Поближе ̶к̶ ̶е̶д̶е̶ к тебе

Когда Сакура, в сопровождении Итачи, поднялась в свою башню, на столике у окна лежала большая коробка. - Возможно, это давно вышло из моды… - Несколько неуверенно сказал Итачи, выдавая в себе что-то человеческое и даже трогательно-милое. Она открыла – там лежало платье. Правда, она видела такие только на картинах. Много ткани, кружев, рюшей, оборок и платье тяжелое, багряно-алое, как цвет разлитой крови. К нему прилагались туфли – тоже очень необычные, со шнуровкой. Такие давно не носят. - К сожалению, у нас не было возможности забрать вашу одежду, Сакура… - Напомнил о себе Итачи. И снова выкает. Что у него за пунктик такой? Впрочем, ей даже не дают подумать. - Мы поедем сейчас? - Да, откладывать нельзя. – Итачи направился к выходу. - Я подожду на лестнице. Сакура сняла с себя все и смотрела на платье: если там есть нижняя рубашка, то с бельем проблемы, а еще оно тоже на шнуровке на спине – как ей ухитриться самой надеть его? И вдруг Харуно поняла: она не одна. Что-то черное в углу комода у входа в комнату смотрело на нее! Крыса? - Кто тут? – она пыталась разглядеть это нечто и страшно захотелось забежать в клетку и закрыться там. Защитят ли довольно пролазные для грызунов прутья от мышей и крыс – она вот могла легко просунуть руку между ними? Ходили слухи, что вампиры умеют превращаться в летучих мышей. Значит, это кто-то из них? Но почему внизу, а не на потолке. Сакура содрогнулась от ужаса проснуться в месте полным этих неизвестных ей животных – она видела лишь картинки в газетах и книгах. Рама окна заскрипела от ветра, Сакура вздрогнула, по обнаженному телу прошелся табун мурашек. И не столько связанные с прохладой летнего утра, сколько с липким, неприятным ужасом ее уже короткой жизни. Сколько ей осталось в этом мире? А и узнает, будет счастлива, отчитывая дни, а то и часы? Съест ли она еще хотя бы немного вкусного, прежде чем толпа вампиров попирует ей? В голове возник образ, как Сакура с наслаждением вгрызается в куриную ножку, пока вампиры, с не меньшим экстазом аппетита, вгрызаются в ее шею. Так, вероятно, и будет. Сакура надела нижнюю рубашку и странное, тяжелое для лета, платье. Оно точно давно вышло из моды, хотя довольно богато украшено. Может это даже вышивка золотой нитью? Одеваясь, Харуно все еще посматривала в тот угол, где нечто пряталось от нее, одновременно пытаясь сама зашнуровать платье на спине. Зачем дали такое, какое не надеть самой? Выйти так? Она будто с ними заигрывает, забываясь, что в этом мире обнаженная фигура все еще неприлична в обществе. Но как иначе, если у нее и без того нет варианта, как попросить помощи? - Кар! – внезапно испугала ее ворона или ворон на ветке дерева, близко к ее окну. Птица черная, значит, ворон... Харуно тут же вонзила взгляд в угол с непонятным животным – не слишком ли крупное для крысы? Нагнуться, чтобы посмотреть у нее не хватало глупости. Однако издали можно, а там уже никого. Может ей показалось? Что тут происходит? Почему не пропадает ощущение, что у всего в этой комнате есть глаза и на нее всегда смотрят? Обернувшись на прутья клети, Сакура тронула их. Тут кто-то жил до нее. Клетка не новая, да и Мадара сказал, что это была женщина. Тоже жертва? И главный вопрос: как она закончила? Где сейчас? Она тоже была их закуской? И почему они так ее оберегали? Сакуре помогала многолетняя тренировка сдержанности и покорности не задавать лишних вопросов, а после додумываться и доискиваться ответов в книгах, но даже так – страшно все равно. Одно дело знать, что предстоит, другое – идти шаг за шагом этим пугающим путем в никуда. Она даже не знает кого позвать, точнее… Есть ли тут женщины? - Простите? – Сакура выглянула на лестницу из башни. - Что случилось? – Итачи шагнул к ней – он стоял у оконного проема башни на винтовой лестнице, ведущей вниз, и, кажется, от него улетела ворона - точнее ворон. - Не могу застегнуть платье. Кого… кого мне попросить помочь? Сакура уже понимала, как странно звучит ее вопрос, да и поведение неприлично. Но нагота тела давно не принадлежала ей, учитывая, как часто девушка стояла посреди комнаты матушки, а та вертела ее на предмет лишнего: синяков, царапин и даже родинок, а то и отклонений. Видимо, если Сакура попала в список самых вкусных блюд, совершенство ее тела все еще актуально. Вопрос в запахе: уж как на аукционе взбеленились вампиры сначала от ее духов, затем от крови, а Учиха ведут себя одновременно вежливо, но и пугающе, вынуждая жертву каждый раз себе напоминать, что они не люди, и она их главное блюдо. - По идее, это обязанность мужа, - прервал ее размышления Итачи. Вообще-то нет. Такого рода платья помогали надевать служанки. - Мне достаточно будет любой женщины… Они у вас есть? Итачи