчас Рейвен вернётся, расскажет им про АЭС и снова станет героем дня, потому что теперь у неё есть возможность поиграть в великого учёного, и ей хватит этого до конца жизни. — Она чуть отстала, — цедит Мерфи сквозь зубы. — Скоро будет здесь. — Ты её бросил? — восклицает Кларк, словно не замечая его закушенной нижней губы и сжатых кулаков. — Уже темнеет, а она там совсем одна! Ты что, Мерфи? С её ногой! Мерфи стискивает зубы. — С ней все в порядке, Кларк, поверь. Она скоро придёт, — он словно выплевывает каждое слово, и Кларк, наконец, улавливает, что с ним что-то не так, и ее взгляд сразу меняется. — Вы опять поругались? — качая головой, сочувствующе спрашивает она и кладет руку Мерфи на плечо. — Да не ругался я с ней! — кричит Мерфи, стряхивая ее ладонь, и, не в силах больше терпеть этот допрос, почти бежит в свой отсек, тут же запирая дверь изнутри. Ему плевать, что подумает Кларк и что скажет Рейвен, он просто хочет лечь и заснуть беспробудным сном. Он чертовски устал, и эта усталость не имеет ничего общего с физическим истощением. Ругаясь сквозь зубы, он сбрасывает штаны, швыряет их под кровать и забирается под одеяло, укрывшись им по самый подбородок. Голова Мерфи касается подушки, и последнее, о чем он успевает подумать перед тем, как заснуть — жаль, что не удалось прихватить с собой пару литров самогона Джордана…