***
Жизнь с Дурслями никогда не была сказкой, но это лето побило все рекорды. Хотя формально на диете сидел один Дадли, фактически больше всех доставалось Гарри. Или, если говорить о еде, — меньше всех. Но кроме скудного рациона, была еще одна проблема: вот уже второй месяц Гарри мучили кошмары. Она была готова к тому, что ей будет сниться кладбище, котел и скелетообразная фигура, но почему-то ее подсознание не сочло возрождение Волдеморта самым травмирующим событием прошедшего года. Как не стал им полет вокруг разъяренного дракона, сражение со стаей русалок и профессор Грюм, раскрывающий перед ней все свои коварные планы и истинную личину. Нет, пальму первенства занял Святочный Бал. Вновь и вновь Гарри погружалась в гнетущую атмосферу беспомощности, неловкости и смущения. Скучная музыка, бесконечные оценивающие взгляды, неудобное колючее платье и потная ладонь ее партнера — какого-то испуганного третьекурсника, первого подвернувшегося под руку и не осмелившегося отказать Девочке, Которая Выжила. Иногда этот сон входил в порочную связь с сюжетом «и тут она поняла, что она голая», порождая что-то совсем уж невообразимое по уровню стыда. Когда, в очередной раз пытаясь найти укрытие за занавесками, Гарри наткнулась на неожиданного гостя, она почти не испугалась. — Как раз тебя здесь и не хватало, — поморщилась Гарри. Спасибо Мерлину, на этот раз она хотя бы была одета. Волдеморт посмотрел на нее холодным взглядом убийцы. — Не думаю, что оказался здесь по своей воле. В его руках не было палочки, и, кажется, это причиняло ему дискомфорт. Гарри усмехнулась и забралась на подоконник. — Ну, раз уж ты здесь, чувствуй себя как дома. Волдеморт окинул взглядом окружающую обстановку и скривился. — Что это, твои девичьи фантазии? — Мой личный филиал ада. Добро пожаловать. — Ах да, Святочный Бал… Барти рассказывал мне. Гарри поморщилась. — Самое жуткое событие прошлого года. Как видишь, преследует меня в кошмарах. Волдеморт казался еще более раздраженным. — Хочешь сказать, наша встреча не произвела на тебя впечатления? Иногда демонстрация убедительнее прямого ответа. Гарри отодвинула портьеру и указала на маленького растерянного мальчика в великоватой для него мантии. Пацан оглядывался вокруг и выкрикивал ее имя. — Видишь того парня? Мой партнер. Это позабавило ее врага. — Что такое? — усмехнулся Волдеморт. — Знаменитая Гарри Поттер не пользуется успехом у парней? — Они меня боятся, — фыркнула Гарри, нисколько не обеспокоенная этим фактом. Гермиона говорила, что это все из-за ее мании соревнований. Мол, парни и так постоянно соревнуются между собой, а от девочек ищут поддержку, заботу и тёплые объятия. А с Гарри мальчики не только не получают всего вышеперечисленного, но даже не чувствуют себя в безопасности. Гермиона была не права. Гарри не интересны были соревнования сами по себе, ей интересно было побеждать. Когда в середине первого курса она наконец разгромила Рона в шахматы, это было прекрасно. Да, после этого он не разговаривал с ней несколько месяцев, но её это мало волновало. Как не волновал и обиженный вид почти понравившегося ей Диггори, лежащего на соседней койке в больничном крыле. Подумаешь, нога повреждена и сломана пара рёбер. Ничего, что не мог бы вылечить костерост и противоядие от паучьего яда. Сама мысль о том, чтобы уступить какому-то сопливому пацану, чтобы тот привязался к ней, как к мамочке, и позвал на свидание, вызывала у Гарри тошноту. Проблемы с противоположным полом не были проблемой, пока ей не приспичило найти партнёра по танцам. — Боятся? — насмешливо протянул Волдеморт и окинул уничижительным взглядом красно-желтое, под цвет ее факультета, платье. — Да, действительно страшно. Зеленый пошел бы тебе больше. Оказывается, отсутствие палочки не было проблемой во сне. Платье Гарри в мгновение ока изменилось на изумрудное с черными бархатными вставками. — Эй, не вмешивайся в мой сон! — громко возмутилась Гарри. Недобрая усмешка зазмеилась по его лицу. — Но я уже это делаю.***
Следующая ночь вновь вернула ее в уже осточертевший кошмар: проклятый бал, спотыкающийся потный третьекурсник, торжественный, как на похоронах, вальс. Изменилось только платье: оно по-прежнему было зелёным, и сколько Гарри не старалась перекрасить его обратно, у нее не получалось. В конце концов она плюнула. Это платье было неплохим, удобнее предыдущего и совсем не колючее, напротив, гладкое, как шёлк. Украв с преподавательского стола бокал вина, она скользнула за портьеры и вновь оказалась в знакомой компании. — Ах да, — язвительно протянула она, — мой почетный гость! Волдеморт смерил ее фирменным ледяным взглядом, проигнорировав возвращенную ему колкость. Взобравшись на подоконник, Гарри хлебнула вина. На вкус оно было таким же мерзким, как и настоящее. Скривившись, она посмотрела на темного мага. — И все-таки я не понимаю, почему ты мне снишься. — Правильный вопрос не почему… — тихо произнес Волдеморт, внимательно рассматривая обстановку, — а как. — Ну, я не спец в психологии, за этим лучше к Гермионе. Но подозреваю, что это мое подсознание подсовывает мне твой образ. А зачем… — Гарри задумалась, разглядывая Волдеморта. На кладбище в темноте он казался жутким призраком, но в этом зале, под тёплым светом свечей, его черты как бы сглаживались. Нет, у него до сих пор была пергаментно-белая кожа, красные змеиные глаза, щелки вместо ноздрей и тонкие губы. Но сейчас это не вызывало отторжения, наоборот, его внешность казалась Гарри необычной и интересной. Прям суперзлодей из Дадлиных комиксов, какой-нибудь Человек-змея. — И зачем же подсознание подсовывает тебе меня? — вернул ее к реальности прохладный голос, и Гарри чуть смутилась, поняв, что слишком долго пялится на него. — Не знаю. Наверное, чтобы я смирилась с твоим возвращением. Волдеморт улыбнулся своей холодной надменной улыбкой. — Вскоре с этим придётся смириться всем. — Или не придётся, — фыркнула Гарри. Пора было поставить свое подсознание на место. — Я остановлю тебя. — Ты? — насмешливо переспросил он и вскинул безволосую бровь. — Сколько тебе лет, девочка? Четырнадцать? — Скоро будет пятнадцать, — вспыхнула Гарри, — а там два года до совершеннолетия. Я взрослее и сильнее, чем ты думаешь, Волдеморт. У тебя нет ни шанса, — добавила она самоуверенно. Вопреки ожиданием, Волдеморт не разразился инфернальным хохотом и не стал сыпать насмешками. Он прищурился, окинул ее острым изучающим взглядом и произнес тихо, как бы про себя: — Ты права. Стоит воспринимать тебя серьёзнее.***
