Мы идём рука об руку, а не один за другим.
— Шекспир.
5-й год обучения
Ничего не работало. Она перепробовала все, но следы на ее руке все равно остались. Я Не должен лгать. — Чертова сука, — пробормотала Гермиона. — Не выражайся, Грейнджер. Гермиона обернулась и увидела Малфоя, притаившегося в дверях кабинета зелий. Она раздраженно нахмурила брови, он был последним человеком, которого ей сейчас хотелось видеть. Она схватила свою сумку и встала, чтобы попытаться пройти мимо него, не сказав ни слова абсолютному придурку, который стал золотым мальчиком Амбридж, но он поймал ее за локоть, когда она проходила мимо. — Отпусти меня, Малфой. Его взгляд упал на ее руку; красную, раздраженную и все еще немного кровоточащую. — Кто это с тобой сделал? — Его голос был низким и грубоватым. — А тебе-то какое дело? Она снова потянула его за руку, но его хватка была слишком сильной, он отказывался отпускать ее. — Ответь на мой вопрос, Грейнджер. Она встретила его пристальный взгляд, его пронзительные серебристые глаза смотрели в ее мягкие карие, и она искала хоть какое-то подобие сострадания. Конечно, его никоим образом не заботило, кто оставил шрамы на ее коже. Но в его глазах безошибочно читался гнев, как будто он злился на того, кто сделал это с ней. Что, учитывая, насколько глубоко он был в кармане Амбридж, должно быть, невозможно. — А ты как думаешь? — прошипела она. Он снова посмотрел на отметины на ее руке, а затем снова на нее. Было ясно, что он знал. Он взглянул на столешницу, где она пыталась приготовить мазь и в конечном счете потерпела неудачу. — Пошли. — Он потянул ее за руку, как собаку на поводке, и потащил обратно к котлу. — Что? Нет, Малфой! — Заткнись, Грейнджер. Гермиона открыла рот, чтобы снова возразить, но он бросил на нее злобный взгляд, и она замолчала. Малфой устроился за столом и немедленно приступил к работе. Гермиона стояла ошеломленная, наблюдая, как он варит с умелостью мастера зелий. В конце концов она сдалась и села рядом с ним, довольствуясь тем, что просто наблюдала за его работой. Его гибкие пальцы скользили по поверхности стола и над котлом, словно исполняли танец; волшебный балет по приготовлению выпечки. Это было прекрасное зрелище. Если бы она позволила себе потеряться в этом, то могла бы почти забыть, что Малфой был тем, кто выполнял все шаги. Двадцать минут спустя Малфой перелил месиво в маленькую баночку и потянулся к руке Гермионы. Она была слишком ошеломлена, чтобы попытаться остановить его, когда те же самые гибкие пальцы схватили ее за запястье. Он обмакнул два пальца в мазь и начал наносить ее на ее кожу. Его прикосновение было нежным и почти успокаивающим. Она с благоговением наблюдала, как буквы полностью зажили и исчезли с ее кожи. — Спасибо тебе, — прошептала она. Он отпустил ее запястье, когда она провела своими пальцами по тому месту, где всего несколько секунд назад были порезы. — Не за что. — Он закрыл банку крышкой и подвинул ее к ней через стол. — Ты можешь поделиться этим с другими. Тебе много не нужно. — С этими словами Малфой встал и направился к двери. — Зачем ты это сделал? — крикнула она ему вслед. Он остановился как вкопанный, но не повернулся к ней лицом. — Зачем помогать мне? Ты ненавидишь меня. Малфой медленно повернулся к ней лицом с тем же злобным выражением в глазах. Он приблизился к ней на несколько шагов, по-прежнему оставляя между ними океан пространства. — Я знаю, что происходит, Грейнджер. Вопреки распространенному мнению, ты не единственная в этой школе, у кого есть хоть капля интеллекта. — Гермиона прикусила губу, сбитая с толку его двусмысленным комплиментом. — Я знаю, что он вернулся, хорошо? Я же не чертов идиот. Мой отец… ну, он, ты знаешь. Гермиона кивнула. — Да. Полагаю, что да. — Что ж, — Малфой сжимал и разжимал кулаки, с каждой секундой чувствуя себя все более и более неловко. — Я полагаю… я знаю, что это вот-вот станет… плохо для вас всех, так что, может быть, стоит помочь вам не чувствовать себя так плохо прямо сейчас, да? — Для таких, как я? — Она пристально посмотрела на него, ярость медленно закипала в ней. — Почему бы тебе просто не сказать это, Малфой? Мы все знаем, как ты любишь это слово. Малфой вздохнул, как будто к нему пристал капризный ребенок. — Прекрасно, Грейнджер. Грязнокровки. Ты знаешь, кто вернулся, и он ненавидит таких людей, как ты. Теперь это не такая уж большая тайна, не так ли? Я полагаю, у тебя осталось не так много времени здесь, в Хогвартсе, так что нет смысла смотреть, как ты страдаешь из-за этого. Гермиона вскочила на ноги. — Ты думаешь, что ты такой особенный. Потому что твоя семья представляет собой кровнородственное смешение лишь из-за денег. — Мы не кровнородственные… — У моей семьи тоже есть деньги. Как и у Гарри. — У Поттера нет никакой семьи… — Это, должно быть, действительно ранит тебя, не так ли? Малфой раздраженно фыркнул. — Что, Грейнджер? — У тебя есть твоя драгоценная чистая кровь, и это даже не имеет значения, потому что даже с моей грязной кровью я все равно лучше тебя. Малфой рассмеялся над ней — издевательский, жестокий звук. — Ты знаешь, что это правда. Я получаю лучшие оценки. Я применяю более сильные заклинания. Я зарабатываю больше очков для своего факультета. И я делаю все это, будучи лишь магглорожденной. Это, должно быть, сводит тебя с ума. Подумай обо всем, что я могу сделать такого, чего не можешь ты. Ты получаешь отличные оценки по чарам? Трансфигурации? Заботиться о волшебных существах? Древние руны? Все, что ты умеешь делать лучше меня, — это варить зелье и летать на метле. Любой волшебник может овладеть этими навыками, просто посмотрите на Гарри. Но я? О, это, должно быть, действительно разрушает тебя изнутри. — Заткнись на хрен, Грейнджер, — прошипел Малфой. — Я овладела заклинаниями, о которых ты ещё даже не слышал. — Например, что? — Заклинание патронуса. Малфой закатил глаза. — Ты этого не умеешь. Решимость Гермионы окрепла, когда она потянулась за своей палочкой. Она вытащила её из кармана и быстрым движением запястья произнесла: — Экспекто Патронум! Светло-голубая выдра сорвалась с кончика ее палочки и начала резвиться в воздухе по комнате. Малфой наблюдал за этим, разинув рот и широко раскрыв глаза. Гермиона улыбнулась, полностью довольная собой, когда Патронус сделал свое дело и исчез. — Ты можешь это сделать, Малфой? — Как ты… — Гарри научил нас. Тебе нужно вспомнить что-нибудь счастливое, чтобы заклинание сработало, — она пожала плечами. — Так что ты, вероятно, никогда не сможешь этого сделать. Тогда Малфой