Кое-что о доме. Лето 1922

– Да когда эти лёгкие уже в норме будут, – проворчал Рассел, закидывая свою шляпу на верхнюю полку. – Надоело… – Потерпи, – назидательно сообщил Флетчер, расшнуровывая свои кеды. – Они так быстро не восстановятся, ты вообще уже очень здорово преуспел… – Надоело, – насупился старший, дожидаясь, пока младший брат выпрямится. – И вообще… Рой, чего такое? В прихожую, подозрительно посмеиваясь под нос, действительно просочился Мустанг. Выглядел он, мягко говоря, немножко странно. Впрочем, может, дело в домашней одежде, к которой в отношении военных приходится особо привыкать?.. Или в этой цветочной заколочке в волосах? – А, Изумрудный, Связующий… чего там у вас? – глава государства старался принять серьёзный вид, но получалось у него плохо, и он то и дело давился смешками. – Да сказали, что ещё поражения 25 %, держать в том же духе… А что случилось? – Флетчер, переобувшись в мягкие домашние тапочки, обернулся, озадаченно выгнул бровь и упёр руки в боки, внимательно глядя на фюрера. – И… кстати, чего это в доме так тихо?.. И почему это вы, фюрер, хихикаете?.. – Хорошо, что всё в порядке! – Мустанг вытаращился на них, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не захохотать. – Ты, Рассел, продолжай дышать, а то выпишу тебе три наряда вне очереди – будешь знать!.. – Да понял я, понял! – Рассел нетерпеливо махнул рукой. – Так что у вас здесь… – БРАТ ТЫ МНЕ ИЛИ НЕ БРАТ?! – громыхнул сверху голос Эдварда, после чего что-то с оглушительным шумом упало. Не успели Трингамы испугаться, как голос Ала совершенно радостно – совсем не под стать словам – затянул: – ВИНОВАТА ЛИ Я, ВИНОВАТА ЛИ Я, ВИНОВАТА ЛИ Я, ЧТО ЛЮБЛЮ?! – А… да это… Стальной с Воздушным малость того… тронулись, – Рой, не выдержав, затрясся-таки от беззвучного смеха, указывая пальцем куда-то за свою спину на немой вопрос в глазах Рассела и Флетчера. – Майор Мустанг им сказала пойти компота выпить, а то чего он киснет… они вроде пошли… и мы пошли… а через полчаса началось… – А-а, вот ты где, муженёк! – необычайно звонко раздалось за спиной Роя, и он от неожиданности аж подпрыгнул. А обернувшись, расплылся в улыбке. Перед ним, прислонившись плечом к дверному косяку, стояла его жена Риза. Только вот с ней тоже было что-то странное – глаза блестели, щёки разрумянились… и вообще одета она была в какую-то кружевную блузу, напоминающую о временах пиратов, а в руке держала личный топорик Идзуми Кёртис для разделывания мяса – и при этом лукаво улыбалась. Риза Мустанг (!), в девичестве Хоукай (!!), бесстрастный и сдержанный лучший снайпер Аместриса – лукаво улыбалась! – Я уже потеряла тебя!.. Пойдём – пора грабить разорителей Аместриса, канальи, тысяча чертей! – Ты ж моё солнышко заботливое! – у фюрера из глаз разве что сердечки не летели. – Пойдём, конечно, надо сжечь неверных еретиков – только шляпу надену! – и он, схватив с подоконника лёгкую соломенную шляпку всё той же «сенсея» Кёртис (которая сейчас уехала в город, навестить, наконец, мужа и сына и привезти маленькую Рози Мустанг к её родителям), лихо нахлобучил этот предмет гардероба себе на лоб, так что он закрыл ему половину лица, подхватил Ризу Мустанг под руку – и они, глупо хихикая, вылетели на улицу, хлопнув дверью и оставив Трингамов пребывать в полнейшей прострации. Вакханалия наверху между тем не прекращалась. – А-А-А НАМ ВСЁ РАВНО, А НАМ ВСЁ РАВНО!.. – свирепо голосил Эд. – АХ КАКОЙ БЫЛ МУЖЧИНА – НУ НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК! – радостно подхватывал вообще в другие ноты (хотя и удивительно мелодично) Ал. Рассел и Флетчер, переглянувшись, молча со всех ног кинулись на кухню. – Да вашу ж!.. – Хорош