Лето текло, июнь плавно сменился июлем, а тот — августом. День рождения прошел без происшествий, но спустя пару дней реальность вновь показала зубы, прислав по её с Дадли души двух дементоров. Это было весело, одному из них ее патронус откусил руку, а второго преследовал до конца улицы, но на этом проблемы не закончились — Министерство назначило слушание, и взрослые встали на уши. Гарри забрали в штаб Ордена Феникса — мрачный особняк на площади Гриммо, где её встретили хозяева дома — счастливый Сириус и портрет его долбанутой в край мамаши. Разумеется, у Министерства ничего не вышло — подозрительно отстраненный Дамблдор отстоял ее право на бесплатное образование, так что эта глупая история закончилась ничем. Зато лексикон Гарри пополнился — Сириус научил ее ботать по фене. Несмотря на ее громкие возмущения, Гарри не торопились посвящать в планы Ордена, и она провела целую неделю совершенствуя с близнецами удлинители ушей. В своем вечном средневековье маги окончательно потеряли связь с реальностью и на десятилетия отстали от маггловских технологий. На взрослых Гарри давно махнула рукой, но у близнецов был потенциал. Она вкратце объяснила им идею, обозначила сроки, и они принялись за работу. В результате они добились поставленной Гарри цели — сделали удлинители ушей беспроводными. На радостях Гарри пообещала подарить им каталог маггловской техники. Несмотря на успех, все ее усилия пропали даром. Взрослые на собраниях занимались какой-то ерундой: составляли отчеты о передвижениях предполагаемых Пожирателей, анализировали списки их покупок, разбирали принимаемые Министерством законы и спорили о том, кто что будет на ужин. Гарри решила, что, когда Орден перейдет под ее командование, она уволит половину, а оставшихся заставит работать нормально. В последний день лета взрослые устроили вечеринку, чтобы отпраздновать назначение новых старост: Рона и Гермионы. Сама Гарри считала обязанность возиться с младшекурсниками скорее наказанием, чем наградой, но за друзей была рада. Особенно за Рона — тот светился, как начищенная Петуньей сковородка. На вечеринке было много сливочного пива, а близнецы контрабандой протащили огневиски, которое тайком наливали всем желающим. Гарри как раз отошла с ними за угол, когда их застукал Сириус. — И мне плесните, — оскалился крестный, протягивая кружку. — Кстати, Гарри, у меня для тебя кое-что есть. Он протянул ей маленький перетянутый бечевкой сверток. Внутри был осколок зеркала. — Это что? — удивилась Гарри. — Наше с твоим отцом изобретение. Смотри, у меня такой же. Гарри взглянула в свой осколок и вместо своего отражения увидела веселый синий глаз крестного. — Ух ты! — искренне восхитилась она. — А звук передает? — Обижаешь. — Вау! Вот это технология! Даже у магглов такой пока нет. — А то, — подмигнул крестный, — не вы первые открыли беспроводную магическую связь. — Ах вы паршивцы! Что это у вас там налито?! — раздался крик миссис Уизли, и Гарри с Сириусом поспешно ретировались с места преступления. Этой ночью ей вновь привиделся Большой зал в бальных декорациях. Гарри не стала терять время и сразу нырнула за занавески, обрадовавшись при виде своего мрачного преследователя. — Вечер перестает быть томным! — воскликнула она и пояснила в ответ на ледяной взгляд: — Твой вечер. Мой-то был зашибись. — Гарри Поттер, — поприветствовал ее Волдеморт в своем недружелюбном стиле. Но Гарри было плевать. В крови пела ядреная смесь из сливочного пива и огневиски. В голову пришла шальная мысль. — Не надоело тут прятаться? Может, потанцуем? Волдеморт посмотрел на нее изучающе, как на какое-то странное непредсказуемое насекомое, и не ответил. Гарри почуяла в этом вызов. — Пойдем! Как раз траурный вальс играет, очень в твоем стиле. — Пожалуй, воздержусь. — Пф. Ты просто боишься оказаться в неловкой ситуации. Спорю, ты ни разу не танцевал, — подначила его Гарри. Волдеморт бросил на нее еще один ледяной взгляд. — Если ты считаешь, что меня можно спровоцировать подобной глупостью, ты ошибаешься. Гарри пожала плечами, делая незаинтересованный вид. — Да уж какие провокации. Уверена, девчонки тебя за полмили обходили. — Ты ошибаешься, — ей показалось, или в ледяном голосе мелькнуло раздражение? — Девчонки мной интересовались. Я ими не интересовался. — Ну конечно. Я видела твой кубок в зале наград. Лучший ученик, да? — Не вижу связи, — прищурился Волдеморт. О да, он явно был раздражен. — Лучший ученик, которому просто не интересны девчонки. Все ботаны так себя успокаивают. Она откинула занавеску и ткнула пальцем в одиноко стоящего в углу Снейпа. Тот что-то пил и мрачно зыркал на танцующие пары из-под занавеса немытых волос. — Видишь? Этот тоже так считает. Прохладная ладонь легла на ее плечо, и Гарри чуть не подпрыгнула от неожиданности. Вскинув голову, она встретилась с очень, очень недобрым взглядом прищуренных алых глаз. — Что ж, Поттер. Если ты так настаиваешь… Волдеморт не был джентльменом, хватка на ее плече была железной, она еле поспевала за его широким шагом. Дотащив Гарри до центра зала, Волдеморт развернулся, взял