Патристика и схоластика

                                  Была скупая ночь, мёрзлая и свежая. Дэмиан был очень рад старому ветру: возвращаться домой всегда приятно.       Нанда Парбат встретил, как утерянную часть своей души. Дэмиан был готов встать на колени у изножья сердца пустыни, потому что в этих краях он не был очень долго.       Робины во главе с Альфредом и Дэмианом отправились на поиски матери последнего, чтобы получить небольшую посылку от Ра’с аль Гула и заодно побродить по пустыни, отдохнув от Готэма, пока Брюс и Джей хранят — или хоронят — его ночь.       Пальцы цепляли воздух пока Альберт, которому Дик уступил место, рассекал песок на открытом рендже, пытаясь уложиться по времени до рассвета. Из скрытого аэропорта они сразу направились в место назначения, и ночь была хорошим спутником.       Дик громко хохотал, стоило другой машине, за рулём которой был Джейсон, промчаться мимо них, поднимая песок и бросая им крупицы в глаза. Дэмиан прикрылся одеждами, когда как его спутники громко закашлялись непривыкшие к тому, что Джейсон это Джейсон.       Дэмиан скрыл улыбку, увидев, как развиваются волосы Тимоти на ветру. Парень поднялся в люк и отголоски его задорного смеха ласкали слух Уэйна, чутко касаясь всех потайных уголков души.       Он ещё долго смотрел вслед тому, как Джейсон петлял и выписывал восьмёрки заставляя их машину задыхаться и рваться в коробке, пока сами парни не могли надышаться свободой.       Такую свободу Дэмиан не забудет никогда.       Встреча предстояла не самой радужной, но прибрать к рукам рукописи деда Дэмиан считал своей обязанностью, потому не думал о том, как все пройдет, а просто наслаждался их выездом с семьёй. Сильно не хватало отца и его, господь, возлюбленного, но скорая встреча грела неменьше, чем резала горькая разлука.       Тим обернулся к ним и достал маленький фотоаппарат, специально сконструированный для бэтвылазок, и сделал несколько фото. Дик, опираясь на плечи Альфреда, смешливо скорчил рожу, пока сам дворецкий не скрывал тонкой улыбки, чувствуя себя раскованно, легче. Забавные, очень темные очки украшали переносицу Альфреда и Дэмиан фыркнул, скрывая улыбку.       Он не уверен, что им вообще позволено быть такими счастливыми на миссии. Отражение звёзд в глазах Тимоти заставляло Дэмиана забывать о любых рамках.       И он даже был не так огорчён тем, что старший Красный дёрнул Тима к себе в машину, упорно игнорируя остальную часть семьи, зная, что те слишком дотошные до безопасности. Дика усадили насильно, схватив в последний момент, потому он просто дулся на заднем сидении.       — Вы в порядке? — Дик кричал громко, заливисто приставив руки рупором, и Тим далеко впереди махнул им рукой. — Черт, Ал, поднажми, мы не можем позволить Джейсону обставить нас!       — Мастер Джейсон имеет право побыть счастливым, — журит Альфред, и Дэмиан отчётливо чувствует его взгляд на себе через солнцезащитные очки. — Наш дорогой Тимоти тоже.       Дэмиан проигнорировал понимающие смешки, один громкий и показательный, и другой более скромный, уничижительный.       Он не будет с ними говорить об этом.       На его телефоне вдруг высветилось уведомление. Дэмиан ткнулся виском в стекло, отодвигаясь от Дика, медленно проведя пальцем по фотографии звёздного неба, пустыни, темных точек байраков и тесненной лучистой улыбки Тима, что прислал свое фото и фото пейзажа дорогого сердцу Дэмиана.       Он поднял голову и они встретились глазами, но продолжали молчать, так и не сумев озвучить чувства словами – Джейсон сбросил скорость и Дэмиан не медля решился: толкнул Дика в сторону, дальше за кресло Альфреда, ловко перебираясь на переднее сидение, с которого вылез в люк, под шумное гудение старшего брата. Джейсон поравнялся с Алом и Дэмиан полностью выскользнул из машины, уверенно держась на самой крыше, не отводя взгляда от глаз Тимоти.       — Осторожно! — Тим рванул к нему, поставив коленку в узких брюках на крышу своего авто, протягивая к нему руку, взволнованно перекрикивая шум ветра. — Дэмиан!       — Лови.       Дэмиан оттолкнулся от рельс верхнего багажного отделения и перемахнул на другую машину, на полной скорости, оказавшись перехваченным тонкими руками.       — Рехнулся, — Джейсон бормотал что-то ещё, но Дэмиан не вслушивался, только увидел, как Альфред слегка виляет, удивленный чужой верткости. И сразу возвращается к глазам Тима.       — Привет, — бормочет он, разгоряченный, перехватывая злополучную коленку крепкой хваткой, помогая устроиться Тиму удобнее, чтобы он не смог потерять равновесие. — Наслаждаешься? — хрипит низко.       Тим довольно, еле слышно смеётся, и берет его за плечи, помогая опуститься ногами в люк, прижавшись к его боку очень крепко.       — Привет, ковбой, — тянет он, лаской пихая подбородок Дэмиана, отворачиваясь сам, прикрыв ресницами синеву глаз, продолжая дышать чужим домом. — Очень. Нужно бывать здесь чаще.       — Да. Пожалуй.       Дэмиан расслабил костяшки, мягко обхватив чужие плечи, прижав Тима к себе, закрывая его спину от ночной прохлады.       Он уже не слышал, что именно говорит ему Дик наполовину высунувшись из окна, ругаясь на Альфреда, что стремительно отдалялся от другого авто, залихватски справляясь с подъёмами и спусками горных песчаных каскадов.       Тимоти замер и Дэмиан остолбенел, похолодев вслед за ним.       Они молчали пока Тим не расслабил плечи, довольно свернувшись в его руках, откинув голову на плечо и Дэмиан наконец вдохнул ночь полной грудью.       Их путь лежал через старый город и соответственно очень старый рынок, часть шелкового пути, где было все и ничего, и Дэмиан был здесь рыбой в воде.       Нравственно огибая высокочинных торговцев, поваров и жителей оазисов, городов, Дэмиан уверенно рассекал их лавки, точно зная, что им нужно, и где это все можно приобрести.       Запахи, голоса, шумы города и перезвон осколчатых ламп-звонков, разномастные тарелки, глиняные плошки, вкусные сладости, тягучая махровая ткань, шелк платков и горячее солнце с сильными, пряными веяниями, заставляли Дэмиана собраться.       Блуждая по красоте своего детства он трогал, торговал и благодарил. Тихий, величавый. Кто видел его, все желали попробовать рискнуть и коснуться рукавов, встать на колени на расписные ковры, благодаря за оказанную честь; заглянуть под тяжелую плотную ткань укрывающую широкие крепкие плечи, только бы рассмотреть юного принца. Молодой мужчина притягивал острым взглядом, повелительным тоном, молчаливостью, выдержкой господства. Многие брались судить по повадкам, местному говору, но не могли знать кто он на самом деле.       Это был его мир, которым очень гордились старшие. Дик гладил его плечи, и спрашивал о том и о другом, не сумев выбрать, когда как Джейсон потерялся вовсе, растерянно пытаясь до них дозвониться. Альфред же уже приобрел самое важное и просто прогуливался, неспешный и дышащий полной грудью, фотографирующий разные милые взору вещи, сразу отправляя их Брюсу и дочери с внуками, что были на связи в любое для него время.       Но было кое-что, что тревожило сердце и разум Дэмиана.       Проехав по аравийской пустыни и заехав на рынок старого города Джидда, чтобы приобрести пропитание, все до единого были ошарашены сильным вниманием к Тимоти Дрейку.       Жар взглядов тревожил братьев. Маслянистые приглашения к просмотру товара. Комплименты.       Стоит ли говорить, чего стоило Дэмиану не вернуться к убийствам за эти длящиеся мгновения?       Пока Альфред выбирал самые сочные продукты, к Тиму со всех сторон стали обращаться с сомнительными предложениями, не переходящими рамки дозволенных приличий, но и не дотягивающих до приемлемых просьб; Джейсон злобно зыркал, пока Дик держал Дэмиана, что скрывал бушующую в нем силу и готовность бить на поражение.       Он встал за плечом Тима и резко дёрнул его ближе, огрызаясь.       — Что ты себе позволяешь?       Прочие отступили, скрываясь в тенях полотен, растянутых над лавками с обилием вещей. Они видели во что был одет господин, как он себя подавал: статный, высокий, широкоплечий. Крепкие ноги, бушующие глаза цвета невиданного аквамарина, волевой подбородок и поджатые сухие губы. Многие скрылись бесшумным веянием в складках и насыпях, затерянные посреди бескрайней ледяной пустыни, и Дэмиану, рассерженному чужим вниманием, не было слышно даже тишины.       Юный господин толкнул красивейшего себе за спину, больно сжимая запястья.       