The Huntress and The Prey

      Едва они выскочили из повозки, в Червекуса влетело несколько детей, Софии отдавили ногу, а Мэг, зазевавшаяся на архитектуру, чуть не попала под копыта лошади. Она сдвинула край повязки с глаза и попыталась привыкнуть к свету. Лучше потерпеть боль, чем остаться без глаз совсем. Несколько минут спустя, изображение перестало двоиться и Мэг сосредоточилась на обстановке. Открывшиеся виды поражали. Высокие дома с колоннами, арками и другими вычурными элементами, один не похож на остальные. Шпили и замысловатые каскады крыш. Выступающие округлые балконы и ажурная лепнина. Огромный контраст с тем, что Мэг видела последнюю вечность. Но было в этой суете что-то до боли знакомое, почти родное. Если в Джексоне их тройка привлекала взгляды, то здесь, всем просто наплевать. Людей туда-сюда сновало СЛИШКОМ много. Как если вдруг стать крохотным и забраться в муравейник. Люди спешили по своим делам. Ездили трамваи. Мэг с удивлением смотрела, как ее спутники всякий раз сторонились необычного транспорта, но для нее самой он виделся музейным экспонатом. Медленный и неуклюжий. То ли дело скоростные поезда.       «Совсем, как дома».       Мысль проскочила молниеносно и зациклилась в голове на несколько секунд, вновь исчезая. Дома? Мэг напряглась изо всех сил, вызывая в памяти хоть что-нибудь. Дома?       Она видит, освещенную костром, поляну палаточного лагеря. Гитару, прислоненную к бревну.       Не то! Вспышка.       Здание, похожее на цельное стекло, уходящее в глубину неба…       Мэг уставилась наверх, разинув рот, глаза прослезились от яркого солнца. Томас зажмурилась, выдавливая слезы.       Вспышка.       Тяжелый металлический состав поезда, несущийся сквозь, исписанную граффити, станцию метрополитена…       Мэг тяжело задышала, лицо покрылось испариной. Она не понимала, что это, и от чего внутренности завязались в тугой узел?       Вспышка.       Плетеный из обрезков ткани коврик у двери, деревянные стены, украшенные сухой травой и резьбой. Котелок с ароматной мясной похлебкой. Лезвие топора, отражающее пламя… Высокая фигура, заслонившая собой дверной проем и не дававшая пройти…       Охотница?!       Кто-то с силой врезался ей в спину. Лулу чертыхнулась и вцепилась в плечи Мэг, стараясь удержаться от падения. — Ты чего? Нехорошо? — Голос Луиджиа звучал настороженно.       Мэг затрясла головой, старательно отгоняя от себя мысли, набор неясных образов и нестерпимое чувство, поселившееся в груди. — Задумалась, прости, — она попыталась бросить Луи беспечную улыбку.       Губы Луиджиа сомкнулись в тонкую линию. Она не могла не заметить, что в глазах напарницы вновь зияла холодная пустота. Мэг тяжело выдохнула, виновато пожав плечами. Она смотрела на женщину, которая свела ее с ума, и чувствовала раздражение. Чертова Охотница! Мэг не хотела вспоминать о ней. Все кончено. Даже не так, ничего и не было! И не могло быть. Но почему тогда так больно? Можно сколько угодно игнорировать слона в углу, надеясь, что это изменит реальность. Запутанные, и от того еще более желанные, отношения с Лулу позволили забыться, на короткое время. И всего лишь одно воспоминание вновь разбередило старые раны. Глупо отрицать — она скучает. По азарту, которым подпитывалось их противостояние. По нарастающему напряжению и электрическим разрядам в воздухе меж ними. Скучает по молчаливому отрешенному взгляду и напускной жестокости в моменты близости. По грубым рукам на дрожащем теле. По новой заботливой стороне, с которой Анна раскрылась в чужом разлагающемся мире. По дому. И пусть этот «дом» — лишь бесконечно