Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Инеж Инеж посмотрела вверх, в темноту. Высоко над ней маячил небольшой серый лоскуток вечернего неба. «Смогла бы Бахтья сделать это?» Лезть шесть этажей вверх, в темноте, со скользкими от пота ладонями и адским пламенем, пылающим внизу. Без страховки в виде сетки и с тяжелой веревкой. – Ты уверена что сможешь сделать это? – спросила Инеж на сулийском. – Сердце – это стрела, – ответила Бахтья, также на сулийском. – Чтобы ее направить нужна цель. И цель моего сердца – это четыре миллиона круге, которые помогут нам покинуть Кеттердам и отправиться на поиски наших родителей. И на этот раз у нас все получиться. Подниматься наверх лучше всего с голыми руками, но стены мусоросжигателя были слишком горячими, чтобы Бахтья могла сделать это. Поэтому Уайлен и Джеспер помогли ей достать перчатки Каза из баков, для Бахтьи. Девушка на секунду замешкалась. Каз бы сказал ей отдать перчатки сестре, чтобы она их одела и сделала свою работу. «А вдруг она не сможет удержаться и упадет вниз? Нет. Не думай об этом. Сосредоточься». Кроме того, Бахтья много раз взбиралась в варежках, когда от кеттердамских зим немели руки. Инеж увидела, как Бахтья поджала пальцы в своих кожаных тапочках, наслаждаясь знакомым ощущением родной обуви, и попрыгала на резиновой подошве, бесстрашная и готовая действовать. Жар – это пустяк, всего лишь небольшое затруднение. Но вес семидесятифутовой веревки, обвязанной вокруг тела Бахтьи, беспокоил Инеж. – Если ты получишь из-за дыма ожоги, то я смогу... – Лия, мы обе знаем, что ты не сможешь использовать свою силу в полной мере. – сказала Бахтья указывая на рану Лии. – К сожалению, ты еще не до конца восстановилась. Кроме того я – Фантом. Один из лучших пауков в Бочке, я справлюсь. Лия улыбнулась, и крепко обняла Бахтью. – Пожалуйста, постарайся быть не вредимой и обещаю когда мы вернемся в Кеттердам, то пойдем есть вафли. Бахтья кивнула и Инеж увидела, как ее сестра залезла в дымоход. – С ней все будет в порядке, – уверена сказала Лия. – Вы два самых сильных человека, которых я знаю. Она справиться. – Я надеюсь на это, – выдохнула Инеж. Бахтья «Как я смогу это сделать?» – думала Бахтья, надевая перчатки Каза. Она была Фантомом. Ей приходилось быть в ситуациях и похуже. Девушка уверена залезла в дымоход. Коснувшись пальцами камня, она зашипела от боли. Невыносимый жар кирпичей чувствовался даже сквозь перчатки. Без них ее кожа мгновенно покрылась бы волдырями. Но делать нечего, надо было держаться. Сулийка полезла вверх: сначала подняла руку, затем ногу, затем снова руку. Выискивала каждую трещинку, каждую зацепку на скользких от сажи стенах. Пот ручьем стекал по спине. Ее одежду и веревку намочили водой, но толку от этого было мало. Все тело покраснело, наполнилось кровью, словно она медленно варилась в собственной шкуре. Бахтья не думала, что будет так тяжело. Ступни пульсировали от жара. Казались свинцовыми, неуклюжими, будто принадлежали кому-то другому. Девушка попыталась сконцентрироваться. Она доверяла своему телу. Знала его силу и на что именно оно способно. Бахтья снова подняла руку, заставляя свои конечности работать, пытаясь найти ритм, но обнаруживала лишь неловкие синкопы, от которых ее мышцы дрожали каждый раз, когда она тянулась вверх. Она нащупала следующую зацепку и впилась в нее пальцами. «Лезь, Бахтья». Нога соскользнула. Ее стопы потеряли контакт со стеной, а желудок поднялся к горлу, когда она почувствовала тяжесть своего веса и веревки. Девушка схватилась за камень и втиснула пальцы в трещину. Перчатки Каза набухли вокруг ее влажных пальцев. Она снова начала нащупывать ступней хоть какую-ту опору, но лишь скользила по кирпичку. Затем и вторая нога начала соскальзывать. Девушка глубоко