— В общем, старик, ну-ка возвращайся в реальный мир и начинай работать, — выдохнул Германия. Он поправил свои чёрные кудри и продолжил, — Звонок уже прозвенел. И что это у тебя на щеке вообще?
— Где? — спросила Российская Империя. Она потрогала щеку, но ничего не поняла.
— На щеке, говорю. Чье «произведение искусства»?
Германия засмеялся.
Знакомый смех… И кудри знакомые. Кого-то ты мне напоминаешь.
— Пруссия? — смутно спросила Россия, прищурив глаза. Вроде бы он.
Германия удивился. Улыбка спала с его лица.
— Где? Какой Пруссия?
А вроде бы и не он…
— Россия, что с тобой? Ты с дубу рухнул? Может, на тебя так влияют солнечные бури на севере? Приём, Земля вызывает Россию, ответьте! — Германия показательно пощёлкал пальцами перед лицом России, — Может, возьмешь отгул?
— Что? Нет-нет. Не надо, — отмахнулась девушка. Что-то в нем всё так есть знакомое глазу. Но, если судить по реакции, это не он.
Ты, быть может, родственник его? Но почему ты столь странно одет?
Германия был одет в чёрную «оверсайз» футболку и дырявые широкие джинсы. Половина от его локон были завязаны в хвост. Они спадали кудряшками до самых плеч парня. Веснушки рассыпались по его щекам зернышками. Все в нём было и знакомо, и чуждо одновременно для России.
— Тогда иди. Тебе пора обучать детей. А вот я уже своё отработал. Покеда! — Германия махнул рукой и вышел из кабинета. Следом за ним поплелась и Империя.
— Стой! Подожди! Каких детей? — спросила Россия. Она всё ещё недоумевала, что происходит.
— Всмысле «каких»? Твоих детей, — Германия развернулся и похлопал своими голубыми глазами.
— Но у меня нет никаких детей!
— Действительно! Что с тобой сегодня, я совсем не понимаю!
— Нет, это я не понимаю! — возразила Россия, — Объясняй, где я?
— Я, конечно, понимаю, мы с тобой выпили вчера, — Германия похлопал по плечу Россию, даже не задумываясь, что он, вернее, она говорит чистую правду, — Но мы выпили совсем немного. Я не думал что тебе будет настолько херово. Братан, давай проясним. Ты вообще помнишь кто ты?
Тишина.
— Эй?
— Нет, — честно ответила Россия.
— Совсем ничего не помнишь? — спросил Германия, — Может быть, ты помнишь, что ты Россия и ты учитель младших классов в мужском пансионате? Давай, вспоминай. Ты как вообще до школы пришел?
— Я — Россия, — согласилась девушка, — но я никакой не учитель младших классов! Тем более я никогда не была…был в мужских пансионатах.
— Так, всё, прекращай этот цирк. Ты прикалываешься? Если да, то это не смешно, ты задерживаешь уроки сам у себя.
— Что за невежество? Я никогда и никому не вру!
— Это я знаю, это, обычно, не по твоей части. Но, послушай, как ты можешь не помнить этого? Согласись, одна бутылка виски не могла тебе стереть память. Или ты потом ещё и без меня бухал? — Германия хитро прищурил глаза и с улыбкой, словно добрая бабушка, поймавшая внука-обманщика, спросил, — Сколько ты вчера выпил?
— Да ничего я не пила!
— Почему ты постоянно говоришь о себе в женском роде?!
— Да потому что я девушка! — крикнула Россия. Все слова неизвестного, но такого знакомого лица её безусловно раздражали. Ей очень хотелось треснуть собеседнику по роже, дабы не строил из себя невесть что.
— Эй, ты вроде бы против трансгендеров, не?
— Каких транс… трас… Как ты сказал?
— Трансгенд…
— Так вот, неважно. Важно, что я девушка. Российская Империя, — волнительным голосом начала Россия, — Каким-то необычайным образом очутилась… здесь, сама того не ведая. Очнулась я в странном классе, после чего я ушла в уборную и обнаружила себя мужчиной.
Разговор продолжился глазами. Правда, он был весьма коротким. Собеседники явно не смогли договориться на языке взглядов.
— Чего?
— Я знаю, звучит бредово, но, послушай, это правда! — она взяда его за плечи. Она смотрела в глаза, умоляя его поверить в это. Что-то в её душе подсказывало, что всё не так просто, и юноша скорее примет её за сумасшедшую. Но всё-таки она не отпускала надежды.
Пожалуйста, поверь мне, я говорю правду!
— Как я могу убедиться в этом?
— В чём?
— Как я могу убедиться, что ты не с похмелья мне вчера говоришь?
Девушка резко отпустила плечи, нахмурилась и сделала небольшой круг. Как ему это доказать? Что она может сделать? Ведь если бы даже Пруссия подошёл бы к ней и сообщил о том, что он никакой не Пруссия, а, к примеру, Англия? Что ж, скорее, она бы покрутила у виска и сказала бы отоспаться.
