Интроекция

      Несколько дней слились в один. Бесконечно долгий, мучительный, мрачный и тяжелый день, после которого впору было отдыхать ещё неделю как минимум. Астарион знал, стоит им только подняться из глубин храма Шар, как отряд в очередной раз попадёт в битву. Он не ошибся. Захват Лунных Башен был труден, но закончился быстро. Если бы только не старый некромант, скрывшийся в глубинах своего мрачного замка, всё прошло бы просто замечательно.       Астарион отвлекал себя мыслями о предстоящих битвах. Это было единственным способом как-то заглушить душащую обиду.       Яра ни разу не поговорила с ним после тех щемящих душу объятий.       Каждый раз, когда мужчина думал, что она вот-вот приблизится к нему, девчонка проходила мимо. Он не понимал, почему? К его стыду, он всё ещё чувствовал призрачное тепло её объятий, ощущал тихое дыхание, а запах речной воды и магии прилип к повседневной одежде так крепко, что вампиру казалось, он сходит с ума. Он не мог так сильно нуждаться в ком-то, и, доказывая это себе, Астарион тоже игнорировал волшебницу.       Однако, мучаясь без сна в палатке, вампир понимал, что лжет самому себе. Её лицо, обеспокоенное и полное сочувствия, всплывало перед веками, стоило только прикрыть глаза.       Перед спуском в глубины Лунных Башен мужчина дождался ночи и отправился к скромному жилищу девчонки, но никого там не обнаружил.       Первой мыслью было дождаться Яру прямо у неё на спальнике, но едва ли гордость эльфа позволила бы ему такую глупость. Астарион закрылся в своей палатке и ждал. Достаточно долго, чтобы начать волноваться. Прихрамывающий шаг волшебницы раздался уже далеко заполночь. Вместе с ней шёл кто-то ещё.       Прислушавшись к весёлому перешептыванию, Астарион распознал голос Гейла.       Вампир не сразу понял, что почувствовал. Жгучая смесь обиды и злость разъедала грудную клетку, облизывала рёбра и грозилась выбраться наружу, прожигая кожу и одежду. Астарион скривился, невольно прислушиваясь к голосам снаружи.       Волшебники попрощались совершенно невинно, в пожеланиях доброй ночи не было ни капли двусмысленности, которая могла возникнуть между любовниками, но вампир был слишком опытным в подобных вопросах. Он давно заметил интерес Гейла к девчонке, а Яра заглядывала ему в рот, как своему учителю и спасителю.       На чаше весов, злость перевесила обиду. Вампир нервно усмехнулся. Конечно, что мог дать он, много веков падающий на самое дно? Волшебник мог помочь Яре снять руны, мог научить новым фокусам, а что было у вампира? Он сам нуждался в том, кто мог его поддержать. Астарион вдруг обреченно понял, что он нуждается в девчонке больше, чем она в нём. Такие мысли посещали его и раньше, но сейчас он получил подтверждение. Бывшая охотница за головами, она вернётся во Врата Балдура, может, даже убьёт своего отца, захватит его гильдию Гончих, а потом, из своего милосердия, поможет потасканному веками вампирскому отродью убить бывшего хозяина.       Астарион засыпал, чувствуя острую, как тысячи ледяных кинжалов, жалость к себе. И ненависть за то, что позволял этому чувству, вместе с проклятой волшебницей, так сильно задеть его.

***

      Последняя битва с Кетериком Тормом оказалась в разы сложнее предыдущей. Перед платформой к самому сердцу колонии иллитидов, Яра, порядком потрёпанная, тяжело вздохнула:       — Мы должны сделать всё быстро, иначе уже не выберемся отсюда.       И Астарион был согласен, но кивать не стал.       Он вообще старался не переговариваться с девчонкой. Знал, что не сможет сдержать свой злой язык. Он помучался без сна всю короткую ночь и теперь чувствовал себя злым. Но это была не та горячая ярость, которая клокотала в нём вчера, это была мрачная, тихая мстительность. Именно под её влиянием, чувствовал вампир, говорятся самые глупые слова и совершаются ещё более глупые поступки.       Благо, Яра была слишком увлечена сражениями и не обращала внимания на эмоции спутников, только на их физическое состояние.       В бою тоже всё как-то не клеилось. Иллитиды, призванные Тормом, были отвратительно изворотливые, некромиты, словно полк лучников на крепостных башнях, не давали возможности выдохнуть под снопом лучей. Карлах, уже порядком измотанная, под чарами Шедоухарт старалась отвлечь Торма на себя, а Яра освобождала Песню ночи.       С помощью девы Эйлин стало проще, но не настолько, чтобы можно было зазеваться.       Однако это пошло на пользу. Астарион был так увлечён сражением, что не успевал обращать внимание на Яру, которая бросала короткие приказы и разила заклинаниями.       Казалось, они проиграют.       Особенно когда на месте Торма вдруг возник Аватар Миркула. Битва с этого момента превратилась в постоянный круговорот ударов, отскоков, приказов, криков, взрывов фаерболов. Перед глазами вампира мир кружился как никогда, и сложная битва при Гримфордже казалась тренировочным боем.       И всё-так они победили. И Астарион, не сразу понявший, что вновь явившееся тело Кетерика Торма не представляет угрозы, едва не выпустил в него стрелу из лука.