повторяющийся кошмарный день. Для Мэг в нем было место. Личное. И была своя собственная соперница. Только её, Мэг. Анна принадлежала Мэг. А Мэг принадлежала Анне. Охотница и жертва. Жертва и охотница. Сердце Мэг пропустило удар. Анна всегда следовала за ней, и пусть это проклятое место все изменило, оно никогда не изменит их сути. Мэг нравилось быть особенной для кого-то. До того момента Мэг не была нужна никому. Охотница первая, кто посмотрел на нее и «увидел», признал и считался с ней. Всегда. Но Мэг было мало. Она скривилась. А теперь это место отравило и отобрало последнюю надежду на спасение. Зачем Мэг идет туда, куда посылает Лоа? Она уже мертва!       Мэг прервала переглядки с Луи и едва успела отвернуться, ее стошнило. Повезло, что рядом нет прохожих. Она отмахнулась от помощи Лулу, сославшись на недавнее похмелье. Червекус, которого не особо волновали чужие проблемы, вскрикнул, привлекая внимание спутников, и махнул рукой в сторону яркой вывески. — Идти сюда. Видеть отель.       Мэг ухватилась за возможность уйти от разговора и поспешила догнать напарников.       Несмотря на осуждающие взгляды компаньонов, она решительно сняла себе отдельный номер. Мэг не могла смотреть Луиджиа в глаза и поспешила запереться в тишине и прохладе скромной комнаты. Мэг вытянулась на кровати и застонала. Все тело захрустело и расправилось. Чертовы повозки. Охотница мгновенно провалилась в негу. — Любопытный выбор места, — Лоа появился рядом с Мэг, сидящей на развалившейся стене красного кирпичного здания.       На этот раз на нем красная рубаха с желто-золотыми черепами и символами, похожими на те, что чертили на полу охотники. Мешковатые сиреневые штаны едва спускались ниже колен. Босые ноги покрывал слой дорожной пыли. Мэг усмехнулась. Эти трущобы не место для прогулки босиком. Папа Легба бросил на нее насмешливый взгляд. — И я рад тебя видеть, Мэг Томас.       Он повертел в зубах травинку и присел рядом. Мэг обернулась и удовлетворенно кивнула. Джон смирно лежал позади, подергивая ушами и следя глазами за движением вокруг. — Он понимает нас? — Мэг вдруг стало интересно, — ты и его мысли можешь прочитать?       Лоа широко улыбнулся и пригладил пса по позвоночнику, отчего хвост Джона застучал по грязному покрытию, когда-то именованному полом. — Я знаю много языков, — ответил он уклончиво, — для некоторых речь необязательна.       Мэг поджала губы, но повторила жест за стариком. Джон склонил голову вбок, немного помедлил, и его хвост зашелся быстрыми движениями. — Вот видишь? — Лоа бросил лающий смех и выудил трубку из кармана штанов, — слова врут, действия — никогда. Я не помню, ты понимаешь намеки?       Мэг нахмурилась. О чем он? Старик подождал еще немного и покачал головой. — Ясно. Хм, — он причмокнул и прищурился, явно подбирая слова, затем вздохнул, — вспомни, что она говорила и что при этом делала, и немного подумай.       Мэг раскрыла рот, но тут же спохватилась. — Кто «она»?       Сердитый голос старика заставил Мэг вздрогнуть: — Да хоть кто, Мэг Томас! Это не важно! Все люди одинаковые.       Лоа продолжал качать головой, доставая кисет. Он принялся забивать трубку отменным табаком. Мэг почувствовала аромат на расстоянии. Она не знала, может ли попросить с ней поделиться. — Хочешь разделить со мной трубку Мира? — Лоа беззлобно улыбнулся и направил на Мэг пустые белые глазницы. — Не стыдно за сегодняшние мысли?       