ОМОРИ: Другой путь

Санни проснулся посреди ночи в холодном поту. Ему было тошно от самого себя и от того, что он увидел. Ему хотелось просто уснуть и навсегда забыть про то, что случилось в тот день. Он хотел оставить эту правду внутри себя и никому и никогда её не раскрывать. Но он чувствовал, что если друзья останутся в неведении, то ему самому и — возможно, что важнее — Бэзилу это чувство вины и эти воспоминания не дадут покоя до конца их жизней. Он знал, что времени рассказать правду друзьям у него осталось немного, прежде чем он уедет, и что необходимо раскрыть все эти обстоятельства до этого момента, потому что никто, кроме него и Бэзила, этого не сделает. Но Санни не думал, что Бэзил был в состоянии объяснить то, в чём он участвовал и из-за чего он страдал депрессией и невротизмом, которые он пытался скрыть от остальных и которые он смог раскрыть только своему лучшему другу. В конце концов, именно Бэзил был тем, кто предложил повесить труп Мари на дерево. Все эти размышления занимали голову Санни, и он решил сделать то, чего он никогда бы не сделал, если бы не воссоединился со своими друзьями: он расскажет о том, как он столкнул Мари с лестницы, как попытался её спасти и как они с Бэзилом инсценировали её самоубийство. Но он не хотел делать это ночью, поэтому он решил немного протрезвиться от того, что он вспомнил. Санни стёр пот с лица и медленно встал с лежанки. Он должен был проверить, в порядке ли Бэзил, и он пошёл на верхний этаж, в его комнату. Она оказалась не заперта, и Санни медленно открыл дверь и вошёл в комнату. Бэзил не спал. Он стоял перед окном, за которым светила яркая луна. В его левой руке были садовые ножницы. Мучительные страдания оказались сильнее разума. Он готовился к тому, чтобы встретиться с Мари. Встретить ту, убийство кого он скрыл от остальных друзей. В отличие от Санни, Бэзилу не пришлось забывать то, чему он стал свидетелем и в чём он участвовал. Он ежедневно проживал эти события, и он не мог про них забыть. Чувства вины, брошенности и ненависти к себе переполняли его, и он не находил ничего лучшего, кроме как пырнуть себя садовыми ножницами, чтобы окончательно избавить себя от страданий. К огромному спасению для самого Бэзила, сзади него оказался его лучший друг. Бэзил услышал то, как за его спиной открывается дверь. Он повернулся к ней и увидел Санни. Бэзил с облегчением сказал:       — Ах... Санни... Это ты... Я так рад тебя видеть... Санни заметил в руке Бэзила секатор, и он перепугался:       — Бэзил... Зачем... Зачем тебе... садовые ножницы?...       — Ох... Санни... Знаешь... ... Я не мог... спокойно... жить... с осознанием... того, что я сделал... Санни понял, что Бэзилу нужно срочно помочь. Он подошёл к нему ближе.       — Ты тоже вспомнил... что произошло в тот день?       — Я... Я не забывал... всё это время... Это... Это ведь был не ты, правда? Это было что-то сзади тебя? ... Когда Мари... упала... Ты... Ты же не мог этого сделать... — с дурацкой улыбкой сказал Бэзил. Ту же фразу он говорил день назад, когда он пытался убедить Санни в том, что это не он зачеркнул фотографии в альбоме. Санни начал заново проживать то, что произошло в тот злосчастный день:       — В этот день... Я... репетировал для концерта... вместе с Мари... Но я не мог... играть так, как нужно было Мари... И я... уже хотел бросить эту идею... И я бросил эту скрипку с лестницы... Бэзил слышал, как разбилась скрипка, и именно из-за этого шума он и стал невольным свидетелем убийства. Он продолжил вслед за Санни:       — Я слышал это... В тот момент я был у тебя дома... Я хотел посмотреть, что произошло... И увидел тебя... и Мари... Вы... ссорились... И... и... Бэзил никак не мог продолжить. Санни договорил вместо него:       — Она кричала на меня... Я хотел спуститься с лестницы... но Мари преградила мне дорогу... И я... хотел оттолкнуть её... Я просто хотел уйти... И... из-за больного колена... она упала... Я не сразу осознал, что я натворил... и я спустился к ней... Я не знал, что она умерла... Я подумал, что она просто упала в обморок... и потащил её в свою комнату... чтобы её разбудить... Но ничего не помогало... Что бы я не делал, она не просыпалась... Я... Я не мог поверить в это... Я заплакал... И ты начал успокаивать меня... А потом ты предложил... сделать это... Санни чувствовал очень неоднозначные чувства относительно действий Бэзила. Ведь именно из-за него друзья думали, что Мари покончила с собой, и из-за него их поглощало огромное чувство вины. Сам Бэзил сказал:       — Я тащил Мари вместе с тобой... Я видел, как ты пытался ее разбудить... Я тоже не мог поверить в это... И... я тоже заплакал... Потом у меня... возникла... идея... п-повесить Мари... Я не хотел, чтобы кто-то узнал про это... Т-Ты бы не сделал этого!... Это не мог быть ты! Бэзил переходил на полукрик, и из его глаз струями лились слёзы. В его голове суматошно всплывали картины того дня, и через ком в горле он говорил:       — И мы... потащили Мари... на задний двор... Я нашёл скакалку... в коробке с игрушками... сделал шнур... и подвесил тело... Потом... мы пошли в дом... и я обернулся... и увидел... Дыхание Бэзила перехватывало горло. Он не мог продолжить, но Санни прекрасно понимал его, потому что он