Неистовые люди

Проходит несколько дней, и ничего не меняется. Всё это время Мерфи почти не спит, по ночам он ворочается на койке в своём отсеке и часами смотрит в потолок, гадая, что сейчас делает Рейвен и ощущает ли она себя настолько же опустошенной, как и он. Убедившись, что Рейес никому ничего не рассказала о станции, Мерфи испытал облегчение, но понять причину её молчания так и не смог. За неделю, которая минула с того памятного дня на АЭС, Рейвен не сказала Мерфи ни слова и, более того, стала ещё изобретательнее в способах уклонения от контактов с ним. Целыми днями она то возилась с генератором, модернизируя его с помощью деталей, которые принесла со станции (когда об этом однажды зашёл разговор во время ужина, то Рейвен весьма правдоподобно соврала, что в деревне землян они нашли паровой двигатель с целыми запчастями), то пропадала на берегу, где Миллер задумал сделать систему полива грядок, расположенных в перелеске неподалёку, так что теперь они с Рейвен проектировали целый комплекс трубопроводов из дерева, то просто скрывалась от Мерфи столь удачно, что он почти её не встречал, а если они где-то и сталкивались, то Рейвен тут же находила повод, чтобы уйти. Сам же Мерфи тоже не стремился к общению, потому что в лесу начался жаркий период, живности было много, и он в компании Эмори и иногда Кларк, которая за шесть лет в деревне СангедаКру научилась охотиться не хуже землян, целыми днями бродил по угодьям в поисках дичи, а, вернувшись, валился с ног от усталости и почти не встречался с остальными членами группы. Эмори с большим удовольствием взялась помогать Мерфи в охоте, и он не был против её общества. Несмотря на то, что когда-то они были парой, а потом разбежались, сейчас между ними установились тёплые дружеские отношения, и Мерфи порой задумывался, правильно ли поступил, разрушив эту связь, потому что с Эмори было легко и приятно общаться, и если бы не его чувства к Рейвен, то он не был бы против возобновить отношения с землянкой, но… Но, как бы Мерфи ни старался, все его мысли были заняты только одной женщиной, и как бы красива ни была Эмори, его сердце изнывало от тоски по карим глазам и ослепительной улыбке Рейвен. Всюду, куда бы он ни пошёл, Мерфи искал её взглядом, и когда не находил, то ему начинало казаться, что он сойдёт с ума. От безумия его спасала работа и то, что Рейвен настолько явно не хотела с ним встречаться, что спустя какое-то время он привык сутками ее не видеть, однако тоска, конечно же, никуда не делась. Впрочем, днем в лесу было легко. Нужно было просто делать свое дело и ни о чем не думать, притворившись, что нет никакого бункера, и никакой станции, и нет Рейвен, а есть только сжатая в руках винтовка и запах леса, ноющие мышцы ног и пот, остывающий на коже. Днем было легко не думать о том, что женщина, с которой Мерфи хотелось быть рядом, не желает его видеть и любыми путями избегает контактов с ним. Днем было легко не вспоминать о Рейвен и изображать перед Кларк и Джорданом того, прежнего Мерфи, который только и умеет, что язвить и отпускать гнусные шуточки, а ещё спокойно отвечать на подколы Кларк, которая, конечно, при любом удобном случае не упускала возможности напомнить Мерфи о том, какую девушку он потерял. И это была правда. Он потерял возможность видеть Рейвен, прикасаться к ней и разговаривать, и все шансы, которые судьба так услужливо ему предоставила, он как всегда просрал. Но днем было легко забыть обо всем этом, погрузившись в работу. Пытка начиналась ночью. Да, ночью, когда Мерфи ворочался на кровати, вспоминая нежные губы Рейвен, ее прикосновения, запах и вкус поцелуев, и тогда невыносимое напряжение в члене заставляло Мерфи, морщась от отвращения, опускать руку вниз и давать своему телу возможность получить хоть какое-то облегчение, которое, конечно, не спасало. Огонь, горящий внутри, нельзя было загасить ничем, и он знал это, но упорно продолжал обманывать себя, надеясь, что сможет продержаться хотя бы еще один день. Все, чего ему на самом деле хотелось, это встать с кровати, дойти до отсека Рейвен, постучаться и, если она его впустит, упасть на колени и умолять её дать ему возможность прикоснуться к ней или хотя бы услышать её голос. Но, конечно, он этого не делал. Он упорно изводил себя работой, надеясь, что со временем его некстати проснувшееся либидо успокоится, и тогда он сможет смотреть на Рейвен, не изнывая от желания схватить её в охапку и утащить в лес, чтобы там, вдали от любопытных глаз, она не смогла бы отмахнуться от него и они бы поговорили, и он задал бы ей все те вопросы, которые не давали ему заснуть. Спустя неделю после похода к станции Мерфи просыпается ночью от очередного кошмара, которого не помнит, и долго лежит, тяжело дыша, а потом вслепую тянется к бутылке с водой, стоящей на тумбочке возле кровати. Бутылки там не оказывается, и Мерфи вспоминает, что после целого дня в лесу он был таким уставшим, что завалился спать сразу после душа и не захватил с собой воду. Пить хочется невыносимо, горло словно горит огнём, но противнее всего то, что теперь надо вставать и идти в комнату, которую они называют гостиной, где стоит рояль, шкаф с книгами, а ещё большой бак с запасом воды для бункера. Поразмыслив пару минут, Мерфи все же решает встать, потому что страх вновь уснуть и провалиться в кошмар слишком силен. Ему нужно остудить голову и пройтись, и, может быть, потом он заснёт вновь и не будет видеть никаких снов, потому что последнее время ему снились либо эротические фантазии с участием Рейвен, либо