не отводил взгляда, не увиливал, не лгал, а просто не ответил. Видимо это что-то не для ее ушей и глаз? Значит, женщины есть. Ведь иначе бы ответил просто: нет. Она повернулась к нему спиной с не завязанной шнуровкой почти до талии, сдвинув даже рубашку вниз, до лопаток, открыв ему цепочку позвоночных косточек. - Тогда, может вы поможете? Сакура видела, как Итачи протянул к ней руку, но тут оба услышали. - Не находите, что это обязанность мужа? – повторил слова Итачи глава клана. Но с какой-то иронией, тогда как старший брат мужа говорил с печалью. Мадара стоял позади них, на ступенях винтовой лестницы и девушка ощутила тот самый накал, как неожиданный порыв ветра, когда от жизни до смерти один волосок. - Я была бы только за. - В таком случае, Саске… - Не заставляйте его, - вдруг попросил Итачи. Вот уж новость! Ему нельзя ее кусать, одевать, что еще нельзя? Зачем купил себе еду, если не собирается есть ее?! Даже странно, что Сакуру это раздражает. Почему, когда ей бы радоваться и расслабиться, она лишь злится, как все ненормально и не правильно, не так, как читала в книгах, как рассказывала матушка, да даже не как писали в подпольных листовках бунтовщики, расписывая вампиров как лютых беспощадных зверей. Эти вели себя так, что Сакура сама хотела принудить их к жестокости с собой, потому что к ней она готовилась. А к чему быть готовой сейчас – не понимала. - И в этой комнате имеет право находится только наша юная… вкусняшка, - оскалил зубы Мадара, кивая на ее спальню. А между тем глаза колючие и холодные, как северные земли. - И ее муж, - добавил Итачи. - Пока церемонии не было, никакой не муж. Но, право у мальчишки хотя бы зашнуровать ей платье есть поболее нашего. Саске, слышал? Сакура, наверное, не должна была удивляться, что Саске неожиданно обнаружился рядом с Итачи, который нежно погладил его по волосам и сказал едва тихо: - Просто не дыши пока. Ты сможешь. Бледный молодой вампир с темными, как чернила, волосами, встопорщенными немного и острыми, как и его взгляд, который лишь на миг глянул на нее и тут же переключился на другое. - Смелее, Саске, - нетерпеливо добавил глава клана. - Иначе за тебя это будет делать другой. А там и вопрос подоспеет: так ли необходимо, чтобы это был ты? - Мадара, - чуть повысил голос Итачи. Вампиры молча переглянулись и, разумеется, Сакуре никто не подумал объяснить, что тут происходит. Но раз уж у нее нет выбора, розововолосая повернулась спиной к «мужу» и ощутила визг в голове, предупреждающий об опасности. Будто сейчас разом в нее вонзятся трое клыков. Она готовилась к этому десять лет. Однако быть храброй, читая книги и слушая советы матушки – одно. Здесь даже ее сдержанность давала сбои. - Это платье… такие давно не носят, - зачем-то сказала она. Может там, за спиной, на нее зубы точат, а она. Нервы, ни дать не взять. – Откуда оно у вас? - Слышали? Нам сказали, что мы безнадежно отстали от моды, - будто веселился главный вампир. - Оно красивое, - решила добавить Сакура, ощущая, как Саске стал позади и его холодные пальцы ухватились на две ленты, чтобы затянуть корсет на спине девушки. Нижняя рубашка и рукава-фонарики, протяженностью до запястий, не до конца надеты, плечи открыты, часть спины тоже оголена. Ему нелегко смотреть на ее кожу и понимать, что укусить до сих пор нельзя? Это все от того, что молод. И ей не устают напоминать, что она дурно пахнет из-за тех духов и кровь будто тоже испорчена. Почему это казалось даже не неприятным, а обидным, что будто… ее не хотят съесть. Так привычно было жить с ощущением, что она аппетитна и вкусна, теперь приходится ловить на себе взгляды отвращения и брезгливости. Жестокий удар по самооценке женской натуры. Даже если это спасает Харуно жизнь! - Сильнее же! – снова нетерпеливо сказал Мадара, и Сакура ощутила, как ее будто душат резко стянутые Саске ленты, сдавив грудную клетку. Она не посмела жаловаться, но Сакура не носила корсета и сейчас, затянутая, казалось, будто вот-вот уплывет куда-то. Не хватало только в обмороке провести день с вампирами. Чудо будет, если проснется хотя бы. - Все в порядке? – поинтересовался бархатный, глубокий голос Итачи. - Да. Ей подали руку; непривычный наряд богат вышивкой, на бордовой дорогой ткани синяя лента драпировки на рукавах-фонариках и по юбке, хотя наряд совсем не по погоде - Сакуре будет в нем душно, а еще будто легкие стиснули в оковах тугого, из костей животных и китового уса, корсета, который приподнял ее грудь, но нижнее платье скрыло все возможные вульгарности. Это еще хорошо она додумалась сначала обуться, иначе пришлось бы просить Саске об еще одной просьбе. И еще она не знала что сделать с волосами. Всегда носила простые прически и потому заплела косу, оставив ее на боку