Фея

      Если честно, Мишель давно подумывала о том, что половине их честной компании не помешает работа с профессиональным психологом, с нежностью наблюдая, как отец старательно полирует любимые ножи с совершенно зверским выражением лица. Ну не должна такая картина вызывать приступы неконтролируемой радости, не должна! Но вызывает же. Барнс с каждым днем все больше оттаивал, но взамен ледяному спокойствию убийцы вылезали страхи и сомнения. Она же сама мучилась от приступов неконтролируемой тревоги. Джека король почти убедил в его никчемности и ненужности (если бы не Мишель и вовремя появившийся Рамлоу, то принц мог бы и сломаться после трагедии в Лисьем Лесу). Давид страдал от низкой самооценки и психоделически быстро изменившейся обстановки плюс подозрения на ПТСР после фронта. Одни Рамлоу и Мей не вызывали у принцессы особых подозрений. Если у них и были проблемы, то они мастерски с ними справлялись сами. — Жаль, что сейчас не до этого, да и опасно сейчас посвящать кого-то в наши тайны, — с грустью вздохнула Мишель, поделившись идеями с семьей. — Не переживай, сестренка, обязательно сходим мы к кому скажешь, только после того, как все закончится, — искренне пообещал Джек, обнимая ее и целуя в макушку. — Только дай время.       В Шайло что-то закручивалось, но пока было не ясно, что именно. Король ходил довольный, изредка бросая испытывающие взгляды на «детей» и Давида. «Дети» и примкнувший к ним Давид напрягались, но помалкивали. В итоге на семейном совете, который почтила своим присутствием Томасина, притащившая на буксире Давида и Пола Эша, было решено, что если нельзя изменить ситуацию, то надо ее возглавить. — Сайлас и не чешется, — зло прошипел Джек, сжимая кулаки. — Сведения из Гефа были более чем достаточным поводом начать расследование против проклятого дядюшки Кросса, а этот шизофреник пристрелил Абнера и успокоился! Томасина, точно нет никаких подвижек в этом деле? Прошло уже трое суток. — Король подчеркнул, что не стоит тревожить Кроссов «по мелочам», — невозмутимо отчиталась Том, бездумно листая какой-то очередной документ. — Придурок, — постановил Рамлоу, закуривая уже третью сигарету. — А Кросс — пиявка, которая наживается на войне и жиреет на крови солдат.       Все бросили немного удивленный взгляд на наемника, не склонного к метафорам, но согласились единодушно. — Придется брать все в свои руки, дорогие мои, — решительно заявила Мишель. — Сайлас боится, что Кросс опять прижмет ему хвост с финансами. Запасы казны Абадона не бесконечны. К тому же именно Кроссы возвели его на трон. Возможно, король опасается, что как возвели, так и свергнут, — она помолчала немного, собираясь с мыслями. — Нам ничего не остается, кроме как самим собрать компромат на Кросса и доказательства его предательства. — И что мы будем с ними делать? — вздохнул Джек. — Если «папаша» не собирается идти против Кроссов, то они так и останутся на бумаге. Я не спорю, ты права, но надо придумать, как их использовать с умом.       Мишель тонко улыбнулась, смотря брату в глаза, и нежным голоском пропела: — Я уже получила разрешение представить свой проект на Судном дне, братик.       Джек расплылся в совершенно змеиной ухмылке и прицокнул языком. — Дорогая сестрица, с каждым днем ты все больше похожа на волшебницу. Только злую, — искренне восхитился он. — Будет достаточно заблокировать проход в зал и нейтрализовать гвардейцев, и никто не помешает зачитать обвинения. — Это будет бунт, братик, — хмыкнула Мишель. — Это будет переворот, — поправил ее Барнс и улыбнулся точно так же, как близнецы, становясь невероятно похожим на обоих. — А я чертовски опытен в этом деле. — Думаете, время пришло? — принцесса окинула внимательным взглядом всех присутствующих и взяла брата за руку.       Барнс спокойно и немного скучающе кивнул, явно не озабоченный предстоящим захватом власти. Рамлоу как бы невзначай щелкнул ногтем по лезвию ножа, который до этого любовно точил, составляя Барнсу компанию в «посиделках». Мей с поддерживающей улыбкой кивнула принцессе. Пол Эш заухмылялся и сообщил, что такое развлечение ни за что не пропустит. Давид был бледен, но тоже решительно мотнул головой. — Слово за вами, Том, Джек, — заметила Мишель.       