кошмары, которых он не помнил, и он не мог сказать, какие из этих снов были мучительнее. Сев на край койки, он проверяет время: на часах половина второго ночи. На Мерфи только рваная футболка и короткие шорты для сна, и он не утруждает себя переодеванием: в такое время никто не будет ходить по бункеру, а это значит, что он спокойно доберётся до пункта назначения и нальет воды. Но, как только шаги приводят Мерфи к дверям гостиной, он понимает, что ошибся. Из щелочки в неплотно закрытой двери льётся странная мелодия, похожая на ту, которую наигрывает человек, не умеющий обращаться с пианино. Звуки нежные и мелодичные, но они постоянно обрываются, а потом звучат другие ноты, более слабые или сильные, но в один ритм они никак не сливаются. Мерфи стоит перед дверью, раздумывая о том, войти или нет, потому что ему совершенно не хочется ни с кем разговаривать. Он мог бы прокрасться мимо гостиной и пойти наверх, чтобы взять воду снаружи, но туда слишком далеко идти, и тогда, собравшись с силами, Мерфи толкает дверь, внутренне приготовившись к диалогу с тем, кто находится за ней. Однако открыв дверь, он немедленно жалеет о своём решении зайти в гостиную. Рейвен в повседневной одежде, словно сейчас не полвторого ночи, сидит за пианино спиной к двери. Это она трогает клавиши и извлекает из них неумелые звуки, и, когда раздается скрип, девушка резко оборачивается, и на её лице Мерфи отчётливо читает страх. Пару секунд они обалдело смотрят друг на друга, а потом Рейвен быстро убирает пальцы с клавиш и кладёт руки на колени, словно ребёнок, которого застали за чем-то недозволенным. Мерфи входит и закрывает за собой дверь. — Я, — хрипло говорит он, откашлявшись. — Только воды хотел налить. Он демонстрирует ей принесенную с собой бутылку. Рейвен едва заметно кивает и тут же резко отворачивается к пианино. Ее спина и плечи напряжены до предела, и она просто сидит, опустив руки, видимо, ожидая, когда Мерфи уйдёт. Подойдя к баку, Мерфи наливает воду в бутылку и лихорадочно размышляет о том, как завязать разговор, но в голове у него полный хаос, смешение чувств и мыслей, и он держит кран открытым, хотя бутылка уже полна, так что часть воды проливается на стоящий под баком поддон. Время утекает, и молчание уже не просто давит на уши — стоящая вокруг них тишина становится настолько тягостной, что Мерфи не выдерживает. Он резким движением закрывает кран, оборачивается и смотрит на прямую спину Рейвен, все так же сидящей за пианино, словно статуя. — А ты почему не спишь? — спрашивает Мерфи, решив, что ему нечего терять. Рейвен молчит. По ее спине и чуть подрагивающим плечам он понимает, что она едва сдерживается, чтобы не вскочить и не убежать прочь, но между ней и дверью преграда в виде Мерфи, а она, видимо, даже не может взглянуть ему в глаза. — Мы могли бы поговорить, знаешь? — продолжает Мерфи, приближаясь. — Прошла уже неделя, сколько ты будешь от меня бегать? Рейвен вдруг резко оборачивается, так что длинные волосы, заплетенные в хвост, хлещут её по лицу. — Я? Я бегаю от тебя? — горячо переспрашивает она. — Напомню тебе, Мерфи, что это ты бросил меня одну у станции и убежал в бункер, чтобы спрятаться в своём отсеке, даже не узнав, как я добралась до дома. Мерфи хмурится. Черные глаза Рейвен сверкают от обиды, а пальцы левой руки до боли впились в сиденье стула. — Тогда я не хотел с тобой разговаривать, — отвечает Мерфи. Ему кажется, что каждое слово — это камень, который он выталкивает из своего горла, и он в очередной раз спрашивает себя, почему вопреки тому, что он действительно хочет сказать, его так тянет сражаться с женщиной, которую он любит. — Да? — презрительно кривит губы Рейвен. — Ну, а сейчас я не хочу с тобой разговаривать. И никогда больше не захочу. Убирайся отсюда. — Это общая территория, и ты не можешь меня выгнать, — парирует Мерфи, сжимая бутылку с водой так, что она протестующе трещит. — Тогда я уйду — рычит Рейвен и вскакивает, но на стороне Мерфи преимущество — из-за больной ноги Рейвен не очень подвижна, и он успевает схватить ее за руку, не давая пройти мимо. — Отпусти! Не прикасайся ко мне! Но Мерфи только крепче сжимает пальцы на ее запястье, ощущая, как Рейвен сопротивляется, однако ярость и страсть слишком сильны, чтобы он мог её отпустить. — Отстань! — Почему ты никому не сказала о станции? — спрашивает Мерфи, дергая Рейвен за руку, в то время как она тянет ее в другую сторону. — Не твоё дело, — ноздри Рейвен раздуваются, глаза полыхают огнём, и он ощущает бешеный пульс на внутренней стороне её запястья. Ему хочется сделать ей больно, как она делает больно ему, и поэтому его пальцы ещё сильнее впиваются в её руку. — Не моё дело? — рычит Мерфи. — Разве не ты прочитала мне лекцию о том, как важна для нас эта станция и какой я идиот, что этого не понимаю? Разве все было не так? И что же? Теперь ты передумала? — Отпусти, — второй рукой Рейвен пытается оторвать его цепкие пальцы от своего запястья, но Мерфи уже стиснул их так, что на коже Рейвен точно останутся синяки. — Почему ты не рассказала? — фактически кричит он, дергая её за руку к себе, и хотя Рейвен сильная, но он мужчина, и он знает все приёмы, его тоже обучал Беллами во время спаррингов на Кольце, и когда Рейвен поднимает колено, чтобы ударить его в пах и вырваться, Мерфи оказывается быстрее. Он ловко уклоняется, хватает её под колено и перехватывает вторую руку, которую она занесла для удара. От неожиданности Рейвен теряет равновесие, потому что она вынуждена балансировать на больной ноге, а он все ещё держит её, и так