Never to be told.

Ночь скрыла под своим покровом небольшую базу в Мексике. Цикады тихо трещали где-то на границе с густыми деревьями, а ветер разносил их пение по всей округе. Ты бы точно насладился флорой и фауной вокруг, если бы не был на позиции, по колено в грязи, в тревожном ожидании новых указаний. Последний сигнал от группы Алехандро Варгаса был получен в 19:37, это был запрос на подкрепление. Разбираясь с очередным, казалось бы рядовым картелем, они обнаружили что-то гораздо более страшное - следы незаконной перевозки людей. Пока оперативники из твоего подразделения добирались до координатов, полковник перестал выходить на связь. Час в ожидании и сержант Рудольфо Парра подтверждает худшие из догадок, отряд был зажат в кольцо и взят в заложники кучкой головорезов. После этого на его чистоте так же воцарилась тишина. Брифинг, перегруппировка, и ты оказываешься в паре с МакТавишем. А Джон Соуп МакТавиш на задании это сраный лунатик. Между тем, чтобы быть с ним на поле и стрельбище была огромная разница. На базе он всегда был легким на подъем, своим в доску юморным сержантом. Соуп никогда не отказывал тебе в помощи; делился полезными советами, составлял тебе компанию на утренних пробежках и даже по дружески отчитывал тебя, если ты допускал какие либо незначительные ошибки. В работе он становился совершенно другим человеком. Ты видел как он снимает цели одним уверенным выстрелом и режет врагов даже глазом не моргнув. Когда он продвигается внутрь вражеской территории он ожидает, что ты будешь следовать за ним без промедлений, а если в твоих действиях была хотя бы минутная заминка, он начинал шипел и подгонять тебя, — Сорока, блять, хватит еблом щелкать. И ты, сдерживая возмущения по поводу его почти фанатичной целеустремленности выполнить поставленную задачу, ускорял шаг. — Двое спереди, — шепчет он. Ты следишь за его взглядом и вылавливаешь из темноты два силуэта патрульных, — Левый мой. — Принял, — бормочешь ты в ответ и достаешь из чехла нож. Вы киваете друг другу и расходитесь только для того, чтобы зайти противникам за спину. Свою цель ты пускаешь в расход быстро, перерезав ему глотку. Соупа же подставляет треклятая грязь, его нога соскальзывает и в самый неподходящий момент он привлекает внимание второго патрульного. Ты успеваешь швырнуть лезвие в мужчину до того, как он поднимает на твоего товарища дуло пистолета. К счастью для вас двоих, бросок оказался удачным. — Твой говоришь? Ты не можешь сдержать самодовольную ухмылку. МакТавиш уже открыл рот, но вместо едкого комментария он выдергивает ствол из кобуры. Пока вы отвлеклись на маленькую победу, за твоей спиной оказался ранее не замеченный третий патрульный и уже передергивал затвор для того, чтобы открыть огонь. Еще бы секунда и ты бы присоединился к тем двум бедолагам, но тебя спасла просвистевшая над ухом снайперская пуля. Мозги мужчины разлетелись в стороны, а вы отделались легким испугом. Более того, благодаря сноровке ты вовремя подхватил тело и мягко опустил его на землю и ваше дуо не было обнаружено противником. — Соберитесь и прекратите мериться хуями, — Голос без всяких сомнений принадлежит Гоусту. Ты с облегчением выдыхаешь и щелкаешь по кнопке передатчика, — Чисто сняли, Лейтенант. Напомните угостить вас парой пинт по возвращению, лады? Тебя игнорируют. Соуп прыскает, поднимается на ноги и протягивает тебе руку, — А мне перед тобой проставляться? С его помощью ты поднимаешься на ноги и улыбаешься, — Прикрой мою задницу и мы в расчете. — Буду честен, на твой зад смотреть одно удовольствие. — Уже заценил? — Не смог удержаться. — Вы оба, двигайтесь, — голос Гоуста в этот раз прозвучал серьезнее. Ты по глупому ухмыляешься Соупу и вы все таки возобновляете свое продвижение вглубь территории картеля. В итоге оказалось, что МакТавиш должен будет проставиться перед тобой дважды. Он забывает обо всех мерах предосторожности, когда видит Варгаса, примотанного к стулу, истерзанного и избитого и бросается с ножом на выкиде, чтобы быстрее освободить полковника, а ты вовремя замечаешь охранника у двери. Помещение ожидаемо оглушает звук автоматной очереди, но вслед за ней тут же раздается испуганный вскрик. Опуская оружие, ты видишь, что в комнате помимо военных есть и гражданские. Три женщины, подросток и несколько детей сжались в углу и, парализованные ужасом, дрожали. Ты сдвинул брови, осматриваясь по сторонам. К сожалению, испуганными гражданскими дело не обошлось, на полу было семь трупов. Штабелем они лежали перед стулом. Руки мертвецов были связаны за спинами, а во лбах зияли отверстия от пуль. Даже не блещущий острым умом догадался бы, это была чертова показательная казнь. — Соуп? — раздался вымученный стон. В мгновение ока веревки перерезаны сержантом. — Я тут, хермано, — говорит шотландец на испанский манер, — Давай, помощь прибыла. — Руди…— хрипит мужчина, заваливаясь на Соупа и пытаясь поймать утерянный баланс, — Он живой? — Да, Прайс и Газ нашли его на другой части базы. Он в надежных руках. Алехандро с облегчением выдыхает. Покрытый синяками, с заплывшим глазом и рассеченной губой он выглядит так, как будто прошел через все круги Ада за этот час. Он поднимает окровавленное лицо, для того, чтобы встретиться с тобой глазами. — Новоприбывший? — Так точно, — в пол силы салютуешь ты, — Рад буду узнать вас поближе, но для начала неплохо было бы выволочь отсюда людей. Подходя ближе, ты бросаешь взгляд на камеру. Ублюдки записывали мучения солдат на камеру и ты посчитал должным забрать запись с собой, чтобы в будущем она никогда не нашла света. Переступая через трупы, твое лицо искажает сочувствие. Эта печальная картина явно не для глаз мирных людей, поэтому ты как можно скорее пытаешься вывести их из помещения. — Они были достойными людьми, — отрешенно говорит Алехандро и останавливается в дверном проёме. С болью он смотрит на павших братьев по оружию и хмурит брови так, что глубокая сечка на лбу снова начинает заливает его глаза кровью. — Я знаю, Ал. Пару дней спустя, Алехандро и Руди уже могли стоять на ногах, так что Соуп настоял на вылазке в город. Вся оперативная группа нуждалась в человеческом времяпрепровождении, а то, что завершенная миссия по факту была первой в новом составе, послужило хорошим предлогом. После пережитого, вытянуть мексиканских ковбоев было не легко, но даже они сдались под напором МакТавиша. Поездка до ближайшего паба была не так уж и плоха благодаря дружеским подколам. По мальчишески неисправимо, Соуп подгнабливал Газа, а Прайс по отцовски то и дело оглядывал всех через зеркало заднего вида. Ты повернулся на Лондонца на переднем сидении. К шуткам коллеги он давно привык, но что если теперь на него навалятся двое? — Газ, ты же сто процентов был паинькой в старшей школе? — Ты облокотился на его сиденье и слегка подпихнул его локтем, — Или личным стукачом для какого нибудь препода? — Да отьебись, — с усмешкой отмахивается он. — Он точно был чертовым подлизой, — подхватывает новую издевку Соуп и вполголоса ему нашептывает, — Как нибудь окунем тебя головой в унитаз, пока Прайс не смотрит. — Даже не думайте. Ты пересекаешься взглядом с Капитаном через зеркало и видишь, что он сам наслаждается сменой атмосферы. Похлопыванием по плечу твое внимание привлекает Роуч, улыбается и жестами обращается к тебе с немым вопросом “А меня возьмете?” Ты запрокидываешь ему руку на плечо, ухмыляешься и гордо провозглашаешь, — Честь иметь тебя в рядах союзниках, Роуч. — Гари, ты то, блять, куда…— взвывает Кайл, — Хорош его подбивать. — Да он сам по себе такой, — Ты по дружески взлахмачиваешь его волосы, — В каждом тихоне сидит бес. Алехандро кивает и оборачивается к Гоусту, — К тебе это тоже применимо, лейтенант? Ты поворачиваешь голову и встречаешься глазами с Гоустом. Плечи пробивает дрожь. Он пристально смотрел в твою сторону, но отвернулся, когда ты обратил на него свое внимание. — Периодически. — Ни хера он не тихий, — Соуп хмыкает себе под нос, — Он свои дерьмовые шутки может без перерыва рассказывать. У тебя загораются глаза, — Мне нравятся тупорылые приколы, расскажешь что нибудь? — Нет. — Отказываешься от возможности, лейтенант? Не похоже на тебя, ты не заболел? Соуп выглядел искренне удивленным и без промедления тянется ладонью ко лбу его