и без ленты. Наверное, выглядит нелепо - деревенской простушкой в наряде королевы. Это платье дорогой женщины, пусть и Сакура не дешевкой оказалась, но едва ли она сравнится в той, кто носил его до Харуно. Потом они долго спускались по лестнице башни, - она боялась упасть из-за длинного подола и потому шла медленно, все ожидая, что ее попросят поторопиться, но и этого не дождалась. Они прошли, как и вчера, несколько залов, главную лестницу и вход, и вот уже Сакура смогла увидеть то, что скрылось от нее ночью. Парк при поместье, большой, и даже не настолько запущенный как дом, сиял и манил свежестью утреннего настроения. Скрыть своего восторга жертва не могла. Тут очень красиво и есть где гулять, он довольно большой и даже если это все, где ей предстоит проводить время – вечно запертая Сакура была бы довольна. Поймав себя на мысли, что ищет плюсы в этом клане, Сакура постаралась больше не разглядывать деревья и кустарники, пока они подходили к высокой кованной ограде и запряженной карете у нее. С ней шли братья и глава, но когда Сакура села в карету, с ней, на удивление, уселся только Мадара, севший напротив, против движения, и который, поймав ее растерянный взгляд «а где Саске», невинно качнул плечами. Больше никого с ними не село. Может Саске с братом на месте возниц? Он же этим отталкивает ее, она так возьмет и выберет любую другую вампирскую семью, если «муж» настолько не рад ее видеть. Сакура повернулась, ища его взглядом, пока Учиха не закрыл дверь. Пусть было и утро, но солнечно и уже довольно припекало, а в карете все обито красным бархатом. Красный видимо вообще любимый цвет вампиров. - А мой…? – не выдержала девушка, когда карета тронулась, а мужа так и не было рядом. - Саске поедет отдельно, - чуть скривил губы Мадара, говоря, что не одобряет, но смиряется. - Это все дурной запах духов? – отчего-то грустила Харуно. Радоваться должна: несколько дней к ней не притронутся! - Ему… - глава искал подходящее слово и будто был недоволен, что это надо объяснять, - непросто. Он молод. И начинает чувствовать… - Что? Голод? Мадара с усмешкой улыбнулся: - Желание. - Крови, - договорила девушка. - Нет, - глаза Мадары все также пугающе горели алым в полумраке кареты, все шторки наглухо задернуты, а черно-синий камзол с плащом главы клана добавлял ему опасности в образе. Он пояснил. – Желание, которое подчас сильнее желания крови. - Что же это? – правда не понимала Сакура. Мадара ухмыльнулся и промолчал, только сказал что-то вроде «сама невинность» или «чиста как слеза». Сакура не совсем поняла, но одно то, что уже почти сутки в компании вампиров, находясь вдали от любого человека, где никто ей не поможет – осталась не покусанной, живой, ее даже накормили и приодели. Не такого ждала Харуно. - А вам хочется попробовать мою кровь? Если бы я не пахла… - Еще как. Даже если пахнешь. Вампиры иначе воспринимают запахи крови, - Мадара коснулся своего носа, - совсем не этим. И я знаю, что ты редкий деликатес. Сакура попыталась принять то самое «безмятежное» выражение на лице. Но страх впечатался в тело оцепенением и легким ознобом, хотя платье на ней очень плотное и жаркое для лета. Мадаре ничего не помешает, когда она так близко. Вчера она ехала долго. А тут, несколько часов напротив друг друга - удержится ли? И почему рядом с ней не муж, точнее тот, кто купил ее – хозяин Саске? Да, уже не раз все ей говорили, и сама понимала - он молод, по вампирским меркам, и потому ему непросто не поддаться искушению. Значит, с ней сидит самый терпеливый. - Могу я задать вам вопрос? – осмелела розововолосая закуска. - Безусловно. Я надеялся на это. Ехать нам долго. - Ваш дом… - Именное поместье. - Поместье… оно несколько… - Запущенно, - улыбнулся Мадара. – Так и есть. Сакура стала сопоставлять факты: у них есть достаточно большие деньги, чтобы купить ее. Но клан живет в таком запустении, в глуши, о них давно не слышали в городе, да и Мадара точно радовался тому, что купили ее дешевле, чем планировал. Клан Учиха… разорен? Они может не бедны так, как бедны люди. Они бедны среди богатых… Сакура уставилась на Учиху, ощущение, что Мадара будто знал о чем она думала, он договаривает за нее, теперь и рассмеялся. Может потому, что Сакура так предсказуема и перестает следить за выражением лица? - Разочарована? - Простите… - И понимая, что это опасно, спросила. - Вы говорили, что я все еще могу передумать, да? Он убрал улыбку и кивнул. - Можешь. - Вам вернут деньги? - Не все, - слишком легко говорил он о сумасшедших суммах. Конечно. Речь о матушке. - Сколько хозяйка приюта взяла, чтобы разрешить меня увести? – стараясь говорить спокойно, Сакура внутри себя понимала, что для нее это предсказуемое предательство. - Столько же. Харуно пораженно