Тим раздражённо выдернул руку, неуверенный, что готов разойтись мирно, как он обычно старается – Дэмиан был на своей территории, но он продолжал оставаться эгоистичным человеком, забывающим соблюдать чужие границы.       — Отойди и подойди нормально, — чужое тонкое шипение разрезало материю между ними, и Дэмиан опустил на макушку Тима глаза.       Малыш Красный встряхнул шелковыми волосами и Джейсон дернул Дика в сторону толпы, шум, которой был по-прежнему силен, но не для одного принцеподобного, ревнивого идиота.       Слегка вьющиеся на концах, мягкие волосы закрыли большие глаза. Тим взглянул на младшего пронзительным взглядом синевы потемневшей до мглы, на дне которых была зарождающаяся тихая ярость. Дэмиан стиснул зубы и обхватил плечи Тимоти, быстро толкая старшего в один из старых павильонов, одергивая шелестящие ткани, закрывая их обоих от чужих глаз.       Джейсон где-то позади громко спорил с одним из торговцев, заставляя сталкивать одного с другими лбами, чтобы их существование забыли побыстрее. Не забыть бы его поблагодарить.       — Ты!       — Я, — не сдерживаясь, огрызается Дэмиан в ответ, яростно окидывая его сверху донизу, надавливая своим ростом.       Дэмиан остановился, вздохнул, сжал пальцами переносицу, и вольно опустился перед Тимоти на колени.       Игнорируя чужое очаровательное возмущение чудо-мальчика, — от слова чудовище, естественно; обхватил его под коленями и вздернул наверх, позволяя облокотиться напряжёнными руками в его плечи, плотно удерживая упругие бедра, прижимая их к своим бокам.       Тим задохнулся от чужой наглости и зарычал, но был остановлен крепкими захватом, заставившим его проглотить любой крик – Дэмиан громко дышал ему на кожу, выглядывающую между светлыми джинсами и шелковой свободной рубашкой, что обхватывала худую фигуру, заставляя любые взгляды спотыкаться о изысканную красоту иностранца.       — Если ты сейчас же не переоденешься, то я сожгу всю твою одежду, — Уэйн затолкнул Тима в одну из ниш, следом кидая несколько комплектов выбранных им на глаз, самых маленьких размеров. — Ты уже не оставляешь мне выбора. Они целуют песок под твоими ногами и поверь, вскоре я буду собирать их языки.       — Ты невыносим! — Тим негодовал больше, чем ему бы хотелось быть задетым. Он отдернул ткань в сторону, вырвавшись гибкой линией, заставив хватать лишь воздух. Ступив всего лишь шаг в сторону названного брата, открыв было рот для ответа, но Дэмиан резко схватил его руки, заламывая и толкая вновь вглубь ниши, последовав за ним. — Дэмиан!       — Молчи!       Тим брыкался, успешно оттолкнув младшего ко входу в полог, в котором было слишком тесно для двух парней.       Дэмиан боднул его и закрепил позиции, игнорируя болезненный выдох Тимоти, прижимая его бедрами и грудью к нефритовым колоннам, сам забывая к чему вел свое ожесточенное нападение.       Они замерли: Тим распластанный по старинной фреске, Дэмиан – в ярком ужасе нависающий над макушкой младшего Красного, потерянный принц жаждущий заполучить своё.       — Выйди, — холодно отрезал Тимоти.       Дэмиан зарычал, разъярённо отмахнувшись и вцепился глазами в чужие плотно сжатые недовольные губы. Тим был в оцепенении, он прищуренными глазами смотрел на Робина, уверенный, что им нельзя оставаться вместе, в тесном пространстве.       У Дэмиана было сбито дыхание и Тим зажмурился, прячась, зная, что это не от их перепалки.       Низ живота запекло и подозрительно пополз жар по ключицам, и Тим взбрыкнулся вновь, выворачиваясь окончательно, отворачиваясь так быстро, насколько он мог, из-за непослушных конечностей. Дэмиан навис над ним, опираясь руками в стену, заключая Тима в кокон; давил грудью в спину и дышал на загривок, кромкой зубов очерчивая, намечая желаемое.       Робин хотел укусить, больно, жадно, но он знал: этого уже не простят. Не сейчас.       Тим заскулил, отталкиваясь, притесняя ближе к стене, чувствуя, что щека уже давно вжалась в неровную кладку. Было очень жарко, душно, а дыхание, взгляд и призрачный укус Дэмиана разжигали пожар изнутри.       — Что ты делаешь? — бормочет Тим, сдаваясь. Гнется, откидываясь Дэмиану на плечо устало, молча попросив об объятиях. Дэмиан берет его осторожно, нежит ребра, гладит еле-еле, и содрогается позади от чувств охвативших.       