Нет ничего кроме любви

Когда ты устанешь от слёз и пуль Стрелять врагов, казнить друзей Иди ко мне. Иди ко мне и смотри Нет ничего, кроме любви Здесь нет ничего, кроме любви Когда ты стоишь у этой черты Из тысячи слов есть всего четыре И нет ничего, кроме любви

Глубины пустоты были бесконечными, холод ее — завораживающим. Пустота скалилась мириадами злобных пастей. Пустота веяла неутолимым голодом. В кончиках пальцах начинало покалывать, потому что пустота готова была задать тот единственный вопрос, на который он не готов был ответить. — Яго? Тихий голосок, который столько раз спасал его от зова пустоты. — Яго, ты еще жив? — Рад тебя слышать, малышка. С того дня, как он вырвался из-под стражи и убил библиария и надзирателя Мнемока, охрану ему усилили. Никакая охрана не могла помешать ему мысленно беседовать с Альтани, но наяву он не мог даже толком пошевелиться. Рядом с его клеткой теперь неотлучно дежурил Темный Ангел, держа его на прицеле. Рот ему завязали и развязывали только на время кормежки, прямо напротив него поместили постоянно включенный люмен, не давая спать: беспощадный свет бил в глаза. Севатару вспомнилось, как его отловил среди воронья скаут-сержант. Он драпал от астартес — и довольно ловко, пока скаут-сержант не крикнул вслед: «Куда бежишь, дурья башка, ты избран! Будешь жить в тепле и жрать досыта. Тебя вознесут к свету Императора», а Севатар, остановившись, переспросил: «К свету? Нет уж, спасибо, лучше дайте побольше темноты!» Скаут-сержант тогда рыкнул ему в ответ что-то вроде: «Для начала отучись от скверных шутеек вроде этой, сопляк». Но он ошибся. И во время, и после Вознесения Севатар не бросал зубоскалить — потому что иначе служить в VIII легионе и не свихнуться было сперва трудно, а затем и невозможно. Полтора столетия он шел за примархом, мало-помалу перемещаясь из задних рядов ближе и ближе, чтобы встать почти вровень с ним, — и язвил не переставая. Встань перед ним сейчас его скаут-сержант, и Севатар честно признался бы, что ему пришлось прошутить намного дольше, чем он хотел… Один из конвойных любил грозиться, что ему отрежут веки — пощуришься мне тут, ночная гадина! + Может, и гадина, — мысленно отбрил его Севатар. — Но я старше тебя по званию, мой сопливый кузен. Имей уважение, щенок! + Он не слишком надеялся, что его услышат, но Темный Ангел сбился с дыхания. — Вам… вам отрежут веки, капитан Севатар, — через силу выговорил он. + Так-то лучше, котенок Льва + Из носа снова потекла кровь, намерзая на губе. В клетке царил лютый холод. Длинные и липкие от грязи волосы смерзлись в сосульки, на ресницах вечно слезящихся глаз налипли кусочки льда; брызги питательной синтепасты в углу напоминали замороженное дерьмо. На вкус, вероятно, они тем более не отличаются, подумал Севатар. Неплохо бы эти свиноебы принесли мне одеяло или хоть какие-нибудь тряпки — сидеть голым в холодной клетке и просыпаться в инее даже для организма астартес не очень-то приятно. + Эй, котенок! Говорят, твой папаша сумел победить Русса, только ударив со спины? Очень, очень благородно. Как раз для лоялиста. У вас, похоже, это обычная тактика легиона, ваш сар Корсвейн так же пырнул моего отца в задницу + Из-под голых коленей побежали новые полосы изморози. — Сволочь, — задушенно прорычал Темный Ангел, — ка… капитан Севатар! + Яго! Ты еще жив? + Севатар остановился, и как раз вовремя: Темный Ангел был на волосок от того, чтобы ворваться к нему в клетку и хорошенько накостылять… + Рад слышать тебя, малышка + + Зачем ты его провоцируешь? + + От скуки +, — почти честно признался Севатар. + Он изобьет тебя + + В первый раз, что ли? Они устраивают мне головомойку всякий раз, когда приносят жрать. Я же астартес, на мне все быстро заживает, — утешил он ее. — Зато смотри, как он смешно бесится + + Ты прилагаешь слишком много усилий, — озабоченно сказала Альтани. — Чтобы разговаривать, не нужно даже стараться. Не нужно призывать варп. Это не варп-способности, это третья сигнальная. Просто вспомни, как ты это делал до Вознесения + Он добросовестно сконцентрировался. Альтани невольно потребовала от него слишком многого. Черные глубины Нострамо. Мысли, мысли, мысли. Неоформившиеся, пустые, мертвые мысли. Ребенком он слышал их постоянно — перешептывание желаний, страхов, обид, опасений, мстительной злобы, и ничего, кроме этого. Единственными чистыми мыслями были те, что он чувствовал у ворон на помойке. Чужие мысли лезли к нему в голову, стучались в виски. Хуже всего были мысли мертвецов — последние отзвуки ушедшей жизни, полные злобы и отчаяния. Ноги затекли, он пошевелился, потом дернулся — и зашипел от резкой боли: с бедра, примерзшего к полу, содрало кожу. Из носа — точно