ее за руку и положил вторую ладонь ей на спину. Он был почти на две головы выше, и поначалу было неудобно, но потом Гарри приноровилась. Она не чувствовала неловкости, лишь кипящее веселье. Ну кто ещё мог развести Волдеморта, пусть даже ненастоящего, на танец? Его ладонь была сухой и прохладной, он уверенно вел ее в размеренном вальсе, и в какой-то момент Гарри с удивлением обнаружила, что ей нравится. Это так отличалось от спотыканий с бедным потеющим от страха третьекурсником, от размашистой веселой польки с братьями Уизли и от бесконечно неловкого утешительного танца с Роном, которого послали одновременно и его партнерша, и Гермиона. Их с Волдемортом движения удивительным образом синхронизировались, они даже на ноги друг другу ни разу не наступили. Его руки давали надежную опору, но никуда не дергали, позволяя Гарри расслабиться и не думать ни о чем. Может, всему виной был алкоголь, но в какой-то момент Гарри вообще забыла, что танцует. Ей казалось, что она летит. Видимо, это чувствовала не она одна, поскольку один вальс сменился вторым, а второй третьим, а они все еще танцевали. Волдеморт больше не казался раздраженным. Он рассматривал ее с задумчивым выражением. — Ты странный человек, Гарри Поттер. Никто в мире не осмелился бы пригласить меня на танец. Гарри знала это. — Я не все.***
Начались школьные будни. Все как обычно, разве что новая преподша по Защите была хуже, чем все предыдущие. Притом, что планка была, мягко говоря, невысокой. Рон и Гермиона много времени уделяли своим новым обязанностям, и Гарри пользовалась свободными часами с максимальной пользой: помогала братьям Уизли в производстве оружия тактического и массового поражения. Блевательные батончики — это, конечно, хорошо, но самонаводящиеся ракеты с акульими головами — гораздо круче. А по ночам она танцевала с Волдемортом. Волдеморт объяснил, что существует старая аристократическая традиция: разговаривать о политике и плести интриги во время танца. Меньше подозрений и сложнее подслушать. — Но мы не плетем интриги. — Наши встречи сами по себе — интрига, — тонко улыбнулся Волдеморт. — Да уж, — усмехнулась в ответ Гарри, — страшно подумать, что сказала бы Гермиона, если бы узнала. — Сказала бы, что это безрассудно и опасно? Доложила бы директору? — Хуже. Начала бы разбирать значение этих снов по Фрейду. — Кто такой Фрейд? — Тебе лучше не знать. Гарри должна была спросить себя, почему он ей снился. Почему она его не боялась. Почему ей было так комфортно в его присутствии. Почему его рука так естественно ощущалась на ее спине, почему их шаги были столь синхронны, хотя она никогда в жизни не училась танцевать. Как она вообще могла танцевать с убийцей своих родителей? Гарри отложила все эти вопросы на потом. — Наслаждаешься, Гарри? Она беспечно пожала плечами. — Почему бы и нет, это всего лишь сон. — Почему ты думаешь, что это сон? Вдруг я настоящий? — Настоящий Волдеморт никогда бы не стал танцевать со мной. Он бы скорее попробовал меня придушить. — Если бы я мог, — отстраненно заметил Волдеморт, сделав резкий поворот, в который Гарри с большим трудом вписалась. — В любом случае, — продолжила Гарри, пытаясь удержать равновесие и не впечататься лицом в грудь партнера, — эти сны совсем не похожи на настоящие сны с тобой. Волдеморт резко остановился. Гарри выругалась. Она упала бы, если бы не твердая хватка его рук. — Что ты имеешь в виду под настоящими снами? — прищурился он, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Что сказала, — огрызнулась Гарри. — Настоящие сны с настоящим тобой. Где ты весь такой угрожающий, сидишь в обнимку со своей змеей, а твои Пожиратели сидят напротив и уссыкаются от ужаса. Прохладные пальцы крепко сжали ее руку. — Ты видишь собрания? Как?! — Знаешь, вот теперь ты похож на настоящего Волдеморта, — нахмурилась Гарри, чувствуя дискомфорт. Она же не могла ошибиться, правда? — Как ты видишь собрания, Гарри? — Эм-м… от первого лица. От твоего. — Что? — Волдеморт выглядел пораженным, будто не мог поверить в услышанное. — Но как? Вероятно, твоя кровь… — Не, я тебя и до возрождения видела. — Невозможно! Гарри почувствовала неловкость. То, что они держались за руки и при этом не танцевали, выглядело странно. Кажется, Волдеморт подумал о том же, но вместо того, чтобы отпустить её, продолжил прерванный танец. Его обволакивающий шепот никак не сочетался с пронизывающим взглядом. — Расскажи мне подробнее. — Зачем? — нахмурилась Гарри. Этот допрос в ее собственном сне не имел никакого смысла. — Затем… что твое подсознание пытается разгадать эту загадку. На минуту Гарри задумалась, но потом решительно кивнула. — Да, в этом есть смысл. — Когда ты увидела меня в первый раз? — Год назад, — припомнила Гарри. — Да, точно. Ты обсуждал свой коварный план с Хвостом и нарадоваться не мог тому, какой ты умный. А потом убил садовника. Хватка на ее руке стала почти болезненной. — Осторожнее выбирай слова, Гарри… — С какой стати, ты же все равно не настоящий. Вместо ответа Волдеморт мстительно крутанул ее так, что она снова чуть не упала. — Дамблдор в курсе? — Нет. Он вообще со мной не разговаривает. — Почему? — Потому что он мудак. Это внезапно развеселило Волдеморта. Он блеснул алыми глазами и склонил голову набок. — В чем дело? Старик рассорился со своей Избранной? — Он меня избегает, — пробурчала Гарри, надеясь, что это не прозвучит так, будто она обижена. — Не говорит, не остается наедине и даже в глаза не смотрит. Волдеморт выглядел глубоко задумавшимся. — Интересно, с чего бы? Может, он боится? — Кого? — Например… меня. Гарри фыркнула. — Ты не страшный. — Ошибаешься, Гарри…***
