***
Как оказалось, социальной мотивации ему действительно стоило поднакопить. Ведь в последний момент Чонвон, не умеющий долго выдерживать натиск начальства, вместо беззаботного наслаждения фестивалем соглашается взять на себя смены в палатке с выдачей напитков. Изначально этим должен был заниматься его напарник Субин — сонбэ с четвёртого курса, но тот неожиданно свалился с ангиной прямо перед мероприятием, поэтому Чонвону пришлось экстренно расчищать все свои дела после занятий. Однако в этом есть и несомненный плюс: больше смен — больше денег. Конечно, он понимает, что подписывается, фактически, на каторгу, так как желающих освежиться во время фестиваля — нескончаемое количество. Поэтому он вертится пуще белки в колесе, разливая десятки напитков по стаканам и умудряясь вместе с тем принимать заказы и выдавать уже готовые. К слову, участи — ночевать в палатке перед стадионом — получается избежать, но не потому, что Чонвон бросает друга — в таком случае, вина сожрала бы его потом с потрохами. Удаётся отделаться малой кровью, а точнее — связаться с президентом студсовета, Шим Джеюном, гибридом золотистого ретривера, с которым Чонвон встречался (вероятно?) пару месяцев на первом курсе. Их краткосрочный роман не был чем-то особенным — ладно, скорее, это нельзя было даже считать за полноценные отношения. Просто старшекурсник Джеюн со своей добродушной улыбкой и обворожительной харизмой не мог не притягивать. Они хорошо проводили время вместе и один раз даже переспали — было приятно, но не более того. Сердце Чонвона отбивало ровный ритм при виде старшего, и в какой-то момент оба поняли, что у них ничего не сложится. Ян со спокойной душой отпустил свой первый опыт, принимая его как данность. Близкими друзьями они тоже не стали, однако каждый раз при встрече обменивались любезными приветствиями и позволяли себе перекинуться парой-тройкой фраз о своей текущей жизни. Обращаться с личной просьбой к Джейку немного неловко, но Чонвон понимает, что ему не откажут. Так и случилось — президент студсовета выделяет ему два номерка поближе к сцене до официальной раздачи билетов, взяв со второкурсника слово, что он не станет болтать остальным. Ян о таком и не думает, не желая ставить старшего в неудобное положение. Они обещают списаться и поговорить за чашечкой кофе: всё же в этом году Шиму предстоит выпуститься и покинуть стены университета навсегда. Чонвон допускает, что, возможно, у них так и не найдётся времени, чтобы встретиться вдвоём, но это ничуть не расстраивает. У Чонвона хватает расстройств и другого характера. Например — факт того, что уже пятый день ему приходится батрачить без отдыха, и о концерте в честь завершения фестиваля, который пройдёт завтра, Ян думает лишь как о долгожданном завершении его адской работы, а не радостном событии. За пятнадцать минут до конца своей смены в вечер пятницы Чонвон думает лишь о расслабляющем душе (хотелось бы и о ванне, только откуда такая роскошь в общежитии) и еде. В этой суматохе он забывает, когда последний раз ел хоть что-нибудь. В какой-то момент очередь постепенно рассасывается, и, обслужив последнего клиента, Чонвон собирается присесть на минутку, чтобы перевести дух и приступить к уборке рабочего пространства — не тут-то было. Своим чутким слухом Ян улавливает чьи-то мягкие шаги и оборачивается. Спина вытягивается, словно по струнке, а уставшее лицо вмиг озаряется боевой готовностью. — Айс американо и один таро милк, пожалуйста. Ким Сону расплывается в приветственной улыбке и облокачивается на стойку с противоположной стороны. Чонвон к случайной встрече морально не готов, что довольно глупо с его стороны. Это всё же студенческий фестиваль, и как один любитель