двинулся на нее. Гермиона пятилась, пока не ударилась о край столешницы, и пустой котел с грохотом отлетел в сторону. Малфой стоял перед ней, их ботинки почти соприкасались, и сердито смотрел на нее сверху вниз своим настойчивым злобным взглядом. — У меня могут быть счастливые мысли, Грейнджер. — О, да? — На этот раз она была единственной, кто насмехался. Но когда она открыла рот, чтобы продолжить оскорблять его, его рука потянулась вверх, запуталась в ее волосах, и он прижался губами к ее губам. Гермиона удивленно пискнула у его рта, когда его губы начали завладевать ее губами с лихорадочным желанием. Она инстинктивно отстранилась от него, но его рот последовал за ней, его пальцы запутались в ее волосах, крепко удерживая ее на месте. Гермиона прижала руки к его груди, убеждая себя, что это для того, чтобы оттолкнуть его, но затем его язык проник в ее рот, соприкоснувшись с ее языком, и она исчезла. Она прильнула к нему, вместо того чтобы отстраниться, полностью отдаваясь поцелую, позволяя ему поглотить ее. Малфой застонал рядом с ней, раздвигая свои бедра, подходя ближе к ней. Тихий стон сорвался с губ Гермионы, когда Малфой снова коснулся ее языка своим. — Черт возьми, Грейнджер, — пробормотал он ей в губы, а затем снова поцеловал ее. Он отпустил ее волосы, чтобы провести руками вниз по ее телу, пока они не добрались до задней поверхности бедер, прямо под подолом юбки. Гермиона резко вдохнула от прикосновения, зарываясь пальцами в его джемпер. Малфой подхватил ее руками под бедра и усадил на столешницу, сбивая пустые флаконы и бутылочки, отчего они со звоном полетели на пол. — Сиди спокойно, — приказал он ей. Она оцепенело кивнула, прижимаясь к нему. Он оторвался от ее губ, чтобы поцеловать вдоль линии подбородка. Гермиона вздохнула, все еще сжимая в кулаках его джемпер. Малфой продолжал целовать и облизывать ее подбородок, пока не добрался до уха, где слегка обвел ушную раковину языком, и Гермиона тихо застонала. — Держись за меня, Грейнджер. Еще одна команда, и снова она последовала ей, отпустив его джемпер, чтобы обвить руками его шею. — Хорошая девочка, — одобрительно пробормотал он, а затем продолжил свой путь, облизывая и посасывая точку пульса чуть ниже ее уха. Гермиона захныкала и выгнулась дугой, желая быть ближе к нему. Одна из рук Малфоя скользнула от ее бедра вниз и начала теребить подол юбки, и это было то, что вывело ее из оцепенения. Она оттолкнула его, тяжело дыша, с раскрасневшимися щеками. — Это было… — начала она. — Недостаточно. И его губы снова прижались к ее губам. И снова она застонала и растаяла от его прикосновений. Он сжал ее бедра так сильно, что остались синяки, и вместо того, чтобы слегка лизнуть в шею, сильно прикусил. Гермиона тихо вскрикнула, вцепившись руками в его плечи, чтобы избавиться от боли, вызванной его привязанностью. Он провел языком вверх по ее шее, посылая дрожь вниз по позвоночнику. Когда он снова добрался до ее рта, Гермиона слегка откинула голову назад, не давая ему снова завладеть ее губами. — Этого достаточно, — прошептала она. Малфой медленно выдохнул и затем отступил от нее. Его серебристый взгляд встретился с ее карим, злоба сменилась агонией. Она могла сказать, что он хотел от нее большего и ненавидел себя за это. Она понятия не имела, чего хочет. — Ты все равно не сможешь этого сделать, — сказала она. — То, что ты сейчас испытывал не было счастьем. Малфой кивнул, затем повернулся и вышел.6-й год обучения
Гермиона обнаружила Малфоя сидящим в одиночестве в последнем купе поезда. Ей пришлось пройти мимо многих растерянных слизеринцев, чтобы пробраться к нему. Она набралась смелости спросить Блейза и Тео, где Малфой, и они, казалось, не задавались вопросом, почему именно Гермиона Грейнджер из всех людей искала именно его. — Он там, — Тео кивнул на крошечный отсек дальше по коридору из задней комнаты отдыха, где собралось много слизеринцев. — Почему он вернулся туда? — Наверное, хандрит, — сказал Блейз, пожимая плечами. — Ой. Что ж, спасибо вам. — В любое время, Грейнджер, — сказал Тео с ухмылкой, которая заставила Гермиону задуматься, знали ли они о том, чем они с Малфоем занимались в кабинете зелий в прошлом году. Она выбросила эту мысль из головы и направилась в купе. Она была заперта, но взмах ее волшебной палочки позаботился об этом. Малфой сидел на одной из скамеек, одетый во все черное, прислонившись головой к окну. Услышав, что она вошла, он поднял голову. — Чего ты хочешь, Грейнджер? Гермиона подошла и села на скамейку напротив него. Купе было таким узким, что их колени почти соприкасались. — Гарри думает, что именно ты замышляешь что-то гнусное для Сам знаешь кого. Малфой приподнял бровь. — И что? — Это ты? — С чего бы мне вообще тебе говорить? — Значит, это ты. — Это не то, что я сказал! Гермиона пожала плечами. — Ну, если это не так, почему бы просто не сказать об этом? Малфой усмехнулся и снова выглянул в окно. — Ты ничего не знаешь, Грейнджер. — Я знаю почти все, Малфой. Он прислонился головой к окну, и на его лице появилось удивительное выражение печали. — Не об этом, ты не должна. Повинуясь импульсу, Гермиона протянула руку через разделявшее их пространство и закатала рукав джемпера Драко, обнажив Темную метку, о существовании которой Гарри подозревал. Она тихо ахнула и отпустила его рукав. Она посмотрела ему в глаза, и его печаль сменилась гневом. — Хорошо, — тихо сказала она. — Тогда никаких радостных мыслей для тебя. Она вскочила и бросилась к двери в купе, но Малфой оказался быстрее. Он встал и бросился к ней, обхватив ее руками за талию и притянув к себе. — Малфой… — Заткнись. — Он прижал ее к окну, встав перед ней и прижавшись своим лбом к ее лбу. — У меня могут быть счастливые мысли, Грейнджер. — Нет, не могут, — пробормотала она, ее горячее дыхание коснулось его губ. Малфой издал звук, похожий на рычание, и сильнее прижался к ней всем весом своего тела. — Помоги мне, — прошептал он. А потом он поцеловал ее. На этот раз Гермиона, более знакомая с ощущением его губ, без колебаний поддалась этому ощущению. Она вцепилась руками в его джемпер и приоткрыла губы, позволяя ему вторгнуться в нее, просунув язык ей в горло, вырывая из нее тихие стоны. Он держал ее лицо в своих ладонях, не давая ей пошевелиться, пока он овладевал ее ртом, целуя ее так, словно искал что-то; пытаясь разобрать значение счастья на губах Гермионы Грейнджер. Малфой скользнул одной рукой вниз, к поясу ее джинсов, и Гермиона оттолкнула его. — Нет, — сказала она неуверенно. — Я не могу… я не могу сделать это