Лоа явно в хорошем расположении. Мэг посмотрела перед собой. Что он имел ввиду? Что Охотница не собиралась прогонять ее? Не хотела, чтобы Мэг ушла? Или, что Луиджиа молчит о том, что хочет Мэг так же сильно, как она ее? Томас сделалась пунцовой, понимая, что Лоа все слышит. Старик довольно крякнул, раскуривая трубку. Радуется тому, что Мэг мучается? Или доволен табаком? Мэг осмотрелась, желая перевести мысли в другое русло.       Место действительно не подходило для такой беседы. С обеих сторон возвышались глухие стены соседних зданий, впереди еще несколько разрушенных этажей, поросших сорняками и одиночной молодой порослью, случайно занесенных ветром семян деревьев, снизу, с улицы. И тонны мусора под ногами, до самого конца разрушенного здания. Она нашла это место случайно, когда сбежала из дома после очередного скандала с приемной матерью, и нужно где-то переждать. Хотела попасть на крышу и сброситься с нее, а вылезла на полуразрушенный этаж. Таких построек в Бронксе хватало. Она шагнула с лестницы и распугала десяток крыс, которые прыгнули с обрыва, как показалось Мэг на первый взгляд. Она подошла к краю и увидела то, что видела позже множество раз. Узкое пространство между кирпичными стенами, мусор, волны крыс и золотистые лучи, направленные на нее, словно из другого мира. Только для нее, ведь было не с кем разделить эти моменты. Лучи ласкали, грели кожу, словно нежные прикосновения родного человека. Мэг задохнулась от воспоминаний и принялась тереть ладонями лицо, сделав вид, что чихнула. Она не хотела, чтобы Лоа видел ее такой. Уязвимой. Слабой. Старик дождался, пока она опустит ладони и протянул дымящуюся трубку.       Мэг приняла ее осторожно, как реликвию и неглубоко втянула густой дым. Следующие пять минут она кашляла, а Лоа счастливо смеялся, прихлопывая ладонью по коленке. Казалось, легкие вывернулись наружу и трутся о иголки ежей. Мэг проплакалась и постаралась проморгать густую пелену, мешающую видеть. — Ты все-таки нарушила запрет, — внезапно бросил Лоа, сделав глубокую затяжку.       Дым на несколько секунд затмил закатные лучи. Мэг вскинула брови и посмотрела на старика. — Я предупреждал о последствиях, — Лоа сделался серьезным, — но к тебе уже тогда вернулось слишком много человеческого любопытства.       Он несколько минут буравил Мэг пустым взглядом, затем резко выдохнул, словно принял какое-то решение. Мэг напряглась. — Мы уже встречались, сразу после жертвоприношения. Когда ты поняла, что произошло, ты умоляла меня забрать все воспоминания, излечить от боли, и дать хоть какое-то подобие реальной жизни. Чтобы была цель, был смысл. Я сделал это для тебя Мэг Томас. Я сделал все, что было в моих силах. Один мудрец из твоего мира две с половиной тысячи лет назад сказал: «Бойся своих желаний, ибо они имеют обыкновение сбываться». Я ни в чем перед тобой не виноват. Честно предупредил о соли, — Лоа насупился и погрузился в размышления, пуская крупные кольца дыма навстречу последним солнечным лучам.       Мэг, слушала речь старика, будто сквозь водяную толщу. — Послушай, — Лоа силой развернул охотницу к себе, — все имеет последствия и все имеет смысл. Ты выбрала знание. Ты хочешь управлять своей жизнью, а раньше жаждала забвения и смерти. Так управляй. Прими ответственность. Боль означает лишь то, что ты еще жива.       Лоа развернулся к потемневшему горизонту. Он выглядел слегка возбужденным, в отличии от обычного спокойствия. — Насколько это возможно.       Мэг очнулась и вспыхнула: — Да как ты смеешь говорить, что я жива! Ты! Старый прохвост! — она вскочила и принялась мерить шагами потрескавшийся пол. — Я ничего не понимаю! И вообще, при чем тут соль?       Она сделала несколько шагов, чтобы успокоить сердцебиение. Лоа поправил соломенную шляпу. — Похоже трубка Мира не работает, — заключил старик и закрыл глаза.        