Только лишь во сне

Сцена 1. Рождество. Разговор на крыльце, первая версия. Изначально по сюжету Инеж должна была чётко определиться, что хочет быть с Бреккером - раз уж Каз её игнорирует. Мне кажется, что сейчас выбор Инеж не так очевиден в тексте, но в этой сцене он чувствуется.

Инеж

Каз стоит совсем рядом. И впервые за долгое время тишина не кажется намеренной. Инеж переводит взгляд на парня. И ей так отчаянно хочется попытаться, проверить, узнать. Последний шанс, последняя попытка. — Тебе снятся сны? Он поворачивает голову и смотрит ей в глаза. Долго молчит. — Да. И иногда даже слишком реалистичные, — в его голосе сквозит тоска, а Инеж не решается спросить про Кеттердам. Последняя фраза словно забивает последний гвоздь в крышку её надежд, — но это лишь сны. В его голос звучит слишком грустно. Никто не стал бы грустить так, потому что Кеттердам оказался лишь сном. Инеж чувствует себя так, словно была самым плохим человеком весь год, а потому её не просто лишили подарка на Рождество — но и забрали что-то важное. Она грустно улыбается и пытается придумать, что же ещё сказать. Поблагодарить за пальто, спросить почему надел перчатки? Имеет ли она теперь на это право? И Инеж продолжает молчать, но дрожи ненавидя тишину между ними. А Каз осторожно поднимает руку, и, секунду поколебавшись, убирает прядь с лица Инеж. Она замирает и никак не реагирует, а Каз, заправив волосы ей за ухо, мягко ведёт пальцами по скуле. И стоит так близко, что Инеж чувствует аромат его одеколона. — Я скучаю по тебе, — говорит она, выдыхая облачко пара. Горит тихо и грустно, понимая, что действительно скучала. Концентрируясь на Бреккере, она не пыталась исправить ситуацию с Казом. Но ей не хватало его присутствия в её жизни. Его тепла и улыбки. Постоянных интересных рассказов. Его смеха. Того, что ей не давал Бреккер. — Мне тоже не хватает тебя, — выдыхает Каз, осторожно проводя пальцами по её щеке, скуле, вниз. Инеж замечает, как он бросает быстрый взгляд на её губы. — Могу я кое-что попробовать? — спрашивает он. И Инеж знает, что сейчас произойдёт, но не отстраняется. Ей так сильно хочется быть с Казом Бреккером, что организм, кажется, не находит различий между реальностями. Она кивает. Она знает, что они оба пьяны и помнит, что прошлый их поцелуй в итоге ничего не изменил. Каз медленно наклоняется и целует Инеж. Их губы едва касаются, он мягко держит её лицо одной рукой. Инеж замирает, через несколько секунд отвечая на поцелуй. Это ощущается как предательство Бреккера. Но это ощущается так правильно. Это лучше, чем поцелуй на хэллоуин. Она чувствует привкус виски и кофе. Она не сомневалась, что Каз им пропитан. Она готова бесконечно пробовать кофе и привыкать к этому вкусу, если он будет её целовать. Она не знает, что сейчас им движет. Не знает, почему он отстранялся — но всё это становится таким неважным в этот момент. Поцелуй лёгкий, нежный, и у неё просто подгибаются ноги. Инеж вдруг вспоминает о Бреккере и о своём желании — быть с ним, быть его тенью — и хочет оттолкнуть Каза, но не может. Она признаёт свою капитуляцию этой ночью. Всё уже случилось. Одна ночь — один поцелуй — ничего уже не изменит. Верно? В уголках глаз скапливаются слёзы. — Это ничего не поменяет, верно? — отчаянно спрашивает она шёпотом. И не знает, какой ответ больше хочет услышать. — Верно, — выдыхает Каз, упираясь своим лбом в её лоб. Его глаза закрыты, а дыхание сбилось — сейчас я пьяный, а утром буду всё отрицать. Он пытается шутить, но она чувствует его уязвлённость и открытость. Он такой же как и она сейчас. — Отлично, — говорит Инеж, смаргивая слёзы и сама тянется к парню. Этот поцелуй получается настойчивее, отчаяннее. Словно они оба стараются запомнить этот момент, не ожидая его повторения. Инеж знает, что едва ли сможет так же целовать Бреккера. Едва ли он когда-то кого-то к себе так подпустит. Она старается запомнить, впитать это хоть так. Тело знает, что Каз и Грязные Руки слишком похожи. Поцелуи с Бреккером наверняка ощущаются также. Она хочет запомнить. Может раз и на всю жизнь. Но