вдохнуло обжигающий воздух. Что-то не так. Она рискнула опустив взгляд. Далеко внизу сияли алым угли, но то, что она увидела на собственных ногах, заставило ее сердце пуститься галопом. Резиновое месиво. Подошвы ее обуви – ее идеальных, любимых тапочек – начали плавиться. «Все в порядке», – сказала она себе. – «Просто схватись иначе. Перенеси вес на плечи. Резина остынет, когда ты поднимаешься выше. Это поможет тебе двигаться». Но ее ноги горели огнем. Увидев, что происходит она почувствовала себя хуже, будто резина плавилась вместе с ее плотью. Бахтья сморгнула пот с глаз и поднялась еще на несколько дюймов. Откуда-то сверху донесся бой Эльдерклока. Половина? Или только четверть? Нужно лезть быстрее. Она должна быть уже на крыше и привязывать веревку. Девушка оттолкнулась от стены, и ее нога скользнула по кирпичу. Она зависла в воздухе, ударившись всем телом об стену, и лихорадочно попыталась найти точку опоры. На этот раз ее никто не спасает. Ее отец не прибежит на помощь, сеть не подхватит снизу. Только огонь ждал ее в свои жаркие объятия. Бахтья откинула назад голову в поисках того лоскута неба. Оно по-прежнему казалось невероятно далеко. Насколько? Двадцать футов? Тридцать? С тем де успехом между ними пролегать мили. Она умрет медленно, мучительно, сгорев на углях. Они все умрут, – Инеж, Лия, Каз, Нина, Джеспер, Матиас, Уайлен... и это будет ее вина. Нет. Нет, не будет. Она поднялась еще на фут, – «Это Каз привел нас сюда», – а потом еще на один. Заставила себя найти следующую опору.» Каз и его Жадность!» Бахтья не чувствовала себя виноватой. Отнюдь. Она просто разозлилась. На Каза, за то, что придумал эту безумную работу, на себя, за то, что согласилась на нее. Вот зачем она это сделала? Чтобы выплатить долг? Или потому, что, несмотря на доводы рассудка и добрые намерения, она позволила себе проникнуть чувствами к ублюдку из Бочки? Она должна была признать, что относилась к нему, как своему брату, к своей крови. Она чувствовала, как ее сердце дрогнуло, когда Каз был в опасности, точно так же, как это было, с Инеж. Каз стал ей братом, которого у нее никогда не было, но в котором она отчаянно нуждалась. *** Когда Бахтья и Инеж вошли в приемную Танте Хелен той далекой ночью, Каз Бреккер уже ждал их. На нем был темно-серый костюм, и он опирался на трость с головой ворона. Комната была убрана в золотом и изумрудном тонах, а одну стену украшали разрисованные павлиньи перья. Бахтья ненавидела каждый дюйм «Зверинца» – гостиную, где она, ее сестра и другие девушки были вынуждены строить глазки потенциальным клиентам, свою спальню, которая напоминала какую-то смехотворную версию сулийского каравана, украшенного фиолетовыми шелками и благоухающую ладаном, но приемная Танте Хелен была ужасней всего. Это была комната для избиений, место, где проявлялись самые низменные инстинкты хозяйки «Зверинца». Когда Бахтья и Инеж только попали в Кеттердам, они пытались сбежать. Им удалось преодолеть два квартала от «Дома экзотики»: все еще в шелках, ошеломленными огнями и хаосом Западного Обруча, они бежали, не разбирая дороги, пока Кеббет не сжал свои руки на их шеях и не притащил девушек обратно. Хелен отвела их в приемную. Она спросила, чья была идея сбежать. «Моя, и я заставила Инеж сбежать со мной от тебя...» – сказала тогда Бахтья, но Хелен не дала ей договорить и со все силы ударила ее по лицу. Она приказала увести Инеж и избила Бахтью так сильно, что она еще неделю не могла работать. Весь следующий месяц Хелен держала сестер Гафа в золотых цепях, не пуская даже в гостиную. Когда она наконец сняла оковы, то сказала: «Вы должны мне за месяц потерянного дохода. Попробуете снова сбежать, я брошу вас в Хеллгейт за нарушение сделки». В ту ночь она с ужасом входила в приемную, а когда