по шраму — потекла густая струйка, обжигающе горячая на покрытой инеем верхней губе; рот наполнился железистым привкусом. «Третья сигнальная, как же!» Но делать в клетке все равно было нечего. Рот ему завязали, Темный Ангел-конвойный сменился. Этого Севатар тоже знал: спокойный и выдержанный, он с одинаковой готовностью мог бы стоять на страже, целясь ему в лоб, открывать огонь по каким-нибудь ксеносам или расстреливать собственных родителей — если бы сумел их вспомнить, конечно — буде ему отдадут такой приказ. Может быть, это и правильно. Бытие астартес подразумевало, что приказы подчас оказываются именно такими. Обдумывать их, да еще и задавать вопросы, насколько они этичны, — дело летописцев, которых за такие вопросики порой втихомолку убирают без следа. Но в бесстрастии Темного Ангела Севатару чудилось нечто противоестественное. Его братья были сентиментальны — со слезливостью и высокопарностью матерых уголовников, истеричны и злопамятны; Севатар немало потешался над их способностью рыдать из-за того, что Ночной Призрак лежит раненый, и тут же убивать с немыслимой жестокостью тысячи людей, не говоря уж о ксеносах. Но даже это казалось ему лучше. Он снова сконцентрировался. Мертвые назойливо шептали ему из-за грани темноты, но он сумел отогнать этот шепот и процедить через кляп: «Она это делала так…» В это время Темный Ангел шевельнулся. Чуть-чуть, едва заметно, — движением век он активировал у себя температурные датчики доспеха. Потом, новым движением, вызвал на визор шлема параметры силовой клетки. Севатар еще плохо слышал его мысли, но в них не было никаких тонких оттенков, одно недоумение: почему так резко упала температура? Он сделал вывод, что в клетке неисправен температурный регулятор. Севатару было наплевать на его мнение. Какая разница, что там думает этот напыщенный болванчик? И его нелепо напыщенное начальство во главе с напыщенным идиотом Львом Эль-горд-своими-ляпсусами-Джонсоном? Если бы они знали то же, что и он… Если бы они чувствовали то же, что и он! Если бы он сам раньше знал и чувствовал то, что обнаружил в темных глубинах Галактики сейчас, то приложил бы все усилия, чтобы удержать Ночного Призрака от участия в безумной авантюре Хоруса. Вселенная ощерилась на человечество, готовая спустить на него чудовищ одно хуже другого, а они, вместо того, чтобы драться с настоящими врагами, устроили никчемную собачью грызню! Но открываться этим тупицам из Первого Севатар не собирался. Калибан-с, не поймут. + Яго, ты еще жив? + + «Ты еще дышишь, висельник?» — беззлобно передразнил он. — Рад слышать тебя, малышка. + + Не до шуток, Яго. Темные Ангелы идут за тобой + + Что — опять? Они начинают повторяться + Он сам не заметил, как поднялся на ноги, и оскаленные зубы прорвали ткань кляпа. + Я попытаюсь их удержать… + + И что дальше? Что будет с тобой, если кто-то узнает? Вдруг я в этот раз не убью их библиария? + + Не нужно никого убивать, Яго. Давай сделаем, как я предлагала в прошлый раз. Я отведу им глаза, и ты скроешься на транспортной палубе. А потом… + + Хорошо. Но сначала я увижу тебя, Альтани + Он напрягся и заставил себя приоткрыть глаза. Вокруг все наполнилось грохотом двенадцати пар сабатонов — конвой Темных Ангелов пришел за последним из заключенных. За ними вкатились сервиторы и парочка Механикум, которые сразу же взялись копаться в каких-то лючках в стене. Температурные регуляторы, сообразил Севатар. Они явились их чинить! А это шанс… Тем временем его вывели из клетки. Двое Темных Ангелов прицелились ему в голову; в одном Севатар узнал того, что грозился отрезать ему веки. Во главе конвоя снова был библиарий, пугающе похожий на первого. Нет, не похож, определил Севатар. У него совсем другие пиктограммы, и сдается мне, что этот рангом повыше. Но, трон, какие они одинаковые в своем слепом подчинении! А ведь вздумай дядюшка Лев присоединиться к Хорусу — и эти пошли бы за ним не раздумывая… Библиарий неприязненно косился на него. «Не используй варп, — вспомнил Севатар. — Третья сигнальная…» Тем временем Механикум один за другим сообщали, что не находят ни малейшей неисправности. Один из Темных Ангелов с возмущением начал настаивать на повторной проверке, тыча бронированным пальцем в инфопланшет — наверняка с докладом конвоира. Вылитый дядюшка Лев Эль-все-ошибаются-кроме-меня-Джонсон, вздохнул Севатар. + Они отвлеклись, Яго + Севатар выдохнул и сконцентрировался. Над голым телом поднялись струйки пара — и осели изморозью. Библиарий резко обернулся и хотел что-то сказать, но, атакованный с двух сторон, не смог собраться; Севатар толкнул его обеими руками, сдернул примагниченные у него на бедре цепной меч и болт-пистолет и бросился бежать. Дорогу