Лето на кончиках пальцев

      — Мы ведь… Мы ведь семья… — Я постаралась оттолкнуть его прочь, но Артур даже не пошатнулся. Наоборот, он навалился на меня так, что затылок больно ударился об стену.              В комнате было темно. Духота июльской ночи смешилась с жаром наших тел. Я мелко подрагивала, чувствуя руку на бедре. Ладонь Артура нетерпеливо скользила туда-сюда, вызывая тонну мурашек. Я попыталась извернуться, чтобы ускользнуть прочь, но хватка сводного брата оказалась слишком сильной.              — А ведь недавно ты мне сказала совсем друго-о-о-ое.              Его дыхание обожгло ухо. Толпа до мерзкого приятных мурашек пробежалась вдоль шеи. Грудь заныла от вожделения. Я так давно не была с мужчиной, а голос Артура оказался таким неожиданно низким.              — Я… Я… — Его рука скользнула выше, задрав ночную сорочку. Я тут же её одёрнула, но Артур слабо шлёпнул меня по руке. — Я т-тогда погорячилась. Прости.              — За что? — Когда его губы упали на ключицу, я не удержалась и глухо простонала. — За правду? Не глупи, Маш. Мы действительно не семья.              Какое же счастье, что родители спали на втором этаже! Моё сердце не выдержит позора, если мама или дядя Давид застанут нас за этим. Тем не менее, никто, кроме них, не сумел бы остановить начинающееся безумие. Мой разум оказался недостаточно крепок, а воля — сильной, чтобы пресечь всё на корню. Между ног собралась тяжесть, грозящая обернуться катастрофой. Липкое, мокрое возбуждение бухло во мне и я, как последняя блудница, не могла сопротивляться.              — Т-ты мне брат. — Я попыталась образумить если не его, то хотя бы себя. Найти рычаг, который в последний момент поможет мне сбежать. — Да, сводный. Но всё-таки брат. Причем младший!              Артур ехидно улыбнулся. Молодое, безволосое, вытянутое лицо в ночных сумерках выглядело по-особенному зловеще. Красота, подаренная смешанной кровью, стала злой шуткой для таких женщин, как я. Ладонь Артура коварно сжала грудь с самого низа. Я до боли закусила нижнюю губу.              — Я тоже не хочу быть семьей. — Сладким шепотом ответил Артур. Кончик его языка пролез в моё ухо, и я всхлипнула, чувствуя стыд, возбуждение и бессилие. Совесть проигрывала в этой схватке. — Я хочу стать больше, чем это.              Доминик Торетто с этим бы поспорил, ведь не существует ничего большего, чем семья. Но Артур этого либо не знал, либо не понимал, либо с самого начала увидел во мне женщину. Это пугало но не так сильно, как осознание, что я, взрослая тётка двадцати трёх лет млею перед человеком, который на четыре года меня младше и на голову ниже. Сквозь сорочку Артур сжал проступивший сосок, и закусила руку, чтобы не застонать в голос. Невольно я вспомнила Эдика. Милого, нежного, ласкового Эдика, который практически не трогал мою грудь, не прикасался к бёдрам, не смотрел в глаза с таким вожделением.              Этот взгляд… Этот взгляд стал одной из причин, по которой я ещё не закричала. Артур смотрел на меня так жадно и страстно. Эдик не давал мне и доли такого. Стало даже как-то смешно. Мой милый Эдя, несостоявшийся жених, проиграл совсем мальчишке. И пусть для последнего я была не более, чем мимолётным воплощением фетиша из оранжевого ютуба, мне не было грустно.              Скорее мне было немного мерзко от себя самой.              Артур привстал немного на носочки, а я наклонилась. Впервые за бесконечную ночь наши губы встретились. Дыхание перехватило. Чтобы не свалиться под напором неожиданных чувств, я схватила Артура за затылок. Тот оказался рад инициативе. Моя рука скользила по его спине и пояснице, пока ладони Артура продолжали бесстыдно лапать мою грудь и, как же стыдно признавать, это было очень-очень приятно.              Раньше, спя с Эдиком, я не чувствовала такого сильного, отчётливого желания, которое отдавалось в каждую клеточку тела. От корней волос до вершин сосков. Между ног неприятно заныло. Возбуждение ядом пронеслось в крови, ударив прямо в сердце. Я дернулась, мы повернулись, наши плечи задели тумбу. Косметика, украшения, приятные сердцу мелочи рухнули на пол.              Теперь Артур оказался прижат к стенке.              Он отдалился, разорвав поцелуй. Вожделение смешалось с удивлением. Смотря на него, почти сверху вниз, я не сумела сдержать улыбки.              — Хочешь вести? — Артур тихо засмеялся. — Что ж, мне нравятся темпераментные женщины.              — Не хочу вести. — Я сильнее сжала затылок, ненароком потянув короткие темные волосы. — Тебя хочу.              Он облизнул тонкие, четко очерченные губы. Чёрт, я бы убила за такие!              Пустота внутри меня пульсировала, требуя срочного заполнения.              Проблемы последних дней, неудачи и потери быстро стали не нужны. Для того, чтобы большая часть душевных ран затянулась, потребовалось всего нечего: крепкое мужское тело, обаятельная улыбка и крупицы теплых слов. Сейчас мне действительно требовался кто-то.       — Я тоже.