они оба падают на пол, который, к счастью, покрыт довольно мягким, хотя и старым ковром. Мерфи оказывается почти полностью лежащим на Рейвен, и, поскольку она сразу начинает извиваться, как змея, пытаясь выбраться из-под него, он вынужден ногой зажать её дергающиеся ноги и взгромоздиться сверху, держа обе руки Рейвен прижатыми к полу. Теперь преимущество полностью на его стороне, и, хотя Рейвен изо всех сил пытается вырваться, но против такого захвата она беспомощна. Мерфи ещё крепче прижимает её запястья к полу, а потом отводит своим коленом вбок её больную ногу и его бедра оказываются прямо между ног Рейвен. Он так плотно прижимается к ней, что уже невозможно игнорировать стальную твёрдость его члена, который вжимается в тело Рейвен сквозь слои одежды. Ощутив это, она делает конвульсивное движение, которое заставляет Мерфи застонать, и тут же застывает на месте. Подняв голову, Мерфи видит закушенную нижнюю губу и обезумевшие глаза Рейвен. Её волосы разметались по полу, а руки раскинуты в разные стороны, и он плотно прижимается членом прямо ей между ног, едва заметно покачиваясь. Глаза Рейвен слишком тёмные, чтобы можно было разглядеть зрачки, но Мерфи не сомневается, что она шокирована подобной близостью и таким очевидным доказательством того, что он её хочет. Но она больше не сопротивляется, а просто лежит, глядя на него снизу вверх и едва заметно дрожа, но это не дрожь страха или отвращения. Еще крепче прижимаясь к Рейвен бедрами, Мерфи нависает над ней, чуть наклоняется вперёд, и ощущает ее горячее дыхание на своих губах. Рейвен едва слышно шепчет: — Отпусти меня. — Даже не думай об этом, — бормочет Мерфи, сильнее вжимаясь в её тело своей твёрдостью. — Если я отпущу тебя, ты сбежишь, и всю оставшуюся жизнь мы будем притворяться друзьями, изображая, что ничего не было. Прости, но мне это уже осточертело. С этими словами Мерфи наклоняется и впивается губами в то нежное место между шеей и плечом, куда он поцеловал Рейвен тогда, на скале. Он хорошо помнит, что это чувствительная область, и, как только его рот оказывается на горячей коже Рейвен, она вдруг вздыхает полной грудью и чуть слышно стонет, словно сдается. Ободренный этим, Мерфи продолжает изучать губами и языком шею Рейвен, получая в награду мягкие выдохи и короткие отрывистые скулящие звуки. — Это изнасилование, — шепчет она, содрогаясь, когда он переходит на ключицы и начинает покусывать нежную кожу, упиваясь ее ароматом. — Разве? — спрашивает Мерфи, который уже так возбужден, что едва может соображать. — Но я ведь не причиняю тебе боль, правда? И не надо обманывать ни себя, ни меня — тебе нравится, когда я так делаю. Он ведёт языком горячую дорожку по верхней части её груди туда, где майка заканчивается, и ныряет в ложбинку между грудями. Потом, чуть отстранившись, смотрит вниз и ослабляет давление на запястья Рейвен. — Чтобы ты знала, — шепчет он, наклонившись и лаская её ухо языком. — Твои соски такие твёрдые, что я вижу их сквозь майку. И чувствую тоже. Ты хочешь меня. Он трется грудью о её грудь, Рейвен в ответ подавленно стонет, выгибаясь, и это лучший ответ на его вопрос. Мерфи вжимается затвердевшим членом ей между ног, продолжая целовать шею и ухо. Его тело ноет от потребности войти в Рейвен и утвердить свое право быть с ней, но сейчас он не может использовать руки, и все, что остаётся Мерфи — это ласкать её единственным доступным способом: языком и губами. — А знаешь, чего я хочу? — продолжает он безжалостно, прикусывая кожу Рейвен, так что на ней расцветают красные следы. — Я хочу увидеть тебя голой, хочу, чтобы ты корчилась и умоляла меня трахнуть тебя, хочу, чтобы ты кончала снова и снова, и твои крики слышал весь бункер, и все знали, что ты со мной, что ты принадлежишь мне, и… — Прекрати, — стонет Рейвен, изгибаясь под ним, и он ощущает, как она пытается вырвать руки из его хватки, но пока не может определить, что она сделает, если он отпустит ее: обнимет его или сбежит. — Нет, я не прекращу, — Мерфи снова находит это сладкое место у основания ее шеи и прикусывает кожу, отчего из груди Рейвен вырывается подавленный хрип. — Я слишком долго мечтал о тебе и теперь уже не смогу отпустить. Он поднимает голову и видит влажный блеск на коже Рейвен, там, где прошёлся его жадный язык. — А теперь скажи мне? — шепчет он, наклонившись к Рейвен и всасывая ее нижнюю губу. — Это изнасилование? Он углубляет поцелуй, дерзко проникая языком ей в рот и возвращаясь, а потом поднимает голову и смотрит в лицо Рейвен в ожидании ответа. Рейвен смотрит на него снизу вверх, глаза её затуманены желанием, шумное дыхание холодит его губы, и он не может перестать любоваться ею, в который потрясенный тем, насколько прекрасна эта женщина. Потом он медленно, давая ей понять, что она свободна, перестаёт прижимать руки Рейвен к полу, скользя ладонями по ее запястьям и выше, пока не достигает плеч. Широко открытые глаза Рейвен полны страха и чего-то ещё, похожего на надежду, и Мерфи чуть приподнимается, потираясь о неё всем телом. Он ждёт. Рейвен свободна, и она может оттолкнуть его и уйти, но она этого не делает. — Поцелуй меня, — вдруг говорит порывисто Рейвен, поднимая руки и притягивая его к себе за плечи. — Поцелуй меня так, чтобы я ни о чем не могла думать. Он уже готов исполнить ее просьбу, и он знает, что она позволит ему сделать это, но, несмотря её пальцы, которые все настойчивее впиваются в его плечи, Мерфи не торопится целовать Рейвен, наслаждаясь тем, что она наконец оказалась в его власти. Ему кажется, что ещё немного — и