компотик… – Рассел не удержался и звонко хохотнул, прикрыв, однако, рот ладонью. – Ладно, у нас есть опыт борьбы с подобным, помнишь, Мэтт тоже разок… – РАССЕЛ, МЭТТ КРУЖЕЧКУ ВОДКИ ВЫПИЛ, А ЭТИ ПРИДУРКИ ВСЕЙ КОМПАНИЕЙ ТРИ БУТЫЛКИ ВИНА БЕЗ ЗАКУСКИ НА ЧЕТВЕРЫХ РАЗДРАКОНИЛИ! – Флетчер держался за голову, в панике оглядывая место боя. Вернее, побоище – опустошённые двухлитровые пластиковые бутылки из-под летней сангрии на столе иначе назвать было нельзя. – Не ори, я-то при чём?.. Я ж не виноват, что у них от этого вируса обоняние напрочь поотбивало! – Прости, это просто… Наверху снова что-то громыхнуло. Флетчер, не договаривая, взвыл на полуслове и бросился в их с Элриками комнату. За ним по пятам, чуть не падая на ходу от смеха, и Рассел. – Эд, Ал, какого… – ВОТ ТАКАЯ ВОТ ЗАРАЗА – ДЕВУШКА МОЕЙ МЕЧТЫ! – рявкнул Эд, спрыгивая со стола на пол и указывая пальцем на хохочущего в кресле Ала. Одет старший Элрик был, мягко говоря, весьма неадекватно. Если это вообще можно было назвать «одет». На поясе у него было повязано широкое банное махровое полотенце красного цвета – и только. Кроме этого на нём, похоже, не было ничего (если не считать маленькую коронку в волосах, съехавшую на бок, – вне сомнения, это была забытая в гостевой комнате игрушка Рози). Волосы у Стального алхимика были собраны в два очень милых хвостика, которые чуть не пугающе контрастировали с его свирепым видом. – КОЛДОВСКОЕ ОЗЕРО – ЭТО НЕ В ЛЕСАХ! ЭТО-ЭТО ОЗЕРО – У ТЕБЯ В ГЛАЗАХ! – Альфонс радостно замахал рукой друзьям. Он выглядел чуточку адекватнее Эдварда, но это лишь на первый взгляд – и то лишь потому, что на нём были хотя бы шорты. Волосы у младшего Элрика были собраны в растрёпанный узелок на затылке, и из него угрожающе топорщилось несколько страусиных перьев и одна длинная кисточка. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, влюблёнными глазами следил за хаотическими прыжками старшего по комнате и непрерывно подозрительно хихикал – в перерывах между песнями, разумеется. – Ребят… ну пожалуйста, – Флетчер молитвенно сложил ладони, безнадёжно переводя взгляд с одного друга на другого. – Нас не было всего полчаса… и то мы в больницу ходили… – В больницу? – на секунду взгляд у Эда стал осмысленным и даже хмурым, но уже в следующую секунду он схватил Рассела за грудки и, с ужасом уставившись ему в лицо, выдал: – ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УМИРАЙ!!! – Да я и не… – Рассел почти не мог говорить от смеха. – МЕДСЕСТРИЧКА, МЕДСЕСТРИЧКА, ПОД КОСЫНКОЙ ДВЕ КОСИЧКИ… – Альфонсу было, кажется, не менее хорошо, чем Эдварду. Впрочем, он почти тут же прервал своё пение, зажмурился, поднялся на ноги и, озадаченно взглянув на Флетчера, сообщил: – Amīcus cognoscitur amōre, more, ore, re! – после чего обессиленно рухнул на кровать лицом в подушку. – О МАДОННА, ГДЕ ТВОЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ! – Эд, кажется, ещё больше перепугавшись, выпустил рубашку Рассела, который от смеха начал задыхаться и вынужден был прислониться к стене, метнулся к кровати и грохнулся на колени на пол рядом с Алом. – СКОЛЬКО ГОРЯ МНЕ НА ПЛЕЧИ СВАЛИЛОСЬ! НЕ УСПЕЛА ОПЛАКАТЬ ЛЮБИМОГО БРА-А-АТА – О МАДОННА! – И СНОВА УТРА-А-АТА! То есть минутку… не брата… нет, брата… сначала лучшего друга, потом брата… КАКАЯ НАХРЕН РАЗНИЦА, ВСЕ УМЕРЛИ, ТОЛЬКО АДОВО ПЛАМЯ МНЕ СЛЁЗЫ ОСУ-У-УШИТ, О МАДОННА, ПРИМИ МОЮ ДУ-У-УШУ!.. – и он схватил себя за хвосты, которыми, похоже, вознамерился удавиться, ибо Альфонс признаков жизни особо не подавал. – ДА НУ ЙОД ВАШУ МЕДЬ! – тут уж нервы Флетчера совсем не выдержали, и он с размаху хлопнул ладонью по подоконнику, возле которого стоял, – да так, что по комнате