увидела там Каза Бреккер, испугалась еще больше. Должно быть, Грязные Руки донес на них. Сообщил Танте Хелен, что они заговорили без разрешения и пытались напакостить. Бахтья сглотнула и вспомнила, что говорила ей Инеж. В последний раз, когда они видели его, была прошлая ночь, когда они подкрались к нему сзади. Каз Бреккер добывал информацию у Хелен о ее клиентах из других банд, таких как Портовые Лезвия. – Мы можем помочь вам, мистер Бреккер, – сказала Инеж, заставив Каза вздрогнуть и обернуться. Он бросил на девушек пренебрежительный взгляд и ушел, не сказав ни слова. Но Бахтья успокоилась, увидев, что Хелен откинулась на свое шелковое кресло и произнесла: – Что ж, маленькие рыси, похоже, вы теперь чужие неприятности. Оказалось Пер Хаскель питает страсть к сулийкам. Он выкупил вас за очень кругленькую сумму. Инеж сглотнула. – Мы переезжаем в другой бордель? Хелен махнула рукой. – Хаскель владеет борделем, если это можно так назвать, где-то на дне Бочки, но там вы будите лишь пустой тратой денег. Хотя попади вы туда, то узнали бы, насколько доброй была к вам Танте Хелен. Нет, Хаскель хочет вас для себя. Кто такой Пер Хаскель? «А какая разница? – отозвался голос в ее голове. – Он мужчина, покупающий женщин. Это все, что тебе нужно знать». Огорчение Инеж, должно быть, было очевидно не только Бахтье, ведь Танте Хелен рассмеялась. – Не волнуйся. Он старый, отвратительно старый, но вполне безобидный. Хотя, кто знает? – она пожала плечом. – Может, он поделиться одной из вас со своим мальчиком на побегушках, господином Бреккером. Но вот вопрос, с какой именно? Каз обратил взгляд своих холодных глаз на женщину. – Мы закончили? Бахтья впервые услышала его голос и была поражена его грубым скрежетом. Хелен фыркнула, поправляя вырез своего мерцающего голубого платья. – Безусловно, маленький негодник, – она нагрела палочку синего павлиньего воска и поставила печать на лежащий перед ней документ. Затем поднялась и посмотрела на свое отражение в зеркале над каминной полкой. Бахтья наблюдала, как Хелен поправляет колье, сверкающее бриллиантами. Сквозь сумятицу в ее голову пробилась одна мысль: «Они похожи на украденные звезды». – Прощайте, маленькие рыси, – сказала Танте Хелен. – Сомневаюсь, что вы продержитесь больше месяца в той части Бочки, – она покосилась на Каза. – Не удивляйся, если они сбегут. Особенно тощая, – Хелен сердито посмотрела на Инеж. – Они быстрее, чем кажутся. Но, может, Перу Хаскелю это придется по вкусу. Вы знаете, где выход. Она покинула комнату в облаке шелка и медового парфюма, оставив позади ошеломленную Бахтью. Каз медленно пересек комнату и закрыл дверь. Бахтья напряглась, сжав шелк в кулаке, и приготовилась ко всему, что последует. – Пер Хаскель – глава «Отбросов», – начал Бреккер. – Вы слышали о нас? – Они – твоя банда. – Да, а Хаскель – мой босс. Ваш тоже, если захотите. Бахтья собралась с духом и спросила: – А если мы не захотим? – Я откажусь от своего предложения и вернусь домой как дурак. Вы останетесь здесь с этим чудовищем по имени Хелен. Инеж в ужасе прикрыла рот. – Она слушает, – испуганно прошептала девушка. – Пускай. В Бочке водятся разные монстры, и некоторые из них действительно очень красивы. Я плачу Хелен за информацию. Вообще-то плачу слишком много. Но зато я точно знаю, что она из себя представляет. Я попросил Пера Хаскеля выкупить вас. Знаете почему? – Тебе нравятся сулийки, как и всем остальным извращенцам, которые приходят сюда? – выплюнула Бахтья. – Я не так много их встречал, чтобы знать наверняка, – он подошел к столу и взял документ, пряча его в пальто. – Той ночью, когда ты заговорила со мной... – Мы не хотели тебя обидеть, – начала Инеж. – Вы хотели предложить мне информацию. Возможно, в обмен на помощь? Письмо родителям? Надбавка