Все, что было до тебя, не существенно

Запах пота, смешанный с алкоголем ударил в нос, когда я вернулась в зал. Я осмотрела цепким взглядом помещение, которое, хоть и понемногу, но пустело. И только в дальнем углу я заметила фигуру друга, который о чем-то беседовал с неизвестным мне мужчиной. После разговора со Славой у меня остался неприятный осадок. В голове крутились миллион мыслей, и ни одна из них не могла задержаться надолго. Неужели они взаправду подкупили судей? Но проблема заключалась в том, что это компания не выглядела денежно обеспеченной. Скорее, как люди, которые жили в затрёпанных квартирках, еле сводя концы с концами. Пили самый дешевый алкоголь, курили самые дешевые сигареты, но зато спускали все свои деньги на запрещенные вещества. Пожалуй, это больше походило на правду. Но я не могла не отметить, что, несмотря на запах перегара, красные глаза, странный вкус в одежде, Слава все равно выглядел привлекательно. Его можно было бы даже сравнить с картиной Винсента Виллема ван Гога «Звёздная ночь над Роной». Он также привлекал мое внимание, его хотелось рассматривать, как и каждый мазок краски на всемирно известном холсте. Пока я витала в облаках, размышляя о напыщенной компании, я пробралась сквозь разгорячённую толпу к Мирону Яновичу. Я опустила ладонь на напряженное плечо друга, и только тогда он меня заметил. — Где пропадала? — мужчина выглядел уставшим. Оно и понятно, баттлы всегда выжимали из него все соки. Но на этом наша ночь никогда не заканчивалась, после таких мероприятий мы обычно собирались в квартире моей старшей сестры. Покупали дорогой алкоголь и закуски, отмечая тем самым победу Оксимирона. — Выходила подышать свежим воздухом, — я врала. Бесстыдно врала своему лучшему другу, ведь я знала, что он бы не обрадовался, если бы я рассказала о нашей беседе со Славой. Да и если быть честной, то я не особо горела желанием делиться этим с Мироном. Я чувствовала вину перед ним, ведь именно я была причиной проигрыша. Я была тем тузом Славы из рукава, о котором говорил Мирон в одном из своих раундов. — Победителя не видела? — Федоров потерял интерес к мужчине с которым до того, как я подошла, разговаривал. — Не видела, — я отрицательно махнула головой и, в подтверждении своих слов, заглянула в голубые, как буйное море, глаза, которые внимательно изучали каждое изменение на моем лице. Мирон удовлетворительно кивнули и, схватив меня за ладонь, повел в сторону выхода, — поедем к Кире? Она ждет нас. — Будем зализывать раны? — мужчина хмыкнул, но пару секунд поколебавшись, всё-таки согласился. *** Мирон открыл дверцу такси и подал мне руку, чтобы я вышла из машины. Центральная улица Санкт-Петербурга очаровывала своей архитектурой. Этот прекрасный вид хотелось запечатлить на картине, но никакой художник не смог бы передать красоту этого города. Александр Бенуа хоть и был талантлив, но не сумел показать «величие» культурной столицы России на своем полотне. Но ночной Питер был еще прекраснее. Когда наступала темнота, город не засыпал, а начинал играть другими красками. Влюбленные парочки выбирались из своих уютных гнёздышек, шумные компании искали место, где можно посидеть и расслабиться. Федоров потянул меня за собой по направлению к «колодцу»*. Мужчина заглянул мне в глаза и впервые за вечер умиротворённо улыбнулся, придерживая железную дверь в парадную. И я, наконец-то, чувствовала себя более или менее расслабленно. Лестничные пролеты имели свой собственный шарм, в некоторых местах побелка была лопнута. Пару этажей, и вот мы уже стояли у входной двери Киры. — Наконец-то! — на пороге стояла девушка, с красотой которой могла бы посоревноваться Скарлетт Йоханссон**. Волосы цвета злаков были собраны в конский хвост, а зелёные глаза имели золотые крапинки у зрачка. Она всегда напоминала мне картину Татьяны Степанюк «Янтарный рассвет». Кира также прекрасна, как и желто-рыжие травинки, играющие на свету. Мне бы хотелось больше времени проводить с сестрой, но работы всегда было много и у нее, и у меня. Даже если у меня и был выходной, далеко не факт, что Кира могла найти минутку для нашей встречи. Именно поэтому после каждого баттла мы приезжали к ней, — как все прошло? — девушка с интересом