Томасина задумчиво отвернулась к окну, и в комнате повисла ненадолго тишина. Никто не решился торопить королевского дракона. — Король Сайлас губит Гильбоа, — наконец-то сказала она. — Вот здесь предварительная информация о Кроссах и их поставках оружия в Геф, — она аккуратно положила папку на кофейный столик. — Уильям Кросс даже не особо скрывался. Я представила эту информацию Его Величеству, и он велел мне не лезть куда не следует. Для меня это достаточное подтверждение того, что король безумен. Он готов спустить на тормозах откровенное преступление против страны и тем самым сам предает Гильбоа. Я больше не могу защищать его.       Все смотрели на папку как на ядовитую змею, с отвращением и ненавистью, но также с долей интереса естествоиспытателя. — Я не понимаю, — неожиданно всхлипнул Давид, вцепившись в волосы, отчего светлые прядки встали дыбом. — Я не понимаю, как так можно поступать. Он же король, он приносил клятву служить Гильбоа!       Томасина сочувствующе положила руку ему на плечо. Шепард был откровенно на грани слез, уж слишком много для него оказалось потрясений за последнее время. Жил себе парень на ферме, потом ползал с винтовкой по окопам, а тут раз — и оказался в центре заговора против короля-безумца. — Психи способны на многое, Давид, — жестко ответил Джек, в голосе которого не было сочувствия к королю. — Власть размягчила его мозг и ожесточила сердце. Он губит Гильбоа своими выходками и продолжит это делать. Если его не остановить, наша страна останется лишь на страницах истории, да и то не факт. Я — мы — не можем этого допустить. Мишель права, время пришло. Пора решаться, как бы больно и страшно от этого ни было.       Давид собрался и, вытирая слезы, решительно кивнул. — Я с вами, Джек. Я клянусь, что сделаю все необходимое для того, чтобы король Сайлас ушел в прошлое, а ты стал новым королем. Я верю тебе. — Это очень удачно, Давид, потому что твоя помощь нам точно понадобится, — довольно хихикнула Мишель. — Что ты задумала? — повернулся к ней принц.       Все тоже заинтересованно навострили уши. — Слушайте… ***       План начали приводить в исполнение на следующий день. До часа икс — Судного дня — оставалось ровно две недели, и если все пройдет гладко, то разгром репутации и смена власти пройдут в прямом эфире.       В плане нашлось место всем. Томасине поручили копать под Кроссов, не стесняясь в средствах. В помощь ей отдали Барнса, способного незаметно взломать Пентагон и обнести Белый дом, что ему какие-то торгаши из крошечной Гильбоа. С каждым днем у Томасины глаза становились все круглее, а кошачья улыбка Барнса — шире. — О, сколько открытий чудных… — протянул Барнс, передавая Джеку очередной отчет. — Уильям не стеснялся и ни в чем себя не ограничивал.       В сейфах Кросса хранилось тако-о-ое. Нелегальная торговля оружием на астрономические суммы, передача тайной информации прямиком в руки гефского генералитета и — самое вкусное — подробнейшие досье с компроматом на всех мало-мальски влиятельных людей страны, включая в первую очередь правителя, которые также можно было использовать на благо дела.       Кросс бледнел с каждым днем все больше и отчаянно пытался подчищать хвосты, но было уже поздно. Главный офис, дом, банковские ячейки и все уже больше не тайные хранилища обнесли в одну ночь, так что прятать больше было нечего. Когда до разжиревшей крысы дошло, что на этот раз отмазаться не выйдет и неизвестные, обчистившие его хранилища на предмет интересных бумаг и прочих носителей, в итоге придут и за ним, он быстренько сам сел за руль, бросив сына балагурить, и на максимальной скорости погнал к аэропорту, где его уже ждал личный самолет, навостривший крылья куда-то за океан. Ах, как жаль, что дорога к аэропорту в ночи так пустынна. Теперь Кросс морозил зад в старой тюрьме, по иронии судьбы всего лишь на уровень выше Абадона. Устроить это Томасине и Барнсу не составило труда.       Также Барнс с легкостью влез в королевские покои ночью и вколол Сайласу кое-какую интересную смесь препаратов, способную развинтить психику даже у здорового человека, не то что у шизофреника. Повторив процедуру на всякий случай пару раз, Барнс остался крайне доволен собой.       