Его любимый грех

Натаниэль искренне ненавидел церковь. Во всех её смыслах и проявлениях. Ненавидел саму идею церкви и ветхое каменное здание, с мелкими трещинами и порядком выцветшими фресками. Единственное, что привлекало внимание Ната и не вызывало отторжения, это витражные окна. Ещё с детства, Натаниэль учился абстрагироваться от проповедей священника, пропуская мимо ушей добрую часть воскресной службы. Вместо пустых цитат из Библии и их осмысления, мальчик сосредотачивал своё внимание на игре солнечного света в разноцветных стёклах. Если бы он верил в ад, то наверное был бы не против того, чтобы храм рухнул прямиком в пекло. Пусть даже если бы и утянул Натаниэля с собой. Всё лучше, чем из раза в раз стоять, притворяясь образцовой семьёй. Нат скользил безразличным взглядом по собственным ботинкам, не смея поднять голову: затылком ощущал взгляд отца на себе. Возможно так прицеливаются снайперы прежде, чем спустить курок. Хотелось потрясти головой, чтобы сбросить с себя наваждение, но Натаниэль не мог, словно пытаясь подражать мраморным изваяниям. Многолетний опыт, тщательно убранный под свитер с высоким горлом и длинными руками, подсказывал, что каждое лишнее движение болезненно аукнется дома по рёбрам, спине или пальцам. Едва различимая горькая усмешка коснулась губ Натаниэля. Какой восхитительный спектакль разыгрывал Натан Веснински в этом театре лицемеров каждое воскресенье. Отец-одиночка, что каждое воскресенье исправно приводит горячо любимого сына в храм, чтобы вернуть отбившегося от рук подростка, на путь истинный. А все ножи и тесак Балтиморский Мясник очищает не иначе, чем святой водой. Словно услышав мысли сына, Натан, незаметно засунул руку во внутренний карман пальто. Натаниэль и сам не осознавал, что задержал дыхание, пока не выдохнул с облегчением, поняв, что отец всего лишь вынул мобильник. Приглушённый диалог длился не дольше минуты, а после тяжёлая ладонь легла на плечо Натаниэля. — Отстоишь службу до конца. Вернёшься с Ромеро. Негромкий голос раскалённым прутом пронзил Натаниэля. С трудом поборов дрожь он кивнул. Хоть перспектива возвращаться наедине с мрачным наёмником отца, совсем не улыбалась Нату, однако за возможность ненадолго ослабить удавку на шее, можно было и потерпеть. — Да, сэр. Под редкие взгляды других прихожан, Натан Веснински покинул церковь. За ним, молчаливой тенью последовала Лола. Натаниэль проводил их взглядом, ощущая, как с каждым шагом отца, тугой узел в груди понемногу ослабевал. Игнорировать мрачный силуэт Ромеро за спиной было гораздо проще, и Натаниэль наконец осмелился размять шею и рассмотреть людей вокруг. Не то чтобы его хоть как-то интересовали присутствующие, но всё лучше, чем в сотый раз гипнотизировать собственные шнурки. С сожалением отметив, что сегодня, и без того редкое солнце упрятано за тускло-дымными тучами, Натаниэль внезапно зацепил взглядом похожие клубы в самом храме, которые почти моментально испарились. Невысокий подросток, ровесник, а может и чуть младше Натаниэля, со скучающим видом покачивался с пятки на носок, и ничуть не таясь, затянулся по новой, демонстративно пуская дым. Он был полностью облачён в черную одежду, отчего казался ещё бледнее, чем был. Из-под взлохмаченной светлой чёлки Натаниэля, без капли стеснения, сверлили тёмным взглядом. К удаче, хотя смотря с какой стороны поглядеть, служба уже подошла к концу, и наглый подросток, очевидно утратив к нему интерес, повернул голову к помосту, где пастор заканчивал речь. В плечо последовал лёгкий толчок; Натаниэль и без лишних слов понимал, что на сегодня представление окончено, и вместе с прочими прихожанами поплёлся к выходу. Ромеро оставил его у дверей, отойдя за машиной. Нат зябко дёрнул плечами и пожалел, что сегодня ограничился одним лишь свитером. Впрочем, едва ли это станет настоящей проблемой; автомобиль припаркован совсем рядом с храмом. Условный жест, показанный Ромеро, дал Натаниэлю понять, что к машине не стоит, пока мужчина не договорит по телефону. Нат знал, что не все разговоры ему позволено слушать, и чтобы скоротать время, вернулся в почти опустевшую церковь. Пастор стоял напротив двух парней. Один более высокий, с загорелой кожей, копной тёмных кудрей. Он казался чем-то удрученным. Второй парень был пониже. Натаниэль почти сразу узнал в нём дерзкого подростка. Он уже затушил сигарету, однако теперь вертел в пальцах зажигалку, то и дело щёлкая ей и перебивая священника. Подавив в себе странный порыв подойти и подслушать беседу троицы, Натаниэль прислонился плечом к стене, пустым взглядом буравя потемневшие, от дождевых капель, каменные ступени. Ливень явно набирал обороты и не собирался прекращаться в ближайшее время. — Такими темпами придётся Ною возобновить движение своего транспорта. Натаниэль невольно вздрогнул, то ли от неожиданного собеседника, вломившегося в его личное пространство, то ли от едкого запаха сигарет с ментолом, из-за которого в носу слегка защипало. Подросток успел закурить вновь и натянуть на светлую макушку тяжёлый капюшон. Он не смотрел на Натаниэля, но обращался явно к нему. Нат знал, что любой, даже короткий обмен репликами, дойдёт до отца, предпочёл игнорировать мальчишку. Однако похоже, что молчание того вовсе не смутило. Не дождавшись ответа, он лишь встал ближе, и наконец удостоил его взглядом, задержав карие глаза на лёгкой дрожи, что неприятными волнами накатывала на Натаниэля. Губы подростка дёрнулись. На мгновение Нат подумал, что он сейчас засмеётся, но тот лишь стянул с себя куртку и набросил на чужие подрагивающие плечи. Не ожидавший подобной наглости, или любезности, Натаниэль опешил и вперил недоуменный взгляд в подростка. По спине поползло приятное тепло и кожа перестала покрываться мурашками от холода. Отойдя от такой дерзости, Нат уже схватился за ворот «подарка», намереваясь стащить с себя куртку и вернуть владельцу. Но кажется его лишь повеселило лицо парня, и он с лицом довольного кота, остановил Ната. — Вернёшь в следующий раз. Всё таки Он велел всем делиться. И рассмеявшись, будто от лучшей шутки в своей жизни, подросток вошёл обратно в храм, оставив Натаниэля разбираться наедине с самим собой. Ромеро просигналил уже дважды.