он сгорит, потому что никогда в жизни он не был так сильно возбужден, но, помимо похоти, им движет сильнейшее желание быть с Рейвен не только физически, увидеть в её глазах отражение его собственной страсти и понять, что он столь же важен для неё, как и она для него. Это новое для Мерфи чувство, и то, что Рейвен просит его поцеловать её, кажется почти невыносимым. — Скажи мне больше, — шепчет он, борясь с желанием нырнуть в Рейвен, как в тёплое благодатное озеро, и забыть обо всем. — Скажи, чего ты хочешь. Он и сам не подозревал, что способен быть таким с кем-то, он никогда не разговаривал грязно ни с Эмори, ни с одной из женщин, с которыми спал, но сейчас, глядя на Рейвен, он хочет не только чувствовать её, ласкать, брать, не только ощущать её вкус и запах, но и слышать ее голос, будоражащий нервы так же сильно, как и поцелуи. — Скажи мне, Рейвен, — почти умоляет он, щекоча её шею губами и вжимая каменно-твердый член в её тело сквозь двойной слой одежды. — Скажи, что ты хочешь меня. — Я хочу тебя, — выдыхает Рейвен, выгибаясь ему навстречу. — Хочу, чтобы ты был внутри меня, хочу, чтобы взял меня безжалостно и грубо, и трахал так, словно завтра не наступит… Пожалуйста, Мерфи… И эти слова срывают чеку с гранаты. Рот Мерфи так быстро оказывается на её губах, что оба моментально теряют способность думать и анализировать, и вот уже нетерпеливые руки Рейвен стаскивают с него футболку, а Мерфи, не будучи в силах больше терпеть, прижимается ртом к вершине правой груди Рейвен, посасывая её через ткань и захватывая зубами. Он ощущает, что все его тело будто пронзают тысячи огненных игл, и желание оказаться в Рейвен настолько сильное, что он боится не продержаться и пары секунд. Но это же Рейвен, его мечта, и если он сейчас облажается, если сделает что-нибудь неправильно, то второго шанса не будет, так что Мерфи усилием воли заставляет себя притормозить. Он отрывается от груди Рейвен и заглядывает ей в глаза, словно ища там подтверждение того, что только что услышал — что она хочет его, что она с ним, и тогда он наклоняется над её лицом, стискивает ладонями щеки и спрашивает: — Рейвен, ты точно этого хочешь? — Что? — задыхаясь, переспрашивает она, впиваясь в его плечи ногтями. — Ты хочешь, чтобы мы сделали это, Рейвен? — Да, конечно, да, — отвечает она, но едва ли понимает, о чем именно её спрашивают. Он ощущает жар её тела сквозь слои одежды, её нетерпение и жажду, но ему нужно не только это, он хочет подтверждения, что Рейвен понимает, с кем она собирается заняться любовью. — Ты хочешь именно меня, Рейвен? — глухим голосом спрашивает он, и тут до Рейвен доходит, что что-то не так, и ее взгляд проясняется. — Что? — переспрашивает она, настороженно глядя на Мерфи, и хмурится. — Посмотри на меня, — он нежно гладит её щеку ладонью. — Посмотри мне в глаза и скажи, что ты хочешь именно меня, а не просто любого парня, который оказался рядом в момент твоей слабости. Скажи, что… Она не даёт ему договорить, притягивая к себе за шею, и целует так ненасытно, словно тоже умирала от желания сделать это. — Дурак, — шепчет она в перерывах между поцелуями. — Почему ты такой чертовски упрямый дурак, Мерфи? Почему? Ещё немного, думает Мерфи, лаская её язык своим, и я наплюю на все свои принципы и просто возьму её, и мне будет наплевать, кого она представляет на моем месте. Но Рейвен вдруг прерывает поцелуй и, держа его щеки в ладонях, прямо смотрит ему в глаза. — Если бы ты сегодня не пришёл сюда, я бы сама пришла к тебе, — говорит она твердо. — Я так измучилась за эту неделю, что была готова просто зайти к тебе в отсек и раздеться, чтобы не пришлось ничего говорить. Я не могла спать, не могла есть, я работала как проклятая и думала днем и ночью, думала о том, что ты сказал мне там, на скале… я не могла выбросить это из головы, я все думала, почему все эти годы, когда я хотела тебя, ты ничего не замечал, а оказалось, что ты тоже этого хотел, и мы могли бы никогда не узнать, что… Он не даёт ей договорить, целуя крепко и жадно, словно пытается вынуть из неё душу, и теперь уже нет лихорадочной спешки, теперь они действуют слаженно и четко: Мерфи задирает майку Рейвен, и она приподнимается, чтобы стянуть её через голову, а спустя миг рот Мерфи уже скользит по ее соску, горячий язык касается вершины груди, и Рейвен беспомощно стонет, выгибаясь. Она такая гибкая и податливая в его руках, будто их тела идеально сочетаются друг с другом, и она издаёт такие чудесные звуки, когда Мерфи по очереди уделяет внимание сначала одной груди, а потом другой, что он хочет просто записать их, запомнить, выжечь в своей памяти, но возбуждение, которое он испытывает, не даёт ему возможности ясно мыслить. Рейвен поднимает здоровую ногу и обхватывает его за бедра, прижимая к себе, двигаясь рывками, словно он уже внутри неё, и Мерфи, привстав, нащупывает пуговицу у неё на джинсах, а потом, не тратя время, просовывает руку внутрь. Громкий стон Рейвен отрезвляет его, и, хотя он чувствует, что сходит с ума, когда обнаруживает, какая она мягкая, влажная и готовая его принять, он вдруг вспоминает, где именно они находятся. — Нас могут услышать, — шепчет он, продолжая ласкать её пальцами и целовать щеки, подбородок, губы, нос. — Сюда никто не придёт, — задыхаясь, отвечает Рейвен, цепляясь за его плечи и отвечая на жадные поцелуи. — Но на всякий случай я бы заперла дверь. Мерфи страшно не хочется убирать руку от её гостеприимного соблазнительного тела, но он вынуждает себя оторваться от девушки и встать, чтобы запереть дверь на замок. Его