Гарри могла долго доказывать себе, что игнор Дамблдора ее не волнует, но по правде, это слегка задевало. Ладно, не слегка. Разве им нечего было обсудить? Например, недавно воскресшего чокнутого маньяка, который за ней охотился? Или, если уж на то пошло, новую политику Министерства. Теперь, благодаря «Пророку», весь мир знал ее как малолетнюю уголовницу, чудом избежавшую Азкабана за покушение на жизнь своего маггловского кузена. Кроме того, читателям напомнили, что она говорит на парселтанге и что ее опекун — тот самый беглый Пожиратель и серийный убийца Сириус Блэк. Министерские ищейки даже раскопали информацию о том, что она причастна к безвременной кончине бедного заикающегося профессора Квиррелла. Гарри была уверена, что если бы они могли, то выписали бы ее из людей и поместили в категорию особо опасных тварей. Очередной выпуск «Пророка» прилетел во время завтрака. Бумажный сверток упал прямо в Гаррину тарелку, разбрызгивая овсянку во все стороны. На первой полосе было фото из зала суда: бумажная Гарри развалилась в кресле заключенного, перекинув ноги через поручень, и показывала в камеру неприличный жест. Гарри не стала утруждать себя чтением. Вместо этого она посмотрела на Дамблдора. Тот о чем-то оживленно переговаривался с Флитвиком, развернувшись к ней спиной. Гарри встала, подняла тарелку с утонувшей в ней газетой, запустила ей в ближайшую стену и вышла из Большого зала. Той ночью во сне ее уже поджидал довольный, как нюхлер в сейфе, Волдеморт. — Любопытно. Это правда, что ты кинула того мальчишку, Диггори, прямо в лапы акромантулу? Гарри подошла, вырвала из его рук газету, и та вспыхнула синим пламенем. Пройдя мимо, она направилась прямиком к столику с напитками. Алкоголь во сне не работал, хотя, с другой стороны, она никогда не ставила себе целью как следует это проверить. Волдеморт неотступно следовал за ней. — Не знал, что ты такое чудовище, Гарри. Если подумать, ты бы отлично вписалась в ряды моих последователей. Гарри выбрала бокал с чем-то напоминающим огневиски и выпила залпом. Какая дрянь. — Теперь эти придурки сравнивают меня с тобой. Говорят, растет смена. Игнорируя закуску, Гарри схватила следующий бокал и так же быстро осушила. — Это чушь. Я нихрена на тебя не похожа. Прохладные пальцы забрали из ее руки очередной бокал и потянули за собой, уводя в неспешный танец. — Посмотри на это с другой стороны. У плохой репутации есть свои плюсы. С тобой никто не спорит. С тобой боятся связываться. И в конечном итоге, что бы ты не сделал, никто не станет тебя стыдить. Свобода от глупой человеческой морали — разве это не подарок судьбы? Огневиски не принесло желаемого опьянения, однако знакомые движения, размеренная музыка, надежная опора рук ее партнера действовали умиротворяюще, и постепенно бушующие внутри обида и злость ослабили свою хватку. Может, она и впрямь приняла все это слишком близко к сердцу. Могло быть хуже — ее могли выставить бедной слабоумной жертвой обстоятельств. А так, если подумать, образ главного Кошмара Хогвартса для нее не в новинку. Приободренная, она вернулась мыслями к текущему моменту. Удивительно, но воображаемый Волдеморт оказался полезен. — Не понимаю, ты меня утешаешь или пытаешься завербовать. Волдеморт загадочно сверкнул глазами. — Может, и то и другое. — Не трудись. Я никогда не перейду на твою сторону. Ответ ему явно не понравился. — Продолжаешь цепляться за идеалы света даже после того, как Дамблдор оставил тебя один на один с твоими проблемами? — Мне плевать на идеалы света. И я не на стороне Дамблдора, — твердо ответила Гарри. Директор никогда не был для нее неприкасаемым авторитетом, как для остальных орденовцев. У нее вообще не было авторитетов. — Я на своей собственной стороне. В алых глазах мелькнула нехарактерная для него эмоция. Одобрение? — Вот оно как… Какое-то время они кружились молча, думая каждый о своем. — Что бы ты сделала, если бы тебя исключили? — Пустилась бы в бега. Хрен им, а не моя палочка. — Я так и думал. — Почему? — Потому что я поступил бы точно так же. — Ой, да пошел ты к черту!***
После этого ее отношения с воображаемым другом стали чуть теплее. Волдеморт интересовался ей и ее жизнью, а она не скрывала любопытства по поводу него. — Твой любимый цвет? — Зелёный. Разве не очевидно? — Мог ещё быть чёрный. — …Чёрный тоже. — Твоё любимое блюдо? — Говядина по-веллингтонски. — Твой любимый напиток? — Эрл Грей. — Патриотично. Любимый предмет в школе? — Уход за магическими существами. — Что?! Серьёзно? — Разумеется, нет. Защита от Темных искусств. — Как банально. — А твой? — Защита от Темных искусств. Иногда ее вопросы приводили Волдеморта в замешательство. — Почему ты не пытаешься выяснить по-настоящему важные вещи? Мои слабости, мои планы — то, что помогло бы в борьбе со мной? — Я и выясняю самое важное, — уверенно заявила Гарри. — А всякими глупостями, типа списка Пожирателей, пусть Орден занимается. Волдеморт склонил голову и окинул ее очередным изучающим взглядом. — Но какой смысл спрашивать все это, если я не настоящий? Гарри задумалась. Хороший вопрос. — Иногда я об этом забываю. Я уже так с тобой свыклась, что ты мне как живой. Если подумать, это и впрямь было странно. Ее сны никогда не отличались последовательностью. Она и не знала, что ее подсознание может породить что-то настолько убедительное. Ненастоящий Волдеморт отвлек ее от этих смутных сомнений. — Но ты все равно со мной танцуешь. Гарри пожала плечами. — Ну а что с тобой ещё делать. Впервые за время их знакомства Волдеморт рассмеялся. Если ее вопросы казались ему не практичными, то его вопросы иногда звучали совсем уж абсурдно. Например, он почему-то очень заинтересовался профессором Трелони — ей самой, ее программой и методами преподавания. — Без понятия. Я ушла от неё на третьем курсе, за компанию с Гермионой. Потом, правда, вернулась. Вместо неё надо было брать руны или нумерологию, а вся эта возня с уравнениями… — Гарри скривилась. — Ты