Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Джеспер Джесперу хотелось размять ноги, но он занял козырное местечко на лавке и намеревался оставить его за собой. Казалось, все его тело немного дрожало от тревоги и возбуждения. Уайлен, сидящий рядом и неистово барабанящий пальцами по колену, никак не мог помочь ему успокоиться. Джесперу не хватало терпения, чтобы и дальше просто сидеть и ждать. Сначала шхуна, затем подъемы по холмам, а теперь он застрял в тюремной камере, пока стражники не соизволят явиться на вечерний пересчет. Только отец понимал, какой неиссякаемой энергией обладает его сын. Он пытался помочь Джесперу использовать ее на ферме, но работа оказалась слишком монотонной. Университет должен был направить его в нужное русло, но он пошел по другой дорожке. Парень скривился, представив, что бы сказал его папа, узнав, что его сын умер во фьерданской тюрьме. С другой стороны, а как он узнает? Эти мысли были слишком мрачными, чтобы погружаться в них с головой. Сколько прошло времени? Что, если отсюда не слышно ударов Эльдерклока? Стражники должны еще раз пересчитать их после шестого удара. Тогда у Джеспера и остальных будет время до полуночи, чтобы сделать свою работу. Правила могли измениться. Или же он что-то перепутал. «Или фьерданец просто хотел увидеть нас за решеткой, прежде чем сдать властям». Но Матиас молча сидел у дальней стены камеры рядом с Казом. Джеспер не мог не заметить маленькую стычку Бреккера с каэльцем. Обычно Каз был невозмутим и хладнокровен во время работы, но сейчас он находился на грани. Вот только непонятно почему. Конечно же, Джеспер хотел бы спросить, что происходит, но он прекрасно понимал, какой это глупый вопрос. Он был просто наивным мальчишкой с фермы, которому очень понравился самый неподходящий для выражение симпатии человек и который постоянно искал признаки его расположения к себе там, где, как он понимал в глубине души, их нет. Например, он видел знак в том, что Каз взял его собой на эту работу, или даже в том, что он смеялся над некоторыми из его шуток. Ему хотелось выбить из себя всю дурь. Наконец-то ему посчастливилось увидеть печально известного Каза Бреккера абсолютно голым, а он даже не уделил этому должное внимание. Слишком уж волновался, как бы самому не оказаться на наконечнике пики. Но если Джеспер был просто встревожен, то Уайлен выглядел так, будто его сейчас стошнит. – И что мы теперь будем делать? – прошептал он. – Какой прок от взломщика без отмычек? – Спокойно. – А от тебя? Стрелок без пистолета. Ты совершенно не нужен для нашей мисси. – Это не миссия, а работа. – Матиас называет это миссией. – Он, в отличие от тебя, военный. А я и так уже в тюрьме, так что не искушай меня совершить убийство. – Ты меня не убьешь, а я не стану делать вид, что все в порядке. Мы здесь застряли. – Ты определенно больше приспособлен к золотой клетке, нежели к настоящей. – Я ушел из отцовского дома. – Да, пожертвовал роскошной жизнью, чтобы тусоваться в трущобах с жалкими отребьями Бочки. Это не делает тебя особенным, Уайлен, только глупым. – Ты ничего об этом не знаешь. – Так расскажи мне, – повернулся к нему Джеспер. – У нас полно времени. Что заставило хорошего маленького купчика покинуть семейное гнездо и присоединиться к бандитам? – Ты ведешь себя, так, будто родился в Бочке, как Каз, но ты даже не керчиец. Ты тоже выбрал эту жизнь. – Мне нравиться города. – В Новом Земе их нет? - Нет таких, как Кеттердам. Ты когда-нибудь посещал другие места, помимо дома, Бочки и престижных посольских ужинов? Уайлен отвернулся. – Да. – Какие? Собирал в сезон персики в пригороде? – Гонки в Карьеве. Нефтяные месторождения в Шухане. Плантанции юрды рядом со Шрифтпортом. Веддл. Эллинг. – В самом деле? – Отец повсюду брал меня с собой. – Пока?... – Пока что? – Пока. Отец повсюду брал меня с собой, пока меня не скрутило от ужасной морской болезни, пока я не наблевал на королевской свадьбе, пока я не попытался изнасиловать ногу посла. – Та нога сама нарывалась. Джеспер