повернулась на Учиху. Два миллиона?! Матушка почти выручила ту сумму, на которую рассчитывали. Ее сестру купили за 2 миллиона 600 тысяч. - Это… не нужно было. – Отчего теперь ее обуяла просто вселенская злость, она ведь уже знала: на ней нажились дважды! И еще и подарки ждут. А от кого? - Я заметила, что ваше поместье… - Да, денег у нас почти нет, - опять уловил ее мысль Мадара. Так она точно начнет думать, что вампиры мысли могут читать! Сакура вытаращилась на свои колени и, едва пришла в себя, осадив свой гнев, спросила: - Вы понимаете, что говорите сейчас против себя? Я ведь так откажусь от вас и, если меня захотят купить более обеспеченные господа вампиры – уйду к ним. Смысл моей продажи был в том, чтобы заработать на мне как можно больше. - Я понимаю. – Вампир все еще казался ей ненормально-равнодушным, но сейчас его голос прозвучал тише и будто интимнее. - Скажу так: ты нам необыкновенно нужна. Все, что я могу тебе гарантировать: свободу. - И, тем не менее, в моей спальне я сплю в клетке. - Точно подмечено. – Мадара отвернулся к окну. - Вас совсем не волнует, что я могу отказаться, узнав, что вы… Она не знала как это сказать: вроде и не бедны. Замок есть, пусть и запущенный. Да и деньги бешенные есть, чтобы покупать сомнительный товар; одежда на них довольно богатая. Сакура не разбиралась в тканях, но они точно не в последние лохмотья одеты. И ей дали пусть и не современный наряд, но дорогой. - Простите, если груба, - тоже отвернулась к окну девушка. На ней красивое платье, но такое правда вышло из моды может лет так пятьдесят назад, если не больше. А еще ей оно великовато чуть-чуть: если корсет затянули, в чем, непривычная к такому Сакура, училась дышать, то подол был ниже и приходилось придерживать его, когда шла. Но какое же красивое, что даже не сильно тяготеющая к одежде Харуно пробудила в себе девочку с желаниями покрасоваться. - Не стоит извиняться, - заметил Мадара, все еще глядя в окно, при том, что у обоих они плотно занавешены. Учиха ходят в закрытой одежде, в плотных плащах при свете солнца, защищают себя капюшонами, но в карете предпочитают такой алый комфорт. Почему-то напрягало, что он, так боровшийся за нее на аукционе, сейчас не проявляет интереса, что Сакура не сильно хочет оставаться у них. Он мог бы говорить ей все что угодно, лить в уши пустые обещания, и она бы поверила. Она бы согласилась. А он молчит! Саске вовсе смотреть на нее не может, Итачи… Она сейчас как товар, который не подошел и его возвращают. Может они пригляделись к ней и Харуно оказалась не так хороша? Очередной удар по ее самооценке, которую матушка возвела до видения в себе если не совершенства, то близкое к этому. Сакура поняла, что они ехали до города часов шесть, не меньше. Как же далеко они живут? Вот еще одно непривычное. Приют находился на окраине города, Сакура могла выходить погулять, а тут, пока дойдешь до города пешком – все ноги источишь в кровь. Чего и требовалось вампирам… Мадара в какой-то момент закрыл глаза и будто спал. Едва ли. Все это время Сакура, почти запертая с ним, не сводила с него глаз, думая обо всем сразу, сопоставляя все случившееся. Решение нужно принять на холодную голову. Как будет лучше – не тот вариант, скорее, где ей будет не хуже. А тут не угадаешь: Учиха не показали себя во всей красе, а других вампиров она знать не знает… Эта поездка стала какой-то пыткой. Сакура забавляла себя мыслями, что столько времени прошло, а она до сих пор не покусанная. Да, по правилам она еще официально не передана Учиха, да и эти духи свое сделали. Вот только этого мало. - Можно спросить…? - вдруг пришла к определенному выводу девушка. - Да, - не открывая глаз ждал Мадара Учиха. - У вас есть уже еда? Она понимала, что они не могли бы прожить без крови. Но Учиха не участвовали в аукционе десятилетия, если верить тем девушкам. Тогда, они участвуют в оргиях или пользуются какими-то особыми методами. Сакура читала в какой-то листовке сопротивления, что бывают гостевые вампиры. Вроде как один вампир пригласил в гости другого и угостил его своим человеком – не всегда за бесплатно… И этот гость может еще прожить без своего человека. Сколько – не ясно. Вроде бы, если их тело не расходует энергию, оно может долго жить без крови. Но кто это говорит, точно знает? Она не была уверенна. Сейчас все ее знания, все слухи и вымыслы, все, что писали в научных книгах и газетных сплетнях – перемешалось в кучу. Чтобы Сакура себе не думала, она не предполагала, что ее, как это не странно, будут защищать от самих себя те, кто должен бы просто съесть Харуно в первый же день. - Может я неправильно поняла: но почему в вашей семье вы купили меня для господина Саске? - Точнее, хочешь спросить: почему я купил тебя не для