Он продолжил, несколько минут спустя, медленно втягивая дым: — Соль — может вернуть мертвому потерянное Я. Душу. «Ti bon ange». Так считают некоторые люди в вашем мире. Саймон, например. * Маленький добрый ангел.       Лоа прищурился, изучая реакцию Мэг. Та скрестила руки на груди. Старик встал, опершись на трость. Мэг насупилась еще сильнее. — И что? Что все это значит? — Иногда ты невыносима.       Мэг внезапно вспомнила соленую похлебку Охотницы и сердце наполнилось тревогой. — Покажи мне ее! — Она вскрикнула сильнее, чем хотела.       Джон ощетинился и зарычал. — Нет, — коротко отрезал Лоа, похлопывая пса по загривку. — Почему же? — Мэг сжала кулаки. — Не вижу смысла, — Лоа сделал жест, пресекающий любые возражения. — Ты сделаешь лишь хуже. Вы обе наломали дров, но видно без этого не обойтись.       Старик запнулся и нахмурился. Мэг напряглась и превратилась в слух. Анна что-то натворила? Мэг вспомнила веревку, рассказ Червекуса о детях и почувствовала, как кровь отхлынула от щек. Зачем она бросила Охотницу в злосчастном лесу после того, как столько времени искала? Как она могла быть такой идиоткой?! Анна оттолкнула, и Мэг, поспешила убраться, хотя Лоа прямо приказывал уговорить ее. Мэг пнула, валяющуюся под ногами, жестяную банку. Она чувствовала вину. Мэг не знала за что, но случилось что-то ужасное, и это незнание заставляло паниковать еще сильнее — Будет, как будет! Это все, что ты должна знать. Не вздумай к ней соваться! У тебя есть дела поважнее!       Старик больше не милостив. — Зачем я тебе? — Мэг заглянула в белые глаза, — ты… Бог…        Лоа не пошевелился. — Прости, Сэм! Но ты…ты… я не знаю… божественное создание… дух… я не могу тебя осмыслить! Зачем тебе моя помощь? МОЯ… Я ничто… Я абсолютное ничто по сравнению с тобой…       Лицо Мэг тронула гримаса. Она осела на холодный пол и обняла колени. Этот разговор отнял все силы. Он неприятен и жесток. Зачем нужно дополнительное подтверждение своей ничтожности? Нос противно защипало.       Лоа склонил голову на бок. — Мэг Томас, — начал он, вновь присаживаясь на край обрыва, — ты слышала хоть что-нибудь о Гегеле?       Сэм помедлил, прежде чем продолжить, уделив внимание почти затухшей трубке. — Прямо сейчас мне не с руки тебе рассказывать о единстве и борьбе противоположностей. О том, что думают на этот счет философы. Скажу лишь так…       Лоа жестом приказал Мэг сесть рядом, и она послушалась. — Ты верно подметила, я дух. Я воплощение идеального и внечеловеческого. Я ограничен, ровно, как и ты, ограничена своей земной, материальной сущностью. Мне не понять всех замыслов и желаний такого низменного существа, — Лоа махнул в сторону Мэг рукой и закачал головой, — Поэтому ты мне нужна. Вместе, мы видим больше, чем, по отдельности.       Старик еще раз крякнул, — зажав во рту трубку. Он смотрел исподлобья, замечая, что ответ не принес удовлетворения. — Мэг Томас! — Лоа недовольно вскрикнул, — я не виноват, что творчество и свобода воли субъективные земные чувства! Люди изменяют реальность, потому что недовольны, тем, что их окружает. Они жаждут материальных благ, творят и создают что-то новое, это роднит вас с Бондье, ведь вы созданы по его подобию. Но не со мной. Я идеален, меня устраивает то, что есть. Так задумано. Бокор — всего лишь человек, но именно Человек способен, доставить Богу неприятности.       Сэм ехидно улыбнулся, постучал перевернутой трубкой о пол и встал. — Мы потеряли слишком много времени на болтовню. Саймон здесь, в Новом Орлеане. Он покинул болота и попал в беду. Не то, чтобы мне было до него дело, — Лоа опустил взгляд, исследую босые ступни, — он ввязывается в неприятности, которые могут оказаться важными для нас. Поспеши.       