сюда от вспомогательных ангарных палуб он помнил до мельчайшего заусенца на металлических листах пола, до последней заклепки. Это царство покоя и сна — сна без сна и покоя без покоя, где люди, лежащие неподвижно в закрытых капсулах, работали так тяжело и напряженно, как немногие на корабле, — он уже посещал однажды. И одну из этих капсул помнил особенно хорошо. По меркам смертных здесь было красиво. Тишина — чтобы не отвлекать астропатов; звезды за бронестеклом потолка, прозрачным — чтобы не мешать им улавливать смутные образы; ритуальные гравировки на капсулах — чтобы защитить их от влияния варпа. Севатар не разбирался в этом их красиво-некрасиво, пренебрежительно оставляя его на долю кузенов из Третьего и Девятого (и подозревая, что лучше всего в красоте смыслят кузены из Шестого). Но ему здесь понравилось. Если и существовало место, где можно было укрыться от шума чужих мыслей, то только здесь. + Когда нужно что-то передать, то нет шума мыслей, который был бы громче хора двадцати астропатов + — он почувствовал, как Альтани усмехнулась. Слепая, она не видела его. Иначе испугалась бы, как пугались слуги, разбежавшиеся при его приближении. Не видела черных ввалившихся глаз, не видела грязных волос и месива шрамов на огромном бледном теле. + Девятнадцати + + Что? + + Скажи мне вот что, Альтани. Ты можешь жить за пределами этой капсулы? + *** Она лежала тихо-тихо, не шевелясь. Скорее всего, она просто потеряла способность двигаться после перелома позвоночника. Севатар размышлял. Мысли текли вяло; он даже после тяжелых ранений не чувствовал себя настолько вымотанным. Взять под контроль двенадцать рыл, да не жалких смертных, а тренированных и устойчивых психически астартес, один из которых еще и библиарий, — не самая простая задача даже для либрариума. Он вспомнил Фела Жароста. Зря выгнал. Может, сейчас он мог бы чего дельного посоветовать. Зря поддержал, не отговорил Ночного Призрака. Зря не научился у Тайе Каренны управлять «Грозовой птицей» получше, — начала летного искусства им закладывали во время психоиндоктринации, но до подлинного мастерства ему было очень далеко. И не сказал Тайе, что считает ее своей племянницей, — тоже зря. Если подумать — вся жизнь была одной большой ошибкой. — Здесь уже ничего не исправить, — выдохнул он, сжав зубы и пальцы на штурвале. — Жги, птичка! + Ты на Макрагг, Яго? + Севатар помолчал. — Я могу высадить тебя там, — сказал он вслух. — Ты — жертва злобного сына Керза, похищенная и взятая в заложницы… ну, и все такое, малышка. + Мне не поверят. И меня опознают Темные Ангелы. По крайней мере, его превосходительство примарх знает астропатов в лицо + Его дурацкое превосходительство Лев Эль-знаю-как-хуже-и-всегда-так-делаю-Джонсон… — Нашла кого называть превосходительством, — буркнул Севатар, — этот «Носорог» с заклинившим тормозом… + Разве остальные примархи не такие же, Яго? + Крошечный на фоне пустоты кораблик резко развернулся. — На Арматуру, — обронил Севатар. — Там у нас больше возможностей затеряться. Горючего, по его расчетам, должно было хватить — но впритык. Альтани дремала. Если бы она пыталась предупредить кого-то на Макрагге или на Арматуре, Севатар бы слышал. Он по-прежнему не доверял никому, и ей тоже: жизнь в VIII легионе быстро отучает доверять даже собственной тени, не говоря уж о тенях по углам. Нужно быть полным психом, чтобы слушать эти тени, думал он. Нужно совершенно сойти с ума, чтобы развешивать гниющие трупы в своих покоях и задавать им вопросы. Уж кто-кто, а Повелители Ночи отлично знали, что мертвец может рассказать только то, что случилось непосредственно перед его смертью, в лучшем случае — за несколько дней до нее. И то, если оно завладело его вниманием; неинтересные, хотя, может быть, и существенные, для мертвеца детали всегда упускались. Омофагия в этом смысле ничуть не хуже некромантии… Но девчонка вымоталась, пытаясь его спасти, так же, как и он сам. Поэтому он не стал ей рассказывать, что его интересует на Арматуре. Здесь располагалась военная база Ультрадесанта и ультрамарских ауксилий. Конечно, это Ультрамарины и их воспитание, их девиз «Победа — это учет и контроль» известен всей Галактике, но ко времени прибытия Севатар отдохнет. А там, глядишь, тени будут на его стороне. И даже выкормыши Робаута-все-по-полочкам-Жиллимана какое-то время не спросят, что это за перец прихватил новенький комплект доспехов, обмундирования, боеприпасов и уселся на капитанский трон фрегата класса «Гладиус», выводя его к точке Мандевилля… (более крупные суда Севатар решил не трогать: слишком рискованно, лучше выбрать поменьше, лишь бы оснащенное варп-двигателями). Потом, освободившись от власти