Бытовуха в Чернильном Мире

Генри сидел в старом убежище, бывший хозяин которого был давно убит чокнутым ангелом и рисовал, впрочем, делать пока больше нечего. Под звуки потрескивающих жёлтых ламп, старик был полностью в трансе, не замечая больше ничего вокруг, даже подозрительной чернильной лужи прямо на потолке, пока был погружён в рисование, стараясь не забыть, как выглядят лица реальных людей. Тем временем на него сверху словно что-то плюнуло и шлёпнув себя по шее, художник закономерно откинул голову на протекающий потолок, при этом моментально сшарахнувшись со стула, когда увидел, как расположилась сверху голова улыбающейся чернильной бестии, неподалёку глазевшей на него своим безглазым взором. Обрадовавшись, что на него обратили внимание, он высунул руки, принимаясь выкарабкиваться наружу. — Какого… — Старик тут же приготовился дать дёру. — Что ты делаешь? — В ответ послышалось хитрое хихиканье. — Хэй-хэй, Генри-и! — Демон потянулся к нему, продолжая висеть вниз головой. — Ну куда ты вечно пропадаешь? Я скучал! Ты скучал? — Штейн не стал зацикливать внимание на том что не видел его почти сутки, да и не особо горел желанием встретить, так как это почти всегда оборачивалось неприятностями и иногда даже смертью. — Слушай, прекрати строить из себя человека-летучую мышь, что ты делаешь на потолке? — Чернильный не понял шутки и лишь склонил голову, терпеливо слушая Генри, который продолжал расспросы. — И давно ты там следишь со мной? По правилам, ты ведь вроде не должен появляться в этом убежище, нет? — Ге-енри… — Он протянул его имя с фальшивой обидой на этот вопрос, а тот лишь нахмурился сильнее из-за этого показательно-ребяческого поведения, не в первый раз говоря себе, что местами с рогатым было легче, когда он молчал. Однако же стукнуло старика в один день попытаться научить его разговаривать, ну, а почему бы и нет? Жизнью уж точно не рискует, хотя и за такие проявления смелости появляться возле ближайшей статуи воскрешения, которую особо юморные называли «подыхальной», а потом проваливаться под пол на нижний этаж через любезно приготовленнную для него лужу, было очень неприятно. Тем не менее, попытаться стоило и так как Генри вообще всё это начал от скуки, не рассчитывая на хоть какие-то результаты, демон на удивление оказался в каком-то смысле способным учеником, хотя с его агрессией учить приходилось очень аккуратно. Первое время, лишь выучив, как произносится и пишется слово «Привет», он хвастался этим очень активно, чаще в людных местах оставляя это слово на стене жутко кривым почерком, в ожидании когда кто-то его увидит и спустя несколько секунд раздумий со стороны потенциальной жертвы, начинал гонять её по всему этажу. — По такой логике, я сейчас должен тебя убить? — Непринужденно спросил он, возвращаясь к теме правил, элегантно спрыгивая на пол и не глядя на нервно пятившегося Генри, который понимал что с демоном не всегда ясно, когда он просто шутит и зла не замысливает, а когда действительно угрожает. Тем не менее, сейчас он принялся любопытствовать, что там так усердно рисовал старик, даже приложился к одному из рисунков ладонью без перчатки, чтобы лучше его разглядеть. — Ааа-а… — Чернильный захихикал. — Линда, я угадал? — Генри в ответ не прекращал хмуриться, злясь над невозможностью что-либо сделать и просто кивнул, после чего тот драматично прижал к себе уже и без того порядком испачканный лист, слегка завидуя тому что старик предпочитает проведению времени с ним рисование какой-то Линды. — Генри, ты смешной такой, когда злишься! — Он ткнул пальцем ему в плечо. — Да мне все равно, кто у тебя там есть во внешнем мире, в этом мире у тебя есть я и тебе от меня не уйти! — Художник с тяжёлым вздохом пригладил волосы со лба назад. — Просто скажи, чего ты от меня сейчас хочешь? Тебе что, некого больше доставать? — С мягким раздражением спросил он, глядя как рогатый вальяжно разлёгся на его стуле. — Не, Сэмми всё так же злится на меня за ни за что и швыряется топором, а тех двоих с нижних этажей я уже прогнал, нечего им там делать. — С деловым видом отвечал он, заложив руки за голову. — Затем понял, что давно тебя не видел и соскучился. — С этими словами демон принялся раскачиваться на стуле, держась за стену, пока старик вспоминал картонные