себя? Она понимала, что спрашивает странные вещи. Но правда: если ни у кого из увиденных ею мужчин нет еды, почему предпочли купить ее, а не несколько девушек подешевле самому младшему и несдержанному? Ему даже невыносимо находиться рядом с ней, в отличие… - Это не запах, - открыл один глаз Мадара. – Это юность и горячая кровь. - О чем вы? - Влечение. - Кровь… - Хм… кровь… - Хмыкнул Учиха, чему-то улыбаясь. – Чистая, как слеза… Сакуру правда часто так называли. Но это не так. В ее голове разные мысли роились. Вот, например: убить его тут – могла бы? А этот Мадара так и не ответил на ее вопрос… …Когда и как показался город, Сакура даже не заметила. Откуда они вообще едут? Или ей намеренно не показывают? Правильно делают, если она откажется от них. Было странное ощущение, что она приехала в другой город, что не была тут много лет, хотя на деле несколько часов. Как только она услышала и почувствовала по вибрации экипажа и стука копыт лошадей, что они выехали на выложенную камнем мостовую, Сакура без спросу чуть приоткрыла шторку и смотрела, пока он проезжали по знакомым ей улочкам. - Мы едем во дворец? - Да. Она взглянула на Мадару. Теперь такой серьезный, такой отстраненный. И снова это в ее голове: почему не уговаривает, почему дает ей решать? Или это ловушка и на самом деле все уже давно решено и проверяют ее лояльность новой семье? Так она все равно не знает правильного ответа. И пока совсем не понимала куда попала. Страшно что-то неправильно решить. И лишенная воли решать, она видно разучилась, или скорее не научилась, это делать. Отдать свою волю другим? Сакура взглянула на Мадару. Нет. Сама разберется. Сама решит, как ей поступить. Она правильно делает, что ничего не обещает. И раз уж «муж» ее не переносит… Они остановились у площади, на этот раз оцепленной. Теперь дворец откроется для посетителей только в ближайший государственный праздник. Сакура ощущала, как это странно: она будто важная гостья, может потому ей и дали надеть такой дорогой наряд? Мадара накинул на голову капюшон и вышел первым, галантно подавая ей руку в перчатке. Теперь гости поднимались по большой лестнице – вчера Сакура с матушкой, как и месяц назад, заходили с другого края, не официального входа – а этот был только для вампиров и высоких гостей, что в большинстве своем одно и тоже. Она обернулась: Саске не видно. И Итачи тоже. Они разве не поехали с ними? А может, ее точно возвращают, как не подошедший наряд? И одели так, чтобы выглядела привлекательней? Почему-то вспомнился парк в поместье Учиха. В отличие от дома, сад не выглядел запущенным. И там было много цветов – вероятно, их взяли для ее постели. Для себя Сакура все еще сильно пахла цветами и ей не нравился – слишком много перемешалось ароматов, они не дополняли друг друга, а скорее перебивали, не давая гармонию. Но хотя бы голова привыкла и перестала болеть… Еще и погода отличная, но в этом платье чувствовалась тяжесть чужой судьбы. Одни нити и ткани чего стоят. Она выглядела девушкой из другой эпохи, уже мертвой, но ей очень шло. Сакура видела это в отражениях медной посуды и зеркал, пока они проходили мимо украшенной королевской залы. Мадара все еще вел ее под руку. Так, вероятно, в нормальных семьях, отец ведет невесту под венец с ее суженым… Между тем, от нее ждали подписания контракта. И Сакура совсем забыла, что на подписании будет, помимо ее, вампиров и куратора, – ее продавец - матушка. Отчего-то Харуно так разволновалась. Не сказать, чтобы ей было как-то очень плохо в приюте, не сказать, чтобы ее обижали и унижали, просто морально выводили излишней радостью, что Сакура несет долг кормилицы, а не кто-то иной. Но сейчас она напомнила себе: матушка продала ее дважды! А в голове свистела очень четкая мысль: Сакура не хочет видеть никого из приюта. Никогда больше. Лучше сгинет! Перед ними открывают двери дворецкие одной из больших комнат, и Сакура ужасается тому, сколько тут народу и… все вампиры. Мадара чуть указывает ей кивком идти дальше, отпуская ее руку. Отстраненность, беззаботность, не показывать страх. Ни за что не показывать им как она до ужаса перепугана тем, что сейчас ее может не стать; тем, что она даже не успела переварить вкусный завтрак; тем, что он рвался наружу, будто подкатывая к горлу с каждым следующим шагом к вампирам. Никому нельзя показывать, что они управляют ее эмоциями. Только Сакура им хозяйка. Обуздать, укротить, призвать к ноге, потому она выпрямилась, изображая горделиво-элегантную осанку. И тут ее игра чуть не дала сбой. Она увидела матушку. Которая смотрелась весьма нелепо среди вампиров. Вот у нее даже, при всей бойкости и хваткости, белое как мел лицо. Она даже не смеет смотреть никуда, кроме как на свои руки на коленях, стискивающих