— Ладно-ладно! Не волнуй… тесь. Если это все правда, то я постараюсь помочь. Но если ты врёшь, Россия, я не шучу, я сделаю всё, чтобы тебя уволили. По рукам? — Германия протянул руку России.
— А-ага, — пробубнила смутившаяся Россия, с удивлением посмотрев на руку. Германия стукнул себя по лбу и виновато улыбнулся.
***
Она зашла в свой класс. Дети шумели, прыгали, писали на доске непристойные слова и криво рисовали всякую пошлятину.
Молоко на губах не обсохло ещё, а уже столь грязны душевно. Бедные дети!
На приход учителя в класс мало кто отреагировал. Это ещё больше удивило Россию. В памяти всплыло, как горячо её встречали на балах. Все аплодировали ей. Ни один не мог не смотреть на неё.
А теперь её не видят даже дети.
— Звонок прозвенел. Почему вы не на местах? — спросила девушка, — Прекратите же вы прыгать!
Несколько детей посмотрели на учителя, переглянулись и залились ещё бо́льшим хохотом.
Чёрт, щека!
Девушка посмотрелась в зеркало, кое стояло в классе. Овал и два круга по бокам. За что ей это?
— Кто это сделал? — тихий злой голос растворился в оре мальчиков.
Так прошел день. Все попытки России восстановить порядок в классе заканчивались печально. Несколько раз в классе заглядывал директор, наступала пятиминутная тишина и все начиналось по новой. Россия, у которой ужасно болела голова, сама не заметила, как зашла в многоэтажный дом, поднялась на последний этаж, открыла квартиру и легла на постель. Ватное тело наконец расслабилось и боле не желало ничего слушать и слышать. Тяжелые веки опустились. Очки спали. Она как никогда быстро появилась в Царстве Морфея.
Все тот же странный класс со странными детьми. Ор, крики, визги. Наверное, даже если бы Россия одела бы беруши — это не спасло ее от головной боли. Девушка в своем мужском обличии стояла возле стола и мечтала об окончании учебного дня. Она закрыла глаза и шум резко прекратился. «Странно!» — подумала она и оглядела класс. Дети сидели и, словно зачарованные, глядели на руки России. Девушка опустила взгляд и увидела несколько марионеток. Они все напоминали исторических личностей.
Да!
Вот Елена Глинская, мать Ивана Грозного, вот бояре Шуйские, предположительно которыми она была отравлена. А вот и сам Иван, совсем маленький мальчик. Эта история и вправду была весьма и весьма занимательной для детишек!
— Ну! Что дальше-то было? — спрашивает один из её учеников.
Точно! Нужен новый метод преподношения урока! Тогда я точно смогу завоевать их сердца и они наконец начнут уважать меня!
Россия резко вскочила. Она помнила свой сон в деталях. И чтобы ничего не забыть она быстро нашла листок и перо, но… в доме не было чернил!
— Вот же… досада! — расстроилась девушка.
Она ещё раз обыскала всю комнату, в коей находилась, но ни чернил, ни чернилицы не обнаруживалось.
— Быть того не может! Как же ты в доме живешь без чернил? — спросила она грустно, взглянув на себя в зеркало. Приятно было осознавать, что больше никто к ней не подойдёт и не спросит про картину на её щеке.
Стоп! Чернила!
Поиски продолжились. Она где только не искала: и под кроватью, и на полках, и среди книг в маленькой библиотеке, что поместилась в одной из комнат. Даже на лестничную площадку выходила! Россия, уж сильно отчаявшись, принялась скребсти идею пером, однако бумага оказалась слишком тонка для подобных вещей, поэтому она бросила эту затею сразу же, как только на белом листе закрасовалась дырка.
Но расстраиваться девушке долго не пришлось. На самом видном месте лежал карандаш, который она, по закону подлости, не заметила. Напав на карандаш, Россия быстро законспектировала свои мысли. Почерк мужчины, в чьем теле она находилась, был маленький и едва разборчивый. И как только бедные дети его понимали? Империи приходилось только диву даваться. Времени дивиться было мало. Часы показывали десять часов вечера, а ей ещё нужно подготовить и план к остальным занятиям. Ведь не могла же она только на одних марионетках объяснять важные темы!
Да и идея заключена вовсе не в марионетках, а в необычном преподношении информации детям. А над этим нужно думать и думать.
***
— Есть! Неужели готово! — выдохнула Россия, расслабившись в своем кресле. Она с довольным видом рассматривала бумаги, исписанные простым карандашом. Математика, литература, биология и история. Она много сомневалась в знаниях. С одной стороны именно этому учила её Москва. А с другой стороны, что-то ей подсказывало немного иные версии того, чему она хотела обучить детей. Потому иногда она заглядывала в неизвестные ей доселе учебники, сверять информацию.
Она протерла уставшие глаза и взглянула на часы. Время три сорок семь…