с тобой. — Почему? — В его голосе звучало отчаяние. — Потому что ты ненавидишь меня. — Нет, я не ненавижу. — С каких это пор? — резко спросила она. Он застонал и прижался губами к ее губам. — Я буду нежен, — тихо пробормотал он ей в губы. — Я буду вести себя хорошо. Пожалуйста, Грейнджер. Позволь мне прикоснуться к тебе. Гермиона запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Они были изголодавшимися от желания, и было поразительно осознавать, что его желание было направлено на нее. — Ты не ненавидишь меня? — прошептала она. Он медленно покачал головой, его нос коснулся ее носа. — Но я… — Я знаю. Мне все равно. Больше нет. — Ой. — Она сильнее вцепилась руками в его плечи. — Пожалуйста, Грейнджер. Она прикусила губу, чувствуя себя совершенно выбитой из колеи этой цепочкой событий. Теперь он был Пожирателем Смерти, а она была магглорожденной, практически частью Ордена и активно участвовала в Отряде Дамблдора. Он задирал ее. Он был богатым, титулованным сопляком, и она знала, что тоже должна его ненавидеть. Но в тот момент она, казалось, не могла найти в себе никакой ненависти. Рука Малфоя потянулась к пуговице на ее джинсах, медленно расстегивая ее. Гермиона снова встретилась с ним взглядом. — Я никогда не делала… — Рука Малфоя скользнула вниз под ее одежду, нежно проводя по трусикам, и она тихо ахнула. — …это. — Все в порядке, — прошептал он, нежно целуя ее в лоб. — Я сделаю все как надо. Я обещаю. Он поиграл с краем ее трусиков, проводя кончиками пальцев по ней через тонкую ткань. Она резко вдохнула и положила голову ему на грудь. — Хорошо, — выдохнула она. Он поцеловал ее в макушку все тем же странным нежным способом, а затем отодвинул в сторону ее трусики и ввел в нее палец. Гермиона задохнулась от непривычного ощущения наполненности. Она почувствовала, как поджались пальцы на ногах, когда Малфой подвинул палец вперед, прижимаясь к ней так, что у нее вырвался стон. — Это приятное ощущение? — он прошептал ей на ухо. Гермиона кивнула, уткнувшись лицом в мягкую вязку его джемпера, чтобы заглушить свои всхлипы. Малфой продолжал двигать пальцем внутри нее, ища то местечко, которое могло бы смести её с ума. Он нашел это с легкостью, и Гермиона тихо вскрикнула, укусив его за джемпер, чтобы успокоиться. — Видишь, Грейнджер. — Он грубо схватил ее за волосы и запрокинул голову назад. — Я могу доставить тебе удовольствие, не так ли? — Гермиона кивнула, закрыв глаза, потерявшись в ощущении его присутствия. — Посмотри на меня. — Она открыла свои мягкие карие глаза и посмотрела в его пронзительные серебристые. — Ты хорошо себя чувствуешь, Грейнджер. — Да, — выдохнула она. Он кивнул, а затем снова прижался губами к ее губам, впитывая каждый вырвавшийся у нее стон. Он добавил к своим манипуляциям второй палец, и Гермиона дернулась на его руке, еще громче всхлипывая ему в губы. — Малфой, — выдохнула она. — Пожалуйста. — У тебя такой приятный голос, когда ты умоляешь, Грейнджер. Гермиона застонала, прижимаясь к нему, и подавила желание влепить ему пощечину. — Не говори мне этого. — Почему нет? — он практически хихикнул ей в ухо. — Да ладно тебе, Грейнджер. Просто уступи хоть раз. Позволь мне победить. — Это не игра. Он провел пальцем вперед, и колени Гермионы практически подогнулись под ней. — Позволь мне победить, Грейнджер, — прошептал он ей прямо в ухо. — Кончи для меня. — Я… — Гермиона даже не знала, чем закончится это предложение, потому что с очередным толчком его руки Гермиона кончила и рухнула в его объятия, когда эйфория захлестнула ее приливной волной. Малфой схватил ее за подбородок, чтобы их губы соприкоснулись, удерживая ее на месте, пока она стонала, прижимаясь к нему; он впитывал каждый звук, который она издавала, пока она переживала последствия своего оргазма. Когда она наконец перестала дрожать, он убрал пальцы и поднес их к ее рту. — Открой, — скомандовал он. Она выдержала его взгляд, приоткрыв губы. Он скользнул пальцами глубоко в ее рот, передавая вкус ее собственного возбуждения. Ее чуть не начало тошнить от того, как глубоко он засунул свои пальцы, но она усердно посасывала их, пока он покрывал ее вкусовые рецепторы её солоноватым привкусом. — Попробуй то, что я сделал с тобой, Грейнджер. Я заставил тебя чувствовать себя так хорошо. Не забывай об этом. Ты ведь этого не сделаешь, правда? — Она слегка покачала головой, все еще держа его пальцы глубоко у себя во рту. — Хорошая девочка. Он медленно вынул пальцы из ее рта, надавливая на ее язык, пока ее губы и его пальцы не заблестели от ее слюны. — Это помогло? — спросила она. Он кивнул, а затем сунул пальцы в рот, пробуя на вкус ее шалфей и остаточный привкус ее возбуждения. — Малфой, ты… О, извини, приятель. Гермиона и Малфой обернулись и увидели ухмыляющегося Тео, стоящего в дверях купе. — Нотт, проваливай! — рявкнул Малфой. Взгляд Тео остановился на Гермионе. Она слегка покачала головой, и Тео рассмеялся. — Не волнуйся, Грейнджер. Я никому не скажу, что золотую девочку Гриффиндора нашли без трусиков с принцем Слизерина. Гермиона и Малфой оба посмотрели вниз, туда, где ее джинсы свисали с бедер, выставляя напоказ промокшее нижнее белье. Малфой быстро встал перед ней всем телом, чтобы скрыть ее непристойность от пристального взгляда Тео. Тео запрокинул голову и снова рассмеялся. — Забини должен мне 5 галеонов. — Ты только что сказал, что никому не расскажешь! — воскликнула Гермиона. — Я не скажу гриффиндорцам, но мы, слизеринцы, не слишком хороши в секретах. К тому же, этот парень все эти годы плохо скрывал свою влюбленность, теперь, когда он попробовал тебя на вкус, для него это будет чертовски невозможно. — Черт возьми, Нотт, — проворчал Малфой. — Получил, что нужно? Вон. Тео рассмеялся еще раз и затем ушел. Малфой выдохнул в Гермиону, положив подбородок ей на макушку. Гермиона замерла в его объятиях, не зная, как продолжать дальше. Ей нужно было вернуться к Гарри и Рону, ее и так не было слишком долго, и она точно не планировала быть честной с тем, что делала во время своего отсутствия. Но руки Малфоя были сильными и успокаивающими, и ей пока не хотелось покидать его объятия. Похоже, Малфой тоже не понял, потому что опустил голову, чтобы уткнуться носом в изгиб ее шеи. Его древесный, цитрусовый аромат ошеломил ее чувства, смешиваясь с ванилью ее духов, создавая пьянящую смесь в воздухе. Но все купе также было пропитано ароматом возбуждения от того, что он с ней сделал; от того, что она позволила ему сделать с собой. — Мне нужно идти, — прошептала она. Он покачал головой, прижимаясь к ней, но ничего не сказал. — Правда, Малфой. — Ты собираешься рассказать Поттеру и Уизли? Она начала обводить контуры вдоль его спины, даже не осознавая этого. — А ты знаешь…хочешь, чтобы я это сделала? — Нет. — Его голос был низким и грубоватым. — Им это не понравится. — Думаю, ты прав. Малфой отстранился и снова прижался губами к ее губам, на этот раз это было мягче, печальнее. — Это останется здесь, Грейнджер. Он застегнул молнию на ее джинсах, в последний раз поцеловал ее в лоб и ушел.***