к жалованию? Бахтья съежилась. Это было именно то, чего они с Инеж хотели. Они подслушали разговор о торговле шелком и Инеж подумала, что можно продать этот секрет. Глупо и дерзко. – Вас зовут Инеж и Бахтья Гафа? Вы близнецы? С уст Инеж сорвался странный, постыдный, слабый звук: полувсхлип, полусмех, но она уже многие месяцы не слышала своего имени и фамилии родителей. – Да, – выдавила она. – Предпочитаешь, чтобы тебя так и называли? А что насчет тебя, тебя зовут Инеж или Бахтья? – Конечно, я хотела бы чтобы меня называли моим именем, меня зовут Бахтья, а мою сестру Инеж, – ответила сулийка, а затем добавила. – Тебя действительно зовут Каз Бреккер? – Зовут. Прошлой ночью, когда вы подошли ко мне, я даже не заметил вашего присутствия, пока ты, Инеж не заговорила. Инеж нахмурилась. Бахтья была в замешательстве. Они хотели быть бесшумными, так что ничего неожиданного. Какая ему разница? – У вас на щиколотках колькольчики, – продолжал Бреккер, указывая на их костюм, – но я все равно вас не слышал. Фиолетовые и синие шелка, нарисованные пятна на плечах, но я все равно вас не увидел. А я вижу все. – Бахтья взглянула на Инеж и они обе пожали плечами, и парень склонил голову набок. – Вы учились танцем? – Акробатике, – Инеж запнулась. – Все в нашей семье акробаты. – Ходите на высоте по канату? – Да, а также работаем на качелях, жонглируем и исполняем разные трюки. – Вы работали с сетью? – Только в детстве. – Хорошо. В Кеттердаме тебя никто не подстрахует. Когда нибудь участвовали в драках? Бахтья кивнула, из-за чего Инеж ударила ее локтем. Каз слегка ухмыльнулся. – Убивали кого-нибудь? Их глаза округлились. – Нет, – сказали они в унисон. – Когда-нибудь думали об этом? Бахтья сделала паузу, а затем скрестила руки на груди. – Каждую ночь. Не так ли, сестра? Инеж обдумала это и кивнула. – Неплохо для начала. – Я не хочу по-настоящему убивать людей, – сказала Бахтья. – Вполне обоснованно желание, пока другие не захотят убить одну вас. А в нашей сфере деятельности это часто случается. – В нашей? – спросила Инеж. – Я хочу, чтобы вы присоединились к «Отбросам». – С какой целью? – Сбор сведений. Мне нужен паук, который будет лазить по стенам кеттердамских домов и контор, подслушивать возле окон и на карнизах. Мне нужен кто-то, кто умеет быть невидимкой, кто может стать призраком. Как вы думаете, справитесь? Выкупив вас двоих, значит убить двух зайцев. «Мы уже призраки, – подумала Бахтья. – Мы умерли в трюме корабля работорговцев». – Думаю да, – сказала Инеж. – Не так ли, Бахтья? Девушка кивнула. – Этот город полон богатых мужчин и женщин. Вы изучите их привычки, когда они уходят и приходят, какие грязные вещи вытворяют по ночам, какие преступление совершают, пытаясь скрыть их днем, размер их обуви, коды от сейфа, какая игрушка была их любимой в детстве. А я использую эту информацию, чтобы отобрать их денежки. – Что произойдет, когда ты украдешь их деньги и сам станешь богачом? – спросила Инеж. Уголки губ Каза слегка приподнялись. – Тогда сможете украсть мои секреты. – Для этого ты нас купил? Все веселье исчезло с его лица. – Пер Хаскель вас не покупал. Он выкупил вашу сделку. Это значит, что вы должны ему денег. Много денег. Но это вполне реальный договор. Вот, – он достал документ Хелен из кармана. – Хочу, чтобы вы кое-что поняли. – Мы не читаем на керчийском, – сказала Бахтья. – Не имеет значения. Видите эти цифры? Это сумма, которую, как заявляет Хелен, вы должны ей за транспорт из Равки. Вот деньги, которые вы заработали, будучи её работницами. А вот то, что вы ей должны вернуть. – Но... это невозможно. Эта сумма больше, чем та, которая была в начале, – сказала Инеж. – Верно. Она взымает деньги за проживание, питание, уход. – Она купила нас, – рассердилась Инеж. – Мы даже не