разразился смехом. – Наконец-то ты показал характер! – Да, у меня сильный характер, - проворчал Уайлен. – Вот только к чему это меня привело... Его перебил голос стражника, кричащего что-то на фьрданском. В ту же секунду Эльдерклок отбил шесть ударов. По крайней мере, фьерданцы пунктуальны. Стражник повторил сказанное на шуханском, а затем и керчийском: – Поднимайтесь! Шимкоппер, – потребовал он. Все уставились на него в замешательстве. – Ведро с мочой, – попытался он на керчийском. – Где... чтобы отлить? – Охранник показал жестами, что надо делать. Заключенные пожали плечами и обменялись недоуменными взглядами. Мрачная рожа охранника дала понять, что ему, в принципе, все равно. Он толкнул в камеру ведро со свежей водой и захлопнул решетку. Джеспер вырвался вперед и сделал щедрый глоток из кружки, привязанной к ручке ведра. Большая часть воды вылилась на его рубаху. Когда он передавал кружку Уайлену, то вылил остатки и на него. – Что ты делаешь?! – возмутился он. – Терпение, Уайлен. И постарайся помочь. Джеспер потянул штанину и нащупал тонкую кожу над лодыжкой. – Скажи мне, что происхо... – Тихо. Я пытаюсь сосредоточиться. И это была чистая правда. Ему действительно не хотелось, чтобы пилюля, спрятанная под его кожей, лопнула, пока еще находилась внутри него. Парень нащупал швы, которые оставила Нина. Было чертовски больно, когда он порвал их и достал пилюлю. Она была размером с изюминку и скользкой от крови. Сейчас Нина наверняка использовала свою силу, чтобы вскрыть собственную кожу. Джеспер задумался, было ли это так же больно, как рвать швы. – Натяни рубашку на нос, – приказал он Уайлену. – Что? – Хватит придуриваться. Ты гораздо симпатичнее когда умный. Щеки парня залились краской. Он нахмурился и сделал, как его просили. Джеспер потянулся под лавку, куда спрятал ведро для испражнений, и достал его. – Надвигается буря! – громко сказал он на керчийском. Матиас и Каз тут же подняли воротники. Джеспер отвернулся, прикрыл рубахой лицо и кинул пилюлю в ведро. Послышался шипящий свист, и из воды поднялось облако дыма. Оно за секунду заполнило камеру и накрыло ее молочно-зеленой пеленой. Глаза Уайлена, видневшиеся над воротничком, округлились от страха. Джеспер поборол искушение сделать вид, что падает в обморок, и удовлетворился тем, что попадали все остальные. Стрелок выждал минуту, затем опустил ворот и осторожно вдохнул. В воздухе еще чувствовался тошнотворно-сладкий запах, от которого слегка кружилась голова, но худшее осталось позади. Когда стражники придут в очередной раз считать их, у заключенных будет страшно болеть голова, но рассказать они ничего не смогут. Если повезет, к тому времени их давно уже след простынет. – Это был хлор? – Ты точно симпатичней, когда умный. Да, пилюля с протеиновой оболочкой на энзимной основе, наполненная хлористым порошком. Он безвреден, пока не вступит в реакцию с любым количеством аммиака. Что он только что и сделал. – Моча в ведре... но какой в этом смысл? Мы все еще торчим здесь. – Джеспер, – позвал Каз, указывая на решетку. – Часы тикают. Парень размял плечи и подошел. Обычно такая работа требовала много времени, в основном потому, что он никогда по-настоящему не тренировался. Он взялся ладонями за прут и сосредоточился на поиске чистейших частиц руды. – Что он делает? – спросил Матиас. – Проводит древний земенский ритуал, – ответил Каз. – Правда? – Нет. Между ладонями Джеспера начала появляться мутная дымка. Уайлен ахнул. – Это железная руда? Джеспер кивнул и почувствовал, как на лбу выступили капельки пота. – Ты можешь растворить решетку? – Не будь идиотом, – проворчал Джеспер. – Не видишь, какие толстые прутья? На самом деле прут, над которым он работал, совсем не изменился, но вытащил из него достаточно железа, чтобы облачко между его ладоней стало почти черным. Джеспер согнул пальцы, и частички закружились, завертелись в тугую спираль, которая становилась все уже и плотнее. Парень опустил руки, и на полс с музыкальным звоном упала