Последние слова Лоа привели Мэг в ужас. Сердце колотилось о ребра, вибрация отдавала в ноги, от ног шла по полу к собачьему хвосту. Хвост Джона бил о доски все сильнее и сильнее…       Мэг внезапно осознала, кто-то колотит, что есть силы в дверь номера. Она вскочила, нечаянно сорвав с себя повязку, под которой красовался ровный белый шрам.       Луиджиа, ворвавшаяся в номер, молчала, первые минуты, и только яростно мерила шагами небольшую комнату, время от времени бросая на Мэг неопределенный взгляд. В конце концов, Томас прервала раздраженное пыхтение: — Лулу, что происходит? — «Лулу»? — Луи выплюнула свое имя и скривилась. — Так теперь я для тебя Лулу?       Мэг вскочила с постели и схватила за руки сопротивляющуюся Луиджиа: — Да, что с тобой такое?       Она заглянула в синие глаза. — Живо, отвечай!       Луи прищурилась: — Кто такая Анна?       Мэг замерла. Какого дьявола? — София рассказала мне о вашем поцелуе, и не только…       Повисла пауза. Мэг смотрела в лицо, наполненное гневом, и хмурилась. Она почувствовала напряжение в желваках и переносице. Чертова Провидица! Мэг осенила неожиданная мысль. Поцелуй? Какой поцелуй? Она уже смирилась с тем, что это сон. Мэг так и осталась стоять с открытым ртом. — Что ж ты молчишь? — Луиджиа скрестила руки на груди. — Ты итак все знаешь, — Мэг взяла себя в руки, но запнулась о собственную ложь, — она моя напарница. Колючий взгляд Луиджиа вызвал в Мэг враждебность: — А тебе-то что? То отталкиваешь, то вламываешься с допросами! Я тебя не понимаю.       Взгляд итальянки прожигал насквозь. Мэг почему-то вспомнила слова Лоа. Действия. Луиджиа пришла ругаться? Или… — Луи, — Мэг схватила Лулу за тонкие запястья и прижала к себе. — Луиджиа.       Та вырывалась какое-то время, после затихла. Мэг знала, что так будет. И все же чувствовала себя дерьмово. Не в своей тарелке. Да. Она сейчас желала этих объятий больше всего на свете. Но, ее словно расщепляло изнутри. Часть ликовала, упивалась желанием, сердце колотилось. Она жаждала наброситься на Лулу со всей силой, с которой она прежде удерживала себя в стороне. Другая часть похолодела и застыла, словно статуя. Мэг закрыла глаза. Она увидела Охотницу, которая смотрела на Мэг с разочарованием и презрением во взгляде. Мэг в шаге от того, чтобы доказать, какое она ничтожество. Мэг попыталась выбросить из головы назойливый образ, она продолжила поглаживать растрепанные волосы Луи ватными руками и молчала. — Ты любишь ее? — голос Луиджиа перешел на шепот. Ее трясло.       Мэг нахмурилась. Она не знала ответ на этот вопрос. Больше нет. Мэг повторила то, что говорила прежде: — Я люблю тебя.       Лулу вырвалась из механических объятий Мэг и снова взорвалась: — Не смей мне лгать, Мэг Томас! Ты не имеешь права!       Мэг опустила взгляд. — Я вижу, как ты смотришь на меня! Помню твои прикосновения. Ты думаешь, что любишь, но ты ошибаешься! — Луи сверкнула глазами, — Любовь — это про душевную близость, про заботу и честность, разве это про тебя, Мэг Томас? Я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты упрямая скрытная эгоистичная мудачка, то пропадающая черт знает куда, то восстающая из мертвых и набрасывающаяся с поцелуями! Это твоя любовь? Ты хочешь мое тело, как многие другие до тебя. Ты и все они, но не та, кого Я люблю! Какая ирония…       Луиджиа разжала кулаки и отвернулась. Мэг чувствовала бессилие. Все, сказанное Луиджиа может оказаться правдой. Любовь и похоть. Она не разделяла их. Не анализировала. Мэг шла туда, куда вели эмоции, в надежде заткнуть дыру в груди. Разве она хоть раз задумалась о том, чего хотят Анна или Луиджиа?       