голова кружится, а руки дрожат, пока он поворачивает ключ в замке, стараясь сохранять самообладание. Вероятность, что кто-то придёт ночью в гостиную, крайне мала, но лучше перестраховаться, хотя, по большому счету, Мерфи наплевать. Он ловит себя на мысли, что был бы рад, если бы их застукали, потому что тогда бы не пришлось больше скрывать их отношения. Однако эта заманчивая мысль тут же улетучивается, едва Мерфи, оборачиваясь, видит стоящую перед старым диваном Рейвен в одних только полурасстегнутых джинсах. Её волосы все ещё стянуты в хвост, на ноге блестит скоба, но вид её обнаженной груди приковывает всё внимание Мерфи, и он ощущает новый прилив желания, от которого почти больно. Он делает несколько шагов, приближаясь, и переводит жадный взгляд с груди Рейвен на ее лицо. Губы у Рейвен ярко-розовые, припухшие от поцелуев, а в глазах читается нескрываемое желание броситься в его объятия, но, как только она начинает снимать джинсы, Мерфи мягко берет её за запястья и притягивает к себе, останавливая. — Я сам хочу это сделать, — хрипло говорит он и, не отпуская рук Рейвен, садится на старый диванчик, стоящий напротив пианино. Не сводя глаз с Мерфи, Рейвен медленно приближается к нему и встает между его раздвинутых ног. Грудь её тяжело вздымается, а руки едва заметно дрожат, когда она кладёт их на плечи Мерфи, царапая ногтями его кожу. — Ты не знаешь, сколько раз я представлял тебя без одежды, — хрипло шепчет Мерфи, нежно оглаживая талию Рейвен, а потом скользит выше, к грудям, накрывая их ладонями, — Я мечтал о тебе так давно, что тысячу раз воображал, как буду раздевать и как ты будешь смотреть на меня при этом. Уголок рта Рейвен ползёт вверх, и она смущенно улыбается. — И как тебе реальность? — спрашивает она, наклоняясь и щекоча его губы дыханием. — В миллион раз лучше, — шепчет Мерфи, прежде чем прильнуть лицом к груди Рейвен, наслаждаясь прохладной кожей. Он гладит ладонями ее спину, пальцы Рейвен зарываются в отросшие волосы у него на затылке, пока рот Мерфи посасывает её соски. Ему хочется быть нежным и спокойным, но кожа Рейвен слишком мягкая, а порывистые движения её тела слишком заводят, чтобы медлить, и Мерфи тянет вниз ее джинсы, спуская по бедрам, но окончательно снять их мешает проклятая скоба. Торопясь избавиться от нее, Рейвен нагибается, дергая застёжки, и эта поспешность так мучительно режет сердце Мерфи, что он быстро перехватывает руки Рейвен, удерживая их, и шепчет, не отрывая взгляда от её смущенного лица: — С этим я тоже справлюсь сам. Он уже помогал ей снять скобу тогда, на скале, и она позволила ему, но сейчас все по-другому, и момент слишком интимен, потому что они оба хотят оставить Рейвен без одежды, и Мерфи трясущимися пальцами отстегивает липучки, стараясь действовать быстрее, чтобы Рейвен не передумала и не сбежала. Однако, вопреки его страхам, она отбрасывает скобу в сторону и с готовностью изгибается, помогая Мерфи снять её джинсы, оставаясь в одних только обтягивающих чёрных шортах. Теперь вся эта бронзовая великолепная кожа оказывается у него на виду, и руки Мерфи чешутся от желания исследовать ее, но внезапно Рейвен толкает Мерфи в плечи, заставляя его откинуться назад, а потом садится сверху, крепко прижимаясь к нему бедрами. Теперь между ними всего два слоя тонкой ткани, и Мерфи сходит с ума, чувствуя жар между ногами Рейвен, он трется об неё и боится, что не продержится и минуты, потому что даже от ощущения того, какая она горячая там, его возбуждение достигает стадии боли. — Постой, — он скользит руками вверх по ее спине и, потянув за волосы, запрокидывает голову девушки назад. — Почему? — шепчет Рейвен, двигая бедрами и скользя по его члену, отчего Мерфи не удерживается от глубокого стона. — Нам нужно немного притормозить, — он притягивает её к себе и нежно целует распухшие губы. — Иначе все закончится слишком быстро, а я… Он всасывает нижнюю губу Рейвен в рот и одновременно снимает резинку с её волос, распуская их по плечам. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Мне уже хорошо, — задыхаясь, бормочет Рейвен, пытаясь углубить поцелуй, но Мерфи отстраняет её и осторожно укладывает на диван. — А я хочу, — он нависает над ней, опираясь на локоть, и кончиками пальцев прослеживает черты прекрасного лица, обводит губы и подбородок. — Видеть, как ты кончаешь… снова и снова… и запомнить, как ты при этом выглядишь. И пока это не произойдет, мне нельзя отвлекаться. Его рот спускается на шею, где, как он уже уяснил, Рейвен особенно чувствительна, целует и нежит красный след, оставленный им ранее, потом скользит губами по груди, по животу, пока не достигает бедер. Рейвен приподнимается на локтях, следя за тем, что он делает, и Мерфи позволяет себе немного полюбоваться её затуманенными глазами, разметавшимися по подлокотнику дивана волосами и бурно вздымающейся грудью. Он запомнит это на всю жизнь, и если все закончится плохо, то у него, по крайней мере, останется этот момент, ради которого стоило жить, страдать и бороться за каждый следующий вздох. Кончиком языка Мерфи ныряет под пояс шорт Рейвен, ведя линию вдоль живота, и одновременно раздвигает её ноги, закидывая здоровую себе на плечо. Когда он осторожно тянет шорты вниз, Рейвен податливо изгибается, и он даже не успевает снять их полностью, оставляя болтаться где-то в районе щиколотки левой ноги, а сразу ныряет языком внутрь Рейвен. Она издаёт такой громкий стон, что кто-то наверняка может его услышать, но Мерфи все равно, он упивается влагой, в которой купается его язык, и