Я будто ты

От лица Брамса Август, 1990 год Сегодня наконец мои мама с папой разрешили немного прогуляться по просторам леса. Последние недели в августе мне больше всего запоминались, ведь это та самая пора, когда я могу заняться тем, чем хочу. А хочу найти настоящих друзей и рассказать все, что было в моей новой энциклопедии, которую читаю каждый день и узнаю что-то новое. И сегодня не исключение, поэтому я сидел и читал на ветке своего любимого дерева, которое своей кроной могло немного укрыть от моей солнечной подруги, которая всегда слепила меня в разгар дня. Вдруг я услышал звуки гудящих автомобилей неподалеку и даже смог их увидеть: две грузовые машины и одна легковая, чем-то похожая на нашу во дворе. Двигатели заглохли в стороне дома, который сдавался на продажу, где нужно было от нашего дома пройти по тропинке через чащу леса, а там очень красиво, будто идешь по тоннелю из веток и кустов в виде арки. — Неужели они сюда? — мне стало очень интересно, поэтому я слез с дерева и побежал по той тропинке к тому дому. Когда уже виднелся дом, я спрятался за последним деревом в лесу и наблюдал. Из грузовых машин начали заносить в дом большие коробки и мебель. Похоже я и правда был прав – они поселились здесь. Я заметил, как двери легковой машины открылись и вылезли новые хозяева дома, но меня заинтересовала одна дама – светловолосая девочка в желтом платье. Мои глаза не могли больше ни на что отвлечься, слишком уж она была яркой, я смотрел, пока девочка не повернулась в мою сторону и похоже, учуяла что-то неладное. Я тут же в панике спрятался за дерево. — Она заметила меня? Именно. Через несколько секунд я рискнул краем глаза снова выглянуть и понял, что она направляется сюда, я в панике принялся бежать, бежать обратно в глубь тоннеля, пока не услышал ответные быстрые шаги и крики. — Стой! Я тебя видела! Мои легкие не позволяли долго бежать, поэтому укрылся за другим деревом и пытался отдышаться. Шаги по ту сторону дерева прекратились, и девочка, тоже тяжело дыша, продолжала кричать. — Где ты? Выходи, я не кусаюсь! Я знаю, что ты здесь, давай познакомимся! Собравшись с мыслями, я все-таки выглянул из-за дерева. Девочка повернулась в мою сторону и с легкой улыбкой протянула мне руку, чтобы я вышел и поздоровался с ней. — Меня зовут Эмили, а тебя? — девочка продолжала держать руку и терпеливо ждала моего ответа. Я же неуверенно вышел из-за дерева и слегка пожал ей руку. — Брамс. — коротко и тихо вымолвил я, опустив свой взгляд на землю. Вся эта ситуация слишком волновала, и я даже не смел посмотреть на девочку перед собой. — Итак, Брамс, как ты тут оказался? — Я живу тут недалеко ну и.. увидел, как вы подъехали сюда, вот и решил посмотреть.. — я все также отводил взгляд и очень волновался, что девочка может обидеться. Но наоборот, она широко улыбалась. — Ухты! Получается, мы соседи? Может, тогда мы все вместе познакомимся? Думаю, мои родители будут не против. Все-таки, я осмелился устремить свой взгляд на Эмили и понял, что кажется я нашел своего друга. Но надолго ли? Спустя несколько дней, мы с мамой и папой нашли общий язык с родителями Эмили, часто ходили друг к другу в гости и отмечали праздники все вместе. Мы же с Эмили виделись каждый день и играли во все, что придет в голову. Например, сегодня мы играли в догонялки на улице, наблюдали, как моя мама ухаживает за своими любимыми цветами в саду, играли около ее дома, пока не пошел ливень. Мы быстро забежали к ней домой, потому что он был ближе всего к нам и проследовали в ее комнату. Ее я уже видел пару раз, поэтому прекрасно помню, что Эмили пока толком не обустроилась, но уже было много плюшевых игрушек, кукол и стоял проигрыватель в углу. — Давай, может, потанцуем под музыку? — девочка мило улыбалась и уже держала виниловые пластинки в руках. — Хорошо. — я наблюдал, как довольная Эмили подключала пластинку. Она начала смешно двигаться в такт музыки, слегка подпевала, кружилась, что волосы разлетались в стороны, она ждала, когда же присоединюсь я. Мне ничего не оставалось, кроме как повторять за ней.       