Гермиона никогда не знала, что сказать, когда Гарри твердил о том, что Малфой исчез с карты. Она понятия не имела, куда направляется Малфой, но знала, что он официально стал Пожирателем Смерти. Она, без сомнения, знала, что за завесой его публичной персоны происходит что-то ужасное, но не знала, как кому-нибудь рассказать. Потому что рассказать означало бы объяснить, что она была в его купе в поезде, что привело бы к тому, что они спросили бы, почему она пошла поговорить с ним наедине, что означало бы признаться, что она не варила мазь на пятом курсе, и даже если бы она исключила из своей истории все физические моменты их встреч, это было бы невозможно. Нет никакой гарантии, что ее друзья поверят ей. И не похоже было, что у нее было какое-то конкретное представление о том, что именно делал Малфой. Метка могла быть просто формальностью в том, что он сын Пожирателя. Может быть, он ничего и не делал. И даже если бы это было так, Гермиона уже порядком устала от постоянной необходимости помогать Гарри спасать всех. Она не подписывалась на все это, она хотела сосредоточиться на учебе и своих друзьях. Почему мир всегда требовал от нее так многого? Она сидела в одной из каменных оконных ниш рядом с передним двором, и солнце садилось вокруг нее. На коленях у нее лежала открытая книга о древних рунах, и она пыталась продолжить свои исследования даже при быстро гаснущем свете; зная, что ей следует вернуться в общежитие, но не имея сил встретиться лицом к лицу с Гарри и Роном прямо сейчас. Она поднесла яблоко к губам и откусила большой кусок. Она попыталась отвлечься от своих беспокойных мыслей, сосредоточившись на терпком привкусе на языке. — Ты поздно гуляешь, Грейнджер. Гермиона подняла глаза и увидела Малфоя, стоящего рядом с ее насестом. Она пожала плечами и откусила еще кусочек яблока. Его взгляд переместился на ее рот. Малфой не стал дожидаться приглашения, просто сел напротив нее. Выступ был не очень длинным, так что даже с согнутыми коленями ее ступни все равно находились всего в нескольких дюймах от его. Потребовалось бы лишь малейшее движение, чтобы носок ее туфли коснулся его чересчур начищенных туфель. Гермиона уставилась на него. Не зная почему, она протянула ему свое дважды надкусанное яблоко в качестве подношения. Она ожидала, что он посмеется над этим; она молча бросила ему вызов. Если бы он был достаточно откровенно жесток, она могла бы легко встать и уйти, и, возможно, ей наконец удалось бы игнорировать трепет, который его присутствие вызывало в ее животе. Вместо этого Малфой медленно протянул руку и взял яблоко из ее руки. Он прижал не обкусанную сторону к губам и откусил большой кусок. Гермиона наблюдала, как он жует, точно так же, как он наблюдал за ней. Он откусил второй кусочек, а затем вернул его ей. — А где остальные две трети «Золотого трио»? Она закрыла книгу и встретила его ледяной взгляд, ее пальцы все еще сжимали яблоко. — Вероятно, в гриффиндорской гостиной обсуждая какую-то схему, в которой, как они подозревают, ты участвуешь. Малфой фыркнул и отвернулся, чтобы посмотреть на закат. — Поттер все еще настаивает на этом, не так ли? — Разве он не прав? Малфой сжал челюсти, но ничего не ответил. Он протянул руку за яблоком, даже не взглянув на нее. Она откусила еще кусочек и вернула ему. Гермиона смотрела на его каменное выражение лица, пока он жевал ее яблоко, и видела, насколько он устал. Весь год он был замкнут во время занятий, отсутствовал в Хогсмиде, был полным затворником в коридорах. Ходили даже слухи, что кто-то нашел его плачущим в туалете для мальчиков. Этого было почти достаточно, чтобы пожалеть его. Почти. — Ты был… отстраненным, Малфой. Он оглянулся на нее, и на его лице появилась насмешка. — О да, потому что нам с тобой обычно так уютно, Грейнджер. — Он снова вгрызся в яблоко и вернул его обратно. Гермиона закатила глаза. — Отлично. Ругайся со мной. Тебе от этого станет лучше? — Ничто из того, что ты сделаешь, не заставит меня почувствовать себя лучше. — Тогда почему ты здесь? Малфой на мгновение замолчал, а затем начал медленно двигать ногой вперед, пока край его ботинка не коснулся ее. Она тихо вдохнула от легкого прикосновения. — Я все еще не могу вызвать Патронуса. — Это прискорбно, — сказала Гермиона. Малфой усмехнулся. — Как будто тебе не все равно. — Если ты так уверен, что мне все равно, тогда я должна повторить свой прежний вопрос: почему ты здесь? Больше никого поблизости, чтобы тебя побеспокоить? — Здесь… — он посмотрел вниз на их соприкасающиеся туфли, — больше я никого не хочу беспокоить. Гермиона снова откусила яблоко, чтобы скрыть свой взволнованный вздох. Но Малфой все равно заметил. — Ты ведь не сказала Поттеру и Уизли, не так ли? Насчет метки. — Гермиона покачала головой, безуспешно пытаясь сосредоточить свое внимание на вкусе яблока. Малфой стиснул зубы. — Почему нет? Она проглотила комок от наполовину прожеванного фрукта, застрявший у нее в горле. — Что бы я вообще сказала? — Ты пытаешься завоевать мое сочувствие, Грейнджер? — Я никогда не пыталась чего-то добиться от тебя, Малфой. Если я правильно помню, ты тот, кто умолял меня позволить тебе… — Гермиона огляделась, чтобы убедиться, что они одни, и Малфой холодно рассмеялся при виде этого зрелища. — …прикоснуться ко мне. — Тебе это понравилось, — практически выплюнул он. — Если ты так уверен. Он наклонился вперед. — Так и есть. — Так вот почему ты здесь, не так ли? Надеешься снова прикоснуться ко мне? Малфой нахмурил брови, и в его взгляде расцвел гнев, но он не стал ей отказывать. Гермиона еще мгновение выдерживала его обжигающий взгляд, прежде чем повернуться и выбросить почти съеденное яблоко во двор. Она спрыгнула с выступа, сунула книгу под мышку, оглянулась на него и кивнула головой в сторону подземелий. Она направилась в класс зелий и через несколько минут услышала эхо шагов Малфоя, следовавшего за ней на безопасном расстоянии. Гермиона добралась до пустого класса, тусклого из-за полностью зашедшего солнца, и отложила книгу в ожидании. Несколько