Пожар

      На кухне у Круглова было непривычно холодно. В тщетных попытках согреться, Рогозина обхватила себя за плечи. Возле нее копошился Николай: он разогрел поздний ужин и поставил перед ней тарелку с макаронами по-флотски. Есть не хотелось, несмотря на то, что ела полковник в последний раз более суток назад. Эмоциональный всплеск отошел на второй план, оставляя место усталости. Возвращаться в воспоминания двухчасовой давности хотелось меньше всего, думать о завтрашнем дне было страшно. Казалось, что никакого "завтра" у неё и нет, а этот бесконечный день будет тянуться вечно. Надо было думать, что делать дальше, но мысли в голове суматошно бегали от одной к другой, сводя женщину с ума. Она, словно находясь за стеклянной стеной, смотрела на то, как майор наливает ей черный чай и насыпает в чашку две ложки сахара. Немного подумав, Николай выудил из закромов шкафа бутылку из толстого стекла, явно не дешевую. Вскрыл ее и добавил в чай коричневую жидкость. — Держи, тебе надо успокоиться, — Коля протянул женщине чашку с напитком и в два шага вышел из кухни. Вернулся с большим, мягким пледом. Сквозь забытье, она почувствовала, как легкий плед опустился ей на плечи, а в нос ударил знакомый запах мускуса и хлопка. Галина грела руки о тепло чашки, не решаясь сделать глоток. Прислушалась к запаху, исходящий от чая, и удивленно вскинула брови. — Коньяк? — Бренди, — Николай сел напротив нее и долил в свою чашку кипяток. — Да ты эстет, — она усмехнулась и сильнее закуталась в плед. — Я тебя умоляю, это подарок бывшего сослуживца, — он с тревогой смотрел на её руки, которые намертво вцепились в чашку и практически сливались с белизной фарфора. Николай никогда не видел Рогозину настолько потерянной. Она храбрилась, пытаясь скрыть навалившиеся на неё проблемы, но получалось это из рук вон плохо. — Галь, выпей, пожалуйста, — его голос выдернул женщину из звенящей пустоты. Галина Николаевна поднесла кружку к губам, щедро отпила и тут же почувствовала, как с первым глотком по телу, проникая в каждую клетку, разливается тепло. — Что сказала страховая? — он допил остатки чая и убрал в мойку грязную посуду. — Да ничего толком. Сказали, необходимо провести экспертизу, чтобы удостовериться, что поджог умышленный, - дрожь легонько колотила, и женщина тщетно пыталась взять себя в руки. — Надеюсь, хотя бы половине подъезда ремонт делать не придется, - она криво усмехнулась. Круглов облегченно выдохнул — если может ерничать, значит она более-менее в порядке, насколько это вообще возможно в ее ситуации. — Ты уверена, что это поджог? Мало ли, проводку коротнуло, не знаю, утюг с утра забыла выключить, — полковник посмотрела на него с укором, от чего Круглов сразу понял, что ляпнул он откровенную ерунду. Чувство безысходности не отпускало и шло рука об руку с нервозным желанием смеяться на любую версию майора. — Не знаю, и, если честно, то и знать не хочу, — она отвернулась к окну и сделала еще два глотка напитка. В свете кухонной лампочки Рогозина в первый раз за вечер увидела свое отражение в оконном стекле и на секунду ужаснулась – волосы растрепались, помада давным-давно стерлась, оставив ободок по контуру губ. - Не вовремя это всё случилось, я даже деньги не успела отнести на счет в банк, все думала: потом, потом, а теперь… — она запустила пальцы в растрепавшуюся прическу и замолчала. Николай сразу понял, о каких деньгах идет речь: три недели назад она делилась, что все-таки решилась продать отцовский дом. В голове сразу всплыла фраза, кинутая ей в диалоге: "Мне только с нашей работой огурцы с помидорами сажать. Да и не моё это. Там жить надо, чтобы участок более-менее в порядке держать, а я дома-то редко бываю, о какой даче мы говорим, Коль..." Перед глазами встал вечер после работы, когда они также, как и сегодня, заполняли отчеты и пили кофе урывками между выполнением кучи бумажной работы. — Коль, ты только не подумай чего дурного, но… — договорить он ей не дал. Просить о чем-либо было не в её правилах, и Круглов это прекрасно знал. — Конечно, Галь, о чем речь, — Николай накрыл ее ледяные пальцы своей рукой. Рогозина хотела вырвать руку – тепло его тела было непривычным, лишним, но сил хватило только на то, чтобы смирить зама взглядом. Он отпустил её руку. — Оставайся на сколько нужно, и даже не думай ни о чем, - в ответ на его слова Галина криво и вымученно улыбнулась. На мгновение Рогозина запоздало удивилась, как заместитель понял, о чем именно она говорит. «Как будто тут большой выбор: или денег попросила бы, или ночлег, стареешь, товарищ полковник». Стрелка на кухонных часах переваливала за час ночи. — Засиделись мы, иди в душ, а я тебе постелю, время позднее, — столкнувшись с ее непонимающим взглядом, добавил: — Зубная щетка, шампунь, гель для душа — в шкафчике, третья полка, полотенце и халат принесу, положу на машинку, — он подбадривающе улыбнулся ей, показывая всем видом, что в своей беде она не осталась одна. Прежде, чем скрыться за дверь ванной комнаты, Галина глухо сказала: — Спасибо тебе, Коль.       