***
Открыв глаза, Арсений сразу же сощурился от яркого света. Осмыслить что вообще произошло не получалось. Во-первых, он каким-то образом вместо того, чтобы находиться в автобусе в сидячем положении, в котором они едут на концерт в Мурманске, оказался в необъятном пространстве стоящим на, что ещë более бредово звучит, облаке. Во-вторых, рядом не было людей, с которыми он ехал: ни водителя, ни Серëги, ни Димы, ни Шаста. Первое предположение было типичным. Такое возникает у каждого персонажа в книге, фильме или сериале: он спит, это всë сон. Но Арсений был разумнее сделанных как под копирку персонажей, он не отметал эту мысль про сон, но и не считал еë основной и точно правильной. Пока нет доказательств, то считать определëнным образом смысла нет. Исходящие лучи отражались от белого цвета в округе, которого тут было огромное количество, настолько, что нормально рассмотреть местность ему удалось далеко не с первого раза. Облака, голубое небо и яркий, ослепляющий свет. «Солнце как будто бы чуть ближе чем обычно.» - пронеслась мысль в голове. Ноги стоят на облаке, вокруг него и вдалеке только чистый голубой цвет с такими же белыми облаками. Осматривая местность и пытаясь понять что вообще происходит, Арсений не сразу заметил, как около его ног появились ярко светящиеся золотистые следы ботинок, ведущие вдаль. Он сразу понял, его куда-то направляют. Стало очевидно, что другого пути узнать что тут твориться просто нет. Но перед тем, как пойти в ту сторону, куда его ведут, Арсений всë же нагнулся и осмотрел следы. Весь отпечаток подошвы светился, а вверх от следа поднимались странного вида маленькие блëстки, будто бы частички этого света. «Странно. Скорее похоже на волшебство, показанное в фильмах. Не может же подниматься что-то вверх просто так, без какого-то толчка или притяжения.» - подумал он, поднимаясь на ноги. С каждой секундой типичная мысль любого персонажа о том, что это сон, одолевала его всë больше и больше. Прошло довольно много времени, прежде чем Арс заметил очертания чего-то золотого. Ему даже показалось, что от этого золота исходит свечение, как от следов, просто менее яркое. Подтвердить или опровергнуть данную мысль он так и не смог, потому что в следующую же секунду он разглядел получше то, что находится впереди и понял, что это золотые ворота, закрывающие лестницу из облака, ведущую куда-то далеко-далеко вверх. Арсений остановился и просто смотрел в одну точку: «Очень похоже на ворота для прохода в рай.» Конечно же, подтверждать подобную мысль, возникшую в голове, у него не было никакого желания, а вот назвать это сном очень даже хотелось. «Может, я сейчас спрыгну с этого облака и полечу? Многие же во снах летают между облаками.» - но конца облака, на котором он стоит, тоже не было. Оставалось всë так же идти по следам, приближаясь к огромным воротам, с каждой секундой приобретавшим всë больше мелких деталей: листья дерева, несколько яблок, два ангела. Все эти элементы заставляли его только больше напрягаться. Теперь он в глубине души надеялся, что это очередной бредовый сон от сильной усталости. – Ещë один новенький? Вместе с теми что ли? – Арсений услышал немного усталый мужской голос около ворот. Рассматривая причудливые золотые узоры и фигуры на входе на лестницу, он и не заметил двух вполне обычных людей, стоящих рядом с ними. – Подойдите, пожалуйста, ближе, нам нужно осмотреть вас. Арс не сразу понял, что обращаются к нему. Он посмотрел на мужчину с голубыми глазами, который с ним разговаривал, а после на женщину с карими глазами, стоящую рядом. Они были внешне чем-то похожи, поэтому Арсений сделал вывод, что они брат и сестра. Вообще, очень хотелось спросить у двух незнакомцев где он и что происходит, но складывалось впечатление, что двух молодых людей уже порядком задолбали такими вопросами. – Ну и чего ты так долго стоишь? У нас