минут спустя Малфой практически ворвался внутрь, заперев за собой дверь. — Сними свою мантию, — грубо сказал он, подходя к ней и одновременно снимая свою собственную. Гермиона сделала, как он сказал, вытащив палочку из-под мантии и пробормотав «Муффлиато», прежде чем отложить ее в сторону. Малфой наблюдал за ней с ухмылкой. — Планируешь немного пошуметь, Грейнджер? Гермиона выпятила подбородок. — Только если ты думаешь, что сможешь заставить меня. Малфой издал звук, больше похожий на животный, чем на человеческий, и двинулся на нее. Она недостойно взвизгнула, когда он грубо взял ее рукой за подбородок и прижал к стене с полками. Несколько бутылочек с зельями упали на пол, несколько разбились у них под ногами, но ей было ясно, что Малфою было все равно. — Поверь мне, Грейнджер, — он наклонился ближе, его глаза сузились, голос понизился, — я мог бы заставить тебя кричать, черт возьми, если бы захотел. Гермиона выдержала его пристальный взгляд, заставляя себя не вздрагивать под его жестокой хваткой. — Докажи это. Он снова издал рычащий звук, а затем прижался губами к ее губам. Это был жестокий, неистовый, отчаянный поцелуй, и Гермиона, не колеблясь, отдалась ему. Она не пыталась взять инициативу в свои руки, было очевидно, что Малфой все контролировал и по-другому не хотел. — Черт возьми, Грейнджер, — простонал он ей в губы. Он вставил палец ей в рот, и ее чуть не стошнило. — Соси. — Гермиона сделала, как он сказал, слюнявя его палец, передавая запах шалфея, пока он не остался доволен. Он вытащил его у нее изо рта, а затем наклонился, чтобы задрать ей юбку и отодвинуть трусики в сторону, чтобы войти в нее. Гермиона застонала от такого вторжения, закрыла глаза и откинулась назад, опрокинув при этом еще несколько бутылок. — Черт, Грейнджер, ты уже мокрая. — Да, — выдохнула она, когда он начал поглаживать ее внутренние стенки. — Похоже, у меня слабость к придуркам. Малфой другой рукой грубо сжал в кулак ее кудри, дернув ее голову вперед. Она открыла глаза, чтобы посмотреть в его сердитые глаза. — Да? — Она кивнула. — Похоже, у меня слабость к стервозным всезнайкам. Гермиона, не колеблясь, протянула руку и влепила ему пощечину. Не сильно, но достаточно, чтобы на мгновение оглушить его. Его палец замер внутри нее, и она тут же пожалела о пощечине, желая, чтобы он продолжил свои ласки у нее под юбкой. Он похотливо ухмыльнулся ей сверху вниз и добавил второй палец. Она застонала, но не отвела глаз — от него. — Это все, на что ты способна, грязнокровка? Гермиона подавила крик и наколдовала невербальное, беспалочковое заклинание конфундуса, которое отправило его, шатаясь, обратно через весь класс. — Грейнджер, что за… Гермиона подняла свою палочку и направила ее на него. — В следующий раз, когда ты используешь свой язык, чтобы назвать меня этим мерзким словом, это будет последний раз, когда у тебя есть язык. Малфой уставился на нее, ярость переполняла их взгляды, но рука Гермионы не дрогнула. Она была спокойна, ее палочка была готова к атаке. После того, что казалось бесконечным молчанием, Малфой наконец заговорил. — Хорошо, Грейнджер. Она медленно опустила руку. — Ты, — она отбросила свою палочку в сторону, где она приземлилась на их мантии, сваленные в кучу на полу, — хочешь продолжить? Малфой сократил пространство, которое она создала между ними, и, не теряя времени, засунул руку обратно в ее трусики, а другой рукой грубо схватил ее за шею, большим пальцем приподнимая ее подбородок. — Ты же не думаешь, что я пришел сюда попрактиковаться в приготовлении Амортенции, не так ли? — Я… Малфой наклонился и укусил ее за шею. Гермиона громко ахнула, ее рука потянулась вверх, чтобы запутаться в его волосах, пока он удерживал ее голову на месте. Он ласкал ее шею, выводя языком созвездия на ее коже, заставляя ее колени слабеть с каждым умелым движением мышц. — Что ты теперь думаешь о моем языке, Грейнджер? Он ввел в нее второй палец, и Гермиона задвигала бедрами, прижимаясь к его руке. Она застонала, притягивая его голову ближе к своей шее. — Это… хорошо, — выдохнула она между вдохами. — Хорошо. — Он отодвинул ее голову в сторону, чтобы повторить свои действия на противоположном участке кожи. Пощупал ее пульс и прикусил нижнюю часть челюсти. Гермиона захныкала, прижимаясь к нему так близко, как только могла, оседлав его руку с такой силой, что у нее закружилась голова. — Пожалуйста, Малфой. — Попроси меня еще раз. — Он прикусил ее ухо, прежде чем провести по нему языком, заставив ее застонать. — Пожалуйста. — Что «пожалуйста», Грейнджер? — Пожалуйста, заставь меня кончить. Он оторвался от ее шеи и вернул свое внимание к ее губам. Он погрузил свой язык ей в горло, облизывая и посасывая ее; завоевывая ее рот, в то время как его пальцы поглощали ее сердцевину, и вскоре, одним идеально рассчитанным движением его языка и руки, она кончила сильнее, чем в тот день в поезде. Она вскрикнула у его губ. Малфой в ответ крепко сжал губы, казалось, смакуя каждый издаваемый ею звук. — Хочешь попробовать? — прошептал он ей в губы. Гермиона молча кивнула. Малфой убрал пальцы с ее бедер и поднес их к губам, где, точно так же, как в тот день в поезде, скользнул ими по ее языку и глубоко проник в рот, пока не почувствовал, как ее горло напряглось от вторжения. — Соси, — снова приказал он ей, и снова она подчинилась. — Не своди с меня глаз. Гермиона кивнула, посасывая его пальцы, когда подушечки его пальцев опустились на ее язык, медленно трахая ее рот. Она немного всхлипнула вокруг его пальцев, и она могла сказать, что этот звук подействовал на него. Он тихо застонал, затем свободной рукой схватил ее за горло, сжимая достаточно сильно, чтобы вырвать у нее еще один всхлип. — Хорошая девочка, Грейнджер, — пробормотал он, двигая пальцами у нее во рту в устойчивом ритме. — Это хорошо. Продолжай смотреть на меня. Гермиона прижала ладони к его груди, нежно покусывая его пальцы, пока он не убрал их, но другой рукой он все еще сжимал ее горло. — Теперь ты чувствуешь себя счастливым? — прошептала она. Малфой вопросительно уставился на нее. Он сунул пальцы себе в рот и слизнул с них запах шалфея. — Немного. Гермиона опустила взгляд на его очевидное возбуждение под брюками, а затем снова посмотрела ему в глаза. Малфой крепче сжал ее горло, пока она не взвизгнула и слегка не вцепилась в его руку. — Что? Ты хочешь сделать меня счастливее, Грейнджер? Гермиона пожала плечами, насколько это было возможно со своего места. Чувствуя себя совершенно не в своем уме. Она протянула руку и провела ладонью