понимаешь. — Нет, не понимаю. — Да ничего в ее уроках интересного нет. Я на них просто сплю. Она пьёт столько, что не замечает. Волдеморт нахмурился. — Быть может, я переоценил ее навыки. — Не знаю о каких навыках речь, но уверена, что переоценил. — А что она предсказывает тебе? — Каждый раз одно и то же — смерть. Тонкие губы растянулись в довольной улыбке. — Вот как… Гарри фыркнула. — И не надейся. Может, это мое призвание, а не судьба. А ещё ей начал сниться узкий темный коридор. Раз за разом, ночь за ночью. Гарри шла по нему, но никак не могла добраться до конца. Сначала она не обращала внимания на эти сны, потом они начали ее раздражать. Она была не настолько тупой, чтобы не узнать почерк. Гарри не могла высказать свое возмущение непосредственно адресату, зато могла пожаловаться подсознанию. — Это что ещё за фильм ужасов? Что твой оригинал пытается мне передать? Почему так долго? Он не умеет пользоваться совами? — Не торопись, Гарри, — ответил Волдеморт загадочно. — Всему свое время. Гарри поморщилась. — Ненавижу, когда тянут кота за яйца. Волдеморт вздохнул, отрешенно смотря поверх ее головы. — Твой язык… — Что? — Ничего.***
Меж тем реальность потихоньку начала налаживаться. Ее с близнецами эксперименты шли как никогда бодро, и арсенал всевозможных вредилок разросся до внушительных размеров. Гарри не терпелось испытать их в деле. Кроме этого, у нее появилось еще одно занятное развлечение: Гермиона собрала кучу народу и поставила Гарри перед фактом, что теперь она, Гарри Поттер, — их подпольный учитель ЗоТИ. Название их нежелательной организации тоже придумала Гермиона — Отряд Дамблдора. Название Гарри не понравилось, но потом она подумала, что если их поймают, то можно будет свалить всю вину на старого пердуна, и согласилась. Сначала Гарри сомневалась: по ее убеждению, не было ничего интересного в том, чтобы отрабатывать домашку с отстающими. Но, внезапно для себя самой, ей понравилось. Сначала она показывала ребятам какое-нибудь боевое заклинание, а потом раскидывала учеников по парам, чтобы они тренировались друг на друге. Сама же Гарри ходила между парами, периодически бросая кому-то в спину заклинание подножки или щекотки, а любые возмущения затыкала криком «постоянная бдительность!» Все-таки лже-Грюм знал толк в веселье. В какой-то момент Гарри даже подумала, что было бы прикольно стать преподавателем ЗоТИ. Остроты прибавляло и то, что их уроки были строжайше запрещены. После занятий ей не сразу удавалось заснуть — в крови кипел адреналин. А когда она все-таки засыпала и попадала в уже родной бальный зал, меньше всего на свете ей хотелось кружить в неспешном вальсе. — В твоё время музыка тоже была такой скучной? Волдеморт вскинул бровь. — В моё время? — Да, — нагло усмехнулась Гарри. — В твою доисторическую эпоху. — Дерзкая малявка, — прошипел Волдеморт, впрочем, без особой злости. — Нет, в моё время музыка была поинтереснее. Он ненадолго задумался, а потом зазвучал саксофон и мелодия впрямь сменилась на что-то быстрое, джазовое, вызывая у Гарри неподдельный восторг. Волдеморт закружил ее раз, второй, третий, ловко поймал и опрокинул вниз, почти до пола. А потом коварно ухмыльнулся и отпустил, и Гарри с визгом грохнулась прямо на задницу. — Это тебе за доисторического. Гарри встала, ругаясь сквозь зубы и потирая отбитый копчик. — Я плохо на тебя влияю. Волдеморт рассмеялся.***
Как-то незаметно наступил канун Рождества. Весь день Гарри уворачивалась от развешанных по всему замку омел. Фред и Джордж решили, что было бы забавным открыть в этот день охоту на Гарри-Не-Прикасайся-Убьет-Поттер, и объявили награду тому, кто поймает ее под омелой и поцелует. Никогда еще Гарри не была так бдительна. Бдительнее, чем Грюм. Забираясь поздно вечером в кровать, она была невероятно довольна собой. Количество омел в замке резко сократилось, а количество мальчишек в больничном крыле наоборот, пополнилось. Но больше всего ее радовало, что в следующий раз она увидит проклятое растение только через год. Открыв глаза, она оказалась в бальной зале, полностью увешанной омелами. — О нет, и тут эта хуйня! Волна пламени прокатилась по зачарованному потолку, превращая ненавистные веточки в прах. Никогда еще Гарри не чувствовала себя ближе к состоянию любви, чем в ту минуту. — Мой спаситель. Волдеморт сверкнул глазами и молча протянул руку. Музыка была чувственнее, лиричнее, чем обычно. Пары вокруг них кружились в какой-то медленной разновидности вальса, как обычно не обращая никакого внимания на их странный дуэт. Волдеморт опустил вторую руку ей на талию и притянул Гарри ближе, так, что их тела почти соприкасались. Шаг, шаг, поворот — плавные скользящие движения, гипнотические, как морская волна. Гарри закрыла глаза, позволив себе расслабиться и ни о чем не думать. Тихий шипящий голос над ухом отлично вписывался в умиротворяющую атмосферу. — Не любишь Сочельник, Гарри? — Не люблю, когда лезут с поцелуями. Ткань мантии под ее ладонью была настолько гладкой, что Гарри еле удержалась, чтобы не потереться о нее щекой. Глаже, чем шелк. — Тебе пятнадцать. Разве у тебя нет никого, кто нравился бы тебе особенно? — Ты — ничего так. Тихий смешок застрял в ее взъерошенных волосах. — Нет, Гарри, я имею в виду кого-то настоящего. Похоже, настало время прояснить ее принципиальную позицию. — Влюбленность это хрень. Все эти обнимашки, переглядывания, нездоровая зацикленность друг на друге, боязнь сделать первый шаг… Если я когда-нибудь захочу кого-то поцеловать, я просто сделаю это, а потом посмотрим как пойдет. — Я думал, тебе не нравится, когда лезут с поцелуями, — в его голосе можно было различить нотку ехидства, но Гарри не видела противоречий. — Мне можно. Она не смотрела, но знала, что он улыбается. Какое-то время они кружили молча. — Но ведь должен