Дополнительные по химии

      — Могу я прийти на пересдачу? Сегодня, завтра, на выходных? — Антон с самым несчастным выражением лица из всех у него имеющихся крутился возле раздражённой преподавательницы.       Толстый и изорванный учебник по химии за одиннадцатый класс юноша сжимал в ладонях так крепко, словно разговор с этой жуткой женщиной вредил ему на физическом уровне, а единственный шанс умалить собственные страдания — причинить ответную боль невинной книжке.       Дело ли — начинать учебный год с колонки троек? Тяночкин уверен, что нет. Вроде бы готовился ко всем практическим работам и тестам, на зубок учил последние параграфы и даже посмотрел парочку обучающих видео из репертуара «Химия для чайников» под неприятный голос какой-то девчонки, которая по ощущениям и сама-то из химии знала лишь про H2O, и эту же самую воду в свою речь добавлять не брезговала.       Так вот, уникальная женщина перед ним в неприятном малиновом платье, — совсем, между прочим, не школьных требований — объёмном ожерелье, где каждая бусина размером с Антонов кулак, и крупных пузатых очках в броской металлической оправе. Сидит, положа ногу на ногу, голову на ладонь и жирный болт на всех своих учеников. Сидит и отказывает в пересдаче.       Не трудно догадаться, что весь фарс её оправдан нелюбовью лично к Антону. Специально ведь занижает, и не за знания по химии, а за незнание Антоном её ФИО. Беда ли? Антон в бешенстве, в том же бешенстве и его родители, которые думают, что по случайности в роддоме получили неандертальца.       — Вот ещё, как будто мне своих рабочих часов недостаточно, — прошкворчала то ли Ирина, то ли Арина Арнольдовна. Может, Астольфовна?       Антон нахмурился недовольно, дёрнул носом, и бледные веснушки нестройным рядом тоже перегруппировались ближе друг к другу. Шоколадные кудряшки топорщились в разные стороны. Всем своим видом бедный ребёнок напоминал нахохлившегося воробьишку или выпавшего из гнезда птенца, но учительница по химии, вероятно, презирала существование орнитологов, а самих пернатых ещё сильнее. Ибо невозможно быть вот так категорично настроенной к Тяночкину.       — Готовься к контрольной на следующей неделе, — скучающе добавила противная женщина и удобнее расправила спину в широком кресле, — должен же ты, Антоша, выучить хоть что-то по теме.       Был бы у Антона в руке карандаш — он бы треснул не пополам, а сразу на четверти. Однако скрипнул лишь отслаивающийся форзац учебника. Антон жалобно улыбнулся.       — Вас понял.       Пришлось снова уходить с гордым «ничем».       Обещанная следующая неделя плодотворных результатов не сулила, да и не принесла. Тяночкин возвращался домой с жирной двойкой, тяжеленным портфелем и стойким нежеланием жить на белом свете. Палец лениво протирал на экране небольшого мобильника вмятину, пока старшеклассник листал сайт своей же школы в попытках найти раздел со школьными кружками.       Кружок по химии — действительно худший Тошин кошмар, однако и последняя надежда тоже. У него нет друзей-знатоков химии, да и в принципе с друзьями как-то не ладилось. Антон всегда и везде существовал в одиночку — так повелось с первого класса и протянулось вплоть до одиннадцатого. Лишь одну-единственную девочку в их скромном коллективе можно было рискнуть назвать неплохой знакомой. Алина Чайкина, впрочем, для всех являлась какой-никакой опорой. Всё же староста. Не последний человек. Алина шла на красный аттестат, являлась умницей и красавицей, а оценки, казалось, лились в её розовый дневничок сами по себе, как метафоричные очки положительной кармы.       Удивительно было узнать, что такой светлый ум их школы нехило проседал на химии и физике. Алина утром застенчиво улыбнулась Антону и рассказала все эти свои секреты, посоветовав заниматься дополнительно за очень скромные суммы.       Школьный кружок взаправду шёл выгодно для семейного бюджета. Очаровательное в своём позоре название «Химия вокруг нас» отталкивало Тяночкина ещё сильнее, но если шанс был действительно последним, то от семисот рублей в месяц он точно не должен обеднеть.       «Последний шанс», — твердил себе Антон в нос, когда после уроков направлялся на первое занятие юных химиков.       Последний шанс представлялся в голове достаточно интересным событием. Антон уже предвкушал загадочные эксперименты этих безбашенных химических учёных, которые смешивая две одинаковые на вид жидкости в одной колбе, могли получить совершенно иной цвет или даже форму. Он буквально видел, как загадочные парни и девушки в строгих халатах и обязательно белых шапочках на головах носятся по лаборатории, создавая невероятные шедевры современной медицины. В воздухе витал бы кислый аромат всякого намешанного и все были бы воодушевлены своими открытиями.       