по всей длине его члена поверх ткани брюк. Малфой напрягся и тихо застонал. Он отпустил ее шею и обнял обеими руками, притягивая к себе и зарываясь лицом в ее волосы. — Черт возьми, Грейнджер. — Кто-нибудь когда-нибудь… — прошептала она, продолжая гладить его. — …прикасался к тебе, как… — Нет, — проворчал он, толкаясь в ее руку. — Правда? — Он кивнул, прижавшись к ней, глубоко вдыхая аромат ее волос. — Ты позволишь мне быть первой? — Он снова кивнул. Гермиона продолжала гладить его и решила, что ей нужно убрать барьер между своей кожей и его. Она обеими руками попыталась расстегнуть его ремень и молнию, а затем опустила руку вниз, чтобы обхватить ладонью его обнаженную длину. Малфой дернулся в ее объятиях, когда она обхватила пальцами его член, тихо восхищаясь его размером и обхватом. — Сделай меня счастливым, Грейнджер, — прошептал он ей на ухо. — Только в этот раз. Гермиона легонько провела большим пальцем по головке его члена, и Малфой дернулся, застонав еще громче. Она слегка повернула голову, чтобы прошептать ему на ухо. — Скажи «пожалуйста» Драко Малфой. — Пожалуйста, — прохрипел он. Гермиона удовлетворенно улыбнулась. Она начала водить рукой вверх и вниз по его стволу, наслаждаясь каждым стоном, который ей удавалось вырвать у него. — Черт, Грейнджер… так хорошо… не останавливайся… не останавливайся… Мерлин, пожалуйста, не надо… продолжай… просто так… так хорошо. Гермиона засияла от его похвалы, обрабатывая его, пока он не кончил ей в руку. Она отпустила его и запустила руку в его волосы, оттягивая его голову назад. Она прижала свои пальцы, блестящие от его оргазма, к его губам. — Продолжай, Малфой, — пробормотала она. — Попробуй то, что я сделала с тобой. Во взгляде Малфоя была смесь благоговения и гнева, но он сделал, как она сказала, приоткрыв губы и взяв ее пальцы в рот. Она смотрела широко раскрытыми глазами, как он дочиста вылизывает ее кожу. Когда она наконец убрала пальцы от его рта, они оба какое-то мгновение стояли, глядя друг другу в глаза, воздух вокруг них был насыщен страстью, замешательством и гневом. — Ты чувствуешь себя лучше? — прошептала она. Малфой поколебался, затем наклонился и снова поцеловал ее. Точно так же, как в поезде, поцелуй, завершающий их рукопожатие, был более нежным, чем те, что ему предшествовали. — Да, Грейнджер, — пробормотал он ей в губы. — Я чувствую себя лучше. — Я никому не скажу, — прошептала она, прижимаясь лбом к его лбу. — Если ты этого не хочешь. Малфой вздохнул и выпрямился. Он снова схватил ее за шею, приподнимая большим пальцем подбородок. Он медленно провел большим пальцем другой руки по ее губам, все это время его глаза оставались прикованными к ее глазам. Если бы Гермиона не знала его лучше, она бы подумала, что это взгляд кого-то, кто заботится о ней. — Ты можешь рассказывать кому хочешь, Грейнджер. — Все слизеринцы уже знают? Он кивнул. — Они знали задолго до пятого курса. — Значит, Тео не шутил? Ты был влюблен в меня? — Малфой снова кивнул. Теперь он слегка поглаживал изгиб ее подбородка. — Почему ты не… — Потому что я ненавидел себя за то, что хотел тебя. Я не должен тебя хотеть. Гермиона неглубоко вздохнула, стараясь не отвлекаться на сладкое ощущение его нежных ласк. — Но ты хочешь? Хочешь меня, вот что. Он кивнул с серьезным выражением в глазах. — Но теперь уже слишком поздно. — Малфой, что происходит? Что должно произойти… — Не возвращайся в Хогвартс в следующем году, — быстро сказал он. — Это не… — он прерывисто вздохнул, и его хватка на ней усилилась. — Это будет небезопасно. — Малфой, — прошептала она со слезами на глазах. — Пожалуйста, скажи мне. Что же теперь будет? — Ты умная девочка, Грейнджер. Уверен, ты уже догадалась об этом. С этими словами он повернулся и ушел. Гермиона смотрела ему вслед с ужасным чувством пустоты в груди. Только услышав эхо его шагов по коридору, она поняла, что он оставил свою мантию на полу рядом с ее. Она осторожно подняла её, поднесла к носу и вдохнула чудесный древесно-цитрусовый аромат, исходивший от него. Она надела его, идя обратно в башню факультета, игнорируя смущенные взгляды и заговорщический шепот других гриффиндорцев в общей комнате. — Миона? — крикнул Гарри. — Что на тебе надето? Она взглянула на свою мантию и снова на Гарри. — Малфой застал меня читающей во дворе, глупое проклятие, я уверена, что оно скоро пройдет. Рон фыркнул со своего места на диване. — Гребаный Малфой, не можешь даже дать девушке спокойно почитать. Гермиона кивнула, сдерживая слезы.***
Гермиона увидела их из окна своего общежития. Она увидела, что Гарри бежит за ними. Она услышала, как он зовет Снейпа. Она слышала звуки их короткой дуэли, но ее глаза были прикованы к светлой шевелюре, исчезающей в лесу. Ее сердце разорвалось в груди, когда она рухнула на пол и заплакала. Она подползла к сундуку в ногах своей кровати, вытащила слизеринскую мантию и плотно завернулась в нее, как в защитное одеяло. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой несчастной.8-й год обучения
Гермиона безуспешно пыталась сосредоточиться на учебнике по трансфигурации, лежащему у нее на коленях. В эти дни она, казалось, не могла надолго сосредоточиться на какой-либо школьной работе. Она вернулась в Хогвартс, чтобы закончить свое образование, но после того, как участвовала в войне и не раз чуть не погибла, было трудно беспокоиться об упражнениях с боггартами или потере баллов факультета. Все это казалось таким бессмысленным и произвольным. Гарри и Рон согласились на работу в Министерстве, но она понятия не имела, чем хочет заниматься. Даже после того, как Волдеморт ушел и в Министерстве восстановился нормальный порядок, она все еще не нашла себя место, где кому-то вроде нее были бы рады, и у нее все еще было много проблем с тем, как управляются дела в волшебном правительстве. Ее родители умерли, заклинание памяти, которое она наложила на них, было слишком сильным, чтобы его можно было отменить. Гарри и Рон отправились навстречу новым приключениям, их с Роном роман закончился, даже не успев начаться, и она почувствовала — впервые в своей жизни — себя по-настоящему бесцельной. Потерянной. Итак, она вернулась в Хогвартс. Единственное место, где ей когда-либо казалось, что все в ее жизни имеет хоть какой-то смысл. Джинни была здесь, но это было не то же самое. Многие другие гриффиндорцы, которых она знала, вернулись на седьмой курс, как и представители других факультетов, включая некоторых слизеринцев. Тео действительно помахал ей в первый день, и она вспомнила, что все слизеринцы якобы