Этот ребенок, когда он стал так желанен? Когда стал таким необходимым. Тим зажмурился и с силой вцепился ногтями в собственные запястья, сжимаясь в чужих руках и не веря, что он все это творит. Поддерживает, отдается; и внутри, глубоко-глубоко мечтает о продолжении. Чтобы чужая наглость, сила, яркая потребность в нем разгорелась сильнее, охватила огнем и сожгла не оставила и пепелища. Ему уже так горячо...       — Переоденься, — целует мочку, хрящик, коротко лижет внутри и Тим не сдерживается, смущенно хнычет и тихонько смеется. Дэмиан улыбается ему в кожу, скалиться, победивший, и обнимает крепче, прижимает ближе и шепчет на грани: — Молю.       Тим туманно оглянулся и Дэмиан вжался влажными губами ему под челюсть, запрокидывая его голову дальше, изнемогая от воздержания. У Тимоти закружилась голова и он повернулся в руках крепких, опираясь на грудь, поднимая подбородок выше, хватая чужую шею.       Дэмиан не мог испить его всего, но не оставлял попыток: толкнулся на мгновение языком ему под горло, заласкал хрупкие кости подвздошных ребер и сам застонал, побежденный, упираясь руками в стену, сдирая ногти о древние витиеватые письмена, украшающие лавку одного из местных.       Тимоти в руках был послушным, дрожащим, и Дэмиан ещё долго не мог отступить, медленно оглаживая покатые плечи, узкий пояс, грубую кожу шрамов на лопатках. Тим шептал ему что-то несвязное, кутаясь в его руках, как в сокровенное, и стоит ли говорить, что они раньше этого не допускали.       Рамки, возложенная ответственность, хворь чужих слов – они знали свою цену и цену их счетов, предъявляемых необозримыми званиями. Они войны. Сыновья. Названные братья. Не возлюбленные. Нет. Нет?       — Сейчас я отпущу тебя, — низко хрипит судорожно Дэмиан Тимоти в шею, наваливаясь на него сильнее, дрожащий. Тим толкает его бедром, но не отвечает, растроганный, заласканный. Нежится в чужом восхищении, целует его подбородок чутко, быстро, не уверенный, что может и должен. — Ты сделаешь, как я сказал. И мы продолжим путь.       Тим согласно потерся о его плечо, чувствуя чужое дыхание на коже, ласково, как никому не показывал до него свои мягкие черты, вымаливая ещё немного времени. Дэмиан прижался к его виску поцелуем, бархатно-торопливым, несмотря на жест и свой серьезный характер, подобосклонный перед своими чувствами к этому человеку. Целует за гранью роста волос, обводит контур лица, обнимая его ладонями и гладит возле яремной впадины, сам не в силах отступить.       — Хорошо, — соглашается на грани, на выдохе, Красный Робин, забирая с собой их единение, и его собственное заточение этими руками, губами и мыслями навеянное. Он вновь глаза закрывает и слепо тянется, ломая голос разума, к чужой щеке, чтобы оставить мягкий выдох и чуждое, ранимое: «иди, пожалуйста»       Дэмиан, ретивый мустанг, неласковая буря, лживый пустынник, яркий представитель рода аль Гулов, слушается.       Когда они добираются до места назначения был уже южный вечер.       Им с Алом пришлось уйти вперёд, и Дэмиан не мог собраться с мыслями.       Что Тим подумает? Что вообще на него нашло, какое безумие? Они не успели поговорить, нормально поговорить, как им пришла весть, что стоит поторопиться и команде пришлось ненадолго разделиться, чтобы суметь не встретиться с его другой, не очень удачной родственной линией, лицом к лицу.       Дэмиан не видел Тимоти уже несколько дней, не успел застать его новый облик, но наказал Ричарду, поклявшегося головой, что присмотрит за его-       За Дрейком.       Но душа была зажата тисками не отпускающими и сделка прошла, как в тумане.       Он был одет в кандуру без воротника, вырез его был под горло, а рукава упрощенные, без знаковых запонок и манжетных пошивов. На груди кандуры у локала была тонкая коса принадлежащая знаковым отличиям его рода в тон темно-пудровому одеянию. Она по-домашнему была пропитана парфюмерным маслом, успокаивающим его разум, но не тело.       Альфред отметил, что мастер Уэйн был словно персидский император, и тонко подтолкнул на срочное вступление в определенные отношения с определенным лицом из их семьи. Он чутко подсказал, словно между прочем, что мастеру очень необходимо уделить дорогостоящее его внимание на время, что ускользает, на что Дэмиан только хмыкнул, не дав нужной реакции, на которую так рассчитывал Альфред, давно подталкивающий его сказать Тиму о его намерениях.       