Возможно, с таким замечательным коллективом кое-кто даже с не столь социальным поведением влился бы в суету и смог бы полюбить предмет, как и во времена самых первых занятий в восьмом классе.       Стоит ли считать, что надежды Тяночкина погорели синим пламенем?       Вместо роскошной лаборатории Антон был встречен стандартным классом с такими же старенькими партами и стульями, как и у них, с той же потёртой доской болотного цвета. В помещении было душно до слезливости в глазах, окна затянуты задвижными шторками и осенний свет не поступал в кабинет ни в малейшем своём проявлении. По периметру класса ютились тонкие шкафы, застеклённые, все в книгах. Внимание привлекла только запертая дверь позади пустующего учительского стола.       В ожидании занятия сидело пять человек с таким пожухлым видом, словно их затащили в кабинет за шкирки против их воли. Два угрюмых парнишки из параллели, которые на смежных уроках физкультуры парой отсиживались на скамейке, и три девочки, совсем друг на друга не похожие. У всех уникальный стиль в одежде и причёсках, будто намеренно собрали противоположности в одном месте и вынудили зубрить несчастную химию. Одна была тоже из их параллели, вроде Женей зовут, персона со странностями и необычным внешним видом, — уж очень Антона смущали её косо срезанные волосы, — а ещё, кажется, дочка школьного психолога.       — Какой милый мальчик у нас здесь! Я Кашина Женя, — разулыбалась девушка, трогательно ухватившись за чёрную водолазку в районе сердца. — Малыш, тебе десять? Это химический кружок, не думаю, что ты пришёл по адресу.       Антон скривился, поправил тёмный галстук, что неприятно сжал горло. Услужливо-ехидная манера общения Жени и её тонкий, как будто нарочно выдавленный голос, не располагали к себе. Ещё одна актриса погорелого театра.       — Я из одиннадцатого класса, — всё же кинул Антоша. Он не был уязвлён подобными комментариями, очевидно нет. Просто сверстница звучала чересчур подло и заискивающе, Тоша не принимал к себе такого отношения.       — Неужели? Значит, ещё один прилежный мальчик Собакину в пару! Понравишься ему, пупсик!       Антон решил игнорировать её существование. Скачки с темы на тему, вероятно, являлись чем-то обычным для крашеной болтушки. По каким-то причинам Женю не смутило отсутствие интереса в свою сторону, и она самозабвенно продолжила о чем-то щебетать, время от времени поправляя рваные космы у лица и причмокивая алыми губами.       Минувшая четверть часа не принесла пополнения в коллективе горе-химиков, но по крайней мере явился преподаватель — низкорослый молодой человек с кипами бумаг под мышкой. Круглые его очки показались Антону весьма забавными, однако быстро принесли разочарование. Человек в таком деловом костюме и пузатых, точь-в-точь у их химички, очках, не сулил увлекательного времяпровождения с экспериментами и наглядными практиками. Лишь очередной час ненавистной химии в окружении фриков…       Лекция прошла незаметно. На радость Тяночкину. Остальных ребят сразу же будто ветром смело, даже преподаватель суетливо ретировался, но вот Женя стоически не двигалась с места, будто чего-то выжидала. Или кого-то. Антон любопытным не был. Может, немного… Поэтому с самым невозмутимым выражением лица он начал строчить конспект занятия с исписанной мелом доски, хотя за этот час за ручку даже не брался — материал особо не радовал новизной и практической пользой для заковыристых контрольных химички. Свойства органических веществ Антон давно зазубрил. И это лишь жалкая ступенька к его успеху.       — Пупсик, сильно занят?       Антон мысленно взвыл и поднял исподлобья глаза. Женя улыбалась, подпирая щёку. Её чёрный маникюр подчёркивал странное кокетство, сквозившее во всём существе её личности.       — А что?       — Будь товарищем, сходи в лаборантскую и глянь, не оставила ли я там с прошлого занятия свои тетрадки, сиреневые такие, с блёсточками, — Женя умильно надула подкрашенные блеском губы. Снова из Антона все окружающие стремятся сделать тяглую лошадь. — Мне не слишком нравится тамошняя атмосфера.       Разговорное местоимение неласково резануло по литературному слуху, но успешно проигнорировалось. Антоша неуверенно пробежался взглядом до запертой двери, замеченной ранее, и заметил как Женя посмотрела туда же с подозрительным лёгким возбуждением. Что ж, выходит что дополнительные занятия в кружке включают в себя и нечто интересное, раз лаборантская находится в общем доступе.       Несколько раз оглядываясь на оставшуюся за партой улыбающуюся девушку, Антон просеменил к плотно прикрытой двери и взялся за засаленную чем-то ручку. Фыркнул. Вынужденно дёрнул на себя.       