быть кто-то, к кому ты привязана особенно сильно. Гарри задумалась. Она хорошо относилась к Гермионе и Рону. Они дружили с первого курса и успели вместе хлебнуть дерьма. Ей нравились близнецы, даже несмотря на сегодняшнюю выходку — они были гениальными изобретателями и с ними было весело. Но, конечно, никто не мог сравниться с ее крестным. — Я люблю Сириуса. Он классный. Он — моя семья, — Гарри помолчала и добавила серьезно: — Я убью за него. Она и правда имела это в виду. Волдеморт втянул воздух, будто хищник, напавший на след жертвы. Гарри слышала возбуждение в его голосе, а еще — высокомерную усмешку. — Рискованно сообщать такие вещи врагу, Гарри. Гарри покачала головой. — Ты не можешь быть настоящим. Это бред, — на секунду она запнулась, подбирая аргументы. — Настоящий не стал бы рассказывать о своих любимых вещах и утешать меня после очередной статьи в «Пророке». И уж конечно, настоящий не стал бы танцевать со мной полгода. Его шепот звучал одновременно интимно и зловеще, как тогда, на кладбище. — Даже для того, чтобы втереться к тебе в доверие и ударить в нужный момент? Гарри нахмурилась. — Да, звучит в твоем стиле. Она вскинула голову и поймала его взгляд. Его лицо было близко, она могла пересчитать чешуйки на его скулах, лбу. Гарри усмехнулась. — Но даже если так, у тебя ничего не получится. Он склонил голову на бок, смотря на нее изучающе, но уже не как на зверька или насекомое. Улыбка вновь зазмеилась по его тонким губам. Волдеморт не умел улыбаться как нормальные люди, в его исполнении это всегда было что-то угрожающее. Однако сейчас кроме угрозы было еще что-то, неуловимое, почти теплое. — Самоуверенная, дерзкая, смелая… Мне будет даже немного жаль тебя убивать. Гарри усмехнулась. В ней вновь проснулся азарт. — Убивалка не выросла. — Гарри… — вот, теперь угрозы было больше. Гарри окончательно развеселилась. — И вообще, сначала поймай! Выскользнув из объятий, она поднырнула под его руку и бросилась в толпу. Гарри петляла между танцующих пар, как между могил в их прошлую, настоящую встречу. Она слышала его шепот у себя в голове, шипение — ее имя на парселтанге, но лишь ускорилась. Большой зал сменился коридорами Хогвартса, темными и пустыми, она бежала по галереям и лестницам, все ниже и ниже, ниже подземелий, глубже, чем Тайная комната. Волдеморт догонял, она чувствовала его дыхание на затылке, цепкую хватку его рук, его голос, раз за разом повторяющий ее имя. Гарри сделала последний отчаянный рывок и провалилась куда-то в мокрую тьму. Она вскрикнула, но вместо крика изо рта раздалось шипение. Перед ней был темный узкий коридор — коридор из ее снов, — и она ползла по нему, ее гибкое, сильное, длинное тело стремительно приближалось к двери, напротив которой спал человек с рыжими волосами. Гарри чувствовала, как ее рот наполняется ядом, а в мозгу осталась лишь одна мысль — убить, убить, убить. Сделав рывок, она погрузила клыки в теплого, кричащего от ужаса, трепыхающегося человека. Гарри проснулась мокрая и дрожащая, от собственного крика. Над ней склонилась испуганная Гермиона. — Я змея… — шептала Гарри в полубреду. — Мистер Уизли! Я укусила… Я укусила его… Мистера Уизли укусила змея! Когда позже в кабинете директора она созналась, что была змеей, и избегающий ее взгляда Дамблдор спросил, все ли она ему рассказала, Гарри быстро сказала, что да. Абсолютно точно все.***
Рождественские каникулы прошли тухловато. Дом на Гриммо замер в ожидании новостей из больницы. Миссис Уизли готовила с утра до ночи, больше, чем они все могли съесть. Остальные разошлись по своим комнатам и переживали случившееся в одиночку. Сириус пил в обнимку с Клювокрылом, и Гарри чувствовала себя третьей лишней в их компании. Довольно скоро мистер Уизли пошёл на поправку, и народ повеселел. Все, кроме Гарри. Она надеялась, что у змеиного эпизода не будет последствий, но не тут-то было: Дамблдор подложил ей огромную какашку в виде индивидуальных занятий со Снейпом. Сириуса чуть инфаркт не хватил, когда он узнал. — Если этот патлатый хоть пальцем к тебе прикоснется!.. — рычал он, мечась по чердаку, словно запертый гиппогриф. Хотя нет, запертый гиппогриф вёл себя гораздо спокойнее. — Как будто я дамся, — огрызнулась Гарри, вяло чертя пальцем узоры на грязном полу. — Не переживай, Бродяга, вряд ли это будет настолько ужасно. Ужасно не было. Было ещё хуже. — Легилименс! Кадры из детства замелькали перед глазами. Вот Дадли бьет ее, вот она бьет Дадли, вот она сидит запертая в чулане, прислушиваясь к звукам доносящимся из гостиной: Дурсли смотрели телевикторину. — Следующий вопрос! — провозгласил неестественно бодрый голос ведущего. — На каком языке написан девиз на гербе Великобритании? — На французском, — прошептала Гарри. — И это… правильный ответ! Маленькая Гарри зажмурилась и представила, будто аплодируют ей. Открыла глаза она уже в кабинете Снейпа, кипя от злости. Снейп гнусно улыбался. — Защищайтесь, Поттер. — Может, объяснишь как, мать твою?! — Двадцать очков с Гриффиндора за ругань. Легилименс! Оказавшись той ночью в Большом зале, она не стала терять время и сразу перешла к делу. — Нюниус копается в моей башке! Высокая черная тень материализовалась перед ней. — Северус делает что? — Что слышал! Копается своими грязными лапами в моей голове. Якобы учит окклюменции. Волдеморт прищурился. — С какой стати? — Дамблдор, — выплюнула Гарри, не вдаваясь в долгие объяснения. Волдеморт что-то обдумывал, но Гарри не собиралась ждать его реакции. — Помоги мне. Волдеморт посмотрел на нее пристальнее, чем обычно. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Не знаю, ты тут — Волдеморт, тебе виднее! — Гарри не помнила, когда в последний раз была в таком бешенстве. — Заавадь его, змеюку свою натрави, что хочешь! Казалось, он не ожидал от нее подобной жестокости. В его голосе прозвучало замешательство с долей любопытства. — Ты хочешь, чтобы я убил его по-настоящему? Гарри поморщилась. Несмотря на то, что писал о ней «Пророк», она не собиралась заказывать своего профессора. — Нет, здесь, в голове, — но потом Гарри вспомнила слова Сириуса и уточнила: — Хотя если начнёт распускать руки, то можно и в реальности. Гнев мешал нормально думать, ум предлагал кровавые расправы, одну страшнее другой. И все же Гарри понимала, что это не выход. Даже если она превратит жизнь Нюниуса в ад, Дамблдор все равно будет настаивать на этих занятиях, и им обоим придется подчиниться. По сути, ни у одного из них не было выбора. Их обоих поставили перед фактом. Гарри поморщилась. В груди поднималась черная зыбучая тоска. Взвизгнув, замолчала музыка. — Я просто не хочу, чтобы он перетряхивал мои воспоминания как какое-то… грязное белье. Тихий голос отвлек ее от дальнейшего погружения в тоску: — И чего же ты не хочешь ему показывать? — Я нихрена не хочу ему показывать! — снова вспылила Гарри. — Даже то, какую кашу по утрам я ем! — Боюсь, все я защитить не смогу. Это вызовет подозрения. Это было правдой. Если у нее в голове из ниоткуда появится многоуровневая защита, не пройдет и секунды, как об этом узнает Дамблдор и душу из нее вытрясет. Гарри задумалась. Ее дурацкое детство с дурацкими Дурслями, долгие разговоры с Сириусом о ее родителях, тот волшебный момент, когда у нее впервые получился патронус… Что из этого она точно не хочет показывать Снейпу? Ответ пришел немедленно. — Тогда защити это, — она махнула рукой, описывая Большой зал в праздничных декорациях и беспечно кружащиеся пары. — Не хочу, чтобы он видел наши свиданки. Похоже, что этот ответ не удивил ее воображаемого друга. Он склонил голову набок, разглядывая ее в своем обычном изучающем стиле. — Боишься, что он подумает, что ты предатель? — Мне насрать, что подумает Нюниус, — честно ответила Гарри. — Но это, — она перевела палец с себя на Волдеморта и обратно, — не его собачье дело. Та самая странная, задумчивая, почти-что-теплая улыбка скользнула по тонким губам. — Согласен, — негромко произнес Волдеморт. Он внимательно оглядел Большой зал. — Что ж… Мои возможности здесь сильно ограничены, но кое-что я смогу сделать. Подойди. Длинные прохладные пальцы легли на ее виски. Их глаза встретились. Она впервые увидела их так близко — узкие щелки зрачков, алая, будто бы светящаяся радужка. Как рубины — пришла ей в голову странная ассоциация, — символы ее факультета. Вдруг раздался грохот. Вокруг Большого зала стремительно вырастала каменная стена. Окна и двери сами собой замуровались, и даже волшебный звёздный потолок обратился в серый гранит. Они будто оказались в большом каменном мешке, украшенном цветами и портьерами. Гарри поморщилась. — Теперь тут не так уютно. Свечи вспыхнули ярче, распространяя свет и тепло. Музыка заиграла вновь. Их руки скользнули друг к другу, занимая привычную позицию. — Зато никто нас не увидит. В следующий вторник забравшийся глубже, чем в прошлый раз, Снейп со всего размаха вмазался в гранитную стену. Когда он, ругаясь и держась за голову, вылетел из ее сознания, она наконец почувствовала себя отмщенной. — Это ещё что такое, Поттер?! Гарри посмотрела ему в глаза и улыбнулась самой холодной и угрожающей улыбкой, стянутой из арсенала ее Лорда. Снейп вздрогнул. — Подсознание, профессор.***
Довольно скоро ей представился шанс отомстить Дамблдору. Их нежелательную организацию поймали на месте преступления при содействии затесавшейся в их дружные ряды крысы Эджком. Смотря на ее уродливое, покрытое фурункулами лицо, Гарри жалела, что Гермиона наложила сглаз, не посоветовавшись с ней. Она бы придумала что-то пострашнее. В присутствии подпрыгивающих от радости Фаджа и Амбридж Гарри громко и отчетливо объявила, что Отряд Дамблдора называется Отрядом Дамблдора, потому что создал и курировал его угадайте кто? Правильно, Дамблдор. К ее глубокому огорчению, Дамблдор не стал протестовать, напротив, с энтузиазмом подхватил её ложь, принял весь удар на себя и улетел на хвосте Фоукса, оставшись в глазах окружающих благородным оплотом благородства. Не сказать, что её мелочная месть обернулась большим успехом: вместо Дамблдора директором стала Амбридж и установила в Хогвартсе настоящий авторитарный режим с охреневшей от вседозволенности внутренней полицией и запретом свободной прессы. После закрытия ОД и торжественного отбытия близнецов ночные встречи стали ее единственной отдушиной. — Что ты обычно делаешь? — В каком смысле, Гарри? — Опиши свою рутину. Я вот встаю, сразу бегу на лекции, потому что просыпаю завтрак из-за того, что всю ночь отплясываю с тобой. На лекциях досыпаю, если это не зелья и не трансфигурация. Раньше после обеда я шла на тренировку по квиддичу или на занятия ОД, но жаба запретила и то и другое, и теперь вместо этого я умираю от скуки в гостиной. А ты что делаешь? Ну, кроме планов по захвату мира. — Планы по захвату мира отнимают очень много времени, Гарри. — Эй, это не ответ. — Что ж, моя рутина не столь захватывающая, как может показаться. Я читаю, пишу письма, провожу собрания. Гарри улыбнулась. — С уссыкающимися от ужаса Пожирателями. Я помню. Волдеморт вернул ей улыбку. — Именно с ними. Гарри покачала головой. — И зачем ты вообще возвращал себе тело? — Что ты имеешь в виду? — прищурился ее собеседник. — Ну, думать, говорить и строить коварные планы ты мог и гомункулом. Тело нужно не для этого. — И для чего же, по-твоему, нужно тело? — раздраженно осведомился Волдеморт. — Есть вкусную еду. Летать. Мутить с красивыми девчонками. — Еда и девчонки меня по прежнему не интересуют. А летать… — раздражение ушло, его взгляд стал отрешенным, — я летаю. — Ты же не любишь метлы. — Мне они не нужны. — Ух ты. Научишь? Он снова взглянул на нее, с этой своей холодной жестокой усмешкой. — Вряд ли у нас будет такая возможность. Гарри вздохнула. — Точно. Мы же собираемся поубивать друг дружку при встрече. Волдеморт покачал головой, словно бы удивляясь её упрямству. — Гарри, глупо отрицать очевидное… У тебя нет ни шанса против меня. Гарри пожала плечами. Она считала иначе, но сегодня ей было лень спорить. — В таком случае, я требую право последнего желания. Волдеморт склонил голову. — Ты его получишь.***