мозг помнит, что она целует Каза. Каза, который стал таким родным, что она смелеет. Притягивает его ближе, чувствуя, как он одной рукой обнимает её за талию, а второй закрывается в её волосы, портя причёску. Инеж кладёт руки ему на шею и, кажется он вздрагивает от ледяного прикосновения, но не отстраняется. Они максимально близко, поцелуй максимально жадный. У них есть только одна ночь, только это мгновение. Вкус его губ распаляет, пьянит не хуже алкоголя. Инеж отпускает себя. Она поможет Бреккеру, но в Рождество она побудет эгоисткой. Кажется, Каз тоже решил расслабиться этой ночью. Инеж чувствует, как отчаянно он прижимает её и на секунду ей становится горько. Это всё могло бы быть правдой, могло бы стать их историей — а не имитацией, как сейчас. Когда у них заканчивается воздух, они отстраняются. Смотрят друг другу в глаза, а потом Каз немного меняет положение рук и прижимает Инеж к себе, обнимая. Утыкаясь лицом в её макушку. Инеж утыкается лицом в его плечо и убирает руки с шеи, переводя их на спину парня. Его объятия — такие же тёплые и уютные, как и всегда. Инеж снова плачет. — Ничего не было, — бубнит он куда-то ей в макушку. Инеж кивает. Ничего не было и не будет. После этого они не начнут встречаться, не будут поддаваться на провокации друзей. Они лишь… — Мы будем заниматься в библиотеке? — спрашивает она — Я не знаю, — отвечает Каз, глядя на неё. Хочет что-то сказать, но не может, — я… — Тогда поцелуй меня ещё раз, — перебивает его Инеж. И Каз целует. Снова нежно. И в этом поцелуе, кроме отчаяния Инеж чувствует всё то, что видела в его взгляде. И мягко сминая его губы в ответ, старается передать собственные чувства. Благодарность за всё. Но по щекам продолжают течь слёзы. Это слишком похоже на прощание. На точку в их отношениях — ведь при всех их чувствах оба отказываются вкладываться в продолжение. А значит выход только один. Но это будет потом — а сейчас у них ещё есть хотя бы несколько минут. — Мне пора идти, — всё же говорит Каз через какое-то время, отстраняясь. Инеж не хочет его отпускать. Но она не сможет спасать всех — и Каза, и Бреккера, и себя. — Хорошо, — просто говорит она, отступая на шаг. Казу придётся спасать себя самому. Он смотрит на неё, а затем моргает и делает глубокий вдох восстанавливая дыхание. И, уже уходя он бросает: — С Рождеством. Я оставил в гостевой комнате пакет с подарками, могу на тебя надеяться? Инеж кивает, хоть он и стоит к ней спиной. Поэтому вслух добавляет: — С Рождеством. Можешь надеяться — как и всегда. — Спасибо, — говорит он и уходит. Инеж приходит сравнение с супергероями фильмов — они уходят так же — не оборачиваясь. На губах она продолжает ощущать вкус кофе. *** После ухода Каза она ещё долгое время стоит на улице, пытаясь прийти в себя. И только когда пальцы окончательно зябнут, она кое-как поправляет ими причёску и находит в себе силы вернуться в дом. И — разумеется — стоит ей войти в дом, как она ловит на себе взгляды друзей. Джеспер хитро щурится, Уайлен выглядит взволновано. Нина наслаждается объятиями своего парня, но её внимательный взгляд обещает вытянуть все подробности. И даже Матиас внимательно оглядывает её. — Каз ушёл, — говорит Инеж, надеясь, что все вернутся к своим прежним разговорам. — Да, он говорил, что ему надо срочно уехать, — кивает Джеспер, — но я видел, как вы мило ворковали на крылечке. Вы помирились наконец? Инеж внутренне холодеет. Как много Джеспер успел увидеть? А остальные? — Не важно, — отвечает она наконец, — и вообще будет очень грубо, если я скажу, что мы сами разберёмся? Не лезьте, пожалуйста. Я знаю, что вы переживаете, но мы уже не маленькие детки. И если честно… Инеж подошла к столу и плеснула себе в стакан виски и выпила залпом — пока я сама уже ничего не знаю. После её слов зазвенела тишина. Да, Инеж повела себя гораздо резче, чем обычно. Но сейчас она не в состоянии совладать с тем беспорядком, что творится внутри. — Каз дурак? — спрашивает наконец Матиас, осторожно разрушая немую сцену. — Нет, — усмехается Инеж, — я дура. На счёт Каза не знаю.