***

      Когда они поднялись к Арфистам, облегчению всех присутствующих не было предела. И Астарион разделял его, хотя и не понимал ликования по поводу победы. Она досталась тяжело и всё, о чем мог думать вампир, кроме крови конечно, это об отдыхе. Полноценном и долгом. Обрадовало разве только то, что арфисты предложили устроиться на ночлег в Последнем Очаге, а заодно разворованные запасы абсолютовцев обещали неплохие вина.       Сборы начались сразу после того, как были закончены разговоры. Вампир с чистой совестью удалился на лестничный пролёт, присел на ступеньку и уже почти задремал. Он не собирался помогать.       Он заслужил отдых.       Тёмные земли вымотали его. Он только-только начал привыкать к тому, что солнечный свет не испепелит его, как отряд нырнул в подземье, а выбрался в этих проклятых местах, где день и ночь были одним.       Астарион почти задремал, обняв себя руками и откинувшись на холодную каменную стену, как вдруг услышал шаги. Одна нога прибывшего мягко ступала по каменному полу, вторая тащилась следом, всё смешивалось со стуком посоха. Это была девчонка, Яра. Только она прихрамывала всё прошедшее время.       — Вот ты где, — начала она без приветствия.       Вампир как можно более лениво приоткрыл один глаз, окинул девчонку безразличным взглядом. Под ложечкой засосала тревога. Всем им досталось в прошедшем бою. Даже волшебнице, которая держала дистанцию. Её пучок на голове спутался и походил больше на гнездо, мантия местами потемнела от грязи и снарядов, один рукав был изорван и, похоже, не подлежал ремонту. Но по-настоящему Астарион обеспокоился, когда услышал, как хлюпает кровь в сапоге девчонки. Тёмная и густая жидкость проступала сквозь шнуровку и даже через стык подошвы и мягкой кожи, в воздухе витал запах тухлятины и болезни. Плохая смесь ароматов для крови.       Астарион подавил желание встать и помочь девчонке, благо злости в нём было достаточно, чтобы не идти на поводу у жалкого видка Яры       — Уверена, что искала меня? — подумав, наконец спросил вампир. — Может, ты искала Гейла?       Девушка нахмурилась. Потом выгнула бровь и оперлась о посох по-удобнее, прежде чем нашлась с ответом.       — Ты видел нас ночью?       Нас.       По плечам вампира прокатилась раздраженная дрожь, и он прикусил язык. Глубоко внутри Астарион не хотел затевать ссору, но и поддерживать светскую беседу он бы не смог. Не теперь, когда она обращается к нему из жалости.       Яра вздохнула. Вампир видел, что она собирается с мыслями.       — Я хотела извиниться перед тобой, Астарион, — начала девушка, и голос её звучал тихо и пристыженно.       — За что, дорогая? — ядовито улыбнулся вампир и поднялся на ноги. Смотреть на девчонку сверху вних было приятнее. — Я рассказал тебе самые мерзкие и отвратительные вещи о себе и ты решила, что я более не заслуживаю твоего внимания. Я всё понимаю.       Он широкими шагами двинулся вперёд, обогнул девчонку. Хотел зацепить её плечом, но со злостью понял, что нетвердо стоящая волшебница тогда точно упадёт. Собственная жалость к ней разозлила ещё сильнее. Что вообще с ним не так?       — Астарион! — оклик ударил в спину, раздраженный и отчаянный одновременно.       Ноги словно сами собой уперлись в каменную кладку пола, оборачиваться мужчина не стал. Желваки играли на его щеках, ладони сжимались в кулаки, но он стоял на месте, с трудом уговаривая себя пойти уже дальше и оставить позади глупые извинения Яры.       — Ты ошибаешься, — она старательно контролировала свой голос, это было слышно по тяжелому дыханию девчонки. — Я не знала, с чего начать. Ты столько всего поведал... и события вокруг, всё как-то закрутилось...       — И ты пошла на прогулку с своим волшебником? — хохотнул арочному своду перед собой вампир. — Давай поговорим в другой раз, у меня, увы, нет сил слушать этот лепет.       Он сделал шаг вперёд, прежде чем услышал стук о каменный пол и быстрые, но донельзя твёрдые шаги. Ладонь Яры с неожиданной силой для такого долгого дня впилась в плечо, рванула на себя. Вампир подчинился, разворачиваясь и почувствовал, как тонет. Он проваливался под лёд неестественно светлых глаз, его несло течением куда-то на самое дно.       — Астарион, мне бесконечно стыдно за мою трусость, — когда дело касалось серьёзных слов, девчонка всегда смотрела на него вот так. Открыто и сосредоточенно, будто читала заклинание.       Лучше бы и правда читала, подумалось Астариону. Не мог же он после одной брошенной фразы засомневаться в правильности собственных чувств и эмоций. В собственной правоте.       — Я боялась, что моё сочувствие тебя оскорбит.       — Мне не нужно твоё... — огрызнулся вампир, но девчонка не дала себя перебить.       — Мне жаль, Астарион, — она поджала губы и сжала пальцы на его плече почти до боли. — Мне правда жаль.       Повисло молчание. Вампир смотрел на неё с недоверием, но не мог придумать хоть одной новой шпильки, которой мог уколоть волшебницу. Он понимал Яру. В конце концов, когда девчонка горевала о бывшей боевой подруге, он тоже не знал, как к ней подступиться, как поддержать, чувствовал на себе вину за её чувства, хотя не имел к ним никакого отношения.       Глупец.       Он такой глупец! Девчонка даже сейчас оставляла его в дураках всем, что делала и говорила. Он прожил, наверное, в три раза больше чем она, а перенёс ещё больше, однако Яра сейчас казалось возмутительно старше его самого. Она искренне извинялась, спокойно и рассудительно. А что сделал он? Сидел у себя в палатке и закапывался в злость, вместо того чтобы самому подойти к ней.       Глупец. Просто отвратительный глупец.       — Я отговорила Гейла от самоубийства, кстати, — с немного истеричным смешком произнесла девушка, отпуская плечо мужчины и вместе с тем отводя взгляд. — Он хотел сделать всё сам и взорвать нетерийскую сферу, Эльминстер предложил ему это на пару с богиней.       — Чего ещё ожидать от божеств, — Астарион хотел, чтобы смешок прозвучал непринуждённо, но неловкость, витающая в воздухе, сделала его кислым и неискренним.       Яра развернулась, опираясь о стену.       Кажется, на последний рывок ушли все оставшиеся у волшебницы силы. Астарион подхватил посох девушки раньше, чем она успела скрючится за ним и подал. На мгновение её ладонь накрыла его. Раскалённая горячкой кожа обжигала.       — Спасибо, — кивнула она и оперлась о магический артефакт, как о неудобный костыль. — Мы выдвигаемся в Последний Очаг, нам пора.       Астарион кивнул. Они вышли в тронный зал, обогнули пустующее теперь сиденье Торма. Вампир придержал девчонку за локоть, когда она спускалась по лестнице. В главном зале уже ждали арфисты, Джахейра и собственный отряд.       — Меня не оскорбляет твоё сочувствие, — вдруг вырвались изо рта Астариона тихие слова. Он закусил губу и несмело глянул на девушку подле.       Яра коротко кивнула и обогнала мужчину. Шедоухарт изъяла у волшебницы посох и закрепила в лямке своего рюкзака, затем подхватила подругу под локоть. С другой стороны, вопреки возмущениям волшебницы, подставила плечо помощи Карлах. Грудь тифлинга пересекала пропитанная кровью повязка, но женщина все равно источала веселье и силу.       Поредевший строй арфистов выдвинулся вперёд, небольшой караван до ближайшей таверны растянулся по мосту. Астарион тяжело вздохнул и замкнул процессию.