подхватывает Рейвен под ягодицы, ещё больше раскрывая для своего ненасытного рта. Рейвен стонет, цепляясь за спинку дивана, и Мерфи продолжает ласкать её, убеждаясь, что мог бы делать это вечно. Он то лижет её широкими взмахами языка, то слегка покусывает клитор, то дразнит вход, погружаясь внутрь, и все это вызывает в теле Рейвен все больший отклик, судя по отзывчивой реакции, с которой она изгибается ему навстречу. Бедра Рейвен дрожат, она стонет, царапая ногтями кожу на его голове, и слабо вскрикивает, когда он решает использовать пальцы. Продолжая посасывать её клитор, он погружает внутрь сначала один, а потом другой палец, и везде его встречает нежное ритмичное сжатие, и Мерфи чувствует, что Рейвен близка к оргазму. Он способный ученик и догадывается, что ей хочется больше, потому что ее бедра уже трясутся от напряжения, и он добавляет третий палец, толкаясь так глубоко, как может достать. Стоны Рейвен наполняют комнату, и Мерфи почти кончает от этих звуков, в которых он купается так же, как его рот купается в сладкой влажности между её ног. Требуется ещё несколько толчков и ещё пара движений языком по клитору, и Рейвен, напрягаясь всем телом и крепко сжимая его пальцы, кончает с громким протяжным криком. Он ощущает, что внутри неё будто раскрывается какой-то экзотический цветок, и не вынимает пальцы, утопающие во влаге, а просто приподнимает голову, глядя, как Рейвен пытается вдохнуть. Её грудь тяжело вздымается, тело дрожит, тогда, не прекращая нежно двигать пальцами, Мерфи приподнимается, ведя языком дорожку по коже Рейвен, и прижимается ртом к отметине, которую оставил у основания её шеи. Он всасывает кожу в рот, одновременно убыстряя толчки пальцами, и не проходит и пары секунд, как тело Рейвен исторгает из себя новый поток влаги, ласкающей его пальцы. Рейвен запрокидывает голову, её зубы стиснуты, а руки беспомощно вцепляются в плечи Мерфи, и когда он вновь прикусывает красный след на шее и одновременно делает очередной глубокий толчок пальцами, её пронзает второй оргазм, гораздо более сильный и продолжительный. Нависнув над Рейвен, Мерфи потрясенно смотрит, как трясётся ее тело, как она впивается зубами в нижнюю губу, чтобы не кричать, и ощущает, как она сжимает его пальцы внутренними мышцами так сильно, что ему даже больно. Он никогда прежде не видел, чтобы женщина испытывала настолько мощный оргазм, и это заставляет его эго взлететь до небес. Неужели это он, его рот и его пальцы смогли заставить Рейвен кричать от наслаждения? Неужели они и вправду сделаны друг для друга? Нет, это не может быть правдой, это было бы слишком… Он снова начинает медленно ласкать её в глубине, и, ещё не до конца пришедшая в себя Рейвен стонет, а бедра её вновь подаются навстречу его пальцам. Он ощущает новый прилив страсти, но останавливается, потому что шум крови в ушах и давление в перевозбужденном члене становятся невыносимыми. — А что, если я буду делать это снова и снова, пока ты не отключишься? — шепчет он на ухо Рейвен, когда судороги, пробегающие по ее телу, слегка утихают. — Ты будешь очень на меня злиться? Рейвен тяжело дышит сквозь приоткрытые губы, её глаза закрыты, и он сначала пугается, что она и вправду отключилась. Но потом эти прекрасные глаза открываются, и Мерфи видит, как по щеке Рейвен медленно сползает слеза. Несмотря на это, она улыбается ему так нежно, что у Мерфи перехватывает дыхание. — Я не хочу быть единственной, кто получает удовольствие, — шепчет она, запуская пальцы ему в волосы, и Мерфи большим пальцем стирает след слезы у неё со щеки. — Я уже получил удовольствие, наблюдая за тобой, — он мягко целует её приоткрытые губы. — И я хочу опять увидеть это. Рейвен притягивает его к себе, углубляя поцелуй, и он поражён тем, как быстро её тело готово продолжать. Она возбуждается опять, он ощущает это по ее стонам и тому, как она извивается, стараясь прижаться ближе, и когда её рука опускается вниз, обхватывая его член через ткань шорт, Мерфи удивлён, что не кончает только от одного прикосновения. — Погоди, — бормочет он между поцелуями, потираясь о Рейвен всем телом. — Если ты будешь так делать, то я не выдержу. — Тогда возьми меня быстрее, — лихорадочно просит Рейвен и тянет вниз его шорты. — Я хочу почувствовать тебя внутри… Обезумев, Мерфи сдирает с себя последний оставшийся предмет одежды и ложится между раздвинутых ног Рейвен, не сводя взгляда с её лица. Она тянет его за плечи, вскидывая бедра наверх и практически умоляет его войти в неё. Никогда ещё ни с одной женщиной Мерфи не переживал этот момент так остро, как сейчас. Ему кажется, что он не просто совершает всем знакомый акт, который повторяется каждый день миллионы раз среди миллионов людей, а совершает нечто сакральное, священное, переступает некую черту, после которой жизнь уже никогда не будет прежней. Глаза Рейвен горят огнём, и она облизывает губы, полностью готовая его принять, открытая как никогда, и тогда Мерфи входит в неё одним глубоким мощным толчком, соединяя их тела в одно целое. Их стоны сливаются в унисон, и вот уже Мерфи окружён ею, и внутри у Рейвен так горячо, что он удивлён, как ему удалось не кончить, едва оказавшись в ней. Но он не может себе это позволить, он должен сделать все, чтобы Рейвен была счастлива, должен выполнить все её желания и даже больше, и, закинув её здоровую ногу себе на бедро, он начинает двигаться, то медленно и глубоко, то быстро и дразняще, и не может решить, что ему больше нравится, потому что и то, и другое одинаково прекрасно. Бедра Рейвен приподнимаются при