А потом и вовсе девочка предложила мне что-то похожего на парный танец под Ken Dodd – Love is like a violin. Отказывать я не мог, поэтому молча согласился, но несмотря на это, у нас неплохо получалось. Легкость и сосредоточенность на чарующей музыке, плавные синхронные движения. Поначалу, я чувствовал, что Эмили вела танец, но спустя время мы поменялись местами и будто я управлял ею, как куклой. А главное – не спускали с друг друга взгляда, это смущало и успокаивало одновременно. Но, по правде, стало неловко, когда заглянули к нам в комнату родители Эмили, они посмеялись, как и мы вскоре с ней, когда отошли друг от друга. Откуда она знает движения? Как так ей получилось заколдовать меня? Волшебница? Мой личный дневник, который я тайно вел от своих родителей, был заполонен мыслями о новой подруге, потому что большую часть своего времени проводил у Эмили. Ближе к моему дню рождения, где-то середина октября, Эмили пригласила меня на свое чаепитие, и чтобы я прихватил с собой плюшевых друзей для знакомства с ними. Но у меня не было плюшевых игрушек, только машинки, да лошадки, но, думаю, они там будут не к месту. Поэтому я предложил ей встретиться вечером, когда появятся мои друзья – звезды и луна. Эмили же хмурилась и все равно настояла на том, чтобы провести чаепитие днем, так как в этот день будет теплая погода на улице. Но мне деваться было некуда и решил оставить все так, хотя странно, почему бы ради меня не сделать его вечером в помещении? Чаепитие прошло очень даже хорошо: пили клубничный чай, было много различных сладостей, также много плюшевых товарищей с ней. Я все также молча смотрел на нее и слушал, что рассказывала Эмили, которая слегка смущалась. Когда уже темнело, я начал шагать обратно домой, как внезапно и быстро ко мне подбежала Эмили и поцеловала в щеку, чтобы никто не заметил, но я прочувствовал ее мягкие и теплые губы на своей щеке. Я не успел среагировать, как девочка в эту же секунду забежала в дом и хлопнула дверью. Мне лишь пришлось довольному возвращаться домой по тропинкам и по несколько раз вспоминать этот момент, который поднимал странную бурю в животе.

22.10.1990

Наконец наступил мой седьмой день рождения! Наш дом украшали разноцветные воздушные шары, гирлянды и прочие мелочи от мамы. Мое утро началось с того, что меня разбудили мама с папой и подарили коробку, в которой была гирлянда в виде звезд, как ночник. Моей радости не было предела, я очень хотел такую гирлянду, поэтому я крепко обнял своих родителей, которые также широко улыбались. Ближе к обеду, пришла Эмили со своей семьей и что-то держала за спиной. Когда она прошла в дом, то вручила подарочный пакет, в котором был один из ее друзей – плюшевый медведь. — С днем рождения, дорогой Брамси! Его зовут Мишутка, не обижай только! — Спасибо большое, Эмили, обещаю, что буду беречь! — Мисс Хилшер, почему вы не купите Брамсу хоть кого-нибудь плюшевого? Так нельзя! Пока я разглядывал Мишутку, Эмили сделала легкое замечание моей маме, на что та посмеялась. — А зачем они ему? Ведь он мальчик. — Как это? А кого тогда обнимать по ночам, кого будет грустно или страшно в комнате? Было так мило, когда она заступалась за меня, поэтому я тоже слегка посмеивался. — Хорошо, Эмили, мы учтем твое замечание. — Вот и славно! Вскоре мы продолжили праздник в кругу своих родных и друзей, мне это всегда очень нравилось, когда в одно время и место собрались твои близкие, чтобы повеселиться. Но тут мама предложила: — А давайте папа вас сфотографирует на память? Думаю, будет очень хорошо. Нам с Эмили эта идея была по душе, поэтому в мамином любимом саду мы крепко обнялись и крепкой улыбались. В эту же секунду случилась вспышка фотоаппарата, через который выходила уже готовая фотография. Она и правда получилась очень удачная и наверное, самая лучшая. А этой ночью я засыпал уже с новым другом, он отдавал легким запахом ванили и кокоса, который мне также очень нравился, будто обнимаю саму Эмили. Шло время, и я не понимал, что со мной происходит, когда нахожусь рядом с ней. Когда недавно я оставался на ночь в одеяльном шалаше, и мы читали друг другу любовные рассказы из книг и бросались взглядами, также помню, как она смеялась над моими