знали о ней и Малфое. О… кем бы они ни были друг для друга. И Малфой вернулся. Министерство распорядилось в рамках его испытательного срока. Он был прав. Для «ее компании» все стало намного хуже. Они с Малфоем вообще не разговаривали с начала семестра, и она подозревала, что они никогда не заговорят. Иногда они обменивались взглядами через классы или с противоположных концов коридоров. Однажды, когда они проходили мимо друг друга во дворе, она увидела, как его пальцы дернулись, когда он шел рядом с ней, как будто он тянулся к ее руке. Она позволила своим пальцам тоже пошевелиться, чуть ближе к нему, потянувшись к нему в ответ. Но как бы они ни старались быть близки, казалось, их всегда будут разделять океаны. Теперь между ними было слишком много ночных кошмаров, травм и разбитых душ. Гермиона каждую ночь спала, свернувшись калачиком на его сброшенной слизеринской мантии, и плакала, уткнувшись в ткань, которая почти полностью утратила его запах. Каждую ночь ей снился класс зелий. Как она могла хотеть кого-то, кто предал ее так, как это сделал он? Как мог кто-то, кто прикасался к ней так, как он это делал, предать ее таким образом?* * *
Гермиона не могла уснуть. Было уже гораздо позднее комендантского часа, но она не могла найти в себе сил больше беспокоиться о таком произвольном правиле. Она схватила свою волшебную палочку и направилась к Черному озеру. Она сидела, прислонившись спиной к дереву, и смотрела на звезды. Она была близка к ощущению чего-то похожего на умиротворение, когда услышала шорох в кустах. Услышав шум, она инстинктивно потянулась за своей палочкой и в одно мгновение вскочила на ноги. Но затем, к ее шоку, к ней подплыл Патронус, резвясь и прыгая по воздуху своим прекрасным голубоватым сиянием. У Гермионы от шока отвисла челюсть, когда она увидела, в какое животное превратился Патронус. Выдра. Такой же, как у нее. Патронус покружился вокруг нее, а затем растворился в ночном воздухе так же быстро, как и появился. Гермиона огляделась по сторонам, чтобы посмотреть, кто это наколдовал, и затем ее взгляд упал на пару серебряных глаз, смотревших на нее из темноты. — Малфой, — прошептала она. — Неужели ты… — Да. — Он прошел по траве вдоль озера и встал перед ней, звезды сияли на его белоснежных волосах. — Это мой. — Как ты… это похоже… так же, как… — Твой. — Голос Малфоя звучал мягко в ночи. — Я знаю, Грейнджер. — Тогда… ты… Ее голос затих, она не знала, что сказать. Она не хотела показаться высокомерной или самонадеянной, но она действительно не могла придумать никакой другой причины, почему… — Ты можешь продолжить и сказать то, что думаешь, Грейнджер. — Это из-за меня? — Он кивнул. — Итак… когда ты вызываешь его… когда ты думаешь… — Да, Грейнджер. — Он подошел к ней ближе, пока их не разделяло всего несколько дюймов. — Я думаю о тебе. — Он протянул руку и схватил ее за шею так же, как делал это раньше; большим пальцем провел по ее подбородку и откинул ее голову назад достаточно далеко, чтобы она идеально встретила его взгляд. — Я всегда думаю о тебе. Я думаю о том, каково было поцеловать тебя в тот первый раз в кабинете зелий. Я думаю о том, каково было чувствовать тебя в тот день в поезде. Я думаю о том, как ты выглядела, читая свою книгу под заходящим солнцем, а потом о том, как ты позволила мне снова почувствовать тебя. — Его серебристые глаза встретились с ее карими, безмолвно вызывая ее на расспросы, но она молчала, поэтому он продолжил. — И я думаю обо всем, что было до и после. Я думаю о том, как увидел тебя в тот первый день в школе. Я понятия не имел, кто ты такая, просто от тебя исходила эта… энергия, частью которой я хотел быть. Я думаю о том, как сильно я хотел тебя все эти годы, так сильно, что это могли видеть все, кроме меня. Как глупо я тратил время, ненавидя тебя только потому, что мой отец сказал, что я должен это сделать. Я думаю о том, как ты выглядела в своем рождественском бальном платье. Я думаю о свете в твоих глазах, когда ты вызвала для меня своего патронуса на пятом курсе. Я думаю о сладком запахе твоих волос, мягкости твоих губ и восхитительном вкусе тебя — всей тебя. И когда у меня заканчиваются воспоминания, я заменяю их желаниями и грезами наяву. — Например? — прошептала Гермиона. Малфой потянулся так, что обхватил ее лицо обеими руками, выражение его глаз было более отчаянным, чем когда-либо. — Я представляю, как поведу тебя на Рождественский бал. Я представляю, как каждую ночь затаскиваю тебя в свою постель. Я… я жалею, что не спас тебя. Что я не убил свою тетю, не поднял тебя с пола в доме моего отца и не сказал, что буду защищать тебя. Лучше бы я никогда не заходил в Астрономическую башню в ту ночь. Я бы хотел остаться с тобой — так или иначе. Жаль, что я не убежал с тобой. Я мечтаю о целой жизни с тобой. Я делаю это, и внезапно заклинание Патронуса становится самым простым из всех, что я когда-либо колдовал. Гермиона почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. Малфой осторожно вытер их. — Ты знаешь, какой запах я чувствую, когда варю «Амортенцию»? — Гермиона покачала головой, не сводя с него глаз. — Я чувствую запах, — он прижался лбом к ее лбу, — ванильного шампуня, свежих чернил и яблок. Я чувствую твой запах, Гермиона. Я думаю о тебе. Я… — он прерывисто вздохнул и встретился с ней взглядом, их тела были так близко, что невозможно было сказать, где кончался один из них и начинался другой. — Я люблю тебя. И люблю в течение долгого времени. Просто я был последним, кто осознал это. — Ты любишь меня? — прошептала Гермиона слабым голосом, ее щеки снова были мокрыми от слез. — Да. Мучительно. Отчаянно. Я любил тебя каждым своим жестоким словом. Я любил тебя всеми своими отвратительными поступками. Я любил тебя каждый раз, когда подводил тебя. И я любил тебя в те краткие, прекрасные мгновения, когда ты была у меня. Ты — моя счастливая мысль, Гермиона. Это ты. Это всегда была ты. Гермиона наклонилась вперед, сокращая последнее расстояние между ними, и прижалась губами к его губам. Малфой запустил руки в ее волосы, прижался к ней всем телом, и они вместе позволили поцелую поглотить их. Гермиона, все еще держа в руке волшебную палочку, взмахнула ею, чтобы трансфигурировать несколько листьев в одеяло, на которое Малфой уложил ее. Гермиона раздвинула ноги, и он устроился между ними. — Мерлин, Грейнджер, — пробормотал он ей в шею, прежде чем прикусить, заставив ее всхлипнуть. — Я скучал по тебе. Гермиона обвила руками его шею, притягивая его рот ближе, наслаждаясь тем, как он облизывал и покусывал