теней, конечно, спросят, но авось Севатар к этому моменту будет уже далеко. На Соте. Маленький пустынный незаселенный мирок на окраине Ультрамара, где даже патрули методичных Ультрамаринов появляются раз в полгода. Идеальное место для рандеву. Там они условились встретиться с Крукешем Бледным. Севатар не строил иллюзий ни насчет него, ни тем более насчет кое-кого из его подчиненных — чего стоил этот блондинистый гаденыш, Скрайвок, — но насчет самого себя он тоже не строил иллюзий. Если Крукеш не захочет его послушать, что ж… в рукопашной он ему не соперник, в перестрелке — тоже. А дружба… кишки Керза, когда дружба что-то значила в VIII легионе? Больше всего Севатара заботило, чтобы Крукеш не приказал открыть огонь по ворованному эскорту с Ультимой до того, как он успеет с ним связаться. + Яго + — Ты что, не спишь, малышка? + Яго, ты примкнешь к лоялистам? + — Да с чего бы? — взвился Севатар и осекся. Теперь, когда ему открылось то, что открылось, это казалось здравым. Но неосуществимым. — Они меня не примут. Это же я придумал клич «Смерть ложному Императору» — такое они не простят. И наврать им с три короба тоже не получится. У меня, знаешь ли, чересчур известная и узнаваемая рожа. Как я уже говорил, в этой Галактике все слишком сложно, и простой человек вроде меня не может рассчитывать на понимание. + Тогда что ты собираешься делать? + Севатар ухмыльнулся. — Строить свою судьбу так, как посчитаю нужным, — сказал он. — Заварушка такого масштаба, как эта, — отличный шанс улизнуть от всех, кто тобой пользовался, и наконец-то заняться своей жизнью. Не трусь, прорвемся. Он уже начал продумывать, что скажет Ультрамаринам или их прихвостням. Они с Альтани летели на «Грозовой птице» I легиона — союзника Ультрадесанта, но в небе ультрамарской военной базы, удаленной от Макрагга, она смотрелась… странненько. Однако его до сих пор никто не вызвал. И это было еще страннее. Он уловил обрывок мысли Альтани. Нет, не сдать его. Поесть. Девчонка проголодалась. И она хотела в туалет. Без капсулы с системами жизнеобеспечения ей нужна была чья-то помощь и в том, и в другом. Севатар бы помог ей, но, во-первых, он не знал, как поставить штурвал на автопилот, а во-вторых, еды — даже пайков астартес — в «Грозовой птице» попросту не было. Покряхтев, он начал копаться в памяти. Официально она называлась эйдетической, а у летописцев-борзописцев — бездонной, но на самом деле, чтобы вытащить оттуда полезную информацию, иногда требовались недюжинные усилия. Так, с автопилотом разобрался… Теперь вспоминаем, где в этой железной банке гальюн. Никогда не пользовался, — астартес оказывались в «Грозовой птице» уже в доспехах. Может быть, удастся вспомнить, есть ли в ней кладовка с едой. Автопилот едва не пронес его мимо цели, пока он возился, обшаривая суденышко. Как и следовало ожидать, никакой кладовки в нем не нашлось. Если тут и бывали какие-то пайки и кипятильник, принесенные смертным экипажем, то Темные Ангелы их убрали. — Свиноебы накрахмаленные, — ругнулся Севатар. — Значит, так, — обратился он к Альтани. — С ужином потерпи. На Арматуре постараюсь обеспечить тебе питание по высшему разряду. Смертные нуждались в еде трижды в сутки. И не могли жить без питья. Он совершенно забыл об этом — потому что никогда не считал нужным держать в голове. Теперь ему приходилось узнавать о смертных очень, очень много. И еще больше — о том, как кому-то помогать, потому что этому его никогда не учили. Он развернул «Грозовую птицу», чтобы та не врезалась в орбитальную платформу, по-прежнему темную и молчащую; авгуры не фиксировали никакого тепла, хотя на платформе требовалось много энергии. И вдруг понял, почему она молчит. Орбитальная платформа была разбита. Искореженные куски металла плыли в пустоте, черные и почти торжественные. Гигантские дыры не оставляли надежды найти на платформе хоть что-то живое. Севатар, чертыхаясь, приблизил изображение; на экране стали видны крошечные силуэты — мертвецы, выброшенные с платформы взрывом. Гравитация гигантских плит слабо притягивала их, и они не уплывали в пустоту от платформы, обреченные вечно кружиться вместе с ней вокруг Арматуры. Насколько знал Севатар, Ультрадесант бы моментально начал оперативную починку платформы — если бы мог. И если бы там, внизу, хоть кто-то выжил. Чтобы сломить Арматуру, потребовались бы усилия целого легиона. Первым делом Севатар подумал о Крукеше, но у того не было бы никакой возможности собрать такие силы. Диверсия — да, террор — да, но истребить многомиллионную армию смертных и огромный гарнизон астартес, и кого — Ультрамаринов? От злости Севатар стукнул кулаком по штурвалу. — Ну и где, спрашивается, я должен искать ей жратву? — выпалил