вообще-то не так много времени на тебя. – раздражëнным голосом произнесла женщина, чем вывела Арса из раздумий. – Вставай в круг и поскорее. – глазами она показала на круг перед ними. Арсений без лишних слов выполнил указание, всë равно других вариантов что сделать у него нет. Как только он встал обеими ногами в круг, мужчина с женщиной протянули к его груди руки. – Что вы… - Арсений замолчал, как только почувствовал будто из него что-то достают. Это было странное чувство, такое он никогда прежде не ощущал, а жил вообще-то уже довольно долго. Как только брат с сестрой убрали свои руки, перед ними появилась капсула. Она была из стекла, края имели золотистые наконечники, на которых почему-то было написано «Арсений Попов». Стекло было треснутое, но странная серебристая светящаяся жидкость почему-то не выливалась из этой трещины. Сам же Арс решил просто молча смотреть. Спрашивать у двух незнакомцев откуда они это достали и почему ощущение, что это было в нëм, просто бесполезно, ведь этим вопросом их и так уже доставали, раз он не первый тут. А мужчина с женщиной в это время прикоснулись к капсуле. От их рук исходило странное свечение, то золотистое, прямо как от следов, то чëрное. Настолько чëрное, что через эту тьму не было ничего видно. Круг под ногами Арсения засветился серебренным цветом. В какой-то момент сначала у женщины, а после у мужчины один глаз стал полностью чëрный, второй ярко голубой. Вообще, Арсений решил не совершать типичную ошибку и не стал уверять самого себя в том, что происходящее перед ним – неправда. Лучше уж проснуться от крутого сна, где было волшебство, чем в реальном волшебном мире считать, что это сон. Хотя… Тут, скорее, не волшебный мир, а Небеса, но он опустил это. Верить в то, что существует волшебство - намного легче, чем в то, что он попал на Небеса. В один миг свечение от рук двух молодых людей прекратилось. Они повернулись к Арсению лицом и внимательно осмотрели его. Теперь Арс мог получше рассмотреть глаза брата и сестры. Оказалось, что полностью чëрный глаз был живой, у обоих он двигался как и голубой сосед. Во тьме чëрного глаза совершенно ничего не было видно, эта тьма была как та, что исходила от рук брата и сестры, прикоснувшихся к непонятной капсуле несколько секунд назад. Голубой же глаз и у брата, и у сестры был яркий, Арсений никогда не видел настолько выразительный голубой цвет в глазах человека. Этот цвет, свет глаза и исходящее от него ощущение добродушного снисхождения веяли свободой и чем-то приятным. – Итак, мы осмотрели достаточно, чтобы высказать приговор. – в этот раз голос женщины звучал величественно, слова, которые она сказала только что, прозвучали будто бы везде, заполнив собой всë пространство. Арсений встал столбом и начал слушать внимательно, в голове пролетела мысль: «То есть, Страшный суд происходит не перед всем миром сразу, а перед каждым умершим?» – Ты эмоционален и брезглив. Как и многие люди, ты слишком многое о себе возомнил. Ты не всегда избирателен, и своей человеческой, не праведной душой, думаешь иногда только о себе. – Арс поджал губы. «Ну откуда мне было знать, что я попаду на Страшный суд? Более того, даже если бы я и знал это, то вряд ли бы изменил свои минусы, ведь я жил так, как должны жить люди чтобы чего-то достичь.» - он почувствовал в себе некое негодование, но высказывать его не спешил, разозлить судью не хотелось. К его удивлению, следующим заговорил уже мужчина: – Но при этом за свою короткую жизнь ты смог повести многих людей за собой, высказывал праведную позицию и не смел напиваться на негодовании других. – у мужчины голос был такой же величественный, но более мягкий. Совмещая более мягкий голос с хвалебными словами, он немного успокоил Арса, который уже думал, что всë, конец, приговор будет жесток. - Ты не бежал за популярностью, а следовал своей цели, своему я. Ты