потусить посмел бы пропустить его? Если в каждой их встрече виновата судьба, значит, она явно точит на Чонвона зуб, только тот не припоминает, чем же так мог разгневать хозяйку своей жизни. — С Вас десять тысяч вон. Ян скептически выгибает бровь, но принимает оплату и приступает к выполнению заказа, не проронив больше ни слова. Сосредоточиться на напитках тяжело, взгляд всё время косится вправо, в сторону всё такого же воодушевленного Сону, что без стеснений рассматривает младшего, подперев щёку собственной ладонью. Лисий прищур следит за каждым чонвоновым движением с неподдельным интересом, словно он сейчас не просто кофе готовит, а как минимум пытается вылепить скульптуру. Пушистый идеальный хвост выглядывает из-за прилавка и колышется из стороны в сторону, раздражая ещё больше. — Всего хорошего. Чонвон ставит напитки перед старшим и уже собирается отойти от стойки, так как очередь за Сону не виднеется приличная, однако старший в последний момент осторожно хватает его за запястье. Но, увидев испуганное от неожиданности лицо Чонвона, Ким мгновенно же отпускает руку. — Таро для тебя. Ты, наверное, даже не обедал сегодня из-за этой суматохи. — А в прошлый раз ты не понял, что я не собираюсь принимать от тебя никакие подачки? — Чонвон, возможно, излишне экспрессивен, но он ничего не может с собой поделать. — Это не подачка, а знак внимания, — Сону, насупивший свой прямой, аккуратный носик, недовольно вздыхает. — Ну, Чонвон-и, будь хорошим котиком. — Ни за что, для тебя я буду только плохим. Чонвону не хватает только топнуть ножкой и руки в боки, чтобы быть ещё больше похожим на упрямого ребёнка, который желает делать всё наперекор надоедливым взрослым. — Ничего, такое мне тоже нравится, — Сону скалится, и его белоснежные клыки вновь становятся хорошо видны, но Чонвон понимает: это вовсе не угроза. — Иди уже, — даёт понять, что разговор закончен. — Надолго не прощаюсь. И Сону уходит, оставляя стакан с таро один на один с Чонвоном. Тот внимательно следит за чужой фигурой, растворяющейся в толпе людей, пришедших на фестиваль. И только когда Ян окончательно убеждается, что старший за ним не наблюдает, вставляет в стакан трубочку и делает первый глоток. Не выкидывать же то, что он сам приготовил, потратив последние силы. В конце рабочего дня молочный чай кажется по-особенному вкусным, и дело всё определенно в том, что Чонвон — искусный бариста. И в том, что этот знак внимания, — ничего не значит.***
В этот раз смена Чонвона заканчивается позже обычного, потому что на следующий день в их кафе должна состояться инвентаризация. Ян закрывает кофейню на ключ и выходит из кампуса, когда на улице уже темно и все студенты давно находятся за пределами университета. Сверяя время на телефоне, Чонвон понимает, что уже за полночь и до комендантского часа остаётся не так много времени, за которое он точно не успеет добраться до общежития пешком. Перспектива ночевать на лавочке в разгар ноября не прельщает, тем более, тёмное небо заволакивает грозовыми тучами — с минуты на минуту должен пойти дождь. Вариантов, кроме такси, не остаётся, и на душе скребутся кошки от мысли о стоимости поездки, ещё и по двойному тарифу в связи с непогодой. Чонвон мысленно уже прощается с последними деньгами на своей карточке, представляя, как придётся потуже затянуть пояс до следующей зарплаты. Вдали угрожающе сверкает молния, намекая на то, что совсем скоро ураган достигнет и его. Чонвон вздыхает, укутываясь получше в свою кожанку, совершенно не подходящую данной погоде. Стоило с утра захватить из дома хотя бы зонт, но кто такой Ян Чонвон, чтобы проверять прогноз погоды заранее. Второкурсник, переступая с ноги на ногу, мнётся на пороге