маски. Шутки ради, но Гоуст перехватывает его запястье. Пальцы сжимаются слишком сильно. Не игриво сильно, Соуп от боли кривится и начинает бормотать извинения. — Жаль, я бы послушал, — Ты драматично вздыхаешь. Соуп уже вырвал руку и теперь насупленный потирал запястье, чтобы после захвата на нем не расцвел синяк. На все это с добродушной ухмылкой смотрел Руди. Он держался удивительно неплохо, для того, недавно был вытащен из подвала врага. — Расскажи, нам всем хорошо было бы посмеяться. Парада облокотился на плечо Алехандро. По правде, он периодически так делал с самого начала поездки. Воспоминание из далекого прошлого всплывает в голове. Взгляд Саймона изредка был почти таким же нежным и трепетным. А еще он сразу же менялся на раздраженный, когда ты выдавал какую нибудь глупую юмореску. Он терпеть их не мог, а ты обожал смотреть его физиономию. Ты перехватываешь инициативу. — Купил мужик шляпу, а она ему как раз. Все в машине оборачиваются на тебя. Роуч первый выкупает недоприкол. Он был настолько туп, что он даже начинает смеяться, запрокинув голову назад. Алехандро недоумевает, а Руди только из приличия прыскает в кулак, хотя ни разу не понимает сути шутки. Гоуст как отвернулся в окно, так и не поворачивает головы. — Да это ебань какая-то, — МакТавиш хлопает тебя по плечу, пока ты кое как сдерживаемой гогот. Он тоже ни разу не впечатлен. — Ой! Не в этом суть, — Ты толкаешь его коленом, — Плохие шутки они для того, чтобы… — Подбешивать остальных. Гоуст заканчивает за тебя. Выражения его лица нечитаемо. Ты указываешь на него рукой, радуясь, что хоть кто-то понял о чем ты и с гордостью вещаешь Соупу. — Вон, видишь? Даже он понимает. За разборками на счет шуток время прошло незаметно и вы наконец-то прибыли к месту назначения. Никто из вас не мог представить, что Прайс отвезет вас в караоке бар. Ты чуть кривишься, слишком уж много вокруг гундосящихся пьянчуг, но доверяешь решению капитана. Он то уж точно знает как снять стресс. За деревянным столом расселись все восемь человек: Роуч и Гоуст напротив друг друга, ближе к окну, Соуп рядом с последним, напротив тебя, а Газ нашел место по твое правое плечо. Руди затесался между Соупом и Алехандро. В такой рассадке вы просидели недолго, шотландец вызвался пойти за напитками, а ты решаешь составить ему компанию. Пролезая к выходу, ты облокачиваешься к Прайсу и обращаешься к Гоусту, — Эй, — Ты говоришь с самой возможной из дружелюбных улыбок, — Тебе что взять? За мной должок после миссии. — Бурбона. Ты не можешь удержать в узде еще одну волну ностальгии. Саймон тоже любил пропустить пару стаканов крепкого. Он читает сквозь твое лицо и спрашивает тебя, дернув подбородком. — Или ты проставляешься чем-то заранее выбранным? — Не, просто кое-что вспомнилось. Старый друг тоже был любителем. Он кивает и снова отворачивается, всем свои видом показывая, что в душу тебе лезть он не особо хочет. Прайс в свою очередь хлопает тебя по плечу, обращая на себя внимание. — Мне пинту Стеллы. Глаза сами закатываются. Конечно, что еще может взять Прайс? Только изученную вдоль и поперек марку пива. Сладкая парочка, Алехандро и Руди просят тебя принести воды. Газ попросил водку с колой, а Роуч по всей видимости из тех мужчин, которые предпочитают пиву коктейли, для него клубничный Дайкири. — Буду через минуту, — ты чеканишь и следуешь за Соупом — Мне самый дорогой в меню. А ты что будешь? Дойдя до барной стойки, ты облокачиваешься на него. Он вздыхает, про себя назвав тебя ходячим кошмаром. — Мать твою за ногу, — он все таки не сдерживается, — Я тебе почти доверился. — Не, сержант, — рукой ты теребишь его за край футболки, передразнивая излишне драматичный слог, — В этом и суть, по хорошему ты не можешь доверять никому. Даже себе. Напитки заказаны и вы вновь втиснулись между остальными. Капитан успел вытащить игральную колоду. Возможно, это была именно та, за которой вы продолжили свой вечер во Франции, когда встретились впервые. — Ты старый чёрт, — вырывается из тебя полушепотом. — Только не покер, — Соуп опять включается в диалог. Все остальные в принципе разделяют его идею, только Роуч надувает