платок. Это ее замешательство позволило Сакуре не растерять решимости играть равнодушную и послушную. Она ведь уже мертва для матушки и приюта, от нее осталось только получить деньги. Впрочем, разве она не получила, разве не вытрясла из вампиров еще значительную сумму? Да, получила. Сакура, не ощущая ничего хорошего, быстро осмотрела сборище – больше двадцати вампиров, только трое люди. Матушка, куратор и еще один мужчина, а также стража с ним. Какой-то важный человек? Вампиры узнавались сразу не по бледности и особому блеску в глазах, ее кровь будто стыла в жилах, при том, что они-то ее унюхали еще как, даже когда она стояла за порогом. Но аромат духов силен и многие, после появления Сакуры, закрыли носы. Если этот запах так отвратителен, как же Мадара выдержал с ней несколько часов в одной карете? Потом подумает от этом. Для начала Сакура совсем не понимала как поступить. Ее не держат и отчего это обидно. Отчего неприятно, когда тобой, таким сокровищем, пренебрегают? И отчего тут столько народа, если буквально носы воротят? Может… может потому Саске и не в силах долго находиться с ней? Харуно хватило времени, чтобы подготовить лицо для встречи с матушкой. Потому, когда женщина, наконец, поняла, что «дочь» тут и поспешно поднялась с диванчика, на котором сидела, Сакура удивилась вымученному лицу женщины. Она не так стара, но заботы и тяготы, взваленные на себя, а может и переживания за детей, и, возможно, в ее списке и Сакура, вымывали из матушки молодость как потоп. Женщина резко шагнула к дочери, но тут же осеклась. Потому что встали двое, про которых Сакура уже не думала – братья вампиры, один из которых должен был стать ее мужем. Они уже тут. Как сюда так быстро добрались?! С каким-то неясным воодушевлением, Сакура приняла то, что здесь ее хозяин, и его брат тоже. Сама толком не понимая, что сейчас будет, знала вместе с тем и то, что будет происходить нечто исключительное. Сакура вдруг поняла еще кое-что. Все Учиха избегают смотреть ей в глаза. Что происходит? Теперь она для всех отвратительно пахнет? Все дело в запахе? Сакура не ощущала ничего такого, от нее сильно пахло цветами, которые успели за ночь оставить на ней свой аромат. Розововолосая не пользовалась духами, потому для нее тогда, будто ее водой облили, но вот вампиры прикладывают платки или руки к лицам, чтобы хоть чуть ослабить аромат Харуно. - Сакура Харуно? – ее куратор встал и указал ей на середину комнаты, куда она неторопливо прошла. Здесь очень много кресел, диванов, стульев и все обставлены так, что замыкали круг вокруг нее. Розововолосая жертва теперь старалась не замечать матушку, она же, как и все, глаз с нее не сводила. Однако сейчас Сакура пыталась понять происходящее, чтобы выгадать пользу для себя – ведь о ней никто не подумает, кроме самой Харуно. Она думала, что придет, подпишет бумагу и ее увезут обратно. А теперь столько неизвестных: ее отпускают, то есть не удерживают Учихи, которые отдали за нее столько денег и даже половину суммы они в итоге потеряют, если она примет предложение другого вампира... Им бы обещать ей невозможное, уговаривать. Сакура бы, отлично понимая, что все это останется словами, уже за это была бы благодарна – иллюзию ее счастливой жизни. А пока на лице привычная маска безмятежности, покорности и безразличия к происходящему. - Она не такая хорошенькая, как вы меня уверяли, - сказала женщина. Оказывается, тут не только мужчины. - Госпожа Мэй, с вашей красотой едва ли кому-то можно сравниться, - галантно подал голос Учиха Мадара. – Девочка вблизи и впрямь совсем другая, чем издали. - О! Прекратите, Мадара! – прокряхтел какой-то старик низенького роста. – Вы просто цену ей сбиваете, чтобы мы не позарились, да? Но меня не проведешь! - Прошу прощения, но разве мы это уже не сделали? – чуть улыбнулся Мадара. - Мы купили ее, не вы. Мы купили ее до того, как ощутили аромат ее крови. А вы, Ооноки? Старик недовольно забухтел и закряхтел: ему нечем было парировать. Как же Харуно хотелось уже крикнуть: что происходит? Разве моя судьба не решена? Разве я уже не проданный товар? Или… догадка пришла неожиданно и чуть не сорвала с нее маску покорности: ее вампиры хотят Сакуру перепродать подороже. Да, бывало такое, что жертву перекупали, но не так, скорее это происходило скрытно, а не под руководством дворца… Что же, они купили ее за миллион, еще миллион отдали матушке, его, можно сказать, они вложили в дело и не могли вернуть, а вот попросить за нее минимум три могут! Миллион золотых навара! Для бедного клана неплохо. Только… разве среди этих морщащих носы она хоть кому-то понравится? Сейчас ей нужно успокоиться, но если лицом Сакура научилась управлять, кровь бурлила негодованием и непониманием и пальцы