кафетерия в попытке скачать приложение такси, которое он однажды удалил, чтобы память не засорять. Но то ли связь из-за грозы барахлит, то ли это телефон Чонвона решает повыпендриваться в такой важный момент, но треклятое «какао такси» отказывается скачиваться. Это начинает злить так же сильно, как и пугать, ведь Яну всё ещё нужно попасть сегодня домой, но кажется, все обстоятельства против этого. — Чонвон, ты что тут делаешь? От неожиданности Чонвон отпрыгивает на добрые полтора метра — всё-таки кошачьи инстинкты дают о себе знать в первую очередь, а испуганное сердце начинает колотиться прямо в висках — это ему уже явно перешло по наследству от папы. Был бы это кто-то другой, Ян бы незамедлительно воспользовался одним из своих хорошо выученных на тренировках ударом. Но Чонвон обладателя голоса распознает с первых нот, и от этого его реакция ещё постыднее. — Хэй, я тебя испугал? Прости, я не хотел. Чужой голос раздаётся на расстоянии, и его владелец не осмеливается подходить ближе. Чонвон начинает себя тихо ненавидеть из-за своей пугливой реакции. И перед кем? Судьба явно внесла его несчастную тушку в чёрный список, потому что он не понимает, как можно столько раз сталкивать с Ким Сону совершенно… случайно? — Что ты тут делаешь? — наконец, младший решается подать голос и всё выяснить. — Ты реально за мной следишь? — Если я за тобой ухаживаю, ещё не значит, что меня можно так легко в сталкеры записывать. Я просто задержался в библиотеке из-за подготовки к конференции. — Сону поднимает руки вверх в примирительном жесте. — Время не рассчитал, и тётушка Ли уже грозилась выгонять меня шваброй. Как думаешь, она на такое способна? — Тебя бы не помешало разок осадить. А в мыслях: «Осадить в первую очередь нужно тебя самого, не научишься себя контролировать и обязательно сдашь всё ему с потрохами». — Котёнок, не будь таким грубым. — Ты страдаешь амнезией или просто глупенький? Я же говорил тебе не называть меня так! — Ах, ну как можно так разговаривать со своим сонбэ, — Сону театрально хватается за сердце, получая лишь насупившееся фырканье от младшего. Если тот думает, что его театр одного актёра кого-нибудь проймёт, то это точно не по адресу. Чонвон уже собирается уйти и заказать такси чуть дальше от корпуса, приложение как раз скачалось, — он не может больше терять драгоценные минуты на разговоры со всякими дурацкими лисами. Но внезапно, на этот раз — прямо уже над их головами, гремит гром, и половину неба озаряет сверкающая молния. — Моя машина на парковке. Давай я тебя подвезу. — Неужели серьёзно думаешь, что я соглашусь? — Не глупи, вот-вот начнётся ливень, а мне кажется, кошки воду не любят. Будто бы в подтверждение чужих слов на плечи Чонвона ложатся первые капли, и тот вздрагивает от неприятной прохлады. К сожалению, Ким оказывается прав: Чонвон дождь по своей природе просто ненавидит. Выбора, похоже, действительно нет. — Это исключение. Только на один раз, понятно?***
До общежития они добираются медленнее, чем Чонвон изначально представляет. Виною тому становится не на шутку разыгравшийся ураган. Деревья раскачиваются из стороны в сторону под гнётом свирепствующего ветра, а стёкла машины нещадно заливает дождём — так, что даже не прекращающие работать дворники не спасают ситуацию. Сону оказывается очень осторожным водителем, и, несмотря на погодные условия, Чонвон неожиданно чувствует себя в безопасности, сидя на переднем сидении, рядом со старшим. Когда они останавливаются у нужного здания, дождь слегка ослабевает, но продолжает моросить. Покидать тёплый салон совершенно не хочется. На удивление вечно докучающий и болтливый Сону промолчал почти всю поездку, глубоко уходя в свои мысли. «И о чём так