разглядывала нас. — Я проиграл, — друг пожал плечами, как-будто это не имело большое значение для него. И я бы даже могла подумать, что он уже принял свое поражение, но желваки выступали на скулах, а кулаки сжимались. Сестра не поверила словам Мирона и удивлённо смотрела то на меня, то на него. Я лишь грустно кивнула и прошла в глубь квартиры. На дубовом кухонном столе красовались дорогие закуски, бутылка дорого виски «Dalmore 12 Years Old Sherry Cask Select» и мой любимый немецкий крепкий ликер «Jägermeister». Федоров отодвинул для меня стул, а я благодарно улыбнулась. Мне всегда нравилась эта его черта, он умел сделать комплимент, придерживал дверь. Не многие парни в наше время умели обращаться с девушками подобным образом. — Как так получилось, Мирон? — Кира задумчиво крутила в руках дольку персика, пока мой друг разливал по бокалам крепкий алкоголь. Когда девушка спрашивала об этом, мне снова становилось неловко. — Давайте не будем об этом, — я бросила взгляд на Фёдорова и тот удовлетворительно кивнул. Ни мне, и тем более Мирону, не хотелось вспоминать о событиях дня. — «Все ритм и бег. Бесцельное стремленье! Но страшен миг, когда стремленья нет», — Кира прожигала взглядом моего друга, пока цитировала строчки какого-то поэта. Мы росли в богатой семье, ни в чем не отказывая себе, и нам с самого детства прививали любовь к искусству. Меня интересовала живопись, а Кира предпочла прозу и классическую музыку. И теперь нас можно было спокойно назвать, своего рода, «фанатиками» из-за нашей безграничной любви к искусству. — Что за произведение? — Мирон с любопытством изучал девушку перед собой. — «Ритм» Ивана Алексеевича Бунина, — сестра весело улыбнулась, отпивая из хрустального стакана, — Алис, не сходишь со мной покурить? — девушка хитро улыбнулась, намекая на то, что она, в первую очередь, хотела посплетничать со мной, а лишь потом удовлетворить свою потребность в никотине. — Ладно, — я вышла на балкон вслед за Кирой, плотно прикрыв дверь, чтобы Федоров не услышал наш диалог. — Ты еще не созрела? — сестра взглянула на меня из-под пышных ресниц. Я непонимающе свела брови на переносице, не до конца понимая, о чем шла речь, — да ладно тебе, не играй дурочку. Как говорил Константин Симонов: «Бывает иногда мужчина — Всех женщин безответный друг, Друг бескорыстный, беспричинный, На всякий случай, словно круг, Висящий на стене каюты. Весь век он старится и ждет, Потом в последнюю минуту Его швырнут — и он спасет…». Я же вижу, как Мирон смотрит на тебя, — я облокотилась на подоконник, наблюдая за ночным городом. Мне не хотелось говорить о «безответной любви» друга. Конечно, я иногда задумывалась о том, что могла ему нравиться, но до последнего не хотела верить, — тебе скоро тридцать. — Кто бы говорил, — я хмыкнула на последние слова Киры, — это тебе скоро тридцатник, — я не видела, как отреагировала девушка на мои слова, полностью сконцентрировав свой взгляд на звездном небе. Наверняка, она закатила глаза. — Ладно, пойдём, — сестра потушила бычок о пепельницу и вернулась к мужчине. — Алис, ты сейчас же работаешь над выставкой? — когда я зашла вслед за Кирой на кухню, Мирон сразу же начал интересоваться моей работой. Что ж, об этом я могла говорить часами. — Да, я, конечно, обожаю классическую живопись, но в этот раз решила сделать что-то с современниками, — сейчас я договаривались с российскими художниками. Впереди меня ждало много задач, например: найти место проведения, подготовить зал, — пока я договорилась только с Владимиром Потаповым и Евгенией Ножкиной… Еще есть много людей, с которыми я бы хотела поработать. — Ты не хочешь свои картины показать обществу? — Федоров с улыбкой на лице слушал меня, поставил подбородок на кулак. Я перевала взгляд на Киру, которая смотрела на меня с самодовольной улыбкой. — Если на выставке останутся свободные места, то может задумаюсь об этом, — рисование было для меня чем-то личным и не всем я показывала свои «творения». *** Я смотрела на картину уже около десяти минут. На нем был изображён мужской глаз аквамаринового цвета, внутри которого плескался океан с тонущим кораблём на фоне алого заката. Эти чертовы глаза часто посещали мои сны, и я просто не могла не