Том докладывала, что король стал значительно агрессивнее обычного, срывая злость на Розе и горничных, а также третируя саму Томасину и Совет Министров. Все ходили вокруг Его Величества на цыпочках, и было ясно, что достаточно малейшего раздражителя, чтобы бомба взорвалась.       Джек и Мишель корпели над обвинительной речью, а Давид ее старательно заучивал. Именно героическому капитану и «гласу короля» суждено было этого самого короля уничтожить. Люди любили героя из народа и уже доверяли ему, в то время как принца мало кто знал, кроме военных, а принцессу считали красивой недалекой дурочкой.       Пол Эш аккуратно прощупывал почву среди богатых промышленников и предпринимателей, стараясь подтолкнуть как можно больше людей к умной мысли, что король «ку-ку» и опасен для их интересов. Богачи задумчиво кивали, пожимали Эшу руку и невзначай спрашивали, что он предлагает. На это Эш мило улыбался и советовал почаще смотреть телевизор.       Рамлоу перетащил отряд в столицу и теперь гонял своих людей по планам Зала Советов и дворца. Наемники, уставшие от безделья, радостно скалились и в сотый раз проверяли и смазывали оружие.       Всем заговорщикам в той или иной роли предстояло еще поучаствовать в праздновании, посвященном юбилею короля. Бал не очень удобно вписывался в планы компании, но поделать ничего было нельзя. Конечно, чем больше людей увидит Сайласа в агрессивном и, прямо скажем, опасном для общества состоянии, тем лучше. С другой стороны, если у короля сорвет резьбу раньше времени и он начнет бросаться на людей, его просто могут увести подальше от всех и закрыть в психушку, и тогда не получится его ювелирно сковырнуть с трона с помощью компромата и обвинений в предательстве короны. Джеку нужны были стопроцентные гарантии, что над ним не будет нависать тень Сайласа, уж слишком тот опасен и непредсказуем. Психбольница — не могила, как сумрачно напомнил всем Барнс, из нее можно и выбраться. Если туда упекут короля, то принц станет всего лишь регентом, да и то если не влезет Роза, имеющая на это право, как королева при живом, но недееспособном короле. Плюс, не стоит забывать, что Джек до сих пор не был официально назначен наследником и это тоже могло стать поводом для Розы и Совета повозбухать. Вот выберется Сайлас из больницы и припомнит сыну и его регентство, и все прочее, и будут тогда «детки» щеголять украшениями в виде дырок от пуль в голове, как и все остальные заговорщики. И будет это все оформлено, естественно, как несчастный случай. Многократный.       А вот статус предателя Родины — совсем другая песня, так сладко звучащая для ушей Джека и Мишель. Это право уничтожить Сайласа и, самое главное, его репутацию гласа божьего, посланника небес на земле. Так что стоило сначала озвучить все накопанное на Кросса и самого короля, а затем уже дать Сайласу слететь с катушек. Предсказать точно, что король натворит в приступе гнева, было невозможно, но самого факта, что натворит, было пока что достаточно. — Ты готов к приему? — немного нервно спросила Мишель, зажатая между отцом и братом на диване и с огромным удовольствием греющаяся их теплом. Из-за пасмурной погоды она постоянно мерзла и шмыгала носом, а нервы только добавляли смака. — Я так боюсь в чем-то проколоться и выдать нас, что не могу даже придумать, в каком платье пойти. — Выбери то серебристое, которое мы тебе купили пару недель назад, — посоветовал Джек, растирая пальцы сестры в тщетной попытке их согреть. — Оно на тебе шикарно смотрится и идет к глазам. Правда, мне кажется, что ты еще похудела за последнее время.       Барнс отложил очередную книгу по психологии и с умным видом потрогал дочь за лоб и нос. Потом встал и молча ушел к себе в комнату. Вернулся он оттуда с огромным вязаным свитером, носками и пледом. — Мерзнуть — вредно для здоровья, — поучительно заявил он, натягивая на Мишель через голову свитер, в котором она просто утонула, — особенно женского. И ты правда стала совсем прозрачной. Надо есть.       