серьёзно может думать этот лис? У него же ветер в голове» — думается Чонвону. Какое-то время они продолжают сидеть молча: Ян прислушивается к мелодии барабанящих капель по стеклу машины и громкому дыханию Сону, который почему-то всё так же ведёт себя тихо, словно кто-то нажал на невидимую кнопку и отключил в нём энергию. Голову заполняют глупые неуместные вопросы, например: «Интересно, это все лисы так звучно дышат или Ким один такой особенный?». Правда в том, что для Чонвона особенный он не только в этом. Сенсорный дисплей автомобиля показывает без пятнадцати час, а значит, и до закрытия общежития остаётся не так много времени. Чонвон понимает, что больше не должен задерживать ни себя, ни Сону, поэтому пытается отстегнуться, но его ремень безопасности, похоже, заедает — у юноши никак не получается выбраться. Старший мгновенно приходит на помощь, наклоняясь чуть ближе, чтобы разобраться с ремнём, пока Чонвон замирает, как это свойственно котам, когда те чувствуют чужие феромоны. Шея Сону находится всего в нескольких сантиметрах от его носа, и Чонвон не смеет вздохнуть, чтобы не раствориться в запахе, который источает Сону. По позвоночнику бегут мурашки, и Чонвон проклинает себя за то, что ему это действительно нравится. — Можно один вопрос? Наконец отстегнув ремень, Сону возвращается на своё прежнее место, будто бы и не замечая минутного оцепенения младшего. Может быть, лисы не такие чуткие, как может показаться на первый взгляд? — Ты уже задал. — Не будь таким вредным, я всё же спас тебя от возможности промокнуть и заболеть, — Сону внимательно следит за чонвоновым лицом и, не улавливая там раздражения, продолжает: — Пойдёшь со мной на свидание? — Нет. Это не первый раз, когда Чонвон слышит от старшего эти слова. Но все прошлые многочисленные попытки не увенчались успехом — тоже самое ждёт его и в этот раз. — Просто скажи: почему? Я тебе противен? Или ты чего-то боишься? — свойственные Сону терпеливость и спокойствие начинают постепенно растворяться. — Я не играюсь с тобой. Поверь, ты мне… правда нравишься. Признание даётся нелегко, как это могло бы показаться на первый взгляд, но Сону выглядит таким серьёзным и сосредоточенным — кажется, впервые на памяти младшего. От этого почему-то у Чонвона начинает сосать под ложечкой сильнее. — Я тебя не боюсь, дело в том… — Чонвон подавленно сглатывает. Обнажить перед тем, к кому неравнодушен, голую правду тяжело. Но уши ласкают отголоски обмолвленного ранее признания, и такое Ян точно забыть не сможет. Сону всегда яркий, притягательный, смешной, чересчур экспрессивный и порой слишком наглый. Но он никогда не говорит о своих чувствах так прямолинейно и открыто. Есть ли шанс, один маленький шанс, что Чонвон может доверять этому лису? Лишь бы всё не оказалось очередной коварной игрой. Чонвон чувствует, как его руки осторожно касается чужая ладонь, — по телу мгновенно разливается чуждое тепло, а живот щекочут крылья внезапно проснувшихся бабочек. А ведь Чонвон так старательно пытался усыпить их, держать в вечном коконе, не позволяя им появиться на свет. Но кажется, против большого лиса маленький котёнок бессилен. Только вот старшему знать об этом прямо сейчас необязательно. Поэтому Чонвон освобождает свою ладонь, что несколько драгоценных минут наслаждалась ласковыми поглаживаниями горячих пальцев Сону. — Увидимся в универе, Ким. Дверца негромко хлопает, унося с собой уют и запах парного молока, которым пахнет от Чонвона, и старший украдкой наслаждался им каждый раз, когда появляется такая возможность. Пускай Чонвон так и не ответил, однозначного отказа, как обычно, тоже не последовало. А значит, у Сону есть шанс, которым он обязательно собирается воспользоваться.