изобразить их. Бывало, что мои сновидения навещал и сам обладатель чарующих очей, но это редко. Единственным спасением от мыслей о брюнете была работа, которой было очень много. Впервые на выставке, которую организовала я, был рисунок моего авторства и я совру если скажу, что не нервничала по этому поводу. — Прекрасная выставка, — я обернулась на знакомый голос и встретилась с глазами светлого аспидно-серого оттенка. Но это не тот цвет, который приходил ко мне во сне, — ты и сама прекрасно выглядишь. — Спасибо, — я благодарно улыбнулась, рассматривая в отражении окна свой внешний вид. Черные невысокие лакированные каблуки, юбка-карандаш того же цвета, что и обувь, обтягивающая пышные бедра, снежно-синего оттенка блузка с рукавами «фонариками», а на голове красовался неаккуратный пучок, пару прядок спадали на лоб и щечки. Сам же мужчина был укутан в черное пальто. — Не хочешь после работы сходить в ресторан? — Федоров подошел ко мне почти вплотную, в нос сразу ударил насыщенный запах брендовых духов. Терпкий аромат тмина с кориандром хорошо сочетались с замшево-мускусным аккордом, добавляя легкую сладость в композицию. Друг с нескрываемым интересом разглядывал мое произведение, а на губах играла лёгкая улыбка, — пожалуй, это самая прекрасная картина на этой выставке. Я обняла мужчина за локоть, положив голову на плечо. Умиротворение исходящее от Мирона окутывало меня и легкая нервозность начала покидать. Посетители туда-сюда мельтешили, разглядывая работы наших соотечественников и многие из них, наверняка, только делали умные лица, будто бы они понимали смысл изображенный на холстах. Вряд ли они догадались о значении картин Павла Попперштейна. Тот же самый «Умирающий гангстер» был протестом художника против системы, капитализма и глобализма современного мира. — Я не против поужинать, — прошло пару секунд, и я всё-таки ответила на заданный вопрос. — Отлично, проведешь тогда мне экскурсию по выставке? — я отстранилась от мужчины, но все также обнимала его. — За ужин, так уж и быть, проведу, — я хитро улыбнулась, направляясь к следующей картине. — Скоро будет баттл проходить в «1703». Витя СД против Вити Классика, — как бы мимолётно упомянул Федоров, — наверняка, Гнойный придет поддержать своего дружка. — Ты не пойдёшь? — Нет, мне там делать нечего, — меня заинтересовали слова друга, но признаться, что я хотела бы туда пойти, не решилась. Возможно, Кира согласится составить мне компанию? *** Кирпичные стены украшены граффити и неоновыми вывесками с логотипом Версуса. И меня, пожалуй, нельзя было назвать любителем этого бара, как и Киру. Девушка была одета в водолазку винного цвета и черные скинни джинсы. Сестра стояла, облокотившись о барную стойку спиной, потягивала коктейль из трубочки и оглядывала присутствующих взглядом. Она была редким гостем на таких мероприятиях, именно поэтому с таким интересом осматривалась. Я сделала глоток авторского напитка и поморщилась, слишком приторно. Егермейстера не было и пришлось выбирать что-то из интересного, но, несмотря на необычное описание, сами коктейли из себя ничего толкового не представляли. — Ты знаешь участников баттла? — Кира наблюдала, как «стадо баранов», по ее словам, вело себя слишком вызывающе. — Лично — нет, но Мирон Янович что-то рассказывал о них, — я пожала плечами и снова сделала глоток мерзкого коктейля. — Почему ты решила сходить со мной, а не с «Мироном Яновичем»? — девушка перевела взгляд выразительных глаз на меня, но сразу же посмотрела мне за спину. Я заметила как сестра напряглась, внимательно гипнотизируя кого-то взглядом. — Ну, он не хотел идти, и я… — Кира дотронулась до моей руки, намекая чтобы я замолчала. — Какие люди! — я вздрогнула, когда услышала голос парня, который часто посещал мои сны. Прошло достаточно времени с того баттла и, если быть честной, то не думала, что узнаю этот голос, — Хотел бы сказать и без охраны, но скажу: какие люди и без Окси, — все мои мышцы сковало невидимыми прутьями, из-за чего повернуться было очень тяжело. Но через силу я сделала это и просто не могла не изучить лицо парня передо мной. Мне хотелось запомнить каждую черту его лица, но его глаза были скрыты за темными стеклами розовых очков.