Горячий душ расслаблял мышцы и снимал зажимы. От бессилия женщине впервые за вечер захотелось заорать, разгромить все, что попадется ей под руку, и это же бессилие не давало ей возможности даже пошевелиться, стоя под струями горячей воды. Ванную комнату заполонил пар, вязкий и влажный, дышать стало тяжело, и, закончив процедуры, Рогозина выключила воду. Наспех обмотала волосы полотенцем, надела халат, который был больше её самой раза в два, и вышла из ванной комнаты. Полковник отправилась на поиски своего заместителя. Искала недолго – Круглов сосредоточено надевал пододеяльник в гостиной. — Коль, я правда очень ценю твое желание помочь, но я бы сама себе постелила. — Это я себе, тебе постелил в спальне, - Рогозина открыла рот, чтобы возразить, как её не озвученную речь перебил майор. — Галя, никаких возражений не принимается, я прекрасно посплю в гостиной, здесь даже намного удобнее, — он, наконец, заправил последний угол одеяла в пододеяльник и встряхнул одеяло. — Послушай, я не хочу стеснять тебя, — Галина успела поймать злощастное одеяло и уложила его на диван. - В конце концов, ты не должен страдать из-за моих проблем. — Галь, вот сейчас ты делаешь проблему на пустом месте. Время почти два часа ночи, ты, мягко говоря, вымотана. Пожалуйста, давай все разборы полетов оставим на завтра, — Рогозина опустила глаза, и тяжело вздохнула, вынужденная принять его правила игры. — Хорошо, поговорим завтра. Спокойной ночи. — Спокойной, Галь, - майор проводил её взглядом и щелкнул выключателем в гостиной.       На заправленной кровати одиноко лежала чистая белая футболка. Закрыв дверь, Галина быстро переоделась и нырнула под одеяло. В комнате было достаточно свежо – Круглов явно проветривал комнату перед сном. Дрожь никуда не отступала, и не оставляя попыток успокоиться, Рогозина натянула одеяло до подбородка, свернулась калачиком и прикрыла глаза. Пережитый стресс, бесконечная усталость и выпитый алкоголь делали свое дело и вскоре женщина провалилась в беспокойный сон.       Спасительное забытье оказалось недолгим: взбаламученное сознание рисовало красочные, и оттого пугающие сны, то и дело возвращая полковника к пережитому. Женщина открыла глаза, и, тяжело дыша, села на постели. Липкий страх сковал её тело, не давая полковнику прийти в себя. С трудом заставила себя опустить ноги на холодный пол и посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке: 03:40. На смену страху и панике пришла головная боль, сковавшая обручем голову. Поняв, что без таблетки цитрамона она не уснет, Галина осторожно, стараясь лишний раз не шуметь, прошла в коридор. Она смутно помнила, в каком углу прихожей оставила сумку. Поиски сумки, как и блистера с таблетками в ней, сразу увенчались успехом. Тихо пробралась на кухню. Шипение таблеток в стакане с водой казалось слишком громким в гробовой тишине квартиры. Рогозина выпила жидкость, неприятно поморщилась — на языке появилась знакомая горечь. Женщина проскользнула из кухни в спальню майора и вновь легла в постель, надеясь, что в этот раз она сможет провалиться в сон.       Из пелены сна во второй раз её вырвала знакомая трель будильника. Открыв глаза, женщина успела несколько раз пожалеть, что ложилась спать во второй раз-головная боль не отступила, а наоборот, усилилась. С кухни доносился запах свежего кофе. Рогозина надела халат и прошла вслед за запахом. — Доброе утро, - полковник зевнула и оперлась на косяк. — Ты чего в такую рань подорвался? — Доброе, садись завтракать, — на большой круглый стол майор поставил чашки с растворимым кофе и тарелку с кашей. — Круглов, ты смерти моей хочешь, — усмехнулась полковник, глядя на тарелку с овсянкой. — М? - неопределённо кивнул майор. — Я кашу последний раз ела лет десять назад, - Галина опустилась на стул и заправила волосы за ухо. — Зато быстро и сытно. Галь, насчет экспертизы: мы можем со своей стороны провести расследование, это и быстрее и проще. — Даже не думай, - она поставила чашку на блюдце. — Еще не хватало, чтобы слухи поползли. — Ты думаешь, что сможешь долго прятать кота в мешке? — мрачно заметил Круглов. — Был бы еще этот кот. — Делай, что хочешь, — Галина, с внезапно проснувшимся аппетитом, отправила очередную ложку каши в рот. — Только если хоть одна живая душа в ФЭС узнает, что ты мне любезно предоставил место проживания — уволю и глазом не моргну, — дальше утренняя трапеза продолжалась молча. Коротко поблагодарив майора за завтрак, Рогозина ушла собираться. Убедившись, что полковник ушла в ванную, Николай взял телефон и набрал номер Майского. — Алло, Серег, тут такое дело, помощь твоя нужна. Все подробности на работе.