Мэг осела на кровать и уставилась на стену. Она слишком устала. Она уверена, что Луи уйдет, но та, казалось, успокоилась сама. Луиджиа развернулась и потянула Мэг к себе за руки, помогая встать. — Что ты делаешь? — Мэг говорила тихо.       Луи обвила руки вокруг талии Мэг. Сбивчивое дыхание на шее вызвало мурашки. Луиджиа впилась поцелуем в губы охотницы. Жадным. Слишком настойчивым. — Луи? — Мэг с трудом заставила себя отпрянуть, — как же София? — Это уже не важно. Мы обе сделали выбор.       Настала очередь Мэг нахмуриться. — Какой выбор?       Луиджиа вспылила и затрясла охотницу: — Это больше не важно, Мэг! Не важно! — глаза Луи остекленели, — Ну, почему ты такая тупица?       Лулу вцепилась в плечи Мэг. — Я очень много думала. Не желаю больше слышать про любовь ни слова. Я пришла, чтобы дать «нам» шанс, — голос Лулу дрогнул. — Я больше не хочу быть одна. Я просто больше не выдержу.       Мэг хмыкнула. Для той, кто более не признает любовь, Луи, пожалуй, слишком эмоциональна и ревнива. Мэг начинала понимать смысл слов Лоа. Не важно, что они говорят. Они здесь, в этой темной комнате, их тянет друг к другу, так зачем все обязательно раскладывать по полкам. Мэг надоело копаться в себе и в чувствах, ясно же, она в них ни черта не смыслит. — Ладно.       Слово разбило оковы и высвободило все, что Мэг сдерживала столько времени.       Она накрыла губы Лулу своими. Жадно. Как глоток воды после долгого сна.       Черт с ними! С Охотницей, Софией. Жить здесь и сейчас. Прошлое пусть остается в прошлом.       Мэг подхватывает Лулу под бедра и сажает на подоконник — первое, что попадается на пути. Луи хрупкая, податливая, завоеванная. Совершенно не похожа на женщину, творящую те зверства на болотах. От нее веет горьким табаком и цитрусами. Мэг распахивает ненавистный плащ. Она столько раз раздевала ее взглядом. Кожа Луи горячая, бледная, с паутинкой вен, давно не видевшая солнечного света. Мэг скользит по ней кончиками пальцев, чувствуя покалывание, запускает пальцы под белье, прямо к горячей влаги между бедер. Она больше не сомневается. Несокрушимая стена между ними с треском рассыпается сверкающими осколками. Лулу подается навстречу, и вдруг останавливается, уставившись на Мэг. Удивление? Гнев? Черт, никогда не ясно до конца, что творится в голове этой женщины! Эти несколько секунд самые страшные во всей чертовой жизни!       Луиджиа не разрывает взгляд, она хватает кисть Мэг и насаживается на пальцы, размашисто двигая бедрами. Грациозная, будто рысь. Величественная, словно лань. Мэг слышит рычание, вырвавшееся из собственного горла. Тонкие стены, за которыми София, напарники, или другие постояльцы, могли слышать каждое движение, скрип, не волнуют Мэг. Луиджиа принадлежит ей. Отныне и впредь. Со всем прошлым, настоящим и будущим. Мэг шепчет это в губы Луи и целует, спуская верхнюю одежду с ее дрожащих плеч. Она больше ничего не скажет. Слишком страшно, что этот сон закончится. Какой-нибудь зевака может при желании увидеть это представление. Мысль отзывается внизу живота. Она хочет ощутить там руки Луи, но держать их за ее спиной нравится Мэг все сильнее.       Мэг освобождает волосы Луиджиа от шпилек, позволяя им упасть на плечи. Длинные, живые и легкие, как она сама. До этого момента Мэг не знала, что ждала его всю жизнь.       