друзьями в небе, называя странным, но почему-то я не видел в этом ничего обидного. Когда были на пикнике в розовом саду у меня во дворе и читал ей свою энциклопедию, от которой она уснула. Я переложил ее к себе и хотел ее поцеловать, как в книгах про любовь, но не осилив этого, смог лишь поцеловать в лоб и потом еще очень долго смотрел на ее беспомощное лицо во время сна. Неужели я полюбил Эмили? Как в тех книгах, в которых может быть два конца: либо все хорошо складывается, и возлюбленные живут долго и счастливо, либо кто-то считает его как своего друга или оба умирают из-за плохих обстоятельств. На Рождество я осмелился спросить у Эмили по этому поводу: — Эмили.. — я с неуверенностью позвал ее, чтобы та повернулась ко мне, когда украшала свою комнату мишурой, рождественскими венками, носками и бумажными леденцами в виде крючков. — М? Что такое, Брамси? — она повернулась ко мне, стоя на кровати, держа в руках венок, а на шее висела мишура. — А-а что ты чувствуешь, когда рядом со мной? — мой голос неконтролируемо дрожал и заикался, мне очень тяжко дались эти слова, а глаза будто стали тяжелыми, я не смог их поднять и на миллиметр к Эмили. — Хм-м.. ну мне с тобой весело, приятно, даже когда ты молчишь, а это очень часто, уже лучше, чем быть одной в комнате. А.. Она не успела договорить, как я перебил следующим вопросом, который смог выдавить в несколько раз тяжелее: — Я же твой единственный лучший друг? — все-таки мне удалось поднять свой взгляд на Эмили и напряженно выдыхая горячий воздух через рот. Та лишь громко рассмеялась и все также смотрела на меня с тем же теплом и нежностью. — Конечно! Ты у меня единственный самый лучший друг! Не выше и не ниже. Так почему ты это спрашиваешь? Не выше и не ниже? То есть, это не взаимно? — Да так, уже не важно.. — я вновь опустил взгляд и в очередной раз погрузился в свои мысли, пока Эмили вновь широко улыбнулась и не подошла ко мне, обмотав мою шею мишурой и не заставив взглянуть на нее. — А может и гораздо больше! — она продолжала широко улыбаться, будто что-то переосмыслила. Неужели она все поняла? Но несмотря на этот разговор, мы удачно украсили Эмили комнату, выглядело просто потрясающе. Зима, 1991 год       Следом наступило и Рождество, которое также прошло очень весело, мы даже успели с ней слепить больших снеговиков около своих домой, которые были похожи на нас. А в феврале Эмили исполнилось уже восемь лет, обгоняла меня практически на целых восемь месяцев. Я посоветовался с мамой, насчет платья в качестве подарка, ведь я знал, что Эмили любит платья. Поэтому мы всей семьей пришли в поместье к ней и вручил большую коробку, в которой было аккуратно сложено зеленое платье «миди», вроде так сказала мама, как раз под ее цвет глаз. — С днем рождения, дорогая Эмили! Тебе же нравится? — Да! Спасибо, мне очень нравится! — она крепко обняла меня и снова поцеловала в щеку, что заставило меня слегка засмущаться. — Сейчас же его надену! И в эту же секунду девочки уже не было, она побежала на второй этаж, чтобы переодеться. Через пару минут я узрел настоящую леди, элегантно спускающуюся по лестнице. Это платье только подчеркивало образ девочки, которая мне так нравится. Но увы, это платье я увижу еще нескоро. Вскоре родители Эмили сказали, что подарок придет только завтра. Тут даже мне стало интересно, что же там такого они приготовили? Уже на следующий день ко мне прибежала Эмили вся на радостях и в припрыжку ожидала, чтобы я спросил: — Привет, что случилось? Подарок пришел? — Привет, да, пришел! Мой новый друг! Он, кстати, похож на тебя! Новый друг? Похож на меня? — А почему не пришла с ним? — Я не успела его подготовить к встрече, вот сразу к тебе пришла рассказать! Может прийти где-то через часик? Посмотришь на него. — Да, конечно. — Хорошо, я побежала! Я наблюдал, как Эмили пряталась за деревьями и не понимал, что я чувствую. Я должен радоваться, вроде бы это так, но становиться грустно и даже страшно, что я снова останусь один. Но буду надеяться на то, что Эмили не забудет обо мне. Уже через час я стоял около ее дома и постучался, мне сразу же открыли. Я думал за дверью будет Эмили, но