Что ж, прошло по-настоящему много лет, и он умеет не показывать свои эмоции и характер, держа себя в узде, как настоящий наследник.       Только с Тимоти это никогда не работало.       Они заехали в храм, где и должна была быть посылка — плавающая мечеть встретила их одиночеством. Шум волн, темнота вечера, сладко-пряный сухой воздух. Письмена ждала их у колонн, под сводом мечети.       Дэмиан сталкивается лбом с хранителем храма, что знает его еще с детства, внезапно.       Он знал, что Рас так просто не даст нужную им вещь, но такие методы? Чего он ждал, недовольства Дэмиана? Мелкая плата. Но они сталкиваются мнениями и это забирает его время и нервы. Неприятная встреча берущая на себя всю его кислую горечь воспоминаний испорченного прошлого. Он хмуриться, закрывается, и Альфред, верный, понимающий, держится в стороне, давая ему сказать то, что он хочет, неудержимый принц.       Ситуацию спасает Тим: его появление, и его гениальность, и его одеяние заставляют уничтожить Дэмиана, дергая струны души больно, сильно.       Дэмиан умолкает, задыхаясь, давится словами, а Тим, этот проклятый интриган, в длинном платье абайе, шелковом платке в цвет волос, закрыв им волосы от знойного солнца и от песка, улыбнулся ласково, кротко, и подошел близко, прижался к нему осторожно, заглянул в глаза — неслышимая дерзость в их обычаях, — и заговорил:       — Прошу, — Тимоти чуть ниже Дэмиана, худой, он нежно прижимается к его боку и Дэмиан не может не взять его руки в свои, не прикоснуться губами к тыльной стороне ладони. — Мой муж своенравен. Извините меня. Я буду ему лучшей опорой впредь.       Тим холодеет сам, когда просит прощение у воинственного хранителя. Скованно берет Дэмина под руку, держит глаза опущенными и добавляет, что его муж очень вспыльчив, и что Тим готов ответить за его слова.       Оба мужчины молчали.       Старик довольный в своем удивлении. Дэмиан же деланно сдержан. Пылающий.       Дэмиан тянет Тимоти к себе за спину, мимолетно целует щеку, веки, бровь — не удержавшись и не сумев остановиться на одном, — переплетая длинные пальцы с собственными, крепкими, нуждающимися в прикосновениях, и почерневшими глазами продолжил прожигать впадины в человеке напротив.       Хранитель поздравляет Дэмиана с драгоценным приобретением, отмечая великолепный выбор защиты его жениха — он с удовольствием рассматривает бо, что Тим не выпускал из рук несмотря на то, что всем своим поведением показывал покорность. Остальные служители враз стали благосклоннее, а Дик и Джей, которых Дэмиан даже сперва не заметил, обескураженный и опьяненный, заметно расслабились, несмотря на то, что сами смотрели на переплетенные руки младших Робинов с ужасом и трепетом.       Дэмиан прятал Тима в своих руках, подтягивал платок выше, помогал выбраться с постамента, сильно воодушевленный, покорённый чужими словами.       — Супруг мой, — хрипит Дэмиан, сам затрепетав от произнесённого. Тим сжал его руки в ответ, на что Дэмиан целует его кисть, жадный до касаний. Оставляет любовное послание губами совсем невесомо на чужой макушке, сквозь платок, массируя загривок под ним. — Ты, хм. Тимоти, ты умеешь удивлять.       — Муж мой, — выдыхает Тим лукаво, и не сдерживает улыбки, выглянув из-за своего прикрытия в виде шелка, где его открытое лицо сразу ловит руками в свои оковы Дэмиан, пряча от возможных свидетелей. — Честно, не придумал ничего другого.       — Лучшая твоя идея из многих прочих, Небо.       — Тоже так думаю. Так что... Как мой добропочтенный муж будет благодарить своего младшего супруга?       — О, — багровые отсветы заката огромной звезды на границе в его глазах разгорелись живым яростным пепелищем. Он жадно смотрел на брата, впитывая в себя его образ, его голос, его глаза и душу. Он смотрел на бархатные губы и мечтал прикоснуться. Придвинулся ближе, коснулся и отрезал рвано, низко, негромко, только для них: — Есть мысли на этот счет.       — Послушаю все, — задыхается Тим, улыбаясь и обхватывая рванувшего вперед Дэмиана, пробуя чужое дыхание на вкус.