тоже обернулся и увидел, как его мертвая сестра будто наблюдала за ними двоими. После небольшой паузы, с большими перерывами Санни начал констатировать факт, который он пытался скрыть от остальных:       — Я... убил... Мари... Бэзил с такими же перерывами констатировал факт сокрытия преступления после того, как он совершенно не вовремя оказался его свидетелем:       — ... А я... повесил... её... тело... Внезапно у обоих парней появились пугающие образы "чего-то", за каждым из них. Символ травмы, символ того, что преследовало их обоих на протяжении четырех лет и которое может их либо навсегда замкнуть в себе, либо и вовсе убить. У обоих мальчиков помутился рассудок, и они оба не знали, что делать. "Что-то" позади Санни привиделось Бэзилу заново, и он вскрикнул:       — Ах! Санни! Это снова оно! Ты видишь это?       — Бэзил, что ты видишь? — спросил Санни.       — Я... Я не знаю, как это объяснить... Что-то чёрное... Длинное... — со страхом ответил Бэзил. Санни обернулся и увидел то, что его преследовало. Он отпрянул от "чего-то", но силуэт убитой Мари преследовал его. Бэзил вскрикнул:       — В-Вот оно! Н-Не подходи!! Не подходи к Санни!! Затем, через небольшую паузу Бэзил с нервной улыбкой попытался убедить:       — Санни... Не волнуйся... Я снова помогу тебе! Ты можешь рассчитывать на меня!       — Бэзил... Я... Я тоже что-то вижу... Сзади тебя... Чёрные отростки... — беспокойно ответил Санни.       — ... А?... Что?... Сзади меня...!? — с недоумением сказал Бэзил. Он обернулся, но ничего не увидел, кроме окна с ярко светящей луной. Бэзил не знал про то, что сзади него было собственное "что-то", в виде пня и длинных отростков, и каждый раз, когда Бэзил находился в состоянии стресса, оно появлялось в глазах Санни и начинало будто поедать Бэзила изнутри. В этот момент Санни понял, что Бэзил отвлечён, и быстро подошёл к нему, забрал секатор из его левой руки и бросил его в сторону. От неожиданности перепуганный Бэзил дёрнулся и прикрикнул:       — А!! Что ты делаешь!?       — Бэзил, я прошу, не делай этого, — торопливо убеждал Санни. — Ты всё ещё нужен нам... и Полли... Это того не стоит... Санни уже не обращал внимание на "что-то" позади его друга. Бэзилу было очень больно того, что Санни упоминал Полли, остальных друзей и чувствовал свою вину перед ними. Привычным образом зарыдав, он упал на колени и сказал:       — Нгх... Я... Я не знаю... что делать... Санни... Санни уже привычным образом попытался медленно подойти к Бэзилу, чтобы его утешить и успокоить, но что-то пошло не так. Что-то его останавливало от того, чтобы помочь ему, и он сам не до конца осознавал, что происходит с ним. В глазах Санни резко помутилось, и он взялся за голову. Видя Бэзила и понимая то, что они вдвоём натворили, он не мог мыслить здраво. Он изо всех сил старался держать равновесие и не упасть плашмя на пол. В его голове появился голос, который говорил:       — Ты убил Мари... Ты любил её... и ты убил её... Ты должен просто сдохнуть... Санни снедала травма, будто она была единым целым вместе с ним, и она не оставляла его в покое. Он не смог удержаться и лишь лёг на пол, уставший, не смогший справиться со всем тем страхом, который на него накатывали травма и осознание того, что он убил свою же сестру. Через несколько секунд Бэзил, со страхом наблюдавший за Санни и увидевший, как он бесчувственно упал, испуганно сказал:       — Что... Что с тобой, Санни...? Санни! В глазах Бэзила "что-то" позади Санни будто бы отступило от него, и перепуганный мальчик мгновенно очнулся и подбежал к нему, чтобы как-то помочь. Он всячески пытался его разбудить, но Санни не реагировал. Он приложил ухо к его груди. Сердце Санни ровно билось. Бэзил говорил, главным образом чтобы успокоить самого себя:       — Санни! Сейчас! Я... Я помогу тебе!... Санни, только держись...! Всё будет хорошо... Он изо всех сил поднял Санни на руки и попытался уложить его в свою кровать.       — Ох, Санни... Какой же ты тяжелый... С трудом Бэзил всё же донёс Санни до кровати и уложил его. Он покрыл его одеялом и подправил под ним подушку. Он продолжал повторять, судорожно вытирая свои слёзы:       — Санни... Я обещаю... Всё будет хорошо... Страх за своего друга заставил Бэзила забыть про то, что он хотел совершить суицид. Он не обращал внимание ни на "что-то", которое он видел несколько мгновений назад, ни на что-либо ещё. Он мечтал только о том, чтобы Санни был в порядке. Бэзил продолжал говорить слова успокоения и пытался как-то помочь своему другу, но Санни ничего не слышал. Он заснул, чтобы окончательно вспомнить детские воспоминания, которые он хотел навсегда забыть. Санни открыл глаза и очутился на перекрёстке в Фарауэй-тауне, который он запомнил таким, какой он был, когда Мари была жива. Он хотел пойти домой, и по пути ему встретилась кошка Мари, Мяво. Она вела его к родному дому. В конце дороги Санни увидел Бэзила, стоящего рядом с домом. Бэзил, увидев его, заговорил:       — Привет, Санни. Ты нашел дорогу домой. Не знаю, говорил ли я это как следует, но... Прости меня за то, что я доставил тебе так много проблем. Когда я подарил тебе свой фотоальбом... Мне правда хотелось, чтобы он был у тебя. Но почему-то... каждый раз, когда я пытался помочь... вместо этого я всегда обременял тебя. Даже тогда... Бэзил молчал, и его лицо было наполнено горечью.       — Вся боль, которую мы чувствуем... Вина в наших сердцах... Даже если ты попытаешься это подавить в себе... оно все равно как-то выйдет наружу. Я хочу сказать, что все будет хорошо. Что у нас нет выбора, кроме как идти дальше. Но... дело твоё. Обри, Кел и Хиро - хорошие друзья. Ты должен верить в то, что они нас простят. Хоть в это и трудно поверить... но... Фотографии в нашем альбоме... Это не просто фотографии. Это настоящие воспоминания. Наши воспоминания! Это доказательство нашей дружбы! Бэзил искренне улыбался.       — Дорожи этими фотографиями... и помни, что ты хочешь защитить. Ха-ха... Прости... Похоже, я снова тебя обременяю. Скоро откроется путь к твоему будущему, но только ты можешь решить, что сделать в конце. Это немного, но... Я болею за тебя. Бэзил начал было идти вдаль, но он внезапно обернулся, подошёл к Санни и обнял его. Затем, он с тёплой улыбкой попросил:       — Санни... Давай создадим новые воспоминания вместе, хорошо? И оставив данное предложение без ответа, Бэзил ушёл. Пришло время для Санни зайти в свой дом таким, каким он запомнил его 4 года назад. Войдя в дом, он услышал игру на фортепиано. Мари снова репетирует свою часть концерта. Он пошёл в комнату с роялем, и там сидела его сестра. Она сказала:       — Санни... Вот-вот наступит время. Ты через очень многое прошёл за эти несколько дней. Должно быть, ты устал. Мы все совершаем ошибки... Ты слишком долго убегал от этой. Иногда очень сложно их признать, но ты простишь себя, не так ли? Ты можешь это сделать, Санни. Ты очень многое проделал, чтобы добраться до этого момента... Осталось сделать только одну вещь. Знай, что я всегда буду присматривать за тобой, хорошо? Пока ты будешь помнить обо мне, я буду с тобой... Санни вспомнил про то, что в его кармане лежал ключ от коробки с игрушками, которая находилась в кладовке, где находилась разбитая скрипка. Он немедленно пошёл туда, открыл дверь и сунул этот ключ в скважину коробки. Он провернул его, открыл крышку, и там лежала она. Скрипка. Яблоко раздора, бомба замедленного действия, которая взорвалась во всех смыслах четыре года назад. Именно из-за игры на скрипке и безуспешных репетиций Санни испытывал фрустрацию, которая вылилась в убийство собственной старшей сестры. Он взял скрипку из коробки с игрушками. В её струнах застряли клочки волос. Под скрипкой были нотные листы с концертной программой. На них были капли крови, но сами ноты были читаемыми. Санни взял листы, вышел из кладовки и вернулся в комнату с роялем. Мари там уже не было. Тогда Санни пошёл на выход из дома, и вместо привычной улицы он оказался на дождливой дороге, на которой стояли погасшие уличные фонари. Санни шёл по дороге, и каждый раз искрились и загорались лампы. Он подходил к свету и разблокировал свои воспоминания. Санни вспомнил то, как он вместе со своими друзьями проводил время вместе с ними и с Мари. То, как они отмечали новый год, веселились на пляже, отмечали день рождения Бэзила, отдыхали в точке для встреч, играли в карты в домике на дереве и гуляли на улице под апрельским дождём. Всё это было запечатлено в фотоальбоме Бэзила. Каждый раз, когда Санни вспоминал отдельные моменты жизни со своими друзьями и Мари, скрипка восстанавливала свою форму, и под конец она была полностью пригодной к игре. Но какой? В конце дороги появилась дверь, за которой была сцена. Санни вошёл туда и встретил Обри, Кела и Генри, которые пришли его поддержать перед концертом. Они были теми же, которые были четыре года назад. Обри позвала Санни:       — Санни... Наконец-то ты здесь. С этого момента, всё зависит от тебя. Знаешь... До того, как мы встретились, у меня было много проблем... Даже после того, как мы стали друзьями... я всегда думала, что ты рано или поздно покинешь меня. Но... пока остальные занимались чем-то своим... у тебя всегда было время, чтобы провести его со мной. Ты бы выслушивал меня часами... Из-за этого я всегда могла положиться на тебя. Кел продолжил:       — Я знаю, что мы очень давно не общались эти последние года... но так не могло продолжаться вечно. Люди всегда говорили мне, что я тупой или что я типа безответственный... но я всегда буду с тобой, если ты не против! Генри сказал:       — Санни... Мы знаем, что ты — не тот, кто часто берёт на себя инициативу. Для тебя это действительно было очень сложно. Но... ты тоже должен немного довериться нам. Кел сказал:       — Только то, что ты сделал что-то плохое... не делает тебя плохим человеком.       — Ты так долго жил с этой болью... и ты всё ещё держишь её внутри себя. Может показаться более лёгким игнорировать свои проблемы, но плакать о них — это тоже нормально. В жизни всегда больше белых полос. Она станет лучше... и ты можешь сделать так, чтобы это произошло, — сказал Генри. Тут же друзья стали старше: у Обри порозовели её волосы, а Кел стал таким же высоким, как и его без того очень высокий старший брат. Обри сказала:       — Что произойдёт дальше, зависит от твоего решения. — Но мы здесь, потому что ты хочешь, чтобы мы были здесь, — сказал Генри.       — И... Мы правда надеемся, что это не конец, — заключил Кел. Санни выслушивал каждого друга по отдельности. Сначала Обри:       — Неважно, как глубоко ты скрываешь свои чувства... они как-то всегда возвращаются. И то, что ты сделаешь с этими чувствами... Это будет твоей правдой. Эй, Санни... Ни пуха ни пера, ладно? Затем Кела:       — Ты можешь это сделать, Санни! Я обещаю, что буду с тобой до самого конца! Ага... Я думаю, что мы всегда будем лучшими друзьями. Ты же тоже так думаешь, да? И, напоследок, Генри:       — Что бы ты ни выбрал... Мы всегда будем желать тебе самого лучшего. Помни про нас. Мы всегда будем тебя поддерживать. Выслушав своих друзей, Санни наконец-то ступил на сцену и встал перед пюпитром, на который он расположил нотный лист. Сцена была готова. Санни сыграл на скрипке ту самую мелодию, которую он должен был сыграть на том концерте. Перед ним расстилались сотни незанятых мест. Закончив, Санни тут же упал на колени и разрыдался. Резко засветило, и Санни снова появился в Белом пространстве. Вдалеке стоял Омори, уже приготовивший свой нож. Санни подошёл к нему, чтобы наконец-то избавиться от того, кто всё это время пытался спрятать от него правду, и продолжить дальше жить, а не существовать. В разуме мальчика боролись две сущности: он сам и Омори, то, что когда-то защищало Санни от воспоминаний об убийстве, а теперь являлось лишь саморазрушающей силой. Омори говорил:       — Ты причинил так много страданий... пока ты ничего не делал. И ты ничего не получил в ответ. Твои друзья никогда не простят тебя. Они бросят тебя, как ты бросил их... и это то, чего ты заслуживаешь. Ты говоришь себе, что ты не хочешь обременять других... Но правда в том, что ты — эгоист. Ты просто не хочешь, чтобы люди зависели от тебя. Когда ты начнёшь думать о других? До каких пор ты позволишь другим людям делать всё за тебя? Ты говоришь, что ты заботишься, но ты - лжец. Ты никогда никому никак не помогал. Ты бесполезен... хуже, чем бесполезен. Ты болен. Люди, как ты, не заслуживают жить. Твои друзья ошибаются насчёт тебя. Человек, которого они любят - это совсем не ты. Ты дал им поверить в ложь, чтобы защитить себя. Ты - лжец, и больше никто... и когда они узнают правду... Они возненавидят тебя так же, как ты ненавидишь сам себя. Если они узнают правду, ты никогда не вернёшь их доверие. Что бы ты не сделал, все будет безнадёжно. Всё, что ты делаешь, делает только хуже. Было бы лучше, если бы ты просто сдох. Омори — воплощение защитного механизма Санни, появившийся после того, как он убил Мари. Он есть его внутренний демон, который до этого момента никак не влиял на Санни напрямую, а только помогал ему через себя очутиться в мир сюрреализма, иллюзий и фантастических приключений со своими друзьями. Он тянул его вниз, и Санни спустя столько лет начал сопротивляться этому. Он пытался бить его скрипичным смычком, но каждый раз, когда казалось, будто он отступает, он возвращался с новыми силами и наносил Санни только больше урона. Чтобы не проиграть перед ним, он вспоминал слова своих друзей, тех самых, которые, по мнению Омори, возненавидят его, когда Санни расскажет им всю правду о том, кто на самом деле убил Мари. Но Санни знал: они не сделают этого, потому что они — настоящие друзья. В конце концов, Омори произнёс следующие, очень болезненные для Санни слова:       — Ты убил Мари. Она любила тебя, а ты убил её. Хиро любил её, а ты убил её. Обри любила её, а ты убил её. Кел любил её, а ты убил её. Бэзил любил её, а ты убил её. Ты любил её, и ты убил её. Ты должен просто сдохнуть. Санни не смог выдержать страха. Попытки успокоиться не помогали, и он упал. Но он не сдался. Он вспомнил, что у него есть скрипка, на которой он так и не смог сыграть со своей сестрой на концерте. Он смог встать, упёрся подбородком о скрипку и начал играть перед лицом Омори. Вместе со скрипкой зазвучало пианино, на котором играла его дорогая сестра. Всё это время Санни находился на сцене, а Мари сидела за пианино. Они играли тот самый последний концерт, который должен был быть сыгран четыре года назад. Сердце Санни трепетало, и перед мальчиком возникали воспоминания о его жизни и жизни Мари, о том, как они познакомились с друзьями-братьями, Келом и Генри, как они вместе утешали Обри около дороги и о том, когда она потеряла свою туфельку, как та познакомила своих новых друзей с Бэзилом. Перед его глазами всплывали домик на дереве, пикник на точке для встреч, моменты того, как они вместе глядели на звёзды, как он и Мари играли на пианино и как друзья поддерживали их, как они ухаживали за растениями Бэзила, и тот самый момент, когда Мари спасла его от утопления. Он вспомнил всё это и уже никогда не сможет забыть. Он держал смычок и играл, через внутреннюю боль и слёзы, изливаемые его душой, и рядом с ним на фортепиано аккомпанементом играла Мари. Перед его глазами возникло то самое окно в комнате с фортепиано и гроб Мари. В конце он увидел пустующее фортепиано. Дуэт наконец-то был сыгран спустя 4 года. Санни вспомнил всё. Омори был повержен. Он обнял Санни, бросил нож и исчез, воссоединившись с ним в единое целое. Теперь никакой саморазрушающей силы не существовало, и Санни был готов встать на путь исцеления. В Белом пространстве появилась деревянная дверь. Санни пошёл к ней и, отдав последний поклон этому странному месту за