он. Альтани сжалась, следя за ним испуганным взглядом. Нужно было садиться на поверхность и проверять, что случилось. В конце концов, на полях закончившихся боев всегда есть чем поживиться. — Есть, малышка, такое хорошее слово, оно в ходу у наших зеленокожих друзей, — лут. Так вот, сегодня дядя Сев поиграет с тобой в орков. + Яго, это не забава + — А я и не говорю, что это забава. Это веселая игра с непредсказуемым результатом. Если повезет, мы залутаем что-нибудь полезное. Если не повезет, нас с тобой шлепнут сволочи, которые засели на поверхности. Как тебе такая игруха? «Грозовая птица» снизилась и медленно плыла над поверхностью планеты. Нужно было садиться. Хотя бы потому, что прометий в топливных баках заканчивался. Но Севатар не мог найти, куда. Все на планете было буквально перемешано с землей и — он не сомневался — кровью. Он видел под собой горы щебня и битого рокрита — бывшие города. Видел кучи головешек — бывшие леса. Видел тучи, и это не были дождевые облака, это был дым от пожарищ. Еще немного снизившись, он разглядел больше. От ауксилий и мирных жителей осталось мясо. В прямом смысле слова — разжиженные лужи и озера гниющего мяса; запах разлагающейся мертвечины пробился даже в герметичный салон. Между мясом можно было разглядеть яркие цвета. Синие. Горящий синий цвет полированных доспехов, горечавки, серного пламени или кобальта, а еще — глаз Робаута-все-идет-по-плану-Жиллимана. Зеленые… нет. Красные. Мрачный коричнево-красный цвет запекшейся крови. Севатар на секунду задумался, потом вспомнил, что этот тяжелый цвет сменил гранитно-серый доспехов Семнадцатого. Белые с синим. Ну конечно! Мясники, они и есть мясники. Причем даже с собственными потерями никогда не считаются — судя по количеству потерь… + Что это, Яго? Что это так пахнет? + — Малышка, тебе на это смотреть не надо, — отозвался он. — Как я понимаю, Арматуру атаковали Пожиратели Миров и Несущие Слово. Яйца же Ночного Призрака, что они тут набедокурили? И после этого нас еще называют бесноватыми? Перед «Грозовой птицей» вставала башня. Высокая, круглая в основании, она была выстроена из белесого рокрита и резко отличалась по архитектуре от аккуратных строений Ультрамара; у Севатара мелькнула мысль, что эта постройка тут не пришей гроксу хвост и непонятно, как выстояла — выглядела она несбалансированной и совершенно не сейсмоустойчивой, при орбитальных бомбардировках или артиллерийском обстреле такие рушились в первую очередь, как он догадался приблизить ее на экране. Это был не рокрит. И это строили не Ультрамарины. Севатар успел прикрыть ладонью слепые глаза Альтани, но она уже увидела — его глазами, и он отчетливо расслышал, как заколотилось ее единственное сердце. Что за слюнтяи эти смертные… Он наконец-то выбрал место, где можно было приземлиться. Вонь от трупов витала в воздухе, прямо в окне виднелась башня из костей, вынутых из смертных, но его не смущало ни то, ни другое; «Грозовая птица» была герметичной, а Альтани — слепой. Он еще раз сносил ее в туалет. Там ее вырвало — крошечным комком: в последний раз она ела больше суток назад. Что ж, придется над этим работать… Ориентируясь на звук текущей воды, он спустился и нашел небольшой то ли канал, то ли ручей; по ультрамарской моде берега аккуратно забрали в рокритовые плиты, через одинаковые промежутки перекинули мостики и оформили ступенчатые спуски — мечта перфекциониста, а не водоем. Ниже по течению он слегка изгибался, и там вода поднималась. Севатар прошел было туда, но поморщился и вернулся. По ручью, видимо, плыли трупы убитых на берегу, и в месте изгиба получился затор. Вода там напрочь протухла и почернела. Тогда он поднялся по течению вверх. Это действительно был ручей, бежавший с холмов, и выше вода была чистой: должно быть, в холмах убитых не осталось. Так, одну проблему решили. Он вернулся вверх, к месиву из мертвецов, брезгливо ступая в сочащуюся трупными жидкостями плоть босыми ногами. Тела смертных его не интересовали. Ему нужны были убитые космодесантники. Первый оказался мелковат. Второй… второй был Несущим Слово, и снова Севатар проклял себя за то, что связался с этим отребьем. Положим, связался-то легион в лице Ночного Призрака, и связался с Хорусом, но у него уже не было сомнений в том, кто на самом деле все это затеял. К ним противно было даже прикасаться. Приросшие к телу доспехи, странные выросты, символы, от которых начинали болеть и без того раздраженные светом глаза. К счастью, уже смеркалось, и в сумеречном свете Севатар хорошо разглядел лица тех Несущих Слово, на которых не было шлемов. Уже тронутые распадом, они казались… измененными. Смерть не может так изуродовать человека, понял он, это и есть то, что