Разглядеть небольшую лабораторию так и не удалось. Новый возникший перед глазами объект полностью завладел вниманием старшеклассника.       Если и раньше в классе чувствовался какой-то неприятный запах, не подходящий ни под одно описание, но который Антон успешно списал на пять измотанных вспотевших тел или вероятные химические опыты, то теперь необъяснимая кислятина с новой силой ударила по ноздрям. За одним из ближайших пластиковых столиков стоял тощий высокий парнишка, ну точно фонарный столб, и шаркал зажигалкой под ложкой с непонятным содержимым. Белые спутанные кудри лезли ему в лицо, струились по плечам неопрятной шваброй, да и в принципе видок у типа был… какой-то невменяемый что-ли? Это прилагательное как нельзя лучше описывало его.       Школьник среагировал на скрип двери, переводя на Антона свои цепкие серые глаза. Несмотря на первое впечатление, он выглядел ничего так. Смазливый. В неловкое положение ставили разве что покрасневшие нижние веки и подозрительно расширенные зрачки, хотя света в лаборантской более чем достаточно.       — Привет? — севшим голосом вымолвил Антон, разглядывая незнакомца с пристрастием.       Чем дольше парень изучал экспериментатора, тем сильнее недоумевал. В частности из-за того, что в ложке его, явно спёртой из общей столовой, красовались какие-то неизвестного происхождения кристаллики. Сам парнишка химичил без перчаток и дополнительного оборудования — подозрительно странный у него…эксперимент?       — Не заложишь? — хрипло спросил он, не утруждая себя приветствиями, — Я не для себя, я просто по фану, подышать. Хочешь вместе?       Антона окончательно обескуражили, и, честно говоря, напугали, бегло произнесённые слова, и он поспешил скорее отмахнуться.       — Ты кто такой?       Прозвучало ли это слишком грубо или вполне уместно — Тяночкину не важно.       — Собакин Сашка, одиннадцатый «А»! — лучезарная улыбка. Прикус у Саши был неправильным, но совершенно не портил его хитрую ухмылку, делая её даже выразительней за счёт выпирающих клычков.       — Я Антон…       — Знаю-знаю, гэшка. Я часто тебя вижу, Антошка.       От нового знакомого уже трещала голова, хотя не исключено, что главным виновником плохого самочувствия являлся смрад, несущийся прямиком из металлической ложки. Тем не менее интерес не исчезал, а напротив, рос в геометрической прогрессии.       — Что ты делаешь?       Антон надеялся, что спрашивал не самую очевидную в мире вещь и что на него не посмотрят как на умалишённого придурка. Саша только лишь усмехнулся.       — С солями прикалываюсь. Не буквально, конечно же! Забавная штука просто.       — Солями?       Тяночкина завели в тупик. Либо он сам неоправданно туп. На кой чёрт вообще этому чудику зажигалкой разогревать соль…? Разве её не добавляют в пищу в рассыпчатом виде?       — Спиды, дурашка. Пятидолларовое безумие. Не слыхал?       — …Должен был?       — Наркотик такой, ну даёшь! Я не колюсь, кстати, у меня с собой шприцев нет.       Антон аж охнул. Постарался задержать дыхание, чтобы случайно не надышать лишнего и не отравиться этими дьявольскими парами, с которыми так самозабвенно развлекался Сашка, словно вынюхивание наркотиков для него равнялось с будничным приёмом пищи.       — Не ссы ты так, Тошка, соль не подействует. Наверное, — вопреки всему, неоднозначное «наверное» из уст Саши звучало как «ты стопроцентно уже под дозой, извиняй».       Антон умоляюще взглянул на высокого блондина, прислоняя к носу рукав рубашки.       По-хорошему стоило бежать из кабинета, а не рассматривать здешних пропащих наркоманов, но что-то в Собакине цепляло его. И этим чем-то был даже не род деятельности проблемного старшеклассника, просто улыбка у него какая-то невообразимо мягкая, искренняя, колечки пирсинга — непонятно настоящего или обманки — придавали ей ещё больший шарм.       И глаза добрые всё же. Укуренные или нет, а добрые.       Руки костлявые, бледные пальцы длинные, такие точно девчонки из его класса любят. Антоша, судя по всему, тоже неравнодушен.       — Кашина тебя за тетрадками позвала? — смекнул Сашка, откладывая опасные причиндалы в сторону и отряхивая ладони.       — Да, откуда ты…       — Это её неотъемлемый ритуал. Она тебе напиздела про тетрадки-то, просто парня мне ищет среди фанатов химии. Говорит, мол, хорошего, послушного. Себе бы сначала нашла, дура.       Саша подмигнул заговорщицки, протягивая руку. Синющие вены отчётливо выделялись на запястье и витиеватыми узорами пропадали за рукавом зелёной куртки.       — Ну что, будем друзьями, Антошка?       Родители точно взяли вместо Антона случайного неандертальца, потому что старшеклассник не мялся ни секунды.