щеки. — Прости, приятель, тут я всеми руками за — обращаешься ты к нему. — Червы? Проигравший будет пить и бегать за алкоголем, — Прайс задал вопрос, но на самом деле констатировал факт. Газ в вопросе наклонил голову, — Но, дорогие присутствующие, все завтра в десять должны быть на тренировке. Как оказалось, червы могут быть жестокими. Карты передавались из рук в руки, один раунд за одним и вот, темнокожий брюнет уже лежит головой на столе. Ему не везло от слова совсем, карты в его руках сами собой набирали очки и заставляли опрокидывать стопку за стопкой. — Ребят, это не честно, — он тянет, а ты пытаешься его поддержать и хлопаешь по спине. МакТавишу тоже не очень то и везло, настолько, что он был второй по степени опьянения в вашей компании. Его акцент начал проскальзывать все чаще и чаще и ты уже едва его понимал. — Не отмазывайся, — Он недовольно хлопает ладонью по столу. Ты можешь поклясться, у этого парня похмелье будет не хуже, чем у Газа. Третий стакан Джек Дэниелса это не шутка, — Давай, налегай! Ты смотришь на их перепалку и опять не можешь сдержать смех. Соуп что-то возмущенно говорит, Гоуст наклоняется к нему и стреляет взглядом исподлобья. Опять Роуч подхватывает и теперь ваши плечи трясутся в унисон. Мужчина в черной маске переводит взгляд на тебя и задерживает его буквально на пару моментов дольше положенного. — Так, я пью за него, — Снова говорит Прайс. Из вас он самый трезвый, — Тебе точно жизнь облегчит, Кайл. Соуп протестует, вы не договаривались на такие правила. — Не-не-не, — Он махает рукой и оборачивается к тебе, но ты слишком занят Роучем. Поняв это, он тут же поворачивает голову к Гоусту, он он тоже не здесь. Все его внимание сконцентрировано на тебе, поэтому пьяный МакТавиш тут же выдает, — Лейтенант, ты уж слишком неприлично пялишься. — Немного завис, — Гоуст действительно отвлекается от тебя и кивает. Тут же встает, — Отойду. — Ты ток за заплетающимися ногам следи, — На едкий комментарий шотландца он через плечо показывает ему средний палец. Ему чертовски больно. Твое бледное лицо, там, на поле боя, все еще стояло перед глазами. Он не мог принять то, что ты живой. На языке вертелись его собственные мольбы, а руки жгло горячей кровью. По правде, он даже винил себя, потому что понял, что раньше видел в шотландце тебя, особенно во время той миссии в Лас Альмас. Пытался заменить утерянное? Тогда он говорил так же. “Джонни, тебе нужна каждая капля крови”. Будь он проклят за то, что в тот момент позволил Соупу стать Джонни. Саймон вспомнил, как много лет назад врач опустил голову и сказал, что ты не вы выберешься. Снова параллель с шотландцем, Соуп тогда был на волоске от гибели. Он говорил твоим языком, когда его подстрелили. Вы слишком похожи, оба играли на пороге смерти, а потом вели себя так, как будто не проходили через ад. Смеялись. Шутили. Жили. Это кажется нереальным. Ничто не реально для него, после случившегося. Гоуст не жил после смерти своей семьи. Терзался кошмарами и совсем перестал спать после того, как ты появился в их рядах. Он бы все отдал, чтобы ты был не здесь. Ты этого не заслужил. Тогда, в плену Робы, он каждый день думал о тебе. Как ты? Дышишь ли ты или нет? Он проходил через ад пыток и вспоминал как ты вместе с Джоуи складывал бумажные самолетики. Это помогало сохранять толики здравомыслия. И лучше бы ты действительно оставался образом в его голове. Только после того, как он вырвался, он понял, что в жизни не может быть ни тебя, ни племянника, ни других членов семьи. Они проследили за ним по кровавому следу и выжидали момента, чтобы вскрыть глотки всем его близким. Саймон не примкнул к предателям, поэтому должен заплатить самую высокую цену. Он не смог защитить их, но до безумия хотел защитить тебя. До дрожи в коленях, до застывшего в горле крика. Он должен. Он ходячее проклятие, несущее смерть и обязан выстроить стену, сохранить хотя бы тебя. Гоуст думал об этом, а ноги сами несли его к уборной. Холодная вода должна помочь ему избавиться от крутящихся мыслей. Гоуст. Больше не Саймон. Он не может радоваться твоей улыбке, не должен помнить белое обескровленное лицо. Только