"Здесь и вместе"

Тед положил здесь ворох платьев и игрушечного зайчонка. Мейсон присел на край кровати и закрыл лицо руками. Всё закончилось. Жизнь закончилась. Мэри не вернуть. Даже если рыдать, молиться и молить, верить в чудо, ненавидеть и проклинать весь мир, мстительно уничтожить оставшихся в живых - это не поможет и никогда уже ничего не изменит. Он потерял единственного человека, который понимал и искренне, всем сердцем любил его. Ту, которую он сам полюбил и любил больше жизни. Из-за собственной боли в последние дни он не слышал и не чувствовал её, он не успел второй раз в жизни, когда обязан был успеть. Не понял, не поддержал, не уберёг. Если он не смог пережить её изнасилования, то как пережить смерть, как смириться с горечью невосполнимой утраты, чувством вины, беспросветным одиночеством? Он не может попрощаться и отпустить её, и он не может воскресить её. Замкнутый навсегда круг. Когда они ссорились, он знал, что наступит новый час или день, который поможет разрешить разногласия, принесёт примирение, и они снова будут вместе. У них впереди было совместное будущее, десятки лет. А теперь нет и не будет ни одной совместной секунды. В его жизни остались только «не»: он не разбудит её поцелуями, не возьмёт на руки их с Мэри малыша, она не улыбнётся ему нежно, не позовёт ласково «Мейсон», он даже не может попросить у неё прощение и получить его, не может исправить свои ошибки. У него нет и не будет на это шанса. Невыносимо думать о том, как сильно они любили друг друга. Как сильно они любят друг друга, но здесь уже никогда не смогут быть вместе. Никто не будет любить его так, как любила Мэри. И ему больше никто никогда не будет нужен. Он не хочет никого любить, он не предаст её. Он не предаст Любовь. Зачем теперь ему жизнь без неё? И разве это будет жизнь? Существование, в котором тяжело, трудно, больно дышать и думать, нет желания и сил открывать глаза, что-то делать, говорить. Его постоянной спутницей станет невозможность вернуть счастье. Она уже пристроилась рядом и терзает сердце щемящей тоской. Проклятое одиночество! Он снова одинок. С той только разницей, что сейчас случилось непоправимое, то, чего он не мог представить в самом страшном сне, и это с ним навсегда. Он поднялся и посмотрел в зеркало. Он чёрный. Он - мёртвый. Только в отличие от Мэри он будет существовать на земле очень долго, пока не станет седым стариком. Он чувствует, что его заберут не скоро. Он понесёт страшное наказание на неопределённый срок, без права на амнистию. Мейсон отхлебнул из начатой бутылки и оглядел комнату. Это всё останется и после того, как всех не станет: дерево, металл, пластмасса, бумага, ткань… Смерть не тронет вещей. И сейчас она забрала только Мэри. Завтра похороны. Холодное тело закопают в землю. Больше никогда он не сможет ощутить тепло её кожи, её волнующе-родной запах, разделить с ней дыхание и сердцебиение. Он растворялся в ней и чувствовал, что каждой своей клеточкой она только его. Он лишился того необходимого, что нужно ему больше всего на свете. Ему невыносимо без неё и он знает, что ей там очень плохо без него. Пьяные горячие слёзы вновь потекли по небритым щекам. «Мэри, я хочу к тебе!» Его блуждающий взгляд задержался на сумочке Мэри. Мелькнула догадка, так же внезапно пришло решение. Только бы купленные для клиники лекарства, много лекарств, оказались на месте! Ему повезло. Главное - успеть. Он нашёл ручку. От переживаний и выпитого руки не слушались. Дрожащими пальцами он вывел на листе бумаги неровные слова: «Похороните меня рядом с Мэри. Мне жаль. Мы обязательно встретимся». Он высыпал таблетки на ладонь и глотал горстями, запивая их из горла бутылки. Упаковки были спрятаны в сумку, и несколько минут спустя он свернулся клубком на кровати, чувствуя, что теряет последние обрывки сознания. «Мэри, я иду к тебе. Мне плохо без тебя. Пожалуйста, прости меня. Иди ко мне».