ее горло. — Я тоже скучала по тебе, Драко. Она почувствовала, как он напрягся, и услышала, как он одобрительно застонал, услышав свое имя. Она улыбнулась, наслаждаясь его вкусом у себя на языке. — Я хочу тебя видеть. — Он потянул ее за джемпер, стягивая его через голову и отбрасывая в сторону. На ней не было лифчика, и она задохнулась, когда холодный осенний воздух ударил ей в грудь, заставив соски затвердеть. Она попыталась прикрыть грудь, но Драко схватил ее за запястья и поднял руки над головой. — Черт возьми, Грейнджер. Ты само совершенство. Гермиона тихо всхлипнула от его слов, а затем Драко спустился вниз. Он проложил дорожку поцелуев по ее груди, взяв в рот один из ее сосков и посасывая его. Гермиона снова всхлипнула, выгибая спину, чтобы еще сильнее прижать свою грудь к его рту. Он проделал то же самое с другой ее грудью, а она продолжала извиваться и хныкать под ним, обожая каждое движение его языка и покусывание зубами. Драко начал прокладывать дорожку поцелуев вниз по ее животу, пока не добрался до джинсов. Он легко стянул их с нее, и когда увидел ее розовые трусики, скрытые под ними, он снова застонал от удовольствия. — Черт возьми, Гермиона. — Драко, — выдохнула она. Он наклонился и зажал край ткани зубами. — Я хочу попробовать тебя на вкус. Гермиона кивнула, безмолвно, затаив дыхание. Драко стянул с нее нижнее белье, а затем его рот оказался на ней. Гермиона резко выпрямилась, вскрикнув от ощущения его теплого рта на своем лоне. Его язык прижался к ее клитору, и она увидела больше звезд, чем те, что были над ними. — Кто-нибудь когда-нибудь пробовал тебя на вкус, Грейнджер? Гермиона закрыла лицо руками и покачала головой. — Посмотри на меня, Гермиона. Мне нужно услышать, как ты это скажешь. Гермиона выглянула из-за своих рук, стараясь смотреть вниз, насколько это было возможно с того места, где она лежала. Она увидела голодный взгляд Драко. Он так сильно хотел ее, и она чувствовала себя такой сильной, будучи желанной таким образом. — Нет, — прошептала она. Она приподнялась на локте, протянув одну руку вниз, чтобы провести пальцами по его подбородку, слегка запрокинув его подбородок назад. — Никто, кроме тебя. Драко улыбнулся. — Хорошо. Он снова опустился на нее, и Гермиона вскрикнула от ощущения его языка, ласкающего ее. Он был ненасытен, в его движениях не было точности или методичности, он поглощал ее так, словно умирал с голоду, и она была его последней трапезой. Он лизал и посасывал, а она брыкалась и извивалась под ним, взывая к звездам при каждом прикосновении его языка к ее самым чувствительным частям. — Драко, пожалуйста, — захныкала она. Драко запечатлел влажный поцелуй на нервном узелке у ее лона, а затем медленно пополз вверх по ее телу. Гермиона была изнемогающей от желания. Она еще не кончила, и ей очень хотелось этого; она отчаянно хотела. — Позволь мне овладеть тобой, Гермиона, — сказал он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Пожалуйста, позволь мне овладеть тобой. — Ты когда-нибудь… раньше? — Она прижала руку к его щеке. Он покачал головой. — Нет. — Почему нет? — Потому что я всегда хотел только тебя. Его серебристые глаза встретились с ее карими, и она кивнула, желание и радость осветили ее взгляд. — Ты слишком одет, — прошептала она. Драко радостно ухмыльнулся, снимая с себя одежду, пока они оба не оказались полностью обнаженными друг перед другом. Он провел палочкой по ее животу, чтобы наложить противозачаточное заклинание, а затем нетерпеливо выстроился у ее входа. — Ты готова? — он спросил. Она кивнула, обвивая руками его шею и притягивая к себе. — Ты можешь заполучить меня, — прошептала она. Драко простонал от удовольствия и начал толкаться в нее. Гермиона резко вдохнула от нового ощущения — легкой боли. Но он продолжал нашептывать ей на ушко сладкие пустяки; бесконечные похвалы, и с каждым словом, прошептанным ночью, она все больше и больше таяла в его прикосновениях, расслабляясь так, как никогда раньше. Войдя по самое основание, он начал двигаться. Он входил и выходил, задавая ей устойчивый ритм, и Гермиона встречала каждый толчок, наклоняя бедра навстречу ему. — Ты такая идеальная, — прошептал он ей на ухо, прежде чем провести языком по раковине, как ей нравилось. Гермиона захныкала, извиваясь под ним. — Я буду защищать тебя. Я не причиню тебе вреда. Никогда больше. Теперь я позабочусь о тебе, обещаю. — Я знаю, Драко, — мягко сказала она, двигая бедрами в такт его движениям. — Я знаю. — Я люблю тебя, — тихо сказал он, его теплое дыхание коснулось ее шеи, отчего по всему телу побежали мурашки. — Так сильно. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. — Я знаю, — выдохнула она. Она обхватила его лицо руками и приблизила его губы к своим. Она прильнула своими губами к его губам, раздвигая их, чтобы позволить его языку коснуться ее. Они обменялись стонами, когда их толчки и растирания набрали темп. Гермиона почувствовала, как в ней снова нарастает эйфория, и крепче прижалась к нему. — Драко, пожалуйста. — Да, — он прикусил ее подбородок, посасывая и облизывая, пока она снова не захныкала. — Кончи для меня, Гермиона. Она так и сделала, взывая к звездам, луне и монстрам в озере, когда отдала Драко Малфою свою девственность, а он отдал ей свою. Еще несколько толчков, и он застонал ей в шею, снова прикусывая ее, когда кончил в нее. Он медленно вышел из нее, перекатываясь на бок, но продолжая обнимать ее. Она уютно устроилась в его объятиях, и он поцеловал ее в лоб. — Грейнджер? — Да? — Когда ты вызываешь своего Патронуса, о чем ты думаешь? Она наклонила голову, чтобы заглянуть в его проницательные серебристые глаза. — Когда Гарри впервые учил нас, я думала о Гарри и нашей дружбе, и о том, что он человек, который знает меня лучше всех в мире. Тогда… — Тогда? — Я думала о том, что почувствовала, когда ты впервые поцеловал меня. Глаза Драко наполнились слезами, но он быстро сморгнул их. Гермиона улыбнулась. — Тогда ты ненавидела меня, — сказал он. — Я давным-давно перестала ненавидеть тебя, Драко Малфой. Он наклонился вперед и снова поцеловал ее. Это был нежный, сладостный поцелуй двух влюбленных молодых людей. Два человека с разбитыми сердцами и измученными душами наконец-то научились исцеляться. — Пожалуйста, не оставляй меня, — прошептал он ей в губы. — Мне станет лучше. Я все исправлю для тебя. Гермиона улыбнулась и убрала волосы с его лица. — Я не уйду. — Обещаешь? Она кивнула. — Ты серьезно? — выдохнул он испуганно и неуверенно. — Ты останешься со мной? — Да, я останусь с тобой. Всегда.