смог оставить себя даже после смерти, не был плохим сыном и братом. – Сим мы, - они заговорили оба, их голоса довольно звучно переплелись воедино. Круг, в котором находился Арс, начал ярче светиться. Он напрягся, но не переставал смело смотреть на двух людей перед ним. А были ли это люди? С каждой секундой Арсений всë больше сомневался в своëм ответе. - Родственные души трëх миров, привратники трëх измерений, Священные Судьи, сыны Его, заявляем, что ты, душа творца из людского мира, проговариваешься к работе во благо Творения Божьего. Ты будешь являться наставлением для людского народа, служить не во благо себя, а во благо Его. В следующее же мгновение круг, в котором стоял Арс, стал светиться золотым цветом, окончательно ослепив своей яркостью и закрыв его в какую-то оболочку. Золотой шар с грузом внутри поднялся, а после, дождавшись, как ворота откроются, полетел вверх по лестнице.***
Ботинки ступили на твëрдую поверхность. Здание, находящееся на острове, которое поддерживало облако, было почти полностью из белого мрамора. Он блестел так, будто его совсем недавно оттирало несколько сотен человек. Холл у главного входа был украшен огромными колоннами у стен. С противоположной от входа стены по двум углам находились винтажные лестницы белого цвета с позолоченными перилами. Всë было белое с золотым, иногда серое. От этого Арсу было не очень комфортно. Полëт был вполне интересный. Арсений увидел довольно много странных и неизведанных ранее вещей: летающие острова, люди с белыми крыльями, скорее всего ангелы, водопады, падающие куда-то в неизвестность, крылатые собаки, несущие на своих плечах ангелов. Он был уверен, что увидел только малую часть всего, что тут есть. Но, на самом деле, сейчас только половина его внимания была заострена на этом. Детский интерес подступал, но не с той огромной силой, с которой должен был. А всë потому, что голова гудела от огромного количества вопросов. Кроме того, что он, скорее всего, умер, и то, что его приговорили непонятно к чему. Трудиться во благо людей можно как угодно, но что это будет за труд - оставалось неясно. В какое здание он попал? Где остальные ребята? Не мог же он умереть один. Или мог? Что вообще там произошло? Смерть от переутомления? Отравили? Авария? А может кто-то их всех настолько ненавидит, что… – Арс! – послышался знакомый голос где-то в холле. – Ты своими старческий конечностями слишком долго сюда добирался. – названный ухмыльнулся и посмотрел на своего давнего друга. – Кто тут мне ещë будет про старческие конечности заливать, Серëж. – Но, как бы то ни было, ты реально долго. – Дима стоял рядом с Антоном около одной из колонн. Туда же Серëжа направил и Арсения, который в это время внимательно рассматривал изменившихся друзей. Все как будто помолодели… «Интересно, я тоже?» - Арсений начал рассматривать свои руки, пока Дима говорил. – В общем, мы находимся в школе, которая будет нас обучать тому, как надо направлять людей на правильные дела. Именно это и является «служением Творению Божьему». Первое время нас, скорее, просто будут учить правилам поведения, а потом разделят на какие-то группы, которые будут направлять людей в разных сферах. – голос Позова был заговорческим, ребята стояли в одном кругу и внимательно слушали. Все ребята, кроме Арсения, который осматривал своих друзей и удивлялся тому, как они изменились. – Нас должны будут собрать через какое-то время. Это всë, что я выяснил. – Дима ухмыльнулся. – Что, Арс? Что ты так смотришь? – Почему вы такие- – Молодые? - с ухмылкой спросил Антон. – Мисье граф, вы всë пропустили. – он саркастически, но с уважением поклонился «графу». – Теперь все мы телом такие, какие и душой. Удивительно, что ты не выглядишь на двести лет. – все ребята улыбнулись. И у всех улыбка была натянутая, что довольно заметно. Каждый из них думал о том, что скорее всего, если