оказалась миссис Криббс. — Здравствуйте, миссис Криббс. — Здравствуй, Брамс, ты к Эмили? — Да. — Тогда проходи, она в своей комнате. — Спасибо. Спустя минуту я был в ее комнате и застыл на месте: на кровати сидел фарфоровый мальчик в белой рубашке, цветом как его кожа и в черных брюках, пока Эмили искала для него пиджак. Он и правда был чем-то похож на меня, только был более мрачным и жутко смотрел на меня. Девочка немного испугалась, когда повернулась в мою сторону, потому что я тихо зашел в ее комнату. — Ах! Брамси! Ты меня напугал! Она хмуро смотрела на меня, я же снова отвел взгляд. — Извини. — прошла мелкая пауза, пока Эмили вновь не заговорила, одев пиджак на нового друга. — Вот, можешь познакомиться, это Брамс! — Брамс? Но так зовут и меня, ты же запутаешься! — Нет, он мне сказал, что его зовут так. — Но как он тебе об этом сказал?.. — А как еще? Просто сказал. Она смотрела на него и гладила по голове, и я понял, что лучше мне уйти, как она остановила меня: — Стой! Тут еще в комплекте есть маска! Смотри какая! — в этой маске Эмили выглядела как маньяк, теперь их лица стали одинаковыми. Она смотрела в зеркало и смеялась, похоже, ей понравилось. — Мы теперь с ним похожи, да, Брамси? Она снова посмотрела на меня, а я пытался не показывать свои эмоции, будто тоже надел на себя маску полного безразличия. — Да. Я тогда пойду? — А куда? Мы могли бы втроем поиграть. — Извини, у меня сегодня дела, маме помочь. — Ах вот как.. тогда до завтра? — Ага. Оказавшись на улице, я быстрым шагом направлялся к своему любимому месту – на ветку дерева, которое еще без почек и выглядело также подавленно, как и я. Я пускал маленькие слезы, разглядывая небо. — Как она могла назвать его моим именем? Меня все-таки заменят? Неужели она не любит? — я много раз повторял эти вопросы в своей голове. Эмили для меня очень важный человек и я не хочу снова оставаться один. А дальше было только хуже. Апрель, 1991       «Мы стали очень редко видеться, если даже встречались взглядами, то только машем руками или качаем головой. В гостях же мы играли не так ярко, как тогда, она постоянно со своим вторым Брамсом и никогда больше не расстается с ним. Я наблюдал, как Эмили меняется: глаза, они перестали блестеть и будто стали темнее, я больше не мог вечность смотреть на нее, как тогда. Наши родители тоже заметили за девочкой странное поведение, она будто хотела настроить всех против меня. Она становилась злой..» Август, 1991       «Уже год, как мы дружим, но сейчас и все лето Эмили меня избегала, если я даже зайду к ней в комнату, то кратко разговаривает со мной, намекая мне уйти. Я снова проводил все время в одиночестве и обнимал единственное, что осталось от той Эмили – Мишутка, которого она подарила на мой седьмой день рождения. Как бы я хотел все вернуть..» Октябрь, 1991       «Мой день рождения прошел ужасно! Она то пришла ко мне, но с этим чучелой! Кое-как даже уговорили на фото вдвоем спустя год и то оно получилось плохим. Практически не обращала на меня внимание, будто ее насильно сюда позвали, даже ни разу не улыбнулась мне.. что я сделал не так? За что она так со мной? Пожалуйста, верните мне ту Эмили.. я не хочу быть один..» В моем дневнике уже почти не осталось места, только на последнюю запись. Я сидел на своей кровати, когда уже было темнело, все готовились к хэллоуину, а я писать в своем дневнике мысли, о которых никто не должен знать.       «Завтра хэллоуин, я буду в образе смерти в черном плаще с капюшоне и с деревянной косой, которую помогал делать папа, пока мама украшала дом. Мы пойдем к Эмили, но меня удивляет то, что я не хочу к ней больше идти из-за него. Эмили была не только моей. Как это чучело может быть лучше, чем я?! Она стала другой! Она не играет больше со мной так, как это было раньше.. она стала злой.. обидно шутит надо мной.. она всегда с ним! А как же я?! Я должен завтра все выяснить!» Страницы закончились, и строки тоже. Остается ждать завтра, может еще что-то измениться. Завтра, на котором вся моя жизнь закончиться.       Наступил хэллоуин, мне не особо было до веселья, но, чтобы не волновать родителей, я приоделся в костюм и направился к нашим соседям ближе к вечеру. Тут я вновь увидел Эмили в том самом зеленом платье и с шляпой ведьмы на голове. Я уже начал немного радоваться, как огорчился, когда выражение лица и глаза остались теми же. А в руках опять была эта кукла. Спустя час посиделок со взрослыми, я заметил, как Эмили куда-то уходит вместе с ним. Я решил последовать за ней, пока не пришли в глубь леса. — Эмили! — я показался ей, сняв капюшон и выйдя из-за дерева, прямо как тогда при первой нашей встрече. — Что ты здесь делаешь? — она повернулась ко мне снова с этой маской на лице, становилось жутко. — Это ты объясни, что ты здесь делаешь? Что с тобой стало? Ты стала другой! Из-за.. — Из-за Брамса? Ты что, ревнуешь? Хотя, он может и правда лучше. — она усаживала на камень куклу, будто подготавливая к какому-то зрелищу. — А чем он может быть лучше меня? Он же кукла! Она ехидно смеялась мне, наклонив голову набок, я никогда не наблюдал за ней такого смеха и поведения. Я понимал, что это вовсе не Эмили, с ней что-то случилось. — Так ты и не отличаешься от куклы! Ты странный, мне всегда было смешно, когда ты восхищался якобы своими друзьями, которые сейчас над нами, кстати. — А ты не странная променять меня на это чучело!? — Он не чучело! Тут мне и правда стало страшно, когда она приближалась ко мне и что-то держала в руке. Я отходил назад и иногда оборачивался, чтобы не врезаться в дерево. — Не подходи! — А не то что? Придут на помощь твои бесполезные звезды? — она продолжала смеяться и ускорять шаг, а я же принялся бежать. Снова убегать от нее в чащу леса, как и тогда. Но я не пробежал и метра, как вдруг в затылок прилетает что-то твердое и тяжелое, я не устоял на ногах и упал на четвереньки. Голова кружила хороводы, пульс участился, слышал стук своего также быстро бьющегося сердца, а из затылка что-то пульсировало, похоже, что кровь. Я не мог прийти в сознание, чтобы продолжить бежать, пока Эмили не была в двух шагах от меня. Моя голова более-менее пришла в норму, когда она замахивалась чем-то железным, похожее на трубу. И тут произошло непоправимое.       Я схватился за эту трубу и толкнул Эмили, та упала на камень, ударившись головой.... Она больше не двигалась. Под маской больше не слышалось тяжелое дыхание. На камне осталась кровь. Она забыла обо мне. Мои глаза забегали, когда коснулся ее головы, а на руке осталась кровь, которая впитывалась в землю. Я убил ее. Тело полностью парализовало, я не мог хоть что-то выкрикнуть, у меня не было голоса. Жар в теле сжигал меня изнутри, будто я превращусь в уголек. Я держал в руке эту железную трубу, которую я просто высвободил из своей хватки. Мой взор упал на куклу, которая продолжала дальше сидеть на камне. И будто она улыбалась мне. Я долго смотрел на нее, пока не услышал знакомые голоса вдалеке. Тут будто не я начал действовать. Я снял с Эмили маску и увидел ее безжизненный взгляд и выражение лица в целом. Надев ее на себя и следом капюшон, я казался теперь реальным серийным убийцей, но ведь правда, я убил девочку, невинного человека. Я начинал слышать голос из куклы, которая просила взять ее с собой, на что я, на удивление, согласился и вместе с ней уходил от этого места куда подальше. Голова продолжала пульсировать и кружиться, поэтому я косился в разные стороны. Я не чувствовал ничего, весь мир был черным, мои чувства, эмоции и даже голос куда-то исчезли, я просто шел туда, где я мог хоть что-то видеть. Вскоре я дошел до своего дома и просто вернулся в свою комнату, сев на кровать вместе с куклой. Мы просто сидели. Я сложил свои окровавленные руки и смотрел в пустоту сквозь маску. Сидел до тех пор, пока меня не нашли родители и не приехала полиция. С меня выпытывали хоть слово, но я просто молчал и смотрел в никуда. А вскоре мои родители закрыли меня в стенах, полностью убив во мне все живое, якобы, чтобы сберечь меня. Я продолжил носить эту маску, так как вскоре из-за пожара обгорело мое лицо. Уже уродливое лицо. У меня отняли голос. Я остался один. Мой внутренний я умер. Кажется, я сошел с ума. Я убийца. Я тень. Мои муки только начались. Мое место занял другой Брамс. Лучше бы я тогда умер.