могли прочитать, что подписываем. – В Керчии рабство запрещено. А двусторонние сделки – нет. Я знаю, что этот контракт – фикция, и любой судья с кучкой мозгов тоже это поймет. К сожалению, большинство судей с мозгами давно у Хелен в кармане. Пер Хаскель предлагает вам заем – ни больше ни меньше. Ваш контракт напишут на равкианском. Будите выплачивать ему проценты, но не заоблачные. Пока вы будите ежемесячно отдавать ему определенную сумму, вы вольны приходить и уходить, когда заблагорассудиться. Бахтья покачала головой. Все это казалось невозможным. – Бахтья, Инеж, позвольте мне быть с вами откровенными. Если вы убежите, Хаскель отправит за вами людей, на фоне которых Танте Хелен покажется заботливой бабулей. И я не буду его останавливать. Я поставил на кон свою голову ради этой небольшой сделки. И мне не нравиться эта ситуация. – Если это правда, – медленно произнесла Инеж. – Тогда мы можем отказаться. – Конечно. Но вы определенно опасны. И я бы предпочел, что эта опасность была на моей стороне. Опасны. Бахтье хотелось уцепиться за это слово. Она не сомневалась, что парень либо сбрендил, либо же просто безнадежно заблуждался, но ей нравилось, что он говорил. И если она не ошибалась, он предлагал ей и ее сестре сегодня же покинуть этот дом. – Хорошо, – ответила Бахтья. – С чего нам начать? – Начнем с того, что выберемся отсюда и найдем вам приличную одежду. О, и еще, – сказал Бреккер уводя их из приемной, – больше никогда не подкрадывайтесь ко мне. Вы обе. – Это мы еще посмотрим, – Бахтья ухмыльнулась, положив руку на плечо Инеж. Она могла поклясться, что увидела некое подобие ухмылки на губах Бреккера. *** По правде, с того дня она множество раз пыталась подкрасться к Казу. Но ей никогда не удавалось. Словно, увидев ее единожды, парень понял, как видеть ее всегда. В ту ночь она доверилась Казу Бреккеру. Стала опасной девушкой, которая, по его ощущению, всегда в ней скрывалась. Но Бахтья совершила ошибку, продолжая доверять ему, поверив в легенду, которую он выстроил вокруг себя. Этот миф завел ее сюда, в удушающую темноту, заставил балансировать между жизнью и смертью, как последний листочек, который отчаянно цеплялся за осеннюю ветвь. В конце концов, Каз Бреккер – просто мальчишка, и она позволила ему обречь себя на эту участь. Она вспомнила, как после ограбления дома солдата Гриша, год назад, он напился. Тогда Каз признался ей во многих вещах. Он рассказал ей о своем прошлом, своем брате, о том как стал калекой, и о вражде с Роллинсом. И тогда он впервые рассказал ей о Лии: «Эта девушка-гриш – Лия, очень милая. У нее прекрасные голубые глаза и такие блестящие волосы. Я думаю, святые... Она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Она, буквально ангел». Той ночью ему отдали чердак в качестве его кабинета и комнаты. Ведь он привел Целителя в Отбросы. И она даже не могла винить его. Она разрешила ему вести себя, потому что сама не знала, куда хочет двигаться дальше. «Сердце - это стрела». Четыре миллиона крюге, свобода, возможность вернуться домой. Она говорила, что хочет всего этого. Но в глубине души не могла смириться с мыслью о возвращении к родителям. Как она расскажет им правду? Поймут ли они, что все, чем ей и Инеж пришлось заниматься в «Зверинце», и что приходилось им делать, было только для того чтобы выжить? Сможет ли она положить голову на колени матери и попросить прощения? Кого они увидят, глядя на нее? Как они будут смотреть на Инеж? «Лезь, Бахтья». Но куда ей еще податься? Какая жизнь ждала ее после всего пережитого? Спина болела. Руки кровоточили. Мышцы ног дрожали, а кожа, казалось, вот-вот отслоиться от тела. Каждый глоток черного воздуха обжигал легкие. Она не могла нормально вдохнуть. Не могла даже сосредоточиться на том сером лоскутке