Лулу выгибается, вырывается из захвата, оставляет на спине Мэг алые полосы. Самую желанную боль в ее жизни. Адреналин стучит в висках. Луиджиа, уставшая, влажная от пота, бросает взгляды в стороны. Наверно ищет сигареты. Мэг не остановится. Только не теперь. Голод лишь растет. Она уводит поцелуи на шею и грудь, ту, что постоянно дразнила, то и дело, мелькая перед взглядом. Исхудавшие ключицы направлены на Мэг, будто копья, но пуговицы сорочки уже летят в стороны. Лулу издает недовольное рычание, но Мэг лишь кусает открывшийся сосок и продолжает толкать в Лулу влажные пальцы, постепенно прибавляя их количество. Мэг не верит, что это происходит. Еще вчера она мечтала о неторопливом чувственном путешествии по телу Луи, о том, что называют «заниматься любовью», как бы не так. Мэг беспорядочна, порывиста, почти груба, и все же, каждое движение утопает в нежности, невысказанности. Власть и трепет. Жесткость и тончайший шелк. Луиджиа подобна скрипке, Мэг создает шедевр легкими и твердыми движениями смычка. Этот момент никогда не повторится. Эта симфония звучит для них лишь здесь и сейчас.       Лулу запускает руки в короткие волосы Мэг, прижимает ближе и взрывается еще одним оргазмом. Мэг жадно хватает воздух, пытаясь отдышаться. Все произошло слишком быстро. В этот раз Луи решила за обеих и Мэг благодарна. Она прислушивается к чувствам и не может отыскать ту часть себя, пропитанную ненавистью и презрением к другой.       По щекам Луиджиа катятся слезы. Плач за минуту превращается в вой. Лулу прячет лицо в грубой рубашке Мэг и ревет, что есть силы. Мэг может лишь неуклюже стискивать любимую в объятиях. Так и должно быть. Именно так. Больно. Надрывно. Освобождающе. Они обе должны избавиться от пустых надежд и ожиданий. Разрушить иллюзии. — Плачь, милая… Пусть все выходит… До последней капли.       Позже они теснились на одноместной кровати номера. Из открытого окна сквозил вечерний свет, доносились звуки, непривычные, чужие. Не птицы — люди, не деревья — ветер дул иначе, отражаясь от высоких каменных фасадов. Мэг сейчас, как никогда прежде, чувствовала спокойствие и безмятежность. Лень. И даже если толпы мертвецов сейчас хлынут на улицы, она лишь натянет выше одеяло и будет дальше наслаждаться близостью.       Мэг жалась к Луи, растворялась в нежности. Тело, привыкшее к пыткам и нечеловеческим нагрузкам, звенело от новых ощущений. Мэг перебирала между пальцев распущенные волосы Луи.       «Бойтесь своих желаний, ибо они имеют обыкновение сбываться».       Слишком просто. Словно нужно захотеть, и кто-то даст это извне. Зачем она тогда страдала столько времени? Зачем терзалась? Одного желания все же недостаточно. Мэг окинула взглядом лицо Луиджиа, расслабленное с закрытыми глазами. Немыслимо красивое. Разве желание это просто мысль? С первых минут, как Мэг увидела Луи — она возжелала обладать ей, до такой степени, что это не давало покоя ни днем, ни ночью. Это чувство выжигало изнутри и требовало утоления, било плетью, словно неистовый извозчик. Мэг успела потерять надежду. Она сделала усилие и невесомо коснулась губ Лулу. Она готова расплатиться чем угодно за эти несколько часов. Смешно, но другая прихоть уже околачивает старые пороги. Чтобы эти минуты близости никогда не иссякли. Чтобы время остановилось вокруг них, остальная жизнь пусть летит стремительно, но мимо. Не хватит вечности, чтобы узнать Луиджиа. И столько же не хватит, чтобы Мэг могла понять саму себя. Забыться? Мэг нахмурилась. Нет. Опять повеяло какой-то смертью. Хватит! Пора жить! Чертов Лоа со своей философией. Мэг улыбнулась и придвинулась теснее к Луиджиа, закрыв глаза.       Все это завтра, а сегодня спать.