Файл: не найден

      У него на фабрике очень редко бывают гости. Крайне редко. После того, как кончились местные горняки, можно даже сказать — живые сюда не заходят.       Всемогущая Миранда, и та не ступает в царство жаркого металла, бесконечных стен и тупиков. Карл ухмыляется: вот кто бы мог подумать, что у ее связи с мега-грибом может быть такой странный побочный эффект. Нет непосредственно мицелия рядом, негде развернуться — и она сразу же предпочтет из этого места сбежать. Красота.       Заманить бы ее еще сюда хоть раз…       Карл закуривает, разваливается на неудобном старом кресле и прикрывает глаза.       Сегодня какой-то особенный день, хотя календарь его не обещает. Сегодня в ворота вошли сразу двое гостей, живых, бодрых и наглых. Наверное, спустились с гор или прошли по старой дороге для вывоза руды, потому что тихо пробраться сквозь всю деревню — практически нереально. Остается, конечно, еще мизерный шанс, что это снова какие-то гости Миранды, но она своих гостей доводит до фабрики лично, предупредив Карла звонком.       Сегодня ничего такого не было.       Карл откладывает сигару на импровизированную пепельницу, сделанную из адски перекрученных стальных тросиков. Глубоко вдыхает, закрывает глаза и добирается сознанием до остатков мозгов своих солдат.       Пусто, пусто, пусто… О, вот они, красавчики. Двое из ларца, одинаковых с торца: удобные шмотки немарко-неяркого цвета, рюкзаки, разгрузки с кобурами, идеально зализанные белобрысые затылки. Карл отрывисто хмыкает — если они окажутся близнецами, то это будет буквально выигрыш в лотерею без призов. Гости, судя по жестикуляции, спорят на тему, куда же дальше. Звук — или слух — он пока подключать не хочет, пока хватает изображения. Близнецами они не оказываются, у одного вырисовывается зверская рожа с живописнейшим шрамом через глаз, у второго — точеное породистое лицо и темные очки.       — Позер, — бурчит вслух Карл, хотя его никто не слышит.       В темных очках в разбавленном оранжевыми всполохами мраке фабрики не видно должно быть практически ни черта. Если ты не мутант, конечно.       Гости в целом ориентируются на фабрике плохо. Из рук вон плохо, заставляя Карла раздуваться от гордости за себя находчивого. Тут и в самом начале было так себе понятно, что где находится, но он отдельно постарался, чтобы тут стало совсем уж непонятно и непроходимо без хотя бы карты. Карты у гостей, конечно же, нет, но все же они крайне сосредоточенно что-то ищут. Проверяют дверь за дверью, кладовку за кладовкой, отмахиваясь от его солдат, бестолково слоняющихся по коридорам, — приказа нападать Карл все так же не отдает.       Гости не берут ничего, и Карла осеняет внезапной, одновременно крайне неприятной и будоражаще щекочущей мыслью: они ищут его. Они пришли за Карлом Хайзенбергом, но как будто не представляют на что Карл способен.       Он прикусывает наполовину скуренную уже сигару, подключает все возможные чувства, почти вплавляясь сознанием в фабрику, ее части и всех солдат. Из притаившихся под потолком динамиков насмешливо гремит его голос:       — Заблудились, ребятки?       — Добрый вечер, герр Хайзенберг, — без заминки, точно все в порядке и идет по его плану, произносит тип в очках.       Он смотрит на ближайшего к нему солдата, точно понимает, каким-то невероятным образом понимает, как их могут видеть. Тип со шрамом пригибается, набычивается, и тянется к кобуре. Самоуверенность первого и готовность драться второго сильно, почти непреодолимо бесят, и Карл подтягивает к этому месту еще простых солдат и пару Джетов. Чтобы было понятно, что гостям тут не рады, так что диктовать свои условия не получится. Пусть пока никто ничего не диктовал, только вежливо поздоровались. Карл нутром чует: этому в очках только дай волю — там не то, что условия поставят, там того и гляди, неаккуратно моргнешь — и очнешься на поводке и в строгом ошейнике.       — Вы кто такие и нахрена приперлись? — рычит он через динамики. Плевать на приличия, плевать на все. Он тут хозяин, и его безопасность превыше всего.       — Я — Альберт Вескер, ученый, вирусолог, — спокойно произносит тип в очках, прикладывает ладонь к груди, а потом указывает на типа со шрамом. — А это Джек Краузер, мой соратник.       — Ты и сам нихрена не похож на ученого, а этот мордоворот — и того меньше, — заявляет Карл.       Призванные им солдаты толпятся на расстоянии от гостей, нервируя того, со шрамом, Краузера. Вескер же, кажется, монолитно спокоен и хладнокровен, либо так хорошо держит лицо. Карлу он нравится все меньше и меньше, порождая все более безумные предположения, кто он такой и что тут мог забыть.       — Совершенно верно, Джек — отставной военный, в нашей команде он — силовая и огневая поддержка на случай непредвиденных ситуаций, требующих скорейшего и однозначного разрешения, — охотно поясняет Вескер, и переливы его глубокого бархатного голоса действуют почти гипнотически. Карл смаргивает, недовольно стискивает переносицу и таращится на кривую ухмылку, расползшуюся по шрамированной роже Краузера.       — Ну так и что отставной военный и аж целый, мать его, вирусолог, тут делают? — ехидно интересуется Карл и все же на пробу заставляет одного из солдат атаковать.       Вескер, как стоял со скрещенными на груди руками, так и остается стоять, только голову поворачивает на шаркающий и скрежещущий звук в кошачьей грацией. Краузер, в отличие от него, нападает немедленно, не стесняясь сокращать дистанцию, бьет ножом. Движения у него молниеносные и резкие, пожалуй, даже слишком ловкие для такой мышечной туши. Пара ударов ножом, еще пара — тактическим ботинком с разворота, и вот уже солдат валяется с разбитым реактором и медленно кристаллизуется.       — Ваши кадавры всегда так непредсказуемы, герр Хайзенберг? — вроде как мимоходом интересуется Вескер, но в голосе его сквозит такой лютый металл, что Карл невольно сглатывает, но все же находит в себе силы не убавлять яда в голосе.       — Глючат, болезные, когда всякую стремную срань встречают.       Краузер недовольно цыкает, кажется, приняв “стремную срань” на свой счет. Он смотрит примерно туда же, куда и Вескер, и выражение лица у него весьма угрюмое.       — Вероятно, будь вокруг больше порядка, у них было бы меньше возможностей для спонтанной активации, — проговаривает Вескер, приподнимает голову и смотрит, кажется, Карлу в душу, даром, что находится на другом этаже и совсем не в том углу. — Что же до цели нашего визита, то я крайне заинтересован в личной беседе с вами. Ну а Джек, как я уже сказал, меня сопровождает.       Карл даже пропускает эту шпильку про беспорядок. Карл холодеет, чувствуя непреодолимое желание сжаться в комок и сбежать, немедленно сбежать из этого места. Вескер не вызывает ни малейшего желания с ним беседовать.       — Откуда ты про меня знаешь? — он, конечно же, остается сидеть в своем кресле, но теперь собирается весь, пересаживается на край и почти наваливается грудью на стол. Вокруг дробным тряским звоном заходится железная мелочевка, поддерживая душевный раздрай хозяина фабрики.       — Из записей Озвелла Спенсера, который бывал в этой местности в первой половине пятидесятых годов двадцатого века, — достаточно неожиданно и обстоятельно отвечает Вескер.       Карл, решивший, что его или пошлют к черту, или ответят что-то максимально размытое, давится удивленным кашлем. Некоего Спенсера, чахлого юношу, фонтанировавшего идеями разной степени амбициозности и абсурдности, он помнит хорошо. Как и то, что этот юноша попал в любимчики Миранды буквально вопреки всему, чем выбесил и его самого, и чертову вампиршу. Но вот поди ж ты, заболтал, очаровал, и ушел живым и невредимым, не получив ни Каду в кишки, ни зубы в шею.       — Ты что, его сын? — ляпает пораженный Карл первое, что приходит на ум. По возрасту, в принципе, этот Вескер вполне тянет. По чертам лица уже не особо, но уродиться можно и в двоюродного деда по матери.       — Нет, — отрезает Вескер чересчур жестко и стремительно. Карл впервые за всю их страннейшую беседу видит на его лице тень хоть какой-то эмоции, и сейчас это отвращение. — Я его, если угодно, ученик, многократно превзошедший учителя.       Это он добавляет размеренней, а Краузер хмыкает и только качает головой с видом “во дурак”, явно адресуя это не своему соратнику.       Карл все же поднимается из кресла, ищет сосредоточенно шляпу, отключая визуальный канал и ослабляя контроль над солдатами. Они тут же начинают неторопливо разбредаться — это Карл знает наверняка, жаль, не видит пока лица гостей. Слух и возможность разговаривать он себе оставляет, так что через минуту получает вкрадчивое:       — Что же до не заданного вами, но явно повисшего в воздухе вопроса, то нет, мы никак не связаны с Матерью Мирандой. Я не выходил с ней на связь, она не знает о нашем присутствии. Слишком неоднозначная и одиозная фигура, чтобы быть посвященной в мои планы.       Карл неоднозначно фыркает и окончательно бросает сигару в пепельницу. Не то, чтобы он безоговорочно верит этому заявлению, но склонен считать его правдой. Вескер опасен, безусловно опасен, хитер и силен. Почти наверняка припас какие-то козыри в рукаве, и с Мирандой они, пожалуй, разосрались бы в пух и прах в первый день знакомства.       Нахлобучивает шляпу, поправляет на себе все, что может — он все же целый гребаный Лорд целого куска гребаной деревни! — и бросает в динамик.       — Стойте где стоите, хватит болтаться по моей фабрике!       Ответ Карл уже не слушает, широким шагом выходит в коридор, ловя на ходу и забрасывая на плечо молот. В душе перемешиваются страх и надежда, но он давно уже привык запихивать все свои душевные терзания поглубже, когда это надо. Сейчас надо — очень надо — лично встретиться с этими странными гостями и, кто знает, может быть, получить реальный шанс на свободу.