тонкая игла. Уайлен поднял иглу и поднес к свету, отражающемуся от ее тусклой поверхности. – Ты фабрикатор, – мрачно подметил Матиас. – Самую малость. – Ты либо гриш, либо нет, – категорично заявил Уайлен. – Гриш, – Джеспер ткнул пальцем в паренька. – И ты будешь помалкивать об этом, когда мы вернемся в Кеттердам. – Но зачем тебе врать об... – Мне нравится свободно прогуливаться по улицам. Не волноваться о том, что меня схватит работорговец или приговорит к смерти какой-нибудь фанатик, как наш друг Хельвар. Кроме того, у меня есть и дргие таланты, от которых куда больше проку и удовольствия. Много других талантов. Уайлен закашлялся. Заигрывать с ним даже веселее, чем пытаться вывести из себя, но это рискованно. – А Нина знает, что ты гриш? – Нет, и не узнает. Мне не нужны лекции о том, что я должен вступить во Вторую армию во имя достижения славной равкианской цели. – Сделай это снова, – перебил Каз. – И поторопись. Джеспер повторил процесс с другим прутом. – Если план изначально заключался в этом, зачем было пытаться пронести те отмычки? – спросил Уайлен. Каз сложил руки. – Когда-нибудь слышал об умирающем, которому доктора сказали, что он чудом вылечился? Он радостно стал танцевать на улице и тут же умер под копытами коня. Пусть филя чувствует, что выиграл. Ты видел, чтобы стражники разглядывали Матиаса и гадали, а не напоминает ли он кого-то? Ждали ли они неприятностей, от Джеспера, когда тот пошел в душ и по его рукам стекал парафин? Нет, они были слишком заняты, поздравляя друг друга с тем, что удалось меня поймать. Якобы нейтрализовали угрозу. Когда Джеспер закончил, Каз взял две тонкие отмычки между пальцами. Было странно видеть, как он работает без перчаток, но уже через несколько мгновений замок со щелчком открылся, и они оказались на свободе. Когда все вышли, Каз использовал отмычками, чтобы закрыть за собой дверь. – Вы знаете, что делать, – прошептал он. – Мы с Уайленом вызволим Нину, сестер Гафа и Лию. Джеспер, вы с Матиасом... – Знаю, украдем столько веревки, сколько сможем найти. – Будьте в подвале до того, как Эльдерклок пробьет половину часа. Они разделились. Механизм пришел в действие. Согласно карте Уайлена, конюшня примыкала к караульному помещению у ворот, ведущих во внутренний двор, поэтому им придется возвращаться через зону ожидания. Теоретически эта тюремная секция должна была работать, только когда принимали или выпускали узников, но осторожность никому не помешает. Достаточно одного плутающего стражника, и их планам конец. Страшнее всего было пересекать мостик через стеклянный корпус - длинный, хорошо освещаемый участок, где они полностью открыты. Но делать было нечего, кроме как сжать кулаки на удачу и надеяться на лучшее. Затем они спустились по лестнице и свернули налево в комнату, где их проверяла та несчастная старуха-гриш, обладающая даром усилителя. Джеспера тогда едва не скрючило. Хотя парафин всегда срабатывал в игорных домах, его сердце все равно чуть не выскочило из груди, когда он подошел к старухе. Она была тонкой, как скорлупа, и такой же пустой. Вот что случалось с гришами, которых находили не в том месте, не в то время – пожизненный приговор к рабству или еще чему похуже. Открыв дверь в конюшню, стрелок слегка расслабился. Запах сена, шорох животных в стойлах, ржание лошадей – все это напомнило о Новом Земе. В Кеттердаме экипажами и фургонами пользовались редко, поскольку там в основном передвигались по каналам. Лошади считались роскошью, хорошим поводом похвастаться тем, что у тебя есть достаточно места, чтобы держать их, и денег, чтобы ухаживать за ними. Парень и сам не понимал, как сильно скучал по возможности просто побыть с животными. Но на ностальгию не было времени, как и на то, чтобы остановиться и погладить бархатный нос. Он решительно прошел мимо стойла и зашел в амуничник. Матиас повесил на каждое плечо по солидному мотку веревки. Вид у него был удивленный, когда Джеспер тоже умудрился закинуть на себя два мотка. – Вырос на ферме, – объяснил