бы они были не вместе, то сейчас уже сидели бы с паникой. И непонятно, лучше, чтобы была паника или чтобы они вместе справлялись со всеми трудностями. Вся четвëрка умерла. В это невозможно так просто поверить… – Ну… - с лица Шастуна спала улыбка. Да, они все думали об одном и том же. Они все думали об их смерти. На самом деле, каждый когда-нибудь задумывался над тем, что он будет делать, если узнает, что умрëт. И большинство отвечало на этот вопрос так: «мне будет не важно, всë равно этого не изменить». Только вот никто даже представить себе не мог, что это «не изменить» скорее как бремя, а не помощь. Они резко, в один миг потеряли абсолютно всë. И осознание этого к ним сейчас постепенно приходит. – Из вас всех я отключился последним. – холл вдруг стал холодным, только сейчас стало заметно какая же тут тишина. Давящая на голову тишина. Может, им было сейчас ещë хуже от того, что они все теперь подростки телами? Подростковый максимализм делает своë дело, заставляя думать, что вокруг холодно и всë ужасно. Глаза Антона выражали боль. Понятное дело, ему было трудно смотреть на трупы своих друзей в том автобусе. - Походу мы куда-то врезались пока ехали. И, что самое удивительное, врезались так, что аж весь автобус смяло. Вот нас всех и… После его слов тишина стала ещё более угнетающей. Арсений посмотрел на каждого из своих друзей и не увидел ни капли обычного веселья, которое всегда было с ними. Каждый из этой четвëрки развлекал не только зрителей, но и своих друзей, а также себя самого. Улыбки, веселье, счастье – эти вещи всегда были рядом с ними, такая уж у них работа, но теперь… Сложно признать, что ты вот так резко потерял всë. Арсений до сих пор не до конца признал, что он умер. Понятное дело с каждой секундой пробытой тут, эта мысль укладывалась в голове всë легче. Но не так легко, как могло бы показаться на первый взгляд. С одной стороны, вот, ты умер, как ты это изменишь? Но, с другой стороны, сложно представить что будет дальше. Наверное, было бы проще, если бы после смерти была просто темнота. Ничего, совершенно ничего. Но это же не так. Они же попали сюда. И будут жить здесь целую вечность. А это очень много. И было бы, наверное, лучше, если бы они жили вечность своей прошлой жизнью. Они добивались еë, шли долгие и сложные шаги на пути к своим целям. Обзаводились фанатами, друзьями, семьëй. А теперь всë заново. И без всех людей, что были рядом до этого. Совершенно всë новое в совершенно новом мире… И тут, как раз, появляется одно но: трое друзей из прошлой жизни. Вместе им будет проще. По крайней мере, хочется на это рассчитывать. – Все новоприбывшие в школу нашу, прошу пройти за мной. – пока четвëрка и ещё несколько таких же тихих, а оттого незаметных людей, пытались понять что же будет дальше, осознавали свою смерть в одиночестве, в холл вышел человек с белыми крыльями, в белой одежде. – Вот он, человек, носящий простыню – прошептал Шастун, тихо посмеявшись. Вслед за ним улыбнулись и его друзья. Ангел посмотрел на них презрительно, услышав их смех. – Я, как ваш учитель на ближайшее время, должен повлиять на вашу успеваемость в школе нашей. – мужчина гордо поднял голову, будто петух в окружении своих куриц. - Оттого, прошу заметить, моë отношение к вам сильно влияет на ваше будущее. – после этой фразы он снова презрительно посмотрел на четвëрку, из-за чего те спрятали свои улыбки. А когда их учитель развернулся и направился в сторону правой винтажной лестницы, ребята тихо посмеялись друг другу в плечи, окончательно забыв о переживаниях, мучавших их до этого.***