пришлось держать рядом с телом, чтобы не заметно было как они дрожат. Даже вампиры стали чуть привыкать к ее аромату и будто ощутили ее вкус за слоем кожи девушки. - Итак, ввиду многих жалоб, продажу вас хотят аннулировать, дорогая, - обратился к ней куратор – немолодой, элегантно одетый и безэмоциональный мужчина. Ее резануло по уху даже не эта новость, а обращение «дорогая». Но Сакура и глазом не повела, что это ее задело. Мадара предупреждал о чем-то таком, что она стала звездой скандала и, вероятно, теперь лишилась, из-за сплетен, части своей репутации. Но… он еще говорил, что она сможет выбирать. - Дело в том, что мы бы хотели взять вашу кровь еще раз, чтобы убедиться в ее чистоте. Вот значит как. Им показалось мало той капли, которую выжал из нее Мадара. Позади послышался шум, и Сакура на миг растерянно уставилась на своего хозяина. Саске смотрел на куратора, прожигая его взглядом. На локте красивого Учихи лежала рука брата - тот стоял спокойно. А вот Мадара, усевшийся на диванчик, устроил нога на ногу. - Мы купили ее честно. Вы дали слово. Показалось ли ей, что Учиха взглянул на матушку – она взяла с него деньги, которые не учтены государством. За такое по головке не гладят. И она не посмеет спорить с ним. Возможно, сейчас женщина страшно жалеет, что дала увести свою дорогую девочку, если могла заработать на ней больше. А Сакура поймала себя на мысли, что наслаждается тем, как всегда такая бесстрашная женщина тушуется в обществе вампиров. Вроде бы не должна: ведь ее защищает государство, но и… оказалось, что она тоже не очень-то верит законам. В общем-то, она всегда боялась неадекватных вампиров, которые похитят ее главную ценность. Оказалось, что похитители ее же покупатели. Мадара говорил, что она сама будет рада сказать то, что выгодно Учихам. Значит, выбор только в ее голове – по факту его нет, потому что в очередной раз выбрали за нее, не дав ей выбора, а только иллюзию того, что это право у нее есть. Потому, она не может быть свободной априори. Она свободна лишь вообразить это состояние. И все. Так или иначе, Сакура должна просто выбрать сторону – остаться с Учиха, уйти к другому вампиру, или может ей предложат вернуться к матушке? Даже если и так, она предпочтет выбрать вампира. Те хотя бы не продадут ее дважды. Всего лишь съедят заживо. Но с ними она хотя бы будет знать определенно, что ее ждет. В приюте – это ждать нового предательства. Сердце, остановленное на время, неживое там, среди детей и матушки – оно погибнет, если ее вздумают приласкать, а потом снова будут готовить к продаже. Не такого ждали от нее братья и сестры, чтобы та, на которую так много возлагалась, запорола свою продажу. Сакура повернулась к Мадаре, к Итачи – их лица пустые, даже нет безумного огонька в глазах лидера клана. Но куда важнее хозяин – ее будущий муж, тот, кто купил ее даже когда все носы воротили. За одно это Сакура готова закрыть глаза и шагнуть в пропасть – будь что будет. Свобода? Сакура не знает как ее есть, с чем, какой вилкой или ложкой. Это неизвестное существо не любило ее, так чего бы Харуно мечтать о нем? Она родилась красивой и все, что ей оставила свобода – полет мыслей и воображение. Где бы не находилось тело, она всегда может улететь душой. Вот только… кто тогда будет помнить, что Сакура Харуно существовала? Если ее никто не свете не любит, она должна любить себя, чтобы выжить, чтобы доказать всем угнетателям – она существует. И то, что Сакура существует и она личность, обозначает, что все не зря. Не зря когда-то родилась. Скорее всего бедные родители отказались от нее, подкинув в приют. А может и продали, чтобы прокормиться. Продажа и покупка младенцев - это всегда лотерея. Кого судьба одарит аппетитной внешностью? Внешность важна: голодные вампиры не побрезгуют всякой кровью, но так было раньше, в эру, когда кровососы были врагами; сейчас, чтобы продать товар с непонятно какой кровью – это могут учуять лишь вампиры – нужна привлекательная внешность. Сакуре «повезло» - она такой обладала с детства. Ее черты до сих пор матушка называла детскими – большие глаза, круглое лицо, небольшой ротик, но губки сочные и яркие… Мечта вампира. Вроде взрослая, но будто ребенок, свежая и спелая, сладкая и вкусная. А вообще, какова на вкус кровь для вампира? Может тоже, как у людей пища – соленая, пряная, острая или кислая? Или вот сладкая? Почти не употребляя сладкого, матушка называла ее кровь сладкой, может потому, что любила выпечку и разные пирожные – то, на что Сакуре можно было только смотреть. А вдруг она кислющая? Ее крови ведь не пробовали, только ощущали аромат. У лимона прекрасный запах, но вкус на любителя. Если у нее так? Вдруг она уже разонравилась тому, кто купил ее и ему в радость избавиться от