Мишель удивленно погладила вязаные «косы» на свитере, поражаясь, насколько легко и естественно Барнс заботился о них с Джеком и насколько ценными оказались такие вот крошечные проявления любви. — Спасибо, пап, — тихонько поблагодарила она, снова втискиваясь между родными людьми и с блаженным видом устраиваясь в уютном гнездышке. — Это все стресс. Вот закончится все, и я ух как отъемся! Катать будете.       Мишель и Джек захихикали, пихая друг друга локтями. — Генетика не та, — ласково погладил ее по голове Барнс. — А если и отъешься, то будем не катать, а на руках носить.       Мишель благодарно чмокнула папу в колючий от щетины подбородок и задремала, вконец уставшая от нервов и переживаний, которые опять мешали ей нормально спать. Точно пора было ко врачам, налаживать подорванное здоровье.       Оставшиеся до бала пара дней пролетели незаметно в становящихся уже привычными хлопотах по подрыву действующей власти страны. Удивительно, как быстро человеческая психика адаптируется ко всему, даже самому странному и пугающему. Всплывающие на поверхность тихого омута черти, то есть факты о короле и королевстве, уже не шокировали так, как в первые дни расследования, хотя ниточка вела во все более темные и зловонные места прошлого.       В день приема бальный зал блистал украшениями и благоухал живыми цветами как никогда. В конце концов, не каждый день сам король справляет свой юбилей. Джек и Мишель, напряженно отстоявшие церемонную приветственную часть, тут же смотались в дальний от отчима угол, как только выдалась возможность. Оттуда, взяв бокалы и воссоединившись с Давидом и Эшем, они наблюдали, как постепенно, одна по одной, ехала черепица у короля. Тот держался пока более менее в рамках приличий. Даже наоборот, будто стряхнул пыль и вспомнил, за что его так любил когда-то народ, — за невероятную харизму, которой ему было не занимать. Он жал руки господам, целовал унизанные кольцами пальчики дам, шутил и громко смеялся, подкалывая старых знакомых. Казалось, будто он скинул лет двадцать и вернулся в те времена, когда был способен вести за собой армии, вдохновляя людей на подвиг. Но лихорадочный блеск в глазах и самую малость излишне торопливая речь намекали на то, что это не просто приступ хорошего настроения в честь дня рождения, что что-то не в порядке.       Сайлас отыскал взглядом принца и махнул рукой, подзывая. Рядом с ним стояла какая-то смутно знакомая симпатичная, но потасканная женщина лет сорока. Джек подошел к отчиму и с легким любопытством посмотрел на нее. — Сын, позволь представить тебе Катарину Гент, — величественно произнес Сайлас, будто знакомил «сына» по меньшей мере с Елизаветой Второй. — С этого дня она занимает пост помощника министра информации. — Это огромное удовольствие — познакомиться с вами, мисс Гент, — сладко улыбаясь, манерно протянул Джек. В голове же он поспешно освежал информацию о новой ставленнице Сайласа, которая оказалась той еще штучкой с не самым приглядным прошлым, а именно статусной шлюхой и карьеристкой. Право слово, не мог кого получше найти? — Мистеру Стаммерсу очень повезло заиметь помощницу с таким арсеналом умений. — Стаммерс уволен сегодняшним днем, — поморщился Сайлас. — А он об этом знает? — с интересом спросил Джек, находя взглядом высокого лысоватого мужчину в очках, о чем-то беседующего с министром путей сообщения. Выглядел Стаммерс спокойно и уверенно. — Пока что нет, — покраснел король, слишком уж бурно и зло реагируя на невинный вопрос. — Томасина составит приказ завтра. — И кто займет пост? — скучающе поинтересовался принц, салютуя обернувшемуся к нему Стаммерсу бокалом. — Ты, Джек, — взял себя в руки Сайлас и расплылся в ядовитой лживой улыбке, призванной изображать гордость и расположение. — Уверен, ты справишься.       Джек замер на мгновение, оценивая новую информацию, и с достоинством поклонился. — Это большая честь для меня, отец! — выдохнул он с энтузиазмом, который даже не пришлось изображать. — Я оправдаю доверие! — Не сомневаюсь, — кисло отозвался Сайлас, явно рассчитывавший, что Джек возмутится по поводу назначенной надзирательши Гент.       