– Вот это хоромы… - приговорил Антон, как только дверь в квартиру их «новоиспечëнный учитель-петух в простыне» закрыл за собой. – Как тут много положено обычным школьникам однако. – он развëл руки в стороны, улыбаясь и кивая. Всем своим видом показывая как тут дорого-богато. – Пространство, конечно, хорошее, но могли бы ещë и туалет добавить, не в ванной же мне ссать… - сказал Серëжа, уже обойдя все шесть комнат этой квартиры. Своей фразой он вызвал немного издевательский и тихий смех Димы, а также улыбку на лице Антона. – Как я понимаю, мы теперь не люди, поэтому нам не нужна ни пища, ни туалет. – крикнул в ответ на нытьë Серëжи Арсений, находясь в одной из комнат. – Чур эта комната моя! – С самым лучшим видом? – усмехнувшись, спросил Дима. – Ну а ты что думал? Это же Арсений… - с улыбкой протянув последнее слово, ответил Шастун, проходя мимо Позова и заходя в одну из комнат. Огромное окно напротив двери сразу же заставило сощуриться. Оно было размером почти со всю стену, чем освещало и так слишком светлую комнату. Справа от двери был огромный шкаф, а слева двуспальная кровать. Около окна стоял стол и стул, а рядом было ещë огромное свободное пространство, которое, как подумал Антон, ученик школы может занять чем его душе угодно. «Пространство больше, чем моя студия в Воронеже.» - пронеслась мысль у него в голове. – Тогда зачем нам кровать? Мы не нуждаемся в еде, но нуждаемся во сне? – спросил Серëжа прямо на всю квартиру, находясь в одной из комнат на кровати в позе звезды. – Думаю, сон тут нужен скорее для того, чтобы мозг переварил всю информацию. Просто как отдых. Но во сне мы тоже, вероятно, не особо нуждаемся – ответил ему Дима из другой комнаты. – Охуеть, тут целый шкаф вещей! – Стоп, реально? – Антон метнулся к шкафу в комнате, в которой находился, открыл его и застал море белой и светло бежевой одежды, скорее напоминающей просто тряпку. – Вы уверены, что это не простыня или занавеска? – Шастун посмеялся, а после добавил. – Они наверное чисто ткань повесили, чтобы мы сами себе одежду сделали. – Нет, это… Это всë же.. одежда. – голос Матвиенко был достаточно напряжëнным и сосредоточенным, чтобы это было заметно остальным. – Ребят, идите сюда! Антон вышел из комнаты и направился в другую, в которой в данный момент находился Серëжа. Ребята как-то сами, почти не договариваясь, поняли у кого какая будет комната. Вот что значит долгая работа вместе. В комнате Матвиенко был бардак, много белой одежды валялось на кровати, а сам же новый хозяин комнаты стоял около двери в белой ткани, закреплëнной на плечах золотыми круглыми бляшками. Если воинственная поза Серëжи, будто опирающегося на камень правой ногой, вызывала у его коллег и по совместительству друзей разве что улыбки, то следующая фраза парня пробрала всех на истерический смех: – Смотрите, я прям как Цезарь. – Арсений, смеясь, добавил на его голову золотой венок со своей головы, который сделан из листочков, что лежали в шкафу в его комнате. – Чем больше листьев – тем больше ты похож на Цезаря. – и, не переставая смеяться, под аккомпанемент уже трëх угарающих вовсю голосов людей, понимающих куда эти слова ведут, он добавил. – Салат. И ведь их диалог невозможно считать истинно одним из самых смешных, но ребята истерически смеялись. Все вместе в одной комнате они добавляли масла в огонь, придумывали не самые лучшие шутки, но не для того, чтобы услышать смех у слушающих, как это происходит у них обычно, в этот раз они делали это совершенно по другой причине, но по какой именно – Антон, пока что, понять не мог. И не мог найти эту причину во взгляде других. В этот раз ему вообще сложно было что-то увидеть на лицах друзей, кроме улыбки от смеха, что довольно странно для Шастуна, который научился, в целом, хорошо понимать людей по их мимике, чертам лица и действиям. – Нет, ну а вообще, мы все будем выглядеть как Серëжа, если ничего не придумаем на счëт одежды. – первым успокоившись, заметил Арсений, всë ещë улыбаясь. – Ну думай тогда. Ты же у нас тут «молодой дизайнер». – Дима положил ему на голову его же лавровый венок на последнем словосочетании, как бы коронуя друга. – Не