каждом его толчке, она стонет, впиваясь ногтями ему в плечи, и Мерфи ощущает, как её тело идеально сочетается с его телом, как они совпадают, потому что любое его движение вызывает внутри Рейвен новые потоки влаги и новые стоны на ее губах. — Погоди, — бормочет он, ощущая, что вот-вот кончит. — Я сейчас… — Давай, — стонет Рейвен, ускоряя движения бёдер, затягивая его ещё глубже в свое тело. — Сделай это… — Но мы не… предохраняемся… — срывающимся шёпотом говорит Мерфи, останавливаясь, и глаза Рейвен расширяются от удивления. Эта мысль отрезвляет, и Мерфи внезапно с ошеломляющей ясностью осознает, как сильно ему бы хотелось сделать Рейвен беременной. Он мечтает увидеть, как её живот округляется, как появляется на свет его ребёнок, девочка с роскошными волосами и с тёмными глазами матери, как она растёт, учится ходить и говорить, и они вдвоём с Рейвен дарят ей этот чудесный уголок мира в северных лесах возле озера… — Ты забыл, что сказали Создатели, — с невыразимой грустью говорит Рейвен, кладя ладонь на щеку Мерфи. — «Не будет никакого потомства». Мы последние люди на Земле. Да, теперь он вспоминает. Кларк рассказала им о словах Создателя, явившегося к ней в обличье Лексы, в тот первый вечер, когда они остались одни в своём новом жилище и сидели вокруг костра, радуясь тому, что они снова вместе. Тогда Мерфи не придал словам Гриффин никакого значения и даже грубо пошутил, что им можно трахаться без последствий, как кроликам, однако теперь мысль об этом заставляет его сердце обливаться кровью. Да, он не сделает Рейвен беременной, и смуглая девочка с тёмными глазами не будет резво бегать по берегу озера, как когда-то бегала по Ковчегу ее мать, пока один ублюдок не искалечил её ногу. Не будет детского заливистого смеха, и никому не подарят мир с его лесами, горами, зверями и звёздами… Не будет будущего, которое они могли бы создать вместе, потому что человечество обречено на исчезновение, и все, что у них осталось — это бесполезные секунды любви, украденные у вечности. Рейвен словно читает грустные мысли Мерфи. — Мы знали об этом, — говорит она, нежно гладя Мерфи по щеке. — И все равно остались. И сейчас мы здесь, ты и я, и мы наконец-то вместе. Поцелуй меня. Люби меня так, словно мы одни во всем мире. Мерфи вдруг вспоминает, что он все ещё внутри Рейвен, так глубоко, будто вот-вот достанет до самого сердца, и яростный прилив желания вновь наполняет его тело. Не сводя взгляда с лица Рейвен, он начинает двигаться, наполняя её собой, и из груди Рейвен вырывается счастливый крик, когда она подаётся ему навстречу. Но он хочет кончить одновременно с ней, он хочет увидеть её агонию и только тогда отпустить себя, хотя это невероятно сложно, учитывая, как тело Рейвен реагирует на его толчки, и тогда он слегка меняет угол, поднимая её бедро выше, чтобы она была полностью раскрыта для него, и это правильный ход, потому что Рейвен начинает задыхаться, а её губы приоткрываются, и тогда Мерфи, продолжая сильно толкаться в нее, поднимает руку и скользит пальцем ей в рот. Горячий язык тут же обвивается вокруг пальца, ласкает его, и у Мерфи срывает крышу: сжав мёртвой хваткой её бедро, он, уже не сдерживаясь, бьётся внутрь Рейвен, пот капает с его лица ей на грудь, и вот, наконец, она вся выгибается, как лук, стискивает зубами его палец, и в тот же момент Мерфи кончает так бурно и обильно, как не кончал, наверное, никогда. Это длится и длится, и он почти пугается силе своего оргазма, но сил для страха просто нет. Он полностью опустошен и выжат, как лимон, и, сдуваясь, он опускается на Рейвен, ощущая бешеное биение её сердца рядом со своим. Спустя пару минут он ощущает, как её пальцы зарываются в его волосы, гладя их, и, несмотря на то, что он только что кончил, он все ещё внутри её тела, и его член оживает вновь. Рейвен, видимо, чувствует это, потому что она довольно хмыкает и продолжает прочесывать пальцами его волосы. Нос Мерфи прижат к ее ключице, и запах Рейвен окутывает его как тёплое одеяло. Он вдруг думает о том, что, если бы сейчас умер, то это была бы на редкость счастливая смерть. — Эй, — слышит он мягкий шепот, и дыхание Рейвен касается его виска. — Ты жив? Мерфи целует её в ключицу. — А ты не чувствуешь? — он слегка шевелит бедрами, и Рейвен испускает удивлённый полузадушенный стон. Мерфи поднимает голову. — Я снова тебя хочу, — говорит он, глядя в её счастливые глаза. Рейвен улыбается и гладит его по лицу. — Я тоже, но… — она слегка ерзает под ним, словно ей неудобно. — Думаю, что нужно сменить этот диван на что-то более подходящее. У меня шея затекла. Сообразив, что он давит на нее всем весом, Мерфи тут же приподнимается. — Извини, я не подумал, тебе, наверное, тяжело. — Все в порядке, — Рейвен слегка изгибается под ним, и Мерфи выскальзывает из неё с приглушенным стоном. — Просто я бы пошла в отсек, если ты не против. Видимо, его лицо меняется, потому что она тут же притягивает его за щеки к себе и горячо целует, ероша пальцами волосы. — Я имела в виду, вместе с тобой. Я бы пошла в отсек с тобой, — шепчет она, обжигая его губы горячим судорожным дыханием. — А, ну да, — Мерфи проводит рукой по лбу и садится, с удивлением обнаруживая, что он уже снова возбужден едва ли не так же, как и до секса. Рейвен беззастенчиво изучает его обнаженное тело, опираясь на локти. Мерфи встает и тянется за шортами, замечая её на себе ее пристальный взгляд. — Что? — спрашивает он, удивляясь, что не ощущает никакого смущения. Странное новое чувство появляется в нем — чувство, что его тело теперь принадлежит