Последний король нолдор

Ребенок лежал на сложенных половичках, голый, смугловатый, и тянул ногу в рот. Наннет тетешкала его, пока не ушла, а Самоцветик теперь опять молчит и не прикасается к нему. Лайя оставила ткацкий станок, размяла ноги, выпила молока из кувшина. Подхватила ребенка, тот засмеялся. — Опять грустишь да на дорогу смотришь? — спросила она. — Говорю тебе, десять лет может пройти, пока лорд Элронд в гости пожалует, а то и больше. — Я не смотрю, — отвернулась Самоцветик. Говорила она теперь глаже и яснее с каждым днем. Притянула к себе свой станок, на котором ткала ковер с узором. Хорошая ведь мастерица, ловкая, молодая, глаз верный... Лайя со вздохом напомнила себе обещание, данное тому лорду Элронду. Позаботиться о бедной девочке, которую растили игрушкой для мужчин... Вот только порой хотелось бедной девочке хорошенько дать по жопе. Так что приходилось себе напоминать и о том, что некоторые в этом городе зовут ее Мудрой. — Опять будешь дуться, что я словами тебя не приласкала? — Что дурой меня считать! — вспыхнула Самоцветик. По щекам румянец пробежал. Снаружи раздалась песня, на окно упала тень. Двое ехали верхом по улице, распевая в голос, и вряд ли случайно чуток придержали коней перед окнами Лайи. — Влюбиться — это не дура, — наставительно сказала ей Лайя. — А вот луну с неба ловить или ждать, когда тебе звезда с неба в подол упадет — уже глупость. — Ты сама говорить, два раза человек жениться на белолицей! — Так то мужчина и на женщине эльфов. Это ж другое дело совсем. А сколько они подвигов совершили, чтобы стать их достойными, я тоже рассказала. — Мужчина совершает подвиги. Не женщина! — Ох, Цветик, упрямая ты, — Лайя пощекотала мальчишке живот и улыбнулась, тот захихикал. — Неужели хочешь десять лет у окна сидеть и ткать, чтобы эльфа дождаться? Да чтобы он о здоровье спросил и мимо проехал? — Я не ем твой хлеб зря! — фыркнула Самоцветик. Придвинулась к станку, закусила губу и начала усердно вязать узлы на основе ковра. Лайя вздохнула, сперва про себя, потом вслух. — Я тебе ещё одну историю не рассказала, — сказала она, покачивая мальчишку. Насмеявшись, тот расслабился и уже засыпал. Он вообще любил спать и, словно котенок, засыпал в любом положении. И все чаще так и звали его — Котенок. Цветик-то отказывалась ему имя давать, ну и ее понять тоже можно. — Какую? — Про эльфа и людскую женщину. Руки Цветика замерли. — Ты не говорить... не говорила, что так было! — А вот почему. Была она племянницей вождя людей Беора и ее звали Андрет. А его звали Аэгнор, и был он один из лордов той земли на затонувшем западе. Она влюбилась в него, а он даже полюбил ее в ответ, потому что она была и хороша собой, и умна. Но он был мужчина и эльф. И он не смог стерпеть мысли, что она состарится и умрет у него на руках. И ушел на войну, сказав, что пока война идёт, эльфы детей не заводят. Хотя его родичи в других местах и женились, и детей заводили в те годы. И больше они так и не встретились, а потом случилась большая битва, и он погиб. А она прожила одна всю жизнь, и умерла, когда война пришла в их землю. Лайя закусила губу. У Цветика исказилось лицо, зло и некрасиво. Сосредоточенно. — И вот я думаю, что женщины эльфов храбрее мужчин были, когда смертных себе в мужья брали, — закончила Лайя. — Вот и смотри. Лорд Элронд, хоть и эльф, но он мужчина. Он побоится видеть старость и терять. «А ещё он ведь многих потерял уже, как мне рассказывали, потому точно не захочет терять ещё и жену и детей, — подумала она, — но вот этого я тебе, девочка, пожалуй, и не скажу. Чтобы меньше его жалела». Цветик теперь смотрела в угол. — Ты мне говорила — выбор. Ждать это тоже выбор. Разве нет? — Ну, выбора у нас, женщин, все равно меньше, чем у мужчин, — сказала Лайя, укладывая спящего Котенка на свою кровать на подстеленную пеленку. — Совершать подвиги я не пошла, да и ты, я думаю, не пойдешь. А вот выбрать мужчину, который по душе, и чтобы вместе с ним стариться и быть хозяйкой в его доме, это можно. И что лучше будет через десять лет — быть за мужем и при своем доме и желанных детях, или сидеть у окна в моем доме и все также ковры вышивать? Нет, мастерицей тоже быть дело уважаемое. Я тебя даже в ученицы возьму, сказаниям научу и песням. Поешь ты хорошо... Лайя чуть не засмеялась, такой недовольный вид стал у Цветика. Но сдержалась. Этот цветочек без внимания жить не захочет. Просто надо набраться терпения. — А тут вчера в доме городского головы, — начала она, садясь на место, — принимали желтоголовых с восточных предгорий. Тех, которые с эльфами да гномами вместе против троллей ещё бьются. Их с десяток всадников приехало. И им так по душе ковер с узорами пришелся твой, что на стене висел. Я и расхвалила тебя, не упустила, что и собой хороша, и мастерица, и песни поешь, и что от мужа нелюбимого сбежала, с характером. Не иначе, кто-нибудь из молодых желтоголовых в гости заявится. Ковер там заказать, например. Узорчатый, да с конями скачущими, как они любят. Поглядишь на них, а они на тебя. Хорошо ведь я придумала? — она толкнула Цветика ногой, та не выдержала и засмеялась. — Так хочешь замуж меня прогнать? — Тебе предложение пойти мне в ученицы не больно-то понравилось, я вижу. — А какие они, желтоголовые? — Рослые, выше наших, да синеглазые частенько. Топорами и работают, и воюют, и дома строят, и узоры на них тем же топором вырезают. Коней своих холят и любят, говорят, что кровь заморских эльфийских коней в них течет. Гневные, но отходчивые. Жен своих уважают, кто руку на жену поднимает — тому руки свои же не подают. Детей любят. И тоже одна жена хозяйка в доме. Хочешь на таких гостей поглядеть, а? А сейчас Цветик была как девчонка, которой и страшно, и интересно. — Хочу, — сказала она, помолчав. — Вот и славно, — сказала Лайя. — И пирогов завтра напечем. Надо сказать, готовить Цветик за год так и не научилась. Наннет все за нее старалась. Впрочем, такой, небось, и готовить не придется. Иногда Лайе становилось немного жаль будущего мужа Цветика. А иногда она думала — кто бы ты ни был, так тебе и надо, парень, не ведись на нежное личико. Впрочем, ковры у Цветика и правда выходили славные, не стыдно вождям дарить. Голодать с таким умением она не будет точно. Мальчишка-Котенок, нелюбимый сын, сопел на кровати. Вот возьму и себе мальчишку оставлю, думала Лайя, ожесточенно тыкая иглой в полотно. И Наннет к себе жить позову, она работящая. Вдвоем поднимем. Что, поднимем ведь! А глупой девочке надо с мальчишками учиться болтать по-людски и песни петь. Она сама запела любимую песню о плачущей берёзе и старом дубе, который хотел ее утешить, размеренно и протяжно, чтобы успокоиться. И с удивлением услышала, как Цветик ей тихонечко подпевает.