они называют «благословением». Вот что они несли в Галактику. Вот ради чего они ее подожгли. Он обошел тушу мутанта, скрестив пальцы и отводя взгляд, оскользнулся на чьем-то разложившемся лице и сплюнул. Кузены из Шестого, кажется, всегда так делали при виде влияния варпа. Но и мертвый Пожиратель Миров его не устроил. На его доспехе красовались метки, которые немного отличались от Несущего Слово, но от них Севатар почувствовал себя вороной, готовой напасть и клюнуть. И этот продался варпу, что ты скажешь! Севатар пинком сбил с трупа шлем. Из доспеха вырвались смрадные трупные газы; пахло не так, как от обычного мертвеца. Что-то добавляло к запаху смерти еще и странный слащавый аромат. Духи? «Был бы Дитя Императора…» Лицо Пожирателя Миров было сильно покрыто шрамами, и все-таки что-то в пропорциях этого гниющего лица насторожило Севатара. Пришлось искать Ультрамарина. Тело уже сильно разложилось. Будь мертвец свежим, пожалуй, Севатар знал бы, что с ним делать. Когда-то, когда Нострамо еще несся в космосе, распространяя скверну беззакония, а сам Севатар жил в окружении ворон, свежий жмурик считался отличным источником мяса. И все-таки неизвестный сын Жиллимана подарил ему доспех, боеприпасы, ухоженный болтер — лучше ухоженный, чем у Темного Ангела, несколько запасных пайков и даже гигиенических пакетов. Это был просто царский подарок. Хоронить убитого Севатар не стал, но пожелал, чтобы его имя не забыли на Макрагге. Умер он наверняка геройски. Севатар снова спустился к ручью, разорвал гигиенический пакет, нашел там антисептический гель и полотенце. Разорвал второй — натягивать на себя пропитанный трупными жидкостями поддоспешник было, пожалуй, в духе Восьмого, но неприятно. Правда, натягивать мокрый поддоспешник на влажное тело было тоже не очень приятно, но после силовой клетки на «Неоспоримом Доводе» годилось. Доспех был тесноват. Но и это годилось. Паек был стандартным, но совершенно недостаточным: Севатар сильно изголодался. Однако решил, что это лучше, чем ничего. Он еще полночи шарил в развалинах, походя наткнулся на нужную вещь — пластековую канистру, наконец, нашел какие-то галеты в яркой упаковке, бутылки сладких напитков и всякую чепуху для смертных — должно быть, раньше тут был магазин. Мясо и сыр по большей части давно протухли, однако нашлось немного сохранившейся сырокопченой колбасы. Можно возвращаться и кормить Альтани. Его посетила странная мысль, что на самом деле с «Неоспоримого Довода» бежал не он, а она, прихватив с собой единственного человека, способного о ней позаботиться. Если он не ошибся, тогда… тогда Альтани просчиталась. Заботиться он не умел категорически. Даже если бы и хотел — а он хотел, видит бездна, — то понятия не имел о том, что нужно смертным, кроме пресловутой жратвы. Одежда? Какая? На «Сумраке» смертным сервам выдавали обмундирование… Наконец, Севатар рассудил, что слепой Альтани должно быть все равно, что носить, выкопал из-под завалов какое-то тряпье и отправился к «Грозовой птице». Она лежала там, где он ее оставил, свернувшись в клубочек. Ему показалось, что она не дышит. Она не шевелилась. + Яго? Ты вернулся? + Впервые за все время его отсутствия она обратилась к нему. И тогда он понял, что она так же не доверяла ему, как и он ей. И думала, что он бросил ее на смерть среди мертвецов Арматуры в закрытой «Грозовой птице». — Я принес тебе пожрать, малышка, — сказал он, ставя канистру с водой на пол. — А еще помыться и переодеться. Прости, если одежда не достойна бывшего Второго Голоса, тут с этим не слишком хорошо. Внезапно она засмеялась. Засмеялась вслух — слабый, тоненький колокольчик. — Ты… залутал это? Как варбосс зеленокожих? Он расхохотался, закинув голову с высыхающими волосами. — И не только это. Следующий день для Альтани начался уже гораздо лучше. Севатар, понимая, что она слышит его мысли, старался не думать. Выходило плохо. Топливные баки «Грозовой птицы» практически опустели. Жить на планете, полностью разрушенной и зараженной трупным ядом — плюс эта башня из костей, кто знает, что с ее помощью призвали проклятые ушлепки Лоргара! Ясно же, что ничего, кроме гадости из варпа, — было невозможно. Если в ближайшее время они не найдут корабль, можно спокойно застрелить Альтани и застрелиться самому из болтера с Ультимой. Но вместо этого Севатар снова отправился на поля сражений в поисках пищи и боеприпасов. Ему пришло в голову слить в канистру прометий из ранцев погибших. Но в чем он тогда будет носить воду? Поискать другую канистру? Он отрегулировал визор шлема, чтобы солнце Арматуры не выедало глаза, и поднял голову. Высоко в небе вращались осколки орбитальной платформы. А еще выше — корабль. Крошечный