думаю, что тут можно найти хоть что-то, чем можно сделать нормальную одежду. В особенности обувь. Не знаю как вы, но я гонять в сандалях 24/7 не собираюсь. – Антон многозначительно посмотрел на кожаные сандали, которые Серëжа небрежно кинул на кровать вместе с другими вещами. – Особенно если здесь случиться что-то такое, из-за чего будет холодно и придëтся носить носки. Сандали с носками я не перенесу. – Не хотелось бы тебя расстраивать… - протянул Матвиенко, упорно и усердно пытаясь снять белую ткань с себя. – Но носков я тут не нашëл. – Что, даже нет возможности, что ты, как это обычно бывает, просто потерял один носок, а потом второй? – Шастуну только сейчас, в этом диалоге, пришла в голову мысль, что жизнь будет совершенно не такой, какой она была до этого. Настолько, что даже носков нет. А вся одежда, которую тут можно носить, белая, как вообще всë вокруг. – Нет, я, конечно, на многое способен, но ты думаешь, что я настолько тупой? – всë ещë пытаясь снять белое одеяние, спросил Серëжа. Арсений и Дима от этой фразы чуть ли не прокатились по полу, их в это время уже как несколько секунд снова пробрало на истерический смех из-за того, как сильно тупит Матвиенко, запутавшись в ткани. Антон, услышав смех друзей, несколько мгновений пытался понять с чего их пробрало, а когда понял, то сам засмеялся, ответив: – Учитывая то, как долго ты с себя не можешь снять белую тряпку… - в этот же момент Шастун, схватившись двумя руками за одежду друга, одним движением вверх снял еë, всë ещë не переставая смеяться. В течении ещë примерно получаса (часов ни у кого из ребят не было, в комнатах никто их тоже не нашëл) четвëрка общалась друг с другом именно так: пока идëт диалог на какую-то тему, связанную с обоснованием в этом месте, кто-то начинает смеяться, а остальные подхватывают. И вот, пожелав друг другу спокойной ночи, ребята направились по комнатам. Лëжа в кровати и смотря в потолок, Антон думал обо всëм и сразу: «За этот день очень много произошло. Неудивительно, что мы почти сразу пошли спать. Подумать только! Сегодня утром меня разбудили как обычно рано, я, вообще не завтракая, поехал на концерт вместе с ребятами. А сейчас, вечером, в какой-то школе на огроменной кровати, уже не являюсь обычным человеком, тем более знаменитостью, да ещё учусь на ангела…» - Шастун, приняв положение полусидя, осмотрел свою комнату, освещëнную исключительно лунным светом. Часто в книгах и фильмах подобное означает, что света почти нет, но в этом месте луна, как ему показалось, слишком яркая, все вещи были освещены, всë было так, будто сейчас день. Антон понятия не имеет как он будет засыпать при почти дневном, хоть и лунном свете. – «Тут довольно просторно. Хотя как-то некомфортно. Наверное, это от слишком богатого оформления. Настоящее золото в обычных вещах типа ручки двери видеть довольно непривычно... Да, точно из-за этого.» – он кивнул, а после, на мгновение в его голове, а вследствие этого и во всей комнате, резко стало ещë более неуютно и прохладно. – «Их лица… Почему автобус так смяло? Я почувствовал только одно столкновение. И оно было не настолько сильное, чтобы нас всех разорвало на куски.» - в голове теперь уже лежащего с закрытыми глазами Антона, который перестал надеяться на то, что он сегодня поспит, мелькали картинки, которые настолько сильно вбились в мозг, что оставили вместе с собой ещë и те ощущения.***