Иногда судьба дарила Гарри что-то хорошее. Но каждый раз, даже раньше, чем она успевала привыкнуть к нежданному подарку, тот таял как марево, оставляя за собой болезненное пепелище. Даже странно, что этот продержался так долго. — Ты безнадежна, Поттер! Бездарна, нахальна и самовлюбленна, совсем как твой отец! — Да неужели?! А может проблема не во мне, а в придурке, который по недоразумению считается профессором, хотя не способен никого ничему научить?! — Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора! Проблема в тебе. Ты специально оставляешь сознание распахнутым! — Да потому что эти занятия — чушь собачья! Почему вас с Дамблдором так беспокоят мои сны? Если бы не они, мистер Уизли бы умер! — Гарри перевела дыхание и сказала, то, что давно было у нее на уме. — Я могла бы быть шпионом, в сотню раз лучшим, чем ты!.. — Ты идиотка, Поттер! — Да почему?! — Ты что, не понимаешь очевидного?! Если у тебя есть вход в его сознание, то и у него есть доступ в твое! Наверное, Гарри оглохла. Она смотрела на Снейпа, смотрела, как шевелятся его губы, но не слышала ни слова. Правильный вопрос не почему… а как. Боль в груди. Почему? Она не могла вспомнить, как сделать вдох. Почему ты думаешь, что это сон? Вдруг я настоящий? За спиной Снейпа задрожали полки. Большая банка с уродливым эмбрионом внутри лопнула, забрызгав зеленой жижей все вокруг. Даже для того, чтобы втереться к тебе в доверие и ударить в нужный момент? Снейп что-то кричал, а банки и пробирки все лопались и лопались одна за другой, осыпая пол осколками. Развернувшись, Гарри молча вышла из его кабинета. Когда она ворвалась в Большой зал, там было безлюдно. Никаких танцующих пар, лишь одинокие столики, заставленные пустыми бокалами. Музыка не играла. Стояла тишина. Ей не нужно было его видеть. Она знала, что он там. Ее руки дрожали от ярости. — Какого черта ты не сказал, что ты настоящий?! Из-за спины послышался смешок. — Я никогда не отрицал этого. Она резко обернулась, но сзади никого не было. Ублюдок решил поиграть в прятки. Легкий порыв ветра, словно чье-то мимолетное прикосновение, взъерошил ее волосы. — Ты лжешь, Гарри, лжешь самой себе… Подсознательно ты знала, знала все это время. Лучше спроси себя, почему ты не хотела признаваться себе в этом? У Гарри сбилось дыхание, как от бега, она напряженно вслушивалась в окружающие звуки, пытаясь понять, откуда ждать атаки. Глумливый голос прямо над ухом заставил вздрогнуть. — В чем дело, ты больше не хочешь танцевать со мной? Гарри оскалилась. — Сейчас я хочу тебя убить! — Ну вот… видишь, какая у нас взаимность. Прохладная ладонь накрыла её напряженные пальцы и сжала, потянув за собой. Но вместо того, чтобы отстраниться, попытаться убежать, Гарри сжала его руку в ответ и резко развернулась. И вновь они друг напротив друга, как сотню раз до этого, но как все изменилось. — Ты выросла за этот год. Гарри тоже это заметила. Теперь ей было проще смотреть ему в глаза, чем она и воспользовалась, посылая убийственный взгляд. Волдеморта это лишь позабавило. Заиграла музыка: быстрая, напряженная. Скрипки и виолончели теперь не дополняли, а, наоборот, соревновались друг с другом. Волдеморт с силой притянул её ближе, прижав к себе в извращенном подобии объятия. Его хватка на руке почти причиняла боль. — Хочешь знать, зачем я танцевал с тобой, Гарри? — выдохнул он в ее волосы, и у Гарри по спине пробежали мурашки. — Ради этого момента, ради ужаса в твоих глазах, когда ты поймёшь, что все это время наслаждалась компанией настоящего Лорда Волдеморта. Ужаса? Да хрен тебе, подумала Гарри, мстительно подрезая его на повороте. Не то чтобы ему это помешало, но все же он чуть ослабил хватку. — Знаешь, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я внезапно начала тебя бояться. Змеиные зрачки сузились. — Ах так? — Так. Их танец как никогда напоминал соревнование, и Гарри не собиралась уступать ни дюйма. — Знаешь, почему ты на самом деле со мной танцевал? Потому что тебе смертельно скучно в созданном тобой же тусклом подобии жизни. Злость вспыхнула в его глазах. — Довольно глупое предположение, — процедил он сквозь зубы. — Неужели? Знаешь, я неплохо узнала тебя за это время. Их пальцы побелели, с такой силой они вцепились друг в друга. Гарри не чувствовала боли, может, из-за того, что это был сон, а может, из-за переполняющей ее ярости. — Ты засел в темном углу, окружил себя тупыми пресмыкающимися ничтожествами, которые с тобой только из-за страха, и делаешь вид, что вернулся к жизни. Когти Волдеморта на ее спине сжались, оставив глубокие царапины. Гарри злобно усмехнулась при виде того, как бледное змеиное лицо искажается от ярости. — Ошибаешься, девчонка. Мне не нужны глупые развлечения, чтобы чувствовать себя живым. — Ты можешь врать мне, ты даже можешь врать себе, но ты все еще жалкая бесплотная тень! Скрипки, взвизгнув, замолчали. Они стояли друг напротив друга, смотря друг на друга с ненавистью. Гарри первая оттолкнула его руку. — Пошёл вон из моего сознания. Густая тьма заполнила собой все пространство, разом погасив все свечи. Голос, полный ледяной угрозы, пролетел насквозь, оставляя внутри нее черный выжженный след. — До встречи, Гарри. После этого Лорд Волдеморт перестал ей сниться, оставив после себя лишь холодный пустой коридор.