вырезы Бенди, коих тот устроил в его «спальной» комнате с гамаком целый склад, чтобы вроде бы «спасти» их от гнева сумасшедшего композитора, разочаровавшегося в своём «Лорде», хотя тот, кажется, никогда ему и не обещал никакого спасения, даже пытался (по его словам) объясниться, когда более-менее научился нормально говорить, но не особо сработало. У Лоуренса от его внезапно проявившегося голоса только ещё большая истерика началась. В целом, из-за того что Чернильный Демон научился говорить, как минимум Генри вообще отринул потребность в каких либо новостных сводках студии, в которой и так почти ничего не происходит, а тот сплетником был каких поискать и иногда не отставал, пока не расскажет какую-нибудь уморительную историю о том как у Тома сломался протез при попытке его модифицировать, а проигравший в каком-то споре Потерянный должен был засунуть руку в головную пасть Страйкеру, но зато когда уже шли забавные слухи про самого демона, тот жаловался старику, что всё преувеличили, не мог он так сильно испугаться отражения самого себя и вообще, ничего этого не было. — Только не говори, что не скучал по мне, а то обижусь и сожру. — Выводя этими словами улыбающегося последнему воспоминанию Генри из его мыслей, он так громко начал заливаться смехом, когда тот вздрогнул, будто бы это была лучшая его шутка и, чего следовало ожидать, с грохотом упал со стула, пока художник за этим наблюдал в мыслях о том, следует ли ему сейчас нервничать или нет? Ну а тот притворился, будто бы падение было спланировано и встал как ни в чём ни бывало, словно и не заметил. Старик не знал, что ответить, и лишь развернулся, чтобы подобрать листы с рисунками, которые разбросал демон. — Лови меня! — С этим внезапным возгласом он резко напрыгнул на Генри, обхватывая ногами и руками, от чего тот чуть не грохнулся на пол, с трудом удерживаясь на ногах. — Агх, а ну слезай! — В попытках освободиться, Штейн обнаружил что его начали держать на весу и очень крепко, а от хватки чернильного было не только мокро, ещё и больно из-за его костлявости, когда это всё впивалось в спину. — Да ладно тебе, старик, давай покатаемся! — Демон жутко смеялся ему в уши, пока в ответ художник дрыгал ногами, пытаясь вывернуться и кричал, хотя тот кажется искренне не понимал, как такими безобидными действиями может причинять боль, если сам Генри показал ему однажды не без трудов, прелесть объятий, а обниматься ему понравилось сильно. Настолько сильно, что однажды случайно сломал старику позвоночник, от чего при последующих возрождениях тот начал до ужаса бояться обниматься с ним. — Прошу, мне больно, отпусти меня! — Почти уже взмолился Генри, извиваясь в скользкой, но крепкой хватке рогатого. — Придушишь же, убери руку от моего горла! — Ой, да не драматизируй так, мне вот очень даже приятно! — Отметил он, но всё же разжал руки в следующую же секунду, как услышал хрип старика от задышки и уронил его на пол, наблюдая теперь за его надрывным кашлем при резком вдохе. — Не понимаю, как ты, такой слабый, вообще смог продвинуться так далеко, выживая здесь. — Искажённый склонился, разглядывая его лицо и продолжил говорить насмешливым тоном, видя что художник не собирался на это отвечать, так и рассевшись на полу, хмурый. Старик не злился на него сильно, но иногда не знал, как относиться, вспоминая некоторые выходки, вытворяемые этим любителем жестоких сюрпризов, который сейчас активно искал зрительного контакта с ним. — Ты чуть не задушил меня, понимаешь? — Пробормотал старик, немного отодвигаясь назад, чувствуя как тело всё ещё ноет от недавнего, а демон и не собирался на это просто смотреть, наоборот двигаясь в ответ к нему. — Эй, если б я действительно хотел тебе навредить, то содержимое твоего хлипенького тела сейчас украшало бы стены! — Он смеялся, и подходя к нему ближе, разводил при этом руки так, словно развешивал гирлянды, пока старик внутренне съёживался от отвращения и ужаса, ненароком представляя это. — Не надо пятиться от меня, некуда. — Знаешь, может я и слабый, но я всё ещё стараюсь тебя учить, а ты ведёшь себя ужасно! — Уже не выдержал Генри, продолжая сидеть на полу и строго глядел на демона, который только сильнее ухмылялся этим словам. — Я тебе не какая-то игрушка, которую можно мучить, когда