Во имя меня

      Тишина приятно греет уши, но Люциусу кажется, что она бьет под дых. Он нервно выдыхает и закрывает глаза на полсекунды, чтобы выгнуть спину и попытаться расслабиться. Снова.       Тела, едва ли не укутанные в одеяла, плотно прижались друг к другу. Фаерс не сдержал вздоха, когда пальцы нависающего над ним Лололошки согнулись внутри, а затем начали двигаться в режиме «ножниц», и не может сдержать сдавленного стона.       Лололошка на долю секунды останавливается, услышав нотки боли сорвавшиеся с губ.       — Люциус, ты в порядке? Больно? — острожно интересуется он. Только за заботу в этом ласковом голосе, альбиносу хочется одновременно расплакаться и сжаться в комок от счастья, выпавшего на его долю. Люциус равно выдыхает, и притягивает Ло ближе — обвивает руками шею без неизменного клетчатого платка, соединяет тела, и накрывает свои губы чужими.       Первый раз, в уме какой нибудь невинной девочки, это какое-то волшебное, милое событие, и конечно, ждут они от этого всего самого наилучшего. Люциус не маленькая наивная девчушка, строящая воздушные замки в воздухе и плавающая в грезах, и он понимает, что первый раз — в принципе не что-то особенное. Первый контакт с любимым (или нет) человеком, первые ощущения… Люциус, конечно, читал про неудачный опыт и как он может повлиять на отношения к сексу в будущем, но будучи при полной уверенности что вот этого с ним не произойдет, он завалил Лололошку на кровать после одного неоднозначного сообщения с подмигивающим смайликом.       »…;).»       Чертов смайлик.       Поспешил ли он с переходом их взаимоотношений на «новый уровень»? Может быть. Собирался ли Люциус отступать? Ага, щас. Скорее рак на горе свистнет, чем он признает что был не прав и отступит. Не дождетесь. Решил — значит решил, и (на этот раз) никто, даже Лололошка не смогут остановить его.       Один раз Люциус уступил, затолкав гордость подальше, но точно не в этот. Дальше позорится перед любимым человеком он не собирается.       — Может, мы остановимся? Я могу тебе просто… — предложил Лололошка, многозначительно кивнув на еле-стоящий половой орган своего парня. Альбинос почувствовал жгучий стыд, но поспешил вернуть себе маску хладнокровия.       — Нет! Я хочу этого. Я просто… не знаю… не могу расслабиться. — последние слова прозвучали почти-что шепотом, но Лололошка услышал, немного наклонившись ближе, запечатления маленький, короткий поцелуй на шее Люциуса, заставляя вздрогнуть.       — Ты даже сейчас расслабиться не можешь, — вздохнул парень, немного отстраняясь. На секунду Фаерс чуть ли не слезно собирался попросить прижаться телами ещё раз, но сдержал столь унизительный порыв, сглотнув.       Они молча смотрели друг на друга в полумраке, в свете одинокой лампы стоящей на столе. Люциус разглядывал темно-фиолетовые Покрывала и мысленно пытался собраться, и наконец, сделать что они оба так хотели. Ему было стыдно смотреть на своего парня — сам ведь обнадежил, задницей покрутил, а сейчас, когда они уже обнажились, начал жаться как нелепая девственница. Люциусу воображалось, что будет если всё-таки сегодняшний вечер обламается, даже пытался представить что Ло разозлиться, но ничего не получалось, и это удручало ещё больше — знание, что Ло не разозлится. Люциус знает, что будет дальше: Ло его поцелует, скажет «ничего страшного» и улыбнется так ярко, что альбинос будет корить себя за отказ всю неделю.       «Ей богу, лучше бы принуждал.»       Люциус не привык к понимаю и нежности. В его мире царствует вандализм, наркоманы и высокомерный отец — но никак не такой солнечный и нежный Лололошка, что хрен знает как пробрался в сердце и засел там надолго, хотя знакомство у них не задалось, и в последствии по ряду других причин Лололошку вообще провели в другой класс, но их общение всё ещё продолжилось, в конце концов перетекая в вот такие вот отношения.       Люциус сглотнул.       — Честно, я очень этого хочу, Ло. Просто… я не могу расслабиться. Мне что-то мешает! Может, страх… но это не значит что я тебе не доверяю, клянусь.       — Мы можем сделать это позже. Если ты хочешь, мы не будем торопиться, — спустя нескольких минут размышлений, предложил Лололошка.       — Но я…       — Да ладно. Ничего страшного. Как я говорю: мы всегда можем сделать это позже, да и если ты мне не доверяешь, то лучше не надо. Вдруг что нибудь пойдет не так? — Ло погладил ладонь Люциуса большим пальцем и ещё раз улыбнулся. — Я не хочу чтобы у тебя возникли проблемы из-за меня.       — Я доверяю тебе… — слабо откликнулся Люциус, но продолжить не решил.       