неба. Пот продолжал стекать градом по ее лбу и застилал глаза. Если Бахтья сдастся, то приговорит их всех – Джеспера, Уайлна, Нину с ее фьерданцем, Каза и Лию. Она не могла себе этого позволить. Ради Инеж, ее сестры, ее мира, причины, по которой она заставляла себя выживать каждый день. Ради того чтобы она могла просто положить голову ей на колени и рассказать о том, как прошел ее день, смеяться вместе с ней, придумывать планы о том, как им свести Каза и Лию. Инеж всегда гладила ее по голове, как их мама. Нет. Она не могла сдаться. Не могла так поступить с Инеж. Они бы выбрались. Вместе. Как они всегда это делали. «Это уже от тебя не зависит, маленькая рысь, – пропел голос Танте Хелен у нее в голове. – Как долго ты держался за пустоту?» Жар мусоросжигателя обернулся вокруг Бахтьи, как живое существо, пустынный дракон в своем логове, прячущийся от мороза в ожидании своей жертвы. Девушка знала возможности своего тела, как и то, что у нее больше нет сил. Она сделала плохую ставку. Вот так просто. Осенний листок может цепляться за ветку, но он уже мертв. Вопрос только в том, когда он упадет. «Отпусти, Бахтья». Отец научил ее лазать, доверять веревке, качелям и, наконец, собственным навыкам, верить в то, что если она прыгнет, то обязательно доберется до другой стороны. Будет ли он ждать ее там? Бахтья вспомнила о своих ножах, спрятанных на борту «Феролинды»... может, они перейдут к какой-нибудь другой девушке, которая мечтает стать опасной. Она зашептала их имена: Уилла, Мария, Юрис, Демьян, Елизавета, Санкта-Алина, ставшая мученицей еще до своего восемнадцатилетия. «Отпусти Бахтья». Прыгнуть сейчас или просто подождать, пока тело сдаться? Девушка почувствовала влагу на щеках. Она что, плачет? Теперь? После всего что она сделала и что сделали с ней? Затем она услышала тихий плеск, нежную барабанную дробь, без какого-либо повторяющегося ритма. Почувствовала его на своем лице. Услышала шипение, когда он закапал на угли. Дождь. Прохладный и милосердный. Бахтья откинула голову назад. Откуда-то раздался звон – часы отбили три четверти, но ей было все равно. Единственное, что она слышала – это музыку дождя, пока он смывал с нее пот и копоть, угольный дым Кеттердама и краску для лица «Зверинца», пока он омывал скрученную джутовую веревку и помогал затвердеть резине на ее многострадальных стопах. Казалось, он – благословение, хотя Каз бы просто назвал это погодой. Теперь ей нужно быстро двигаться, прежде чем камень станет скользким и дождь превратиться во врага. Бахтья заставила свое тело выгнуться, пальцы – искать щелки и подтянуться на шаг выше, затем еще раз, снова и снова, бормоча молитвы благодарности своим святым. Наконец-то она обрела ритм, с которого сбилась раньше, ритм, спрятанный в прошептанных модуляциях их имен. Но, даже рассыпаясь в благодарностях, девушка знала, что дождя недостаточно. Ей нужна буря – гром, ветер, потоп. Ей хотелось, чтобы эта буря обрушилась на кеттердамские дома удовольствий, сорвала с них крыши и двери с петель. Чтобы она подняла волны, завладела каждым кораблем работорговцев, сломала их мачты и разбила корпуса о неумолимые берега. «Я хочу призвать эту бурю», – подумала Бахтья. И четырех миллионов крюге вполне может хватить, чтобы исполнилось ее желание. Тем более ее сестра будет рядом с ней. Они вместе купят корабль – небольшой, свирепый и набитый оружием. По собственному образу и подобию. Они с Инеж будут вместе охотиться на работорговцев и их клиентов. Они научатся бояться ее и навсегда запомнят из имена. «Сердце - это стрела. Ему нужна цель для меткого попадания». Девушка цеплялась за стену, но именно цель, за которую она наконец ухватилась, несла ее ввысь. Она не рысь, и не паук, и даже не Фантом. Она Бахтья Гафа, и будущее ждала ее наверху.