нее? Не хотелось прямо смотреть на это чуть злое, но красивое лицо молодого вампира. Только если она выразит свое мнение уйти, будет ли хоть какое-то сожаление в нем? А ей это надо? Странно. Тот случай, когда Харуно может менять шило на мыло. Но Мадара прав: они стали ей ближе уже за эти часы рядом. За вкуснейший завтрак, за вежливое общение... - Ситуация не простая, - начал было куратор, - такого еще не случало… - Как раз простая, - перебил Учиха Мадара. - Я при всех спросил готовы ли оспорить нашу покупку. Никто не изъявил возражений и моей семье было дано слово, что ничего такого не будет. Королевское слово. Мадара выглядел очень спокойным и уверенным. Он совсем не показывал, что его напрягает давление и это ненужное внимание. Ей бы пример с него взять. Вот только Сакура сомневалась: каждому хочется быть там, где ему лучше. А Сакура узнала лишь чуть мир Учиха. Да и то, скорее красивый и деликатный фасад, за ним может оказаться все, что угодно. И это «все что угодно» пугало. Как ей быть? А может ли она хоть что-то решать? И в мире нет ни одного человека, который бы прикрыл ее, спас от этой участи жертвы. Раньше была сестра, но ее так давно нет в жизни Сакуры, что как-то глупо даже вспоминать ее и жалеть. Интересно, а Сакура, когда была маленькой, тоже задавала сестре вопросы вроде: когда тебя купят, ты мне подаришь свое платье? Может сестра прокляла ее невольно, когда девочка сказала что-то такое – «почувствовала бы ты мою боль»! Возможно, Сакура не так невинна, как мнит себе. Вдруг в детстве она была препротивным ребенком и вот ее наказало небо, сделав товаром? Нет, никто не заслуживает такой участи, как бы себя не вела Сакура – она была ребенком без родителей и хоть кого-то, что дорожил бы ей. Маленькой, она могла лишь сама себя защищать и, не наученная, защищала как умела. Уже не узнает. Матушка должна помнить ее ребенком, должна быть в курсе, однако всегда называла ее хорошей девочкой… Не важно. Все не важно. Но человек не заслужил погибать вот так. Видимость хорошей жизни – это не жизнь. - Сакура Харуно, вы согласны дать свою кровь еще раз? – спросил тот мужчина, с которым она подписывала контракт. - Какую выгоду это несет мне? – поинтересовалась девушка. - Что же… Если ваша кровь окажется действительно так хороша… Значит и цена за нее может быть куда выше. - Могу я узнать насколько выше? – сохраняла видимое безразличие «закуска вампира». Сакура игнорировала жадные и охотничьи взгляды собравшихся вампиров, один Мадара смотрел на свои ногти, видимо сочтя их интереснее разговора. - Как минимум в несколько раз больше от той суммы, что вы были куплены. - Если твоя кровь достаточно хороша, милочка, помимо твоей семьи, я заплачу и тебе хорошую сумму, - вкрадчиво сказал какой-то неприятного вида вампир с козлиной бородкой. Вот. Вот чего она хотела. Хотя бы видимость независимости. Деньги самый простой способ стать независимой ни от кого… Только… она все равно будет принадлежать вампиру, просто у нее будут «карманные деньги» - ее деньги, на которые она не будет спрашивать, что купить. Учиха такой щедрости ей не оказали. Клетка, обеды и прогулки только в определенных местах. Как есть: из одной тюрьмы с максимальной свободой приюта, она просто переселилась в более суровую тюрьму у «мужа». Очень не хотелось, но Сакура посмотрела на матушку, которая чуть кивнула. Наивная женщина, она думает, Сакура ее будет слушаться? Настолько жадная женщина? - Не думаю, что ты стоишь того, - сказала красивая вампирша с длинным каштаново-рыжими волосами, облизываясь. – Предпочитаю мальчиков. – Только, если твоя кровь правда хороша, я тоже дам тебе щедрый подарок. - Я готов удвоить сумму, - сказал какой-то громила позади нее. И потом другие тоже стали обещать свою щедрость. Так Сакура дошла и до Учих, поворачиваясь на «своих» вампиров. Она смотрела на Саске. Скажи тоже что-то, обещай… Видишь же, что твой миллион уже не так хорош в ее глазах. Саске молчал, но хотя бы сейчас смотрел на нее. Понимает ли, что может потерять? Не борется… может, она ему так противна? Ощущение, что больше Мадаре и Итачи надо, а не ему. Хоть слово бы сказал, хоть как-то удержал… Это дико, Сакура сама понимала про себя, что где бы не находилась, ей будет угрожать опасность. И что Учиха очень неясный клан – точно. Она жалела, что ее не кусали, надо было спровоцировать, чтобы узнать – выдержит ли… Выбор, говорите… А он есть? Почему все упорно делают вид, что у нее есть этот выбор, когда все, что Сакура выбирает – из нескольких неизвестных. В итоге все равно придет к тому, что прольется ее кровь. Чего тянуть? Сакура должна узнать только одно. И это то, что скажет ее будущий муж. Только это сейчас и важно. - Господин Саске, вы подтверждаете свою покупку?