Лололошке нельзя было не доверять. Он был всегда добрым и понимающим, располагал к себе всех и сразу, независимо от возраста, пола и социального происхождения. Он подсознательно вызывал теплые чувства, и заставлял доверится. Люциус любил его очень сильно, несмотря на то, что нечасто это говорил. Любил его смех, характер, и невероятные голубые глаза. Любил его сестру Райу, отца, которого так редко видел, и Селестию, пускай та его и немного раздражала.       Лололошка миролюбиво прощал ему всё: от недоверия до попыток залезть в телефон. Люциус не мог просто поверить, что к нему хорошо относится, он хотел знать и своем парне всё, но хранил от него информацию о себе, боясь что-нибудь ляпнуть, о чем позже пожалеет — будь это любимый фильм или отношения с собственным отцом. Руки так и тянулись взять телефон Лололошки, открыть и прочитать все переписки. Люциус не делал этого, но очень хотел, потому что каждый раз как гаджет попадал в его поле зрения, беспокойство начинало зудеть под кожей. Это было ужасное чувство, мешающее ему спать из-за навязчивых мыслей по ночам. Постоянный страх и ревность заставляли Люциуса огрызаться, тихо накручивать себя и портить настроение всем.       Мог ли Лололошка предать? Наверно, нет. Но это не уменьшает всего того беспокойства, которое возникает из ниоткуда, которое поедает его похлеще червей. Ревность гниет внутри него уже давно, ещё с тех пор как они подружились, тем самым срывая весь фасад жестокой и холодной маски, которую Люциус выстраивал так тщательно, что сам забылся среди собственного притворства, не умея различать свою реальные эмоции от вынужденно-выученных. Лололошка так легко давал всё то, что Люциусу приходилось вырывать зубами у других, что становилось страшно и завистливо: Ло был таким с всеми. Люциус не был кем-то особенным для него, всё его поведение было обычным, таким же, как с другими.       Он мог уйти, или устать от вечного недоверия Люциуса, и найти кого-нибудь другого, кого-нибудь получше, а альбиносу только и останется, что всматриваться в чужой профиль в инстаграм, лайкать переодически появляющиеся сторис, отправляя совершенно слащавые сообщения, скрывая разгром в душе.       Возможно, поэтому он хотел побыстрее перевести их отношения в более горизонтальную плоскость — как попытку привязать к себе Ло, однажды вычитав информацию о том, что первый сексуальный партнер оставляет огромный вклад после себя, таким образом Люциус пытался дать Ло то, что у него осталось: свое тело. Потому что чтобы дать нечто большее, нужно иметь хоть что-то за душой — у Люциуса это только проблемы с доверием.       Но Лололошка этого не знает. Он задумчиво сидит на коленях, смотря в бок, словно пытаясь по четь что делать. На секунду Люциус поднимает взгляд с собственных рук, выхватывая полувставший половой орган, и неслабо краснеет. В голове возникает не очень приличная мысль попробовать, и он не спешит её отгонять, всматриваясь между бедер Ло. По факту, это должно быть… легче чем секс. Поэтому ему требуется минуты две чтобы собраться духом.       Наконец, Люциус преодолевает между ними расстояние на четвереньках, привлекая внимание Лололошки, и мягко, ненавязчиво целует его. Язык ловко скользнул между губ, и Люциус подобрался ближе; оперся руками на колени своего парня, перенося вес, и прекрасно зная что Ло выдержит. У него всё тело сильное, подкачанное, и просто красивое.       Их тела соприкасается, и Люциусу кажется что между ними пробегает маленький разряд тока — от этого ведет ещё сильнее. Руки Ло — горячие, грубоватые, ласкают все тело, его руки везде куда можно дотянуться, и Люциус не сдерживает тихий стон, когда чужие пальцы сминают розоватый сосок. Комната заполняется тихими звуками, постанываниями, и вздохами. Атмосфера мгновенно преобретает тот самый интимный оттенок, который они, казалось, потеряли в самом начале. Поцелуй затянулся, становясь все более мокрым, пока их языке двигались вместе.       Лицо Люциуса, розовое от смущения и удовольствия, эти затуманенные красные глаза, могли свести с ума любого, и Лололошка тихо, сквозь зубы, выдохнул, и протянул руки, чтобы прижать Люциуса ближе, но тот ловко улизнул из его захвата, чтобы опуститься ниже, ласково погладив чужой пах. Лололошка шумно выдохнул.       — Ты уверен?..       — Да. Хочу вернуть должок.       Люциус игриво глянул в глаза напротив, чью небесную синеву почти что вытеснил расширенный зрачок, и лизнул красноватую головку с втекающим предсеменем.       Они могут отложить некоторые вещи на потом, а сейчас — их ждут два свободных часа, в течении которых Люциус сумеет отдать себя полностью.