Зазвучала музыка первого танца, и Сайлас схватил удивленную Розу за руку и вытащил в центр зала. Окружающие, привыкшие к тому, что король не танцует, пару мгновений ошарашенно смотрели на странное явление, а затем поспешили присоединиться, раз уж пошла такая песня. В танце еще ярче проявилось крайне перевозбужденное состояние короля. Дерганные движения, опережающие музыку на несколько тактов, размашистый шаг, за которым партнерша попросту не поспевала, взмахи головой.       Джек любезно предложил брошенной даме руку, и они вышли на танцпол вслед за десятками пар. — Это огромная честь для меня, Ваше Высочество, работать вместе с вами! — пропела Катарина, излишне старательно прижимаясь к принцу грудью. — Уверена, мы отлично сработаемся! — О, в этом нет ни малейших сомнений, — все так же вежливо улыбаясь, отозвался Джек, внутренне морщась от брезгливости. — И называйте меня просто Джек. Мы же теперь коллеги. — Я бы хотела поговорить с вами наедине, Джек, — мгновенно подстроилась Гент. — Я приготовила для вас подарок. В честь начала плодотворного сотрудничества. — О, не стоило, — чувствуя подставу, отозвался Джек, ничем не выдавая напряжения. — Я настаиваю, — мягко, но настойчиво прошептала Катарина, перемещая руку с плеча Джека на грудь и ласково проводя по ткани. — Вам понравится, обещаю. — Раз дама настаивает, я не могу отказать, — не смутился Джек, хотя внутри все сжималось от дурных предчувствий.       Они отошли в сторону от танцующих, как только раунд вальса подошел к концу. Скрывшись в тени укромной ниши, Гент вытащила из кармана телефон с наушниками, включила и вывела на экран видео, протягивая принцу.       Джек взял предложенный телефон и обомлел. С экрана на него смотрел Джозеф Лейсил, любовник, о котором принц и думать давно забыл. Они не виделись с тех пор, как Джек вернулся с фронта, напился, не в силах дальше выносить боль на душе из-за потери товарищей, и завалился на автопилоте к Лейсилу на квартиру, получив в подарок пресный секс и ворох сплетен о местном ЛГБТ-сообществе. Потом еще долго было стыдно перед Броком и сестрой.       Принц поспешно воткнул в уши наушники и запустил запись. На экране Лейсил разливался соловьем о своей любви к принцу, «своему Джеку», призывал смело пойти против правил и дать любви восторжествовать. Джек вырубил этот бред на второй минуте и вернул телефон сияющей от удовольствия Гент. — Я же говорила, что вам понравится, — промурлыкала Катарина, пряча телефон в скрытый карман на платье. — Я в восторге, — хмуро ответил Джек. — Чего вы хотите?       Отпираться смысла не было, потому что если такое выплывет, всем будет плевать, правду ли сказал дурачок Лейсил. Пока Сайлас король, это прямая дорога в могилу. О репутации скромно умолчим вовсе. — О, милый Джек, — пропела Гент, смахивая невидимую пылинку с лацкана пиджака принца, — вы не представляете, как трудно быть женщиной. Я всего добилась сама, но мир никогда не признает этих заслуг, пока у меня не появится мужчина, на которого я смогу опереться и назвать своим. — Вы хотите место моей любовницы? — приподнял брови Джек, аккуратно, но непреклонно отстраняя руку Гент. — Я уже была любовницей, и не раз, — наигранно взмахнула ресницами Катарина. — В этот раз мне нужны гарантии. Я хочу стать вашей женой.       Джек, порядком удивленный такой неприкрытой наглостью и, будем честны, глупостью, внимательно рассматривал лицо Гент, уже украшенное признаками старения. — Что ж, — вздохнул он, беря руку Гент в свою и целуя воздух над пальцами. — Я не смею отказать леди.       Гент счастливо улыбнулась и легко поцеловала принца в губы прежде, чем он успел увернуться. Из ниши они разошлись в разные стороны, будто и не было этого абсурдного разговора с шантажом и фактически помолвкой на словах.       Джек пробрался через толпу к сестре и Эшу. Давида утащили в свой круг видные промышленники и военные, довольные близостью питомца короля, и теперь капитан отвечал на бесконечные вежливые вопросы и пытался не ляпнуть ничего глупого, отчего неизбежно краснел и начинал потеть. Мишель взяла брата под руку и вопросительно приподняла бровь. — Всё дома, — пообещал ей Джек, находя взглядом Рамлоу и Мей. — Пора кончать цирк, пока не стало поздно, — прошептал он сестре на ухо и отослал сообщение с телефона, прикрываясь портьерой.       Через пару минут свет в зале погас.