вот твоя чертова заминка сделала все еще тяжелее прежнего. И тебе и ему было бы легче, если бы ты не помнил. Тот же Бурбон. У тебя во взгляде проскользнула слишком видная привязанность и боль. Светлая тоска. Как это вообще, блядь, возможно? Всё было обставлено так, что он должен был остаться в твоей памяти не старым другом, а убийцей. Мысли утомляют, вода перестает помогать. Он вымотан, ему нужно не сидеть в баре, а поспать, но во снах прошлое снова обретет форму. Отец, выбивающий с ноги дверь палаты, тыкающий в него пушкой, пока он сам лежит на койке. Изо рта торчат трубки, Саймон ничего не может сделать, но тут появляешься ты. Кричишь в ответ на как бы родителя, отталкиваешь невменяемого старика и защищаешь его. Закрываешь как щит. Как беспомощного ребенка. Племенник. Джоуи. Он был таким маленьким в его руках. Тянулся к его лицу, чтобы потянуть за прядь волос и смотрел широко раскрытыми глазами. Ребенок смотрел на него слишком долго, как будто бы знал и понимал, что за выражением лица Саймона не найти ничего. В карих зрачках действительно не было души. Ни тогда, ни когда он смотрел на труп Томми. Брат скривился на полу от передоза. Мертвец вцепился пальцами в ковер. На коже плясали огни новогодней гирлянды. Окрашивали трупную маску переливающимися цветами и подчеркивал предсмертную агонию самым жутким из возможных образов. Он хотел утянуть его за собой, снова в гроб, где опарыши трепыхались мелкими телами о кожу, где мертвое лицо также смотрело в него до того как Саймон… — Гоуст? Он оборачивается на голос. Алехандро стоит рядом и тянется к его плечу. — С тебя сегодня явно хватит. — Выгляжу так, как будто увидел призрака, знаем, — Пытаясь держать фасад он выпускает мягкий смешок. Гоуст срывает несколько бумажных полотенец, вытирает капли. Вдохнул, выдохнул и снова натянул маску. Он наконец-то заземлился. — Я бы еще выпил, хермано. Нужно еще чуть-чуть для того, чтобы отключиться и впасть в беспамятство, а на подушке сразу заснуть и просто забыть. Алехандро подбирает слова, чтобы хоть как-то отговорить его от идеи залить все алкоголем. По хорошему, никто из них двоих не хорош в том, чтобы вывозить собственные эмоции, но попытаться стоит. — Если тебе нужно поговорить… — Я буду в порядке, — Гоуст качает головой, — Просто скелеты в шкафу иногда громче обычного. Звучит не очень убедительно, но Алехандро кивает. Сам облокачивается на дверной проем и складывает на груди руки, — Тогда просто спасибо. — За что? — За то что пришли за нами. За Руди, я уже поблагодарил Прайса и остальных, но все это, — Он не может продолжать и закрывает глаза. С такой же как сам Гоуст выдыхает, на глазах немного выступают слезы. Говорить кому-то об этом тяжело, но держать в себе еще труднее, — Я боялся его потерять так же, как и моих людей. На допросе они казнили их одного за другим. — Это не твоя вина. Алехандро опять кивает и чуть закидывает подбородок назад. — Когда ты на поле вместе с любимым, становится больно. Тяжело дышать когда понимаешь, что он может остаться там и не вернуться. Больно видеть его каждый день и бояться. — Возьмите отгул, — сердце у самого Гоуста опять отзывается ноющей болью. Он достает из кармана пачку сигарет, стучит по дну и протягивает мужчине. Вещает то, чем должен руководствоваться сам, но не может найти в себе силы преодолеть страхи и сомнения, — Поговорите об этом. Мужчины курили, а у вас в зале все было сильно легче в плане атмосферы. Еще один карточный раунд и несколько стаканов алкоголя и вот, ты с Соупом уже вывалились на сцену и начали завывать в микрофон так же, как и остальные посетители бара. Ребра у собравшихся уже болели от смеха. Это было мало похоже на песни. Живее всех был Прайс и Роуч. Первый снимал на камеру, второй хлопал в ладоши и поддерживал вас, а Газ искренне пытался выйти на танцпол и что-то станцевать, но в итоге только заставил толпу залиться смехом. Спустя время Алехандро и Гоуст вышли к вам. Приобняв Руди за плечо, он выглядел лучше прежнего. А Саймон смотрел на то, как ты уже не вязал клык, но все равно пел. Под маской он улыбался и пытался запомнить искреннюю радость на твоем лице.