он. – А с виду не скажешь. – Да, я тощий, – ответил парень, пока они шли обратно на конюшню, – зато почти не мокну под дождем. – Как это? – На меня меньше капает. – А у Каза все товарищи такие странные, как эта его команда? - спросил Хельвар. – О, видел бы ты остальных Отбросов. На их фоне мы почти такие же нормальные, как фьерданцы. Они прошли мимо душевых и, вместо того чтобы идти в зону ожидания, спустились по узкому лестничному пролету, который вывел их в длинный темный коридор в подвал. Сейчас они находились под главным тюремным зданием – над ними возвышались пять этажей камер, заключенных и стражников. Джеспер надеялся, что остальная команда уже собирала в прачечной материалы для взрывчатки. Но перед ним предстали лишь гигантские оловянные чаны, длинные столы и одежда, разложенная на ночь на сушилках, которые были длиннее, чем даже он. Они нашли Уайлена, Бахтью, Инеж и Лию в мусороприемном помещении. Оно было значительно меньше прачечной и смердело отходами. У стены стояли два огромных бака на колесиках, полные выброшенной одежды, которую должны были сжечь. Как только они вошли, Джеспер почувствовал жар от мусоросжигателя. – У нас проблема, – сказал Уайлен. – Насколько серьезная? – спросил стрелок, кидая на пол мотки веревки. Инеж указала на металлические двери, встроенные в нечто похожее на крупный дымоход, выступающий из стены и тянущийся до самого потолка. – Похоже, они использовали мусоросжигатель после обеда. – Ты сказал, что они пользуются им утром! – повернулся он к Матиасу. – Раньше так и было. Когда Джеспер схватился за кожаные ручки дверей и открыл их, ему в лицо ударил обжигающий воздух. Он пахнул едким черным углем... и чем-то еще, чем-то химическим. Возможно, они использовали какой-то порошок, чтобы пламя больше разгоралось. Вполне терпимый запах. Сюда скидывали все тюремные отходы: объедки с кухни, ведра с людскими испражнениями, одежду заключенных, но то, что фьерданцы туда добавляли, делало огонь достаточно сильным, чтобы расплавить любую субстанцию. Парень наклонился, он уже начал потеть. Внизу горели угли – даже засыпанные, они продолжали пульсировать сердитым красным светом. – Уайлен, дай мне какую-нибудь рубаху из бака, – сказал Джеспер. Он оторвал один рукав и кинул его в шахту. Тот бесшумно упал, загоревшись еще на полпути, и превратился в ничто до того, как успел достигнуть углей. Парень закрыл двери и выкинул остатки рубахи обратно в бак. – Что ж, вариант со взрывчаткой отменяется. Нельзя лезть с ней по шахте. Вы сможете подняться? – обратился он к Инеж и Бахтье. – Возможно, – сказала Инеж. – Мы не знаем, – добавила Бахтья. – Будет лучше, если полезет одна из вас, – сказал Уайлен. – Я пойду. Инеж была ранена ножом. Я не хочу рисковать ей, – сказала Бахтья. – Ты уверена Бахтья? – спросила Лия. Девушка кивнула. – А Каз что думает? Где он? И где Нина? – поинтересовался Хельвар. – Каз пока не знает о мусоросжигателе. Они с Ниной пошли обыскивать верхние камеры, – сказала Лия. Глаза Матиаса помрачнели, как небо перед ливнем. – Мы с Джеспером должны были идти с Ниной. – Каз не хотел ждать. – Мы пришли вовремя, – сердито сказал Матиас. – Что он задумал? Джеспера тоже это интересовало. – Он собирается проковылять вверх и вниз по лестничным пролетам, избегая патрулей? – Я пыталась образумить его, – ответила Лия. – Он всегда удивляет, помнишь? – добавила Бахтья. – Как пчелиный рой. Я очень надеюсь, что нас не ужалят. – Эй, ребята, – позвал Уайлен, копаясь в одном из баков. – Тут наша одежда. Он засунул руку и, одну за другой, достал кожаные тапочки Лии и сестер Гафа. Их лица осветились счастливой улыбкой. Наконец-то хоть щепотка удачи!У Каза не было трости. У Джеспера не было револьверов. У Лии не было ее топоров и кинжалов, как и у сестер Гафа. Но, по крайней мере, к ним вернулись их волшебные тапочки. – Что скажешь, Фантом? Сможешь подняться? – Смогу. Джеспер забрал тапочки у Уайлена. – Если бы я не боялся, что они кишат инфекциями, я бы расцеловал их, а затем тебя.