то, что хранил эти воспоминания в забвении, ушёл из него навсегда. Санни открыл глаза и почти сразу же разрыдался после мгновенного осознания того, что произошло с Мари и того, что её всё же придётся отпустить. Его совесть требовала рассказать всю правду друзьям, как бы они ни отреагировали. Но прежде, чем это сделать, нужно было уговорить Бэзила рассказать правду вместе с ним, чтобы разделить общее бремя. Спустя некоторое время Санни смог успокоиться, и он решил начать свою жизнь с чистого листа. Санни проснулся на удобной кровати Бэзила, и рядом с ним на полу лежал сам Бэзил. Он всё ещё спал. Видимо, не слышал того, как Санни минуту назад рыдал от запоздавшего горя. Санни до сих пор не понимал, что произошло с ними ночью. Кровать была очень удобной, и она — единственная наравне с домашней кроватью Санни, которую он считал таковой. Он заметил садовые ножницы, которые никто не подбирал с того момента, как он их отбил с рук Бэзила. Значит, Бэзил больше не пытался совершить самоубийство и никому не рассказал о том, что произошло этой ночью и держал эти события в себе. Санни аккуратно встал с кровати, присел на колени рядом со своим другом и дотронулся до его плеча. Он наклонился и тихо сказал:       — Бэзил... Доброе утро... Бэзил открыл глаза и, протерев глаза и увидев Санни целым и невредимым, внутри себя очень обрадовался и сказал своему другу:       — Санни... Ты в порядке... Я... так боялся за тебя... Он увидел застывшие следы слёз на лице Санни и спросил его:       — Ты... о чём-то плакал?...       — Мне... просто приснилось, как мы все были вместе с Мари... до того... как она умерла... Я всё ещё очень по ней скучаю...       — Я... Я т-тоже, Санни... Парни вспоминали события того дня. У них была большая горечь по тому, что произошло. Бэзил все ещё чувствовал свою вину перед Санни за то, что случилось 4 года назад. Он, не сдерживая свои эмоции и чувства, резко приподнялся, обнял Санни и произнёс:       — Пожалуйста... прости меня... за то, что я сделал... мой лучший друг...       — Бэзил... Это всё произошло из-за меня... Это не твоя вина... — успокаивал Санни.       — Санни, ты же не хотел этого... Это была случайность!...       — Я знаю...       — А я обманул всех... чтобы никто не узнал... что это был ты... И... из-за меня... все винили себя в смерти Мари... — проклинал себя Бэзил.       — Бэзил... Я понимаю, что ты не хотел, чтобы всё так получилось... Ты всё равно один из самых дорогих мне людей... — признался Санни. Услышав чуть ли не прямолинейное признание Санни в своих чувствах, Бэзил ответил:       — Ах... С-Спасибо, Санни... Ты... тоже мне очень дорог... Бэзил помолчал, а затем с новой волной слёз сказал:       — Я не заслуживаю такого друга, как ты...       — Бэзил, не говори так... Ты заслуживаешь таких друзей... — говорил Санни, будто повторяя слова Генри. Наступила небольшая пауза. Бэзил жаловался:       — ... Я не могу представить, как я останусь здесь без тебя... Я чувствовал себя так одиноко... когда тебя не было... Санни был отчасти виноват в том, что Бэзил остался один с самим собой на протяжении этих четырех лет, и только благодаря Келу они смогли вновь стать вместе. Санни попросил прощения у Бэзила:       — Бэзил... Пожалуйста, прости меня... за то, что я покинул тебя и не вернулся раньше... Если бы не Кел... то я бы так и не вышел из дома и не узнал бы про то, что у всех остальных тоже были проблемы... Я виню себя в том, что я остался взаперти... вместо того, чтобы помочь тебе и остальным друзьям раньше... Бэзил действительно чувствовал себя преданным со стороны других и, в частности, Санни, но за эти три дня он смог полностью реабилитироваться в его глазах. Бэзил понял его ситуацию и уже давно простил его. В конце концов, Санни было так же трудно, как и ему самому. Бэзил это осознавал, и он уже сам начал утешать своего лучшего друга:       — Санни... Тебе тоже было тяжело... За эти четыре года... мы очень многое переживали... Мне очень жаль тебя... Бэзил прижал Санни крепче:       — Санни... Я очень боюсь отпускать тебя... Ты же... не забудешь про нас и... про меня?...       — Бэзил... Я обещаю, что я буду писать письма, как ты хотел... А пока меня не будет... у тебя все ещё останутся Кел, Хиро, Обри и Полли... Они не оставят тебя... Я обещаю... — заверил Санни.       — ... Я... верю тебе... Спасибо, Санни... — с надеждой сказал Бэзил. Парни молча обнимались ещё некоторое время. Наконец, когда они отпустили друг друга, Санни предложил:       — Мы должны рассказать правду вместе... пока я не уехал... Бэзил некоторое время молчал, но он, в конце концов, согласился с ним:       — Да... У нас нет выбора... Я знаю, что это будет очень тяжело, но... я готов... потому что ты вместе со мной.       — Я... тоже готов... — сказал Санни. В глубине души он уже не сомневался в том, стоит ли друзьям знать эту ужасную правду или лучше оставить их в неведении, чтобы они оставались друзьями, пускай и обманутыми в результате действий Бэзила. Взвесив все за и против, он принял решение всё рассказать и объяснить. Хотя бы ради самого себя и ради своего лучшего друга. Парни встали, и Бэзил первый проявил инициативу:       — Санни... Пойдём... Они вышли в коридор и направились на первый этаж. Друзья, ни о чём не подозревая, готовились провожать Санни перед отъездом. Кел, заметив Бэзила и Санни вместе, воскликнул:       — О! Доброе утро, пропащие вы наши! Санни, мы уже предупредили твою маму о том, что ты придёшь позже и мы будем провожать тебя.       — Оу... Спасибо... Генри, заметив Санни и Бэзила, тоже подошёл к ним. Он поинтересовался:       — Бэзил, как ты? Мы просто хотим убедиться, в порядке ли ты после того, что случилось...       — А-а... Я... Я в п-порядке... Бэзил сильно переживал, но Санни крепко взял его за руку, чтобы тот понимал, что он не один. Бэзил сказал:       — Знаете... Я и Санни... должны вам к-кое-что рассказать...       — Интересно, что же? — спросил Кел.       — Это про Мари... - ответил Санни. — Только пожалуйста... выслушайте нас...       — Да что случилось-то? — в небольшом раздражении спросила Обри. С этого момента Санни и Бэзил стали подробно рассказывать о том, что именно произошло в день концерта, о том, как Санни столкнул Мари с лестницы и о том, как Бэзил предложил инсценировать её самоубийство. Друзья сначала подумали, что это неудачная шутка, но, поняв, что Санни и Бэзил не шутили, стали воспринимать их слова всерьёз.       — Санни..? Бэзил..? Что... вы сделали...? — озадаченно спросил Кел, не сразу осознав услышанное. Все были в оцепенении и не осознавали до конца то, что они только что узнали. Они не знали, как воспринимать признание Санни и Бэзила о том, что они сделали. Они не могли этого себе представить! Два самых тихих и замкнутых в себе члена этого коллектива могли совершать подобные вещи! Кел не скрывал уныние и печаль, Обри еле как сдерживала гнев, а Генри ощущал эмоции на стыке презрения и злости. Но в то же время друзья были опустошены. Им было нечего ответить на то, что рассказала двоица. После очень длительной тишины Санни продолжил:       — И после того, что произошло... мы хотели забыть про это, как про страшный сон... Но такое невозможно забыть... Я заперся дома... а Бэзил никому не рассказывал о том, что случилось... Мы не рассказали правду, потому что... мы думали, что вы нас возненавидите... Но, видя, что произошло после этого... я понимаю, что... лучше бы я рассказал всем всё сразу... Бэзил продолжил вслед за Санни:       — За эти четыре года... я и Санни себя ежедневно корили... за эти поступки, которые мы совершили... Вся боль, которую мы причинили вам... уже никак не могла пройти сама по себе... Мы молчали, потому что мы боялись... А страх привёл только к более ужасным последствиям... ... Санни этого не хотел! Он любил и до сих пор любит свою сестру даже больше, чем мы все! ... И даже если мы перестанем быть друзьями... после этого... наша совесть будет чиста... потому что мы рассказали вам правду... Санни завершил совместную речь, попросив:       — Пожалуйста... простите нас... если сможете... Санни и Бэзил не надеялись на то, что друзья смогут их простить, несмотря на их прошлые надежды. Однако тот факт, что они вообще проговорили эти слова и рассказали правду, стало для них самих внутренним спасением. Они избавились от длительного чувства вины, рассказав правду всем остальным друзьям. Они смогли простить друг друга и самих себя, и это, может быть, даже было важнее для них, чем получить прощения от своих друзей. Ведь порой, единственная возможность избавиться от чувства длительной вины, стыда из-за твоих действий — это рассказать про них тем, от кого ты эти действия старательно скрывал. Тишина продолжалась невыносимо долго. Наконец, первым заговорил Кел:       — Санни, Бэзил... Это... просто безумие... Я никогда в жизни бы в это не поверил, если бы вы это не рассказали. И то, что произошло после этого... было тяжело переживать всем нам... Я вам очень многое хочу высказать, но... Но, в то же время... то, что вы сделали что-то плохое, не делает из вас плохих людей... Санни, когда я постучался к тебе в дверь в первый раз... я не надеялся на то, что ты откроешь мне... и я думал, что я просто вернусь в парк в одиночку... Но ты открыл и погулял со мной впервые за столько лет! Ты даже представить не можешь, как же я был рад, когда ты вернулся. И именно благодаря тому, что ты здесь... мы, мы все, снова вместе. ... Бэзил... всё это время ты был закрытым, очень боялся других и тоже тяжело переживал смерть Мари... Но ты всё тот же Бэзил, которого я знал и с которым всё это время дружил! Я не забыл тот момент, когда ты решил остаться дома у Санни, когда тот был без сознания... после конфликта в нашей точке для встреч... И в тот день, я окончательно убедился в том, что ты тоже вернулся. ... Парни, я могу представить, как вы себя чувствовали на протяжении всех этих лет... потому что я знаю, насколько это тяжело... И, я думаю... после того, что мы испытали все вместе... вы заслуживаете того, чтобы быть прощёнными. Санни и Бэзил не могли поверить своим ушам. Кел простил их! Его речь повлияла на остальных друзей. Обри сказала вслед за ним:       — Санни... Я помню, как я столкнула тебя в озеро... Я тоже этого не хотела... и я понимаю, каково это — чувствовать свою вину за то, что что-то произошло из-за тебя, но ты искренне не хотел, чтобы это произошло. И... на месте Бэзила... я бы не знала, как поступить... но точно бы не предложила повесить труп Мари на дерево..! Это же абсурд! Как тебе в голову могло такое прийти, Бэзил?! Бэзил с отчётливым чувством стыда ответил:       — Обри... Я понимаю... но... я не знал, что я ещё мог сделать... Я не мог оставить это всё как есть! Я сделал это... ради Санни...       — Но это неправильно! Это просто неправильно... — ответила Обри. Вслед за Обри ответил Генри:       — Бэзил... Это действительно было неправильное решение... Бэзил и Санни больше всего боялись того, что скажет Генри, ведь из истории Кела было очевидно, что он очень болезненно переживал смерть Мари. Они думали, что он не сможет их простить. Генри начал рассказывать свою историю:       — В течение года... после смерти Мари... я ничего не ощущал. Я совершенно ничего не хотел делать. Я существовал, а не жил. Мне было тяжело встать с кровати, и всё время я проводил в своей комнате. Но... В один момент... Кел попытался меня поддержать... и он сказал, что Мари не хотела бы видеть меня в таком состоянии... Упоминание Мари окончательно меня добило, и я сорвался на него... Я уже сам не помню, что я ему сказал, но... я лишь помню, как меня держали родители и то, как Кел был в стороне и плакал... Я моментально попытался попросить у него прощения, обнимая и пытаясь его успокоить. И я до сих пор не могу себя простить за этот поступок... Смерть Мари действительно сломила меня, и я не мог признаться себе в том, что её больше нет... И... то, в чём вы признались... Ну... Я не знаю, что тут можно сказать... Некоторое время Генри молчал, подбирая правильные слова, а затем он вздохнул и продолжил:       — Я могу представить себя на вашем месте. Как никак, я на протяжении почти года находился в том же состоянии, в котором вы находились уже четыре года. Это... очень изнуряет и высасывает из тебя всё живое... И всё же... Это произошло уже четыре года назад... и время уже не повернуть вспять... За эти последние три дня мы смогли воссоединиться и продолжить быть друзьями... И я не хочу этого потерять... Мы просто должны быть вместе... как того хотела бы Мари. Спустя три года после того срыва Генри смотрел на вещи по-другому. Он принял смерть Мари как то, что уже случилось и то, что уже никак нельзя было изменить. Через некоторое время Бэзил, Санни и Обри, сами того не осознавая, оказались в единых объятьях. Их всех вместе обнимали братья. Кел стал инициатором групповых объятий и обнимал Санни, Бэзила и Обри, а Генри последовал его примеру. Вместо того, чтобы отдалиться друг от друга, как раньше, друзья были готовы стать ещё ближе друг к другу, и на этот раз общее горе сплотило их как никогда. Некоторое время спустя друзья отпустили друг друга. Генри вспомнил, что, вообще-то, сегодня Санни должен уезжать, и он сказал:       — Санни... Наверное, твоя мама уже приехала за тобой. Сегодня же день твоего переезда.       — Да, наверное, она уже заждалась тебя, — сказал Кел. Бэзил вспомнил про то, что раньше он очень любил фотографировать, и сегодня — первый день за эти четыре года, когда он возьмёт свою камеру.       — Эй, ребят... Это же последний день, когда Санни с нами... Вы не против, если я возьму свой фотоаппарат? — спросил у своих друзей Бэзил. Кел, услышав слово "фотоаппарат", радостно сказал:       — Фотоаппарат? Конечно, Бэзил! Ты так давно ничего не фотографировал! Я думаю, что новые фотографии будут отлично смотреться в фотоальбоме!       — Ох... Т-Тогда... Я пойду в свою комнату. С одобрения остальных, Бэзил пошёл в свою комнату и взял свой фотоаппарат. Он и правда очень давно не фотографировал с момента смерти Мари, а сегодня — важный повод для его использования: совместная фотография с друзьями перед отъездом Санни. Бэзил заботливо прочистил фотоаппарат от пыли, проверил его работоспособность и надел его на свою шею. Он вернулся к своим друзьям, и они направились к дому Санни. Вдруг сам Санни захотел вернуть фотоальбом Бэзилу. Он чувствовал, что если фотоальбом останется у него, то он не сможет себя сдержать от соблазна снова уничтожить фотографии в нём, особенно когда не будет рядом его друзей, которые бы забрали его у него. Кроме этого, Санни понимал, что не он истинный владелец этого фотоальбома. Это самая дорогая вещь, которая только была у Бэзила, и оставлять её себе было бы неправильно по отношению к своему лучшему другу. Бэзил и Санни не вышли из дома сразу, и Санни достал фотоальбом и сказал Бэзилу:       — Бэзил, стой... Я хочу вернуть тебе твой фотоальбом.       — А-а... Санни... Ты уверен?... Я думал... что тебе он будет нужнее...       — Этот фотоальбом принадлежит тебе... потому что это твои воспоминания... И... я боюсь... что если я оставлю его себе... то могу... сорваться... Санни не закончил мысль до конца, но Бэзил понял, о чём он хотел сказать, вспомнив про инцидент с маркерами, и потому он ответил:       — Санни... Я понимаю... Если... для тебя это так важно... то... так и быть... Я заберу фотоальбом...       — Спасибо тебе, Бэзил... Санни протянул фотоальбом своему другу, и Бэзил неуверенно забрал его обратно. Затем они наконец-то вышли из дома. Остальные друзья заметили, что фотоальбом был уже у Бэзила. Кел спросил:       — Санни, ты вернул фотоальбом Бэзилу? Бэзил ответил вместо него:       — Да... Санни его отдал... Но... понимаете... когда у него не будет фотоальбома... у него не останется воспоминаний о нас... Генри предложил:       — Тогда давайте сейчас сделаем совместную фотографию, которую Санни сможет оставить себе. Бэзил как раз взял фотоаппарат. Я думаю, что звучит очень круто. Друзья согласились. Буквально через несколько мгновений Санни не будет рядом со своими друзьями. поэтому было необходимо запечатлеть всех их вместе. Бэзил сказал Санни:       — Санни... Пожалуйста... возьми мой фотоаппарат... Я хочу, чтобы ты помнил... про то, как ты хорошо проводил время, пока был с нами... Санни взял фотоаппарат из рук Бэзила, а тот подошёл к остальным друзьям группы. Даже несмотря на вскрывшуюся правду, они не перестали любить Санни как того, кто, по сути, воссоединил друзей заново и того, кто способен признавать свои ошибки. Они все стояли рядом и позировали для снимка. Санни же держал фотоаппарат. Щёлк, и фотография сделана. Снимок вылез из щели, и друзья подошли посмотреть на него.       — Мы выглядим так классно вместе, правда, ребят? — сказал Бэзил.       — Ага... Полагаю, мы и правда выглядим очень радостными вместе... — сказала Обри.       — Да... ... Эх... Как же жаль, что Санни вот-вот уедет... — сказал Кел.       — Это ничего. Мы обязательно встретимся все вместе снова, так что эта история ещё не окончена. Санни, можешь оставить эту фотографию себе, — сказал Генри. Санни положил фотографию в карман. Через некоторое время все вместе друзья дошли прямо до проданного дома Санни. Вот-вот пробьёт час, когда Санни уедет, и друзья напоследок поговорили с ним. Кел подбодрил своего друга:       — Эй, Санни. Возможно, я говорил тебе это раньше, но я скажу это ещё раз: ты отличный друг. Ты и правда сделал очень многое для меня и для всех остальных. Была бы Мари с нами, она бы, наверно, сказала то же самое. Да, признавать свои ошибки бывает очень нелегко, но ты сделал это. Ты молодчина! Обри попросила у Санни:       — Санни. Я не успела сказать тебе этого, но... я бы очень хотела, чтобы ты, начиная свою новую жизнь, не забывал про то, как ты проводил время здесь. Как мы веселились, когда ты был здесь. Я знаю, насколько это может быть болезненно — вспоминать прошлое, но... иногда без этого просто никак. Я правда хочу, чтобы на новом месте тебе было так же хорошо, как когда ты был вместе с нами. Генри сделал наставление:       — Санни, помни то, что я говорил тебе. Переезд — это отличная возможность начать свою жизнь с чистого листа, и пока мы будем на связи, всё будет хорошо. Главное — не забывай про то, что здесь тебя помнят и ждут, когда ты приедешь сюда снова. Самым последним с Санни заговорил Бэзил:       — Санни... Этот момент... всё-таки настал. Но... Я уверен, что тебе не будет скучно без нас. Теперь, когда ты рассказал правду остальным... я не знаю, что может сломить тебя ещё. Ты — очень сильный человек, Санни. И что бы ни случилось... Я... Я всегда буду болеть за тебя. Санни поочерёдно попрощался со всеми и пошёл к машине. Вдруг Бэзил оторвался от остальной группы, направляясь к Санни.       — Санни! — позвал Бэзил. Тот обернулся. Бэзил подбежал к своему другу и с улыбкой сказал:       — Санни... Ты... правда молодец... Несколько секунд Бэзил молчал, а затем сказал:       — ... Мне... будет очень не хватать тебя... Он напоследок обнял Санни. Тот тоже обнял его, и их друзья наблюдали за этим. За эти три дня восстановленных связей они смогли сблизиться гораздо больше, чем даже за то время, когда они были младше. Они уже очень сильно привязались друг к другу и не могли представить, как они будут друг без друга. Но в связи с неудачными обстоятельствами парням приходилось расставаться. У Бэзила текли небольшие слёзы, которые он вытирал рукой. Санни тоже чувствовал печаль от того, что они вот-вот разойдутся, но он надеялся, что он снова увидится с ним и с остальными друзьями достаточно скоро. А пока он планировал не забывать о своих друзьях и держать с ними связь. Бэзил в надежде спросил у него:       — Санни... Мы же создадим новые воспоминания вместе, правда? Санни ответил:       — Конечно, Бэзил... Через некоторое время Бэзил отпустил Санни, а затем попрощался:       — Пока... Санни... Увидимся...       — Пока, Бэзил... Обязательно увидимся. Санни нехотя отвернулся, открыл дверь автомобиля своей матери и сел в него. Он на прощанье посмотрел из окна на Бэзила и на остальных друзей, которые махали ему вслед. Он знал, что он ещё с ними увидится. Автомобиль тронулся и отправился в долгий путь на новое место, а Санни рассматривал фотографию, на которой были Бэзил, Кел, Генри, Обри, — все те, кем он так дорожил и кого так любил. Он помнил и о своей сестре Мари, и он знал, что пока он помнит о ней, она всегда будет вместе с ним, в его сердце. Санни знал, что эта история ещё не окончена. Несмотря на то, что друзья находились в состоянии шока после того, что они узнали про убийство Мари и про то, что в этом были замешаны Санни и Бэзил, они смогли найти в себе силы простить их. В конце концов, всё это произошло четыре года назад, и Мари уже никак нельзя было вернуть из мёртвых. Оставалось лишь жить настоящим и помнить о тех ужасных событиях, которые произошли в Фарауэй-тауне у одной группы преданных друзей 4 года назад.