тебе скучно и ты должен понимать, что нельзя хватать в руки всё подряд! — Он указал рукой на свои испачканные и разбросанные по полу рисунки. — Оставь меня в покое, уходи! — Вдруг после этих слов, чернильный резко схватил его за указательный палец и болезненно сжал его. — Ох, Генри, Генри, Генр-ри… — Тот вскрикнул, пока мучитель растягивал свои слова таким тоном, словно его оскорбили. — Меня нельзя прогонять. Почему ты так груб со мной? Я ничего ещё даже не сделал. — Прекрати, хватит! — Генри начал сильно паниковать, боясь двигаться, так как делал себе этим ещё больнее, а демон внезапно сменил серьёзный тон на прежний весёлый. — Хэй, у меня чудесная идея! Давай я тебе палец откушу, так ты и не умрёшь и у нас будет на одно сходство больше! — Он вскинул свою руку в перчатке и его пальцы дразняще быстро замелькали перед глазами Генри, который стиснул зубы от боли и с ужасом глядел, как тот медленно начал тянуть его руку себе в рот. — Нет, стой, пожалуйста! — Он изо всех сил принялся яростно сопротивляться, быстро ища глазами, чем бы отвлечь чернильного садиста. — Не надо, не смешно уже! — В этот момент Генри и не заметил, как рука выскользнула и сам себя по инерции ударил ею по лицу. — Ну ладно уж, как хочешь. — Тот пожал плечами и тихо смеялся над своим же ответом, словно одолжение сделал, затем схватил старика за шиворот, заставляя его встать, пока он всё ещё держался за свой чудом не сломанный палец, но с ошарашенным взглядом поднял голову, услышав следующие слова. — Хотя, спорить не буду, ты очень вкусный, я бы с радостью заказал тебя в ресторане и оставил лучшие чаевые! — Говоря это совершенно непринуждённым тоном, рогатый только невинно захихикал, словно всего-то натворил безобидную шалость, когда увидел выражение лица старика. — Я рад, что у тебя такое хорошее чувство юмора. — Он нервно усмехнулся, хотя и чувствовал в этих словах что-то странное, о чём боялся спрашивать, пока это не подтвердилось через секунду. Демон замялся с тем что собирался сказать, словно сам понял, что взболтнул лишнего, но затем отбросил эту мысль и развёл руками. — Ладно, ты этого не помнишь, но в одном из ранних циклов, я тебя действительно съел. — После этого он резко вскинул руки в примирительном жесте, широко улыбаясь, когда у Генри онемели все части лица. — Эй, не пойми меня неправильно, ты знаешь, какое у меня тогда было отношение к твоему появлению, к тому же, когда много лет питаешься одними чернилами, в любом случае хочется разнообразить рацион, когда представляется возможность! — Ты не можешь говорить серьёзно. — С широко распахнутыми глазами художник уставился на рогатого, но не услышав чего-то, что намекнуло бы на его очередную шуточку, он зарылся руками в волосы, мотая головой, чувствуя что начинает с новой силой бояться разозлить его. — Нет, нет, неужели ты действительно… Нет. — О да, ты был восхитителен! — С весёлой улыбкой он мечтательно заложил руки под подбородком, затем как бы принялся за объяснения. — Но на самом деле я не был голоден, просто любопытство. К тому же да, расправиться с тобой хотелось поизощрённее, и ведь ты всё равно забыл об этом, так почему бы и нет? — Генри тяжело дышал, чувствуя как его руки подрагивают от услышанного. Он просто не знал, куда деть себя сейчас и в каком-то смысле действительно был рад не помнить этого. — Зачем. Зачем ты мне это так говоришь, неужели тебе много гордости принесло… Это?! — Старику даже вслух было страшно об этом говорить, он давно не чувствовал себя настолько плохо, а демон тем временем не медлил с ответом, тем более ему так же давно не удавалось вызвать у него подобный прилив страха перед собой. — Ну… Нет, это было весело, но если тебе от этого полегчает, все равно ты, как еда, несмотря на потрясающий вкус, оказался для меня слишком вредным. — Он тихо усмехнулся, чувствуя перед Генри необъяснимую неловкость. — После того, как я тебя начал переваривать, меня вдруг страшно затошнило. — О господи, избавь меня от подробностей! — Рогатый начал смеяться, держась за живот, так как вспоминал это как что-то забавное, особенно глядя на наполненное немым ужасом лицо художника, который и не знал, что сказать. — Как думаешь, ты сможешь перестать смеяться и оставить меня в покое на некоторое время? Я сейчас не в