Автобус, реп в наушниках, сменяющиеся виды Мурманска за окном, интересующие парня намного меньше сна, какой-то шум сзади, который Антона не интересует. Ну, может парни опять что-то яростно обсуждают. Шастун укутывается в свою темную куртку все больше, а затем шерстяную шапку делает своей своеобразной подушкой. Он хочет спать. Очень. Толчок. Настолько сильный, что из лëгких вышел весь воздух. Голова болит. Музыка в ушах теперь вообще перестала интересовать. Тело разрывало, Антона придавило креслом спереди. Окна от лобового стекла оказались в его теле, а по стене рядом с его головой стекала кровь. От вида своего же окровавленного расплющенного тела глаза бегают в разные стороны. Первый взгляд на водителя. Его будто бы никогда не было. Вся передняя часть всмятку. Водителя придавила передняя машина, только кровь капала на пол. Резкий взгляд назад. В проходе автобуса висит рука, на которой видна красная татуировка. Шастун перестаëт что либо чувствовать, боль отступает, отдавая место адреналину. Он в шоке бегает глазами по салону. Серëжи было не видно. Всë, кроме его руки, сплющило, как от передних и задних сидений, так и от потолка, который почему-то тоже прогнулся. Арсений же… он валялся в проходе, внутренности его головы были видны, череп, скорее всего, пробил железный шест, торчащий откуда-то сверху. На месте Димы разбито стекло, а он сам сильно ударился головой. Его кровь каплями раскашивала светлую куртку. Он казался самым живым из всех мëртвых. И именно он вдруг начал дышать, медленно повернул голову к Антону и, тяжело вздыхая, тихо проговорил: – Антон… Помоги… Вторая попытка двинуться не увенчалась успехом. Шастун с трудом протянул руку к мëртвому другу, тот схватился за неë, из-за чего по руке прошëлся мëртвенный холод: – Давай, помоги мне. Позов потянул Антона за руку, чем причинил ему огромную боль, от которой хотелось кричать. Но кричать он не мог. Весь пол был в крови, ветер дул, становилось всë холоднее. Мыслей не было. Кругом тишина, только постоянно повторяющиеся слова от Димы умирающим голосом: «Помоги», «Ты же мой друг, не можешь двинуться ради друга?», «Двигайся, дыши», «Ну скажи уже хоть что-нибудь!». Попытка вздохнуть не увенчалась успехом, а глаза постепенно закрывались. Помочь Диме никак не получалось, Шастун с каждой попыткой всë сильнее пытался выбраться, но делал себе этим только хуже, получая всë новую боль. Хотелось крикнуть о помощи, но сделать это было невозможно. Арсений начал мычать и постепенно поднимать голову, повторяя вслед за Позовым слово «помоги». Теперь уже две пары мёртвых глаз смотрят на Антона, который ничего не может сделать. Он двигается в разные стороны, затем шипит от боли, но после всë равно двигается с новой силой. Шаст пытается движениями сделать так, чтобы появлялось больше пространства, но делает только хуже. Осколки впиваются в него с новой силой, а голоса Димы и Арсения становятся всë громче. Из-под хлама, где лежит Серëжа, тоже слышится бурлящее от крови «помогите». Мир становится тëмным. Нет ничего, кроме двух пар мëртвых глаз, с ненавистью смотрящих на него, просьба о помощи и аккомпанемента в виде болезненного мычания. – Ну помоги мне уже, дерьма ты кусок! Вместе с этим криком в ушах зазвенело, мир стал красным. Антон смотрел прямо в умирающие глаза друзей. Ещë несколько мгновений шока Антона, пребывающего в состоянии чувства собственной беспомощности, а после… Бам! Оглушающий взрыв и темнота…***
Парень сидел и часто дышал, бегая глазами по комнате. Мягкий лунный свет позволял Антону почувствовать себя в безопасности. Но всë равно холодно. Холодно и одиноко. Он потянулся руками к углам одеяла, в надежде укрыть свои плечи от холода, но заметил как трясутся его руки. Губы расплылись в ироничной усмешке. Сны никогда не доводили его до такого состояния. Он вообще не был в таком состоянии уже давно. Шастун сидел, укутанный в одеяло, и смотрел в одну точку. Он, как сказала бы нынешняя молодëжь, был не в ресурсе. Настолько, что даже лечь обратно спать не мог. В голове мыслей больше не было, с каждой секундой дыхание становилось всë ровнее, но, к сожалению, это не позволяло исчезнуть поганому волнению внутри. Зато телом хотя бы можно было нормально управлять. Вообще не зная что он делает, следуя просто своему внутреннему чувству, Антон поднялся вместе с одеялом и пошