Легенда о мёде поэзии.

-Что? – Локи проснулся, услышав невнятный шум. Расфокусированный взгляд коснулся напряженных черт юного лица, обрамлённого каштановыми кудрями. Веки сжимались в чёрточки, губы, последовав примеру век, в тонкую белую нить. Всё указывало на то, что Сигюн не спит. - Сигюн, ты как? – осторожно спросил Локи, приложив к её лбу указательный и безымянный пальцы. - Мгмх… - богиня подавала признаки жизни, уже хорошо – Что за марово отродье!* Оно во мне с той самой ночи…- её сорванный беспокойный шёпот подтвердил в душе Локи самое страшное предположение. «Это» чем бы оно ни было, его дитя. - Послушай меня, Сигюн, оно очень быстро растёт и тебе придётся его родить, я не знаю, как от него избавиться иначе. – начал он мягким, но серьёзным голосом. Её глаза, до этого отчаянно сомкнутые, округлились, а в уголке скопились слабые намёки на слёзы. - Это…- тут её голос дрогнул, - это всё ты виноват. - Хочешь сейчас разбираться, кто прав, кто виноват? - Отчего бы нет! – она густо покраснела от усилия, выдавливая из себя этот выкрик. - Ты должна подумать о том, что с тобой будет через пару часов, когда это – он указал на пугающе выпуклый живот – соберётся появиться на свет. - Надо было просто не допустить этого. - Между прочим, ты первая предложила выпить кровь. – забывшись, съязвил Локи. - А кто подмешал туда Омелы?! Локи, услышав подобное, оторопел. Он ничего никуда не подмешивал, так почему сейчас его обвиняют не пойми в чё… Чёрт. Омела. Настойка Омелы. Его настойка. Его ароматное масло. - Ты же сам подмешал! Ты же сам всё это сделал! – от злости тени слёз превратились в полноценные капельки, градом катившиеся вниз по лицу. - Ну что ты опять плачешь, - начал было успокаивать Локи, а потом вдруг понял: не ему здесь адски больно, не в его теле это… это! Пусть Сигюн поплачет, пусть выплеснет боль от вчерашнего дня. Локи раскрыл свои руки приглашая Сигюн в объятия. - Да как ты… ты… - Сигюн принялась бить своей ослабшей рукой в грудь Локи, попутно рыдая. Локи не сопротивлялся (не больно же, пусть бьёт, если хочет). Совершив пару ударов, Сигюн, выбившись из сил, затихла, опираясь на его плечо. Он медленно сомкнул руки в объятие, а после одной рукой погладил её волосы, приговаривая: - Всё будет хорошо, я не оставлю тебя, мы переживём это вместе… - почти беспеременно повторял он.Если так и дальше пойдёт, они никогда не поговорят нормально, ему нужно чтобы она успокоилась. А, как нам с вами известно, цель оправдывает любые средства. - Я не была к такому готова, за все мои четыре с половиной тысячи лет никогда я не имела детей, и никогда их не хотела! – в сердцах всхлипывала Сигюн. - Тебе четыре с половиной тысячи? – Локи округлил глаза и взглянул на неё, почти карикатурно поднимая бровь. - А ты думал три сотни? – огрызнулась она, - сам-то, небось, второе тысячелетие едва-едва разменял… - пробубнила почти неслышно (ну, так она подумала). Локи, к своему стыду живший на свете всего 1843 год, никак не мог смириться с оскорблением и, под оглушающий крик уязвлённой гордости выпалил: - Мне вообще-то уже ТРИ ТЫСЯЧИ ТРИСТА*. Как порою несправедливы боги к лгунишкам и обманщикам. Глаза Сигюн сузились в две тонкие щёлочки. Локи понял: он прокололся и теперь нужно решить держать маску до конца, что может вызвать череду заковыристых вопросов, на которые он ответить не в силах, или сказать, мол, пошутил и принять поражение с позором. Однако неожиданный спазм живота Сигюн спас Локи от ужасного в любом случае диалога (допроса). Но как будто бы легче не стало. - Да что ж такое?! – вскрикнула, обняв руками живот. – Мне кажется, оно рвётся наружу… - Нет! – вскрикнул Локи. Повисло секундное молчание, кристаллизуя которое можно получить чистейший бриллиант недоумения. - Что значит «нет»?! Ну ты дурак совсем??? – Сигюн ругалась на него пока новая волна боли не накатила на дису. Рефлекторно Сигюн сжалась, наклонив голову как можно ниже, и выглядела как большой трясущийся комочек. Локи не растерялся, для него не прошёл даром быстрый курс молодой повитухи. Щёлкнув пальцами, Локи сотворил возле кровати таз с теплой водой, стопку чистых простыней и золотой нож. Окинув взглядом двери, Локи проверил давным-давно наложенное заклинание молчания и запечатывания, чтобы никакой особо интересующийся не помешал и без того сложный процесс. *** Капли пота градом катились по бледному лицу. Очередной вскрик от схватки, мучившей Сигюн уже порядком минуты, утонул в ругательствах Локи, уставшего от двухчасовой возни с неудачливой мамашей и её еще более неудачливым плодом. - Давай уже! Ещё разок. Сигюн напрягла все мышцы, которые только могла, на её висках вены вздулись до такого состояния, что, казалось они сейчас лопнут, как мёртвые, разлагающиеся киты на берегу бескрайнего моря, окутывающего златой небесный город Асов. Почти звериный рык, вырвавшийся больше из-за злости чем от боли, наконец-таки дал результаты: из чрева дисы показалась маленькая красно-фиолетовая головка. - Ну Слава Одину! Ещё раз! Осталось немного. - За-а-аткнись Локи… - шипела измученная девица на выдохе. Плечики и остальное тельце прошло куда быстрее чем голова. Явившись на свет, «младенец» не визжал, как обычно (Локи знает сие только из книг) это делают дети, а хрипел или шипел. Он, «младенец», во всем не походил на нормального младенца: конечности были слегка длиннее чем нужно; глаза были большие и фиолетовые; тельце, пусть и было сморщенным и красным как у всех, отличалось наличием серебристого отлива, при некотором повороте освещения. Вроде не монстр, а ребенком-то и не назвать. Разглядывая плод, Локи совсем позабыл, что мать, претерпевшая дикие мучения, наверное, хочет увидеть если не любимое дитя, хотя бы своего мучителя. Вопреки материнскому инстинкту, Сигюн, едва завидев что Локи собирается дать ей её младенца, озлобленно бросила: - Убери это от меня. – пытаясь встать, она нисколько не обращала внимания на то, что только что произвела на свет. «Её можно понять,» - подумалось Локи, - «Да и не такая она женщина, чтобы беспокоится об этом…» Но с чего такая уверенность? Откуда Локи знать «какая женщина» Сигюн? Нескольких полубредовых дней хватило чтобы познать её и её душу? Бред. - Как назовёшь? – спросил Локи, стараясь ничего не выразить своим вопросом, аккуратно обходя все острые углы. - Я? Ещё чего, - Сигюн отвернула свою миниатюрную голову, выражая протест – Наречь – значит привязать к себе. Я не хочу, чтобы это… чем бы оно там не было, было привязано ко мне даже посредством имени. Оно непонятно что, ошибка, пусть будет без имени пока что. Если потом что-нибудь приложится я не буду против, но, если честно, мне это неинтересно, и я не собираюсь оставлять это у себя… - А куда его девать? – прервал Локи долгую речь, видимо очень давно мучившую дису. – прервал Локи долгую речь, видимо очень давно мучившую дису. Молчание выдавало скрип шестерней, крутящихся в голове богини, в попытке что-то придумать. - Ты понятия не име… - Продать его! – выпалила Сигюн, сама не ожидая от себя такого. – Ну, то есть, отдать или там… Тяжелый вздох разнесся по комнате, отталкиваясь от каждого предмета. - Вообще, об этом можно подумать и потом. Лучше положи его и помоги мне. Укутав ребенка в простыню, Локи положил его на большую софу, стоящую рядом. Освободившись от ребенка, Локи взял на руки Сигюн и понёс её в купальни, по пути схватив пузырёк с целебным снадобьем.