настроении. — Прошипел он сквозь зубы, и вытер лоб, пытаясь успокоиться. Ужасно конечно быть разорванным на части, что происходило когда-то не раз, но знать о том что тебя при этом когда-то ещё и сожрали заживо — это было гораздо хуже, хоть старик и надеялся, что этого никогда больше не повторится. Тут он почувствовал тычок в свой висок и отшатнулся, заметив что его снова начало трясти, затем глянул, как чернильный склонил голову, словно не понимал его состояния, но был рад что он хоть перестал смеяться. — Брось, тебе нужно здорово меня разозлить, чтобы я снова захотел съесть тебя. Ну дава-ай, не дуйся так! — Демон снова безобидно ткнул пальцами в него, на этот раз в плечо, а затем начал рукой в перчатке ерошить его волосы, как бы поглаживая. Как ни странно, это немного помогло успокоиться, до того момента, пока он не полез опять с объятиями. — Нет-нет-нет! — Художник начал защищаться руками, одновременно боясь разозлить его, но всё ещё находился в состоянии панической атаки и объятия смерти сейчас показались бы ему менее страшными. — Пожалуйста, не трогай меня, мне… Нехорошо. — Тот задумчиво убрал руки, затем воскликнул. — О, ну тогда ты потрогай меня! — Он развёл руки в стороны, ожидая чего-то вроде примирительного объятия от Генри, а не того что он выгнет бровь так, словно демон сказал что-то не то. — Да ладно, ты можешь трогать меня во всех местах, только не прикасайся к бабочке, я её очень люблю. — С этими словами его руки накрыли прикреплённую к груди бабочку, которая словно на честном слове держалась, но не падала, а Генри при этом закашлялся в кулак, уже не в силах сдержать смех. — Что? Может тебе ещё объяснить, почему мне дорога эта бабочка? — С искренним недоумением и строгостью спросил искажённый, думая что старик смеётся над ним, а тот на самом деле не в первый раз в каком-то смысле умилялся с некоторых его выходок, удивляясь, как вообще кто-то может быть одновременно таким жестоким и местами невинным. — Я не об этом, просто… Хах, никогда ни при ком не говори таких вещей как «ты можешь трогать меня во всех местах», знаешь, многие подумают совершенно не то, что ты имеешь ввиду. — Держа ладонь на разгорячённом от стыда лице, он пояснял в попытках успокоиться, а демон всё ещё в вопросительном жесте продолжал глядеть на него, словно изподлобья, так как понимал, старик не дурак и не будет бить его, зная что может со сломанной рукой остаться после этого. — Да-да, понимаю, тогда кто-то может попытаться навредить мне, но ты ведь не сделаешь этого, да? — Генри после этого вопроса только тяжело вздохнул, потирая переносицу. — Я слишком стар для всего этого. Слушай, дело не в том что кто-то может тебе сделать больно, давай я тебе это объясню как-нибудь потом? — На его удивление, рогатый усмехнулся, взмахом руки словно действительно отбрасывая вопросы на «как-нибудь потом» — Давай! Только сейчас обними меня, или я обниму тебя, хехе. — Он хитро усмехнулся, прекрасно понимая, что старик этого боится и не прогадал, когда тот нервно замялся, затем неохотно кивнул, подходя чуть ближе, а тот с широкой улыбкой ещё и подливал масла в огонь. — Ну, я жду, да не бойся ты, не укушу! — Генри собрался с мыслями и ничего не говоря, осторожно обхватил его холодное и худощавое тело, утыкаясь одним лбом, чтобы хотя бы лицо слишком сильно не испачкать, так как от чернил горели глаза. Он держал их закрытыми, затем почувствовал что демон слегка приобнимал его одними ладонями за лопатки в ответ, утыкаясь лицом в волосы. У художника от беспокойства за себя в этот момент ужасно колотилось сердце, хотя и без этого он чувствовал себя достаточно некомфортно. — Ты тёплый такой. Жаль я никогда таким не смогу быть. — С этими словами, навеянными некоторой грустью, чернильный резко обтёрся об его лицо своим собственным и мелодично заржав, пару секунд наблюдал за тем как Генри закашлялся, машинально пытаясь оттереть чернила, но только сильнее размазывал их по лицу. Затем с прищуром тот открыл глаза, но не обнаружил здесь никого и понял, что демон, вероятнее всего, вдоволь навеселившись, убежал в стену. Старик оглядел себя и понимая, что выглядит теперь как шахтёр и трубочист одновременно, без лишних нецензурных слов отправился в полуразрушенную ванную комнату, чтобы помыть хотя бы голову.