Небесная роза

      — Ольга! — послышался из зала голос Кузьмы Филипповича, — Неси скорее пиво, люди ждут! Где ты ходишь?!       Агатова оторвалась от теста и быстро вытерла руки фартуком, а потом мигом схватив кружки полные пива, понеслась в зал. В помещении творилась суматоха, типичная для трактира. В углу играют музыканты, за столами сидят уже пьяные мужчины, у некоторых из них на коленях сидят дамы, хохочут, подливают им, чтобы они вообще упали. Запах табака ударял каждый раз в нос с такой силой, что Ольга невольно начинала чихать. Женщины сидящие на коленях у мужчин тут всегда двух видов: женщины лёгкого поведения или работающие на хозяина. Вторые же подсаживались к гостям, начинали заигрывать, тянуть из них деньги, чтобы вышел гость с пустым кошельком, а в кассе у хозяина прибавилось золотых или серебряных монет.       Девушка поставила кружки пива за один из столиков. Одна из женщин взяла одну и начала поить одного из мужчин. Скоро этот человек уйдёт без единого гроша в кармане. Оле даже стало жалко мужчину, ведь наверняка, потом ему нечего будет есть, но как то остановить его она не имеет права. Он сам сюда пришёл, и, к тому же женщины, что вытягивают из посетителей деньги в первый же день объяснили ей, что с ними лучше лишний раз не спорить, особенно с Пелагеей.       Женщине на вид лет 30, особенная любимица у гостей и хозяина. Как рассказала одна из кухарок, она приехала с Урала, сбежала от мужа, бросила детей, ради какого-то купца, но тот её быстро бросил. С той поры она ненавидит весь мир, всех и всё. Пелагея крутит мужчинами как пожелает, как бы мстя их полу за свою разбит надежду на светлое будущее, при том, что никто кроме того купца не виноват. Она отличается из всего состава "приличных" дам в трактире, обонянием, умением обольщать, и даже, если понадобится затащить в постель, а затем украсть все деньги.       Агатовой противно смотреть на это всё, аж выворачивает. Кузьма Филиппович через пару дней предложил Ольге присоединится к составу вертихвосток, но она отказалась. Девушка хотела только уйти, чтобы не смотреть на это безобразие и беспредел, как её какой то захмелевший в умат мужчина ущипнул. Ольга взвизгнула.       — Руки не распускайте, сударь! — потребовала светловолосая.       — А ты такая сладкая… — язык у пьяницы заплетался, а сам он мотался из стороны в сторону, если он встанет, то точно упадёт, — Садись со мной, выпьешь.       — Я не пью. — ответила Ольга и ушла.       Агатова вернулась на кухню. Во всю кипела работа кухарок, одна месила тесто, другая жарила, третья парила, четвёртая варила. Стоял густой и влажный дым, от которого было нечем дышать, но похоже женщины работающие тут уже давно привыкли, особенно об этом символизируют ожоги.       — Оля, помоги мне. — позвала девушку одна из женщин.       Борислава Тимофеевна, средних лет, достаточно симпатичная женщина. Работает на Кузьму Филипповича она достаточно давно. Женщина она сама по себе очень добрая. Увидев Ольгу в первый день, сразу забрала девушку под своё крыло.       Женщина, словно только взглянув на неё, поняла, что Оля далеко не крестьянка, а из благородного рода. Борислава завела тогда девушку в кладовку.       — Что такой барыне как ты делать в этом прогнившем и пропахшем табаком с алкоголем месте? — задала вопрос Тимофеевна.       — С чего вы взяли, что я барыня? — спросила Ольга, начиная нервничать.       — А ты глянь на себя. — молвила женщина и подвела Олю к зеркалу, — Для обычной, работящей девушки ты слишком нежна. Кожа, как у младенца. Белолица, черноброва, а руки-то… — Борислава взяла девушку за руку и внимательно её рассмотрела, — Руки-то какие мягкие, тонкие запястья, ни одной мозоли от работы.       — Пожалуйста, не говорите никому! — взмолилась девушка и повернулась лицом к Тимофеевне, — Если узнают где я, то меня сразу заберут обратно в Петербург. Я не хочу этого. Я убежала из дому.       — Что же стало причиной твоего побега? — удивилась женщина, — Ты же барыня, как я поняла из знатного рода, что может стать причиной для твоей грусти. На мой взгляд у вас нет никаких забот и трудностей.       — Вы глубоко заблуждаетесь. — отрезала Агатова, — Молодым барышням ещё труднее чем вам. Вы можете одеться как хотите, а вот мы нет, потому что наряд нам выбирают и мы не имеем права отказаться. Вы можете говорить, что вздумается, а мы не можем, потому что каждое сказанное слово – это наша репутация и репутация семьи. — Ольга всхлипнула, — Нас выдают замуж насильно, против нашей воли. Даже если это будет 90-летний старик, все равно мы обязаны выйти замуж.       — Ну, про замужество это и у крестьян. — отмахнулась Борислава, — У меня 5 сестёр и всех выдали замуж за тех кого они не любили. А я вот другая оказалась. Убежала из деревни, вместе с любимым.       — Повезло вам встретить любовь. — улыбнулась Агатова, — Я тоже сбежала из дому, чтобы не выходить замуж.       — И правильно сделала. За своё счастье нужно бороться. — кивнула женщина, — Ладно, не выдам тебя, потому что как баба понимаю. Живи, но будешь под моим крылом и делать должны всё, что я скажу.       — Конечно. Я буду послушной! — воскликнула Ольга и на радостях обняла Бориславу, — Спасибо вам!       — Тебя то хоть как звать, деточка? — спросила Тимофеевна.       — Агатова Ольга Дмитриевна. — ответила честно девушка.       — Агатова? — переспросила Борислава, а Оля кивнула, — В вашем доме работает моя тетка по стороне матери, Гаврилина Татьяна.       — Она моя няня. — ответила Агатова.       — Вот же как тесен мир! — воскликнула с улыбкой женщина, — Ну, теперь точно буду заботиться о тебе, как о родной. И буду докладывать твоей няньке, что и как у тебя дела.       — Спасибо, Борислава Тимофеевна. — улыбнулась Оля.       — Бегу, Борислава Тимофеевна! — крикнула девушка и подбежала к женщине.       Тимофеевна не была в силах одна дотащить мешок с мукой, но вместе с Ольгой, что полна сил, они быстро его доволокли до кладовки. Поставив мешок девушка и женщина выдохнули.       — Ну, вот… — вздохнула тяжело Тимофеевна, — Дотащили. Спасибо, Оль. Беги работать дальше. Тебе наверное уже заказы разносить в столам пора.       — Так не хочу в зал. — протянула Оля, — Уже надоели изрядно эти пьяные рожи. Я уже больше месяца тут, но уже хочу сбежать. — девушка скривилась, — Ещё и эти постоянные взгляды этих пьяных и похотливых мужчин. — она сплюнула, — Тьфу! Аж, противно до тошноты. Черты неотёсанные…       — Ну, конечно. Они все простые люди, чаще всего пьяницы. — ответила Тимофеевна и вытерла руки фартуком, — Ты вряд ли видела такое на своих балах, вот тебе и становится противно.       — Думаете и люди высокого сословия не пьянеют на балах, затем превращаясь в животных? — спросила Агатова, нахмурив брови, — Ещё как пьянеют. И такое иногда начинают творить… Не дай Бог это увидеть. — Оля сложила руки на груди, — Только потом им это аукается. Их больше не зовут на балы, ходит про них другая молва. — девушка вспомнила одну историю, — Один раз мужчина перепил вина, и переспал с замужней дамой, женой генерала. Так потом дуэль была, так как генерал был оскорблен. Мужчина тот не выжил после ранения, так и остался в лесу среди снегов умирать, истекая кровью. Так что не думайте, что у нас все так радужно.       — Ладно-ладно, Ольга, не заводись. — Борислава похлопала девушку по плечу, — Иди-ка лучше в зал, да заказы разнеси.       Агатова вздохнула, но послушалась кухарку. Взяв новый поднос, но уже полный еды, а не выпивки, девушка понесла его в зал. Запах еды ударил в нос, да такой, что даже заурчало в животе. У Оли и крошки во рту с утра не было, весь сегодняшний день до нынешней минуты, в желудке плескалась вода, и только. Ей ужасно хотелось есть, но у неё даже нету свободной минуты, чтобы хотя бы похлебать суп. Утром она хотела позавтракать, но стоило ей только сесть, как её позвал Кузьма Филиппович, поэтому закатив глаза и оставив тарелку девушка побежала в зал.       Раздав заказы Оля хотела зайти на кухню, как её позвали:       — Ольга!       Агатова повернула голову, за стойкой неизменно стоял Кузьма Филиппович. Мужчина поманил её к себе и она подошла.       — Что такое? — спросила Оля.       — Мне надо кое куда съездить, поэтому встанешь сегодня на пост вместо меня. Будешь встречать гостей и раздавать им номера, если они хотят переночевать. — рассказал Филиппович, — Поняла?       — А как я буду крутиться между кухней и стойкой? — спросила светловолосая, — Я же и так как белка в колесе кручусь, ни поесть, ни попить времени нету. Бегаю туда-сюда. А тут ещё ключи от номеров раздавать.       — Ты будешь делать то, что я тебе говорю! — Кузьма Филиппович грозно посмотрел на девушку.       — Я вам не крепостная девка! — воскликнула она.       — Я тебе деньги плачу, кормлю и живешь ты меня в трактире! Причём бесплатно! — мужчина ударил кулаком по столу, так громко, что Оля невольно вздрогнула, — Ты работаешь на меня уже больше месяца, значит по гроб должна. Будешь делать то, что я тебе велю.       — И не подумаю! — крикнула Агатова, — Если вы меня попрекаете куском хлеба и кроватью, то моей ноги тут больше не будет.       — Ну, я тебе сейчас… — прошипел Кузьма Филиппович.       