звон пошёл. Уже через полминуты Рассел с изумлением обнаружил, что лежит на своей кровати (всё ещё пытаясь отдышаться), а младший, грозно нависнув над перепуганно прижавшимися друг к другу Элриками, выдаёт такие замысловатые конструкции, что он сам, будучи трезвым, не шибко их понимает, – чего уж говорить о лыка не вяжущих Эде и Але. – … А ДВИНЕТЕСЬ С МЕСТА – СВЯЖУ! ОБОИХ! ПОНЯЛИ?! Альфонс с испугу ткнулся носом в висок Эдварду, а сам Эдвард, сглотнув, торопливо закивал, крепко обнимая младшего за талию. Флетчер немного выдохнул и обернулся к прифигевшему старшему брату. – ТЫ – ДЫШИШЬ? – ещё не успев изменить тон, рявкнул он. Рассел, едва не подскочив, как и Эд, быстро закивал. – ВОТ И МОЛОДЕЦ! – уже чуть спокойнее, но всё ещё на эмоциях выдал Флетчер. – ПРИСМОТРИ ЗА ЭТИМИ ПРИДУРКАМИ – А Я ПОКА МУСТАНГОВ НАЙДУ, ПОКА ОНИ СОСЕДЕЙ НЕ… За окном раздались звуки взрыва, затем – фейерверка. Флетчер молча одарил напоследок всех в этой комнате убийственным взглядом («Только суньтесь куда – убью!») и пулей вылетел за дверь. Рассел ещё держался за сердце и пытался проморгаться, когда к нему на кровать мягко, почти бесшумно спрыгнул со шкафа взъерошенный, как после хорошей потасовки, Хеймерик. – Тьфу, Хейм, напугал… А… ты сам напуганный, да? – старший Трингам несмело улыбнулся. – Мяу, – грустно и немного обиженно согласился белоснежный кот, косясь на хозяев, от которых вообще после тирады Флетчера, видимо, остались только две пары круглых карих глаз. – Да уж, знаю, Армагеддон… – вздохнул Рассел, почёсывая за ухом сразу замурлыкавшего кота. – Предатель… – донёсся до них шёпот Альфонса с явными слезами в голосе. Хеймерик, закатив большие сапфировые глаза, махнул Расселу на прощание пушистым хвостом и, как будто вздохнув, обречённо направился к Элрикам. Старший Трингам отвернулся, давясь смешком вперемежку с кашлем. Жаль ещё не изобрели штуки, чтобы записывать движущуюся картинку… Мэтт бы там из окна от смеха выпал. А всё-таки Флетчера было жалко. Ну ничего, сегодня он будет сам их семейного маленького доктора отпаивать валерьянкой – а то он до нового учебного года не дотянет…

***

– … прости, Флетчер, – уже в который раз за вечер бормотал Ал, откинувшись на спинку стула и машинально трогая пальцами мокрую повязку на своём лбу. – Да ладно уж, – младший Трингам, полулёжа на плече своего старшего брата, слабо улыбнулся. – Но чтоб без нас пили исключительно воду… и ту из-под фильтра, а не из бутылок, а то нахлещетесь технического спирта – мне потом за вами обоими за Врата шататься не улыбается! Ясно? Альфонс с тяжёлым вздохом кивнул. – Да я знаю, Ал, что тебе ясно, ты тут всегда после меня самым адекватным был… Эд, понятно? – Угу, – с трудом выдавил из себя тот, приподняв голову и мутными глазами уставившись на Флетчера. Его тошнило, и он держался за ладонь Альфонса, прижавшись щекой к столешнице. – Ладно, поверю, у тебя глаза слишком несчастные… – сочувственно хмыкнул младший Трингам, и Эдвард с тихим стоном опустил голову обратно. – А вы, господа? Поняли? Никаких, чёрт возьми, компотиков, которые срочно надо допить! Ясно? – Ясно, Флетчер, – покорно хором отозвались Мустанги, тоже как провинившиеся школьники с опущенными долу глазами сидящие за столом напротив Трингамов. – Ну что с вами делать… – Флетчер отставил стакан на стол и, не меняя положения, поднял глаза. – А ты, Рассел… – Что я?.. Я тоже виноват? – тот испуганно заморгал, и Флетчер рассмеялся. – Нет… нет, не виноват – но имей в виду, что тебе пока нельзя так сильно смеяться! – Но ведь они… – Я знаю – но постарайся контролировать себя, ладно? – Ладно, – покорно согласился тот. – Но только ради тебя, маленький доктор!