Рейвен в той же степени, что и ему самому, и она может изучать его так часто и так долго, как только захочет. Более того, по жадному взгляду Рейвен, который скользит по его телу, как мягкое прикосновение, он угадывает, что её волнует его нагота так же, как её нагота волнует его. — Ничего, — Рейвен потягивается, как довольная кошка, и берет свою майку, валяющуюся на полу. Мерфи быстро одевается, с трудом запихивая в шорты ту неуемную часть своего тела, которая вызывающе торчит вверх. — Проблемы? — дразнит Рейвен, надевая майку, и садится на край дивана. — Если будешь ещё дольше тут сидеть в таком виде, — ухмыляется Мерфи, — то проблемы будут у тебя, и мы никогда не выйдем из этой комнаты. Рейвен выгибает идеальную бровь, как будто сомневаясь. — Заманчиво, — говорит она, улыбаясь, и Мерфи рычит. — Давай, натягивай скорее джинсы и пойдём, потому что я уже на грани, — предупреждает он. — Постой, моя скоба… — Рейвен кивает в сторону ковра, на котором лежит отброшенный в порыве страсти протез. — Она тебе не понадобится, — сообщает Мерфи и, нагнувшись, легко поднимает Рейвен на руки. — Ой, — по-девчачьи взвизгивает она, когда оказывается в воздухе. Мерфи с улыбкой смотрит ей в лицо, а потом наклоняется и нежно целует в губы. — Зачем, я сама дойду, — протестует Рейвен, но он мотает головой, наслаждаясь приятной тяжестью её тела в своих руках. — Я с того дня в лесу мечтал снова поносить тебя на руках, — говорит он, крепче обхватывая её и направляясь к двери. — Знаешь, как мне понравилось? Рейвен закидывает руки ему на шею и довольно улыбается. Её волосы прохладной массой падают на левую руку Мерфи. — Ты все время смотрел на мою грудь, — с лёгким укором говорит Рейвен. Мерфи смеётся и вслепую открывает дверь, действуя правой рукой, на предплечье которой покоятся колени Рейвен. — Ещё бы, — он выносит её в коридор. — Твоя рубашка слегка натянулась спереди, и мне открывался прекрасный вид. Он смотрит вниз, на её грудь и видит, что соски Рейвен затвердели и проглядывают сквозь ткань майки маленькими острыми точками. Её возбуждают его слова, и осознание того, как легко он может завести ее, накрывает Мерфи волной облегчения. Он только сейчас понимает, как боялся, что не сможет впечатлить Рейвен, что после секса она уйдёт, или замкнется в себе, или останется неудовлетворенной, но, судя по ее сверкающим глазам, Мерфи все же справился. И он планирует справиться ещё раз, когда они доберутся до его комнаты. — А я чувствовала себя очень странно, — признается Рейвен, теребя прядь волос на его лбу. — Потому что ты никогда раньше не смотрел на меня так откровенно, и я не знала, как это понимать и что происходит. Мерфи доходит до лестницы и начинает спускаться, направляясь в мужскую половину бункера. — Я всегда смотрел на тебя так, — говорит он тихо, чтобы никто из их друзей не проснулся от звуков шагов и голосов. — Ты просто не замечала. Я всегда был очень осторожным, чтобы ты ни о чем не догадалась. — Но, — добавляет он чуть погодя, — это не значит, что я не разглядывал тебя каждый раз, когда мне это сходило с рук. — Надо же, — замечает Рейвен шелестящим шёпотом. — А я ничего не видела. Он слышит в ее голосе грусть, которую ему хочется изгнать навсегда, а поэтому наклоняется и целует её, ласково и глубоко, стоя прямо перед дверью своего отсека. — Я никогда не верил, что ты захочешь быть со мной, — признается он, оторвавшись от её губ. — И приходилось довольствоваться моей бурной фантазией. Рейвен вздыхает, и он замечает подозрительный блеск у неё в глазах. Мерфи толкает дверь, занося Рейвен внутрь, а потом ногой прикрывает её. — Но кое-что я все же замечала, — говорит Рейвен, когда он опускает её на кровать. Мерфи вопросительно приподнимает бровь. — Как ты каждое утро сидел на бревне, когда я выходила из бункера. Ты ведь делал это не просто так, да? Мерфи ложится рядом и поворачивается на бок, наслаждаясь тем, что Рейвен Рейес, наконец, оказалась в его постели. Койка узкая, но это дает ему возможность прижаться к ней так, что между ними не остаётся ни миллиметра пространства. — Я сидел там, чтобы увидеть тебя, — отвечает Мерфи, теребя край её майки. — И твои волосы. — Мои волосы? — Я ждал, чтобы увидеть, как ты уложила волосы. — Что? Он запускает пальцы в её роскошную гриву. — У тебя потрясающие волосы, это правда, особенно сейчас, когда они вот так лежат на плечах, а ты при этом лежишь рядом со мной, но… — Что — но? — Но я всегда любил твой хвостик. Ну, когда ты вот так стягиваешь волосы на затылке, и тогда видно все твоё лицо. Это напоминает мне, какой ты была в лагере Сотни много лет назад, когда я впервые тебя увидел. — Ты шутишь? Хвостик? — Шучу? С распущенными волосами ты совсем другая, какая-то слишком взрослая и серьезная. А с хвостиком ты сразу становишься той девчонкой в красной куртке, в которую я влюбился с первого взгляда. — Я поверить своим ушам не могу. — Когда ты заплетала волосы в хвост, я всегда приносил больше добычи. Рейвен смотрит на него, лёжа на боку, а потом вдруг кладёт руку на его щеку. — Сколько времени потеряно зря, — грустно говорит она, и Мерфи наклоняется для поцелуя, немедленно скользя ладонью под ткань её майки. — Ничего не потеряно, — отвечает он, касаясь языком её верхней губы. — Ты здесь, и, хотя с большой вероятностью это просто сон, но я не хочу, чтобы он закончился. Рейвен притягивает его к себе за затылок, она шумно дышит, и поцелуй, в который они погружаются, такой же громкий, глубокий, жадный, и желание искрит между ними, столь же сильное, как и в первый раз.