Мужчина схватил девушку за локоть и полок куда-то вглубь трактира. Ольга сопротивлялась, кидала проклятья, требовала её отпустить, обзывалась всеми оскорблениями, которые знала, но трактирщик продолжал её тащить, иногда отдергивая, чтобы угомонить девушку, хотя бы на секунду. Кузьма и Оля спустились в подвал, вернее мужчина туда приволок девушку.       Единственная дверь не внушала доверия, а лишь страх и тревогу. Пахло сыростью и гнилью. И без того пустой желудок свернулся в узел, вызывая тошноту. Запах резал глаза. Где-то в углу пища, пробежала крыса. У Ольги услышав этот писк побежали мурашки по спине, она всегда смертельно боялась крыс и мышей. Трактирщик достал из кармана ключ и вставил его в замочную скважину.       — Я научу тебя выполнять то, что тебе говорят! — прошипел Кузьма Филиппович.       Скрипучий замок двери щёлкнул, а казалось, что щелкнуло, что-то внутри у Ольги. Ей стало страшно. Дверь толкнули и она открылась. Внутри было ещё страшнее, чем снаружи. Холод, которым повеяло оттуда заставил поёжиться. Темнота пугала, казалось, что стоит только шагнуть в неё и больше ты никогда из неё не выберешься, не увидишь больше свет.       Безжонов толкнул девушку в темноту и закрыл дверь на замок. Ольга думала на холодный и сырой пол. За дверью послышались удаляющиеся шаги. Девушка подорвалась и начала долбиться в дверь, стучать, кричать, в надежде, что её выпустят.       — Кузьма Филиппович, откройте! Выпустите меня! Прошу! — кричала Агатова, добля по деревянной двери подвала, — Не оставляйте меня тут, пожалуйста. Христом Богом молю вас! Выпустите! Мне страшно!       В углу запищала крыса, а ноги девушки вскользь, что-то коснулось. Светловолосая закричала, ведь ей и без всего, стало понятно, что это противная и хвостатая тварь. Испуг девушки начал перерастать в истерику, поэтому из её черных глаз потекли слёзы. Ей уже казалось, что и заточнение в собственной комнате, там, в доме, в Петербурге, является самым настоящим счастьем.       Там нет темноты, там нет этих противных крыс, которых она до паники боится, там нет холода, сырости, от которых першит в горле, там она хотя бы не одна, рядом с ней всегда её няня. Даже если отец, когда наказывал Олю домашним арестом, и запрещал Татьяне Николаевне приходить к девушке, кроме причины принести еду и воду, няня всё равно нарушала запрет. Для неё Оля, её здоровье, её душевное состояние было всегда превыше всего. Женщина знала, что наследница рода Агатовых ещё с детства боится оставаться одна, даже уснуть одна она не может, потому что ей всегда в этом случае сняться жуткие кошмары. Гаврилина всегда была рядом с ней, чтобы она уснула, а потом тихо, на цепочках, уходила, оставляя рядом с постелью девушки заезженную свечу и рядом лежащий колокольчик, чтобы Оля могла в него позвонить, и позвать кого-нибудь если проснётся.       Сейчас рядом с девушкой нет никого, не няни, не отца, не матери, она совершенно одна. Паника, страх, тревога, тоска по дому связались в один общий комок в груди, вызывая головную боль, тошноту и головокружение. Девушка не могла поймать не одну мысль в своей голове, потому что голова гудела, как будто над ней кружится стая черных воронов, а каждый ворон – мысль. Эмоции накрыли Агагову, страх давил на грудь, поэтому она начала задыхаться. Девушка понимает, что она вот вот потеряет сознание, но старалась держаться, ведь если она отключится, то крысы сочтут её за свой обед и с удовольствием поужинают.       — Ольга! — раздалось за дверью, — Оля, ты там?       — Да… — воскликнула Агатова, хотя это было больше похоже на писк.       — Оля, я тебя вытащу! Подожди минуту!       Этот голос девушка узнала – Борислава. Он казался каким-то далёким, словно доносился из глубины пещеры.       — Борислава… — прошептала тяжело дыша Ольга, — Борислава Тимофеевна, помоги мне… Мне страшно, милая… Воздуху мало…       — Подожди! Держись, дорогуша! — крикнула за дверью женщина и убежала наверх.       — Нет! Не уходи… — со стоном прошептала Агатова, но кухарка не отозвалась, так как уже ушла, — Не оставляй меня…       Рядом пропищав, пробежала крыса. Состояние девушки ухудшилось. Она уже была готова упасть на пол без чувств, так как силы её покидали. Дышать ей было попросту нечем, мало того что воздух влажный, так ещё и паника со страхом накрыли девушку с головой. Глаза уже закрывались, а голова становилась тяжёлой от переизбытка чувств, ещё бы чуть чуть и Ольга упала в обморок, но в дверь вставили ключ, пару раз повернули, а затем открыли. Агатова не чувствуя опоры в виде двери начала падать.       — Оленька! — воскликнула Борислава и поймала падающую девушку, — Что с тобой?..       Но девушка уже не ответила, так как окончательно погрузилась в темноту.