на таком расстоянии, — по-видимому, небольшой эскорт. И, судя по всему, пустой. Авгуры доспеха, к которым Севатар уже мало-помалу привыкал, сказали ему то же, что и телепатическое прощупывание: на корабле не осталось ничего живого. Что ж, сказал он вслух, возвращаемся к первоначальному плану. Галактика иногда бывает добра к своим буйным детишкам, хотя впредь я бы на это не рассчитывал. Ищем вторую канистру, сливаем в нее прометий из всех встреченных здесь Ультрамаринов, и летим вверх. Даже если не удастся улететь с Арматуры, на корабле жить можно куда дольше и с большим комфортом. Лишь бы Несущие Слово и Пожиратели Миров не отравили его варпом. Это сияние… + Альтани + + Яго? Что-то случилось? + + Вот это непонятное сияние в правой стороне неба — это что? + + Яго, ты его видишь? Это же Астрономикон! + + А похожее, только ближе и левее, — это что? + + Не знаю… Я знаю только, что по нему ориентировались наши навигаторы, когда пришли сюда, в Ультрамар, а свет Астрономикона погас + + Ага, дядюшка запасся собственным варп-маяком… Предусмотрительный наш. Знать бы, что у него еще полезного в бардачке. Впрочем, нас с тобой туда не пустят + Он остановился, опустив руки и соображая. Значит, он видит Астрономикон. Занятно. Папа Ночной Призрак, наверное, тоже его видел, и паршивец Пожиратель Снов — тоже, но никогда не признавались. А это означало, что они могут обойтись без навигатора. И еще это означало, что если Крукеш все-таки захочет прибыть на рандеву, то варп-маяк Робаута-всегда-есть-еще-один-туз-в-рукаве-Жиллимана может обмануть его и завести в самую пасть Ультрадесанта. А те не станут разбираться, нарочно он пришел или по ошибке, и уж тем более им не интересно, что Севатар намеревался приказать верной ему части легиона выйти из войны за Империум. Хотя это как раз было поправимо: с астропатом под рукой Крукеша можно и предупредить. *** «Отвага и честь» вышла из варпа, погромыхивая разбитыми переборками. Севатар выдохнул, помотал головой, щуря слезящиеся глаза, и упал грудью на приборную панель, не забыв поставить корабль на автопилот. Он и сам будто шел на автопилоте. Свет варп-маяка, слишком близкий — теперь Севатар уже не сомневался, что маяк расположен именно здесь, — пока он был в варпе, с невероятной силой хлестнул его, как электрическим кнутом; сейчас его мерцание резко потускнело, однако Астрономикон, по которому он вел «Отвагу и честь», по-прежнему распространял свое едкое сияние по правую руку от него, и весь правый бок ныл, точно стократ ужаленный осами. Здесь, над Сотой, в поясе астероидов, ставить корабль на автопилот было рискованно, но у него уже отнимались руки и ноги. Кто бы мог подумать, что астартес может настолько устать… довести себя до состояния выжатого лимона — поистине достижение для трансчеловека! Зато теперь он понимал, почему астропаты в тридцать лет выглядят глубокими стариками, а навигаторы с годами превращаются в уродцев, почти не способных двигаться. Работа с варпом пожирала и тело, и психику, причем пожирала стремительно. — Ха, — крикнул он и хрипло хохотнул. — Я сделал это! + Яго. Как ты? + — Лучше всех, малышка. Он сносил ее в уборную. Намазал ей бутерброд (она рассказала, как). Налил сладкого напитка. Сама она не могла: после перелома позвоночника у нее действовали только кисти рук, и то еле-еле. Потом она пожаловалась на холод, он резонно указал ей на неисправные терморегуляторы — на «Отваге и чести» почти все вышло из строя после нещадного обстрела сторонниками Хоруса, Альтани развеселилась и заметила, что для обогрева можно использовать одежду. И он отыскал среди найденного на Арматуре тряпья какой-то свитер кричащего зеленого цвета. Или красного? Нет, похоже, все-таки зеленого. Его никогда не занимали такие вещи, но, кажется, астропаты и ходили в зеленом. Как его надевать, причем не на себя, а на другого человека, Севатар тоже разобрался не сразу. Но Альтани приняла с благодарностью и не роптала. Ноги ей он завернул в термоодеяло из спасательного пакета, реквизированного у одного из убитых Ультрамаринов. Ему оно уже не нужно, а девчонку согреет. Только бы добраться до кораблей легиона. Там у нее будет и сервитор, и обслуга, и Механикум, которые покумекают — и соорудят ей экзоскелет. Он лично проследит, чтобы соорудили. + В кого мы теперь играем, Яго? В орков уже играли... + — В кочевников постапокалипсиса, — уверенно отозвался он. — Собрали все, что может пригодиться, пришли туда, где нас, может быть, ждет помощь, а теперь по законам жанра должна случиться какая-нибудь хрень. + Почему? + Севатар не ответил. Он уже немного пришел в себя, сел за штурвал и осторожно маневрировал среди редких астероидов. Пока никакой угрозы не было — если он не потеряет бдительность, конечно. Свет варп-маяка показался ему не просто потускневшим, а каким-то болезненным. Похоже, маяк был поврежден, хотя и явно не собирался тухнуть совсем. Из-за астероидов выплыл силуэт корабля. Вскоре он стал хорошо виден. Эсминец в цветах VIII легиона, и Севатар знал этот корабль. «Никтон». Безнадежно мертвый, едва фонящий слабыми отголосками смертных душ. Опасения Севатара сбылись. Он попытался вызвать Крукеша. Бесполезно. По полу поползли струйки инея, покрывая ярко-синий доспех Ультрадесанта. Альтани вздохнула, но промолчала. — Я бы на твоем месте сказал, что я идиот, малышка, — сказал Севатар. — В нас чуть не врезался кусок камня. А ну-ка… — он потер глаза. Прикосновение бронированных пальцев раздражало их еще больше. — Черт! Он вспомнил, как зависнуть в пустоте. Если бы «Отвагу и честь» обнаружили его братья, то без лишних разговоров открыли бы по ней огонь. Если бы ее обнаружили Ультрамарины… что ж — возможно, он остался бы в живых, но было бы много, очень много лишних разговоров. Поэтому «Отвага и честь» висела в поясе астероидов, выдерживая одну и ту же скорость — маневр, несложный для флотского офицера, но Севатар осуществлял его впервые. Итак, его братья побывали здесь. Побывали — и схлестнулись с Ультрадесантом. Разумеется, проиграли; выиграть у Тринадцатого могли объединенные силы Несущих Слово и Пожирателей Миров, но своих братьев Севатар хорошо знал. Выходит, Сота обитаема. По крайней мере, на ней находился персонал варп-маяка и наверняка некоторый гарнизон, который оперативно вызвал подмогу. На секунду Севатар задумался, кто виновен в гибели его братьев и этих людей: он ли, потому что назначил Крукешу здесь рандеву, или Робаут-все-схвачено-Жиллиман, ловко скрывший значимость Соты от остальных? Скорее всего, виновен Крукеш, предпринявший эту неосмотрительную атаку. Что за чертовы мальчишки, подумал Севатар, ни на минуту нельзя одних оставить, вечно во что-то вляпаются. А ведь не последний человек в легионе этот Крукеш… был. И внезапно ему вспомнился один из недавних, особо ярких снов, когда перед ним удивительно реалистично — будто во плоти — возник Крукеш. Этак хамски заявил, что намерен возглавить Хироптеру. Правда, добавил, что подумал бы о спасении Севатара, если бы знал, где он. Самонадеянный типчик, ничего не скажешь. Самонадеянность его и погубила. Не донеслась ли до Севатара последняя мысль Крукеша перед гибелью в небесах Соты? + Яго. Те, кого ты хотел встретить, не придут, да? + — Уже не придут, малышка. + И что ты будешь делать? + — Что мы будем делать, — поправил ее Севатар. — Вон тот корабль. Ах да, ты его не видишь. Я сейчас покажу. На нем выжил кое-кто из экипажа и, возможно, навигатор. Сейчас мы с тобой поиграем в капитанов — первооткрывателей космоса. + Вольных торговцев? + — Было бы чем торговать. Нет, скорее все-таки первооткрывателей. Ты смотрела приключенческие пикт-ленты в детстве? + Нет. Меня совсем маленькой нашли и с раннего детства обучили на астропата. Но я читала детские книжки про приключения + — Это хорошо. У меня в детстве не было книжек. Мнение выживших членов экипажа «Никтона» его не интересовало ни в малейшей степени. На его вкус, приличный член экипажа, прикомандированного к Повелителям Ночи, должен быть просто счастлив, что его уводят из-под носа легиона к черту на рога. Куда-нибудь, где нет ни амбиций Хоруса, ни гнева Императора, где можно будет сколотить собственную варбанду из астартес, которые не хотят участвовать во вселенском бардаке, но еще помнят, для чего их создавали, и уничтожать мерзких чудищ, являвшихся ему в видениях. Ну, или примкнуть к уже сколоченной варбанде таких астартес. Севатар оценивал ситуацию трезво. Космодесантники из других легионов могут за ним и не пойти, а на здравомыслие своих братьев он уже не рассчитывал. Продемонстрировали с блеском. Куда-нибудь, где Альтани не обвинят в предательстве и не принудят к омерзительным ритуалам вроде тех, что изуродовали Несущих Слово и Пожирателей Миров… + Яго. Куда мы направляемся, кэп? Что будем открывать? + Севатар вызвал в памяти карту Империума. Если идти, то как можно дальше. Ультрамар обвивал змеиными кольцами гигантский варп-шторм, но между этими кольцами виднелись просветы. И если имперские навигаторы не видели Астрономикон, то вновь обретенные варп-способности Севатара воспринимали его сигнал явственно. Значит, нужно отправляться за пределы варп-шторма, за пределы Ультрамара, к самым границам Империума. Куда-нибудь на юг или юго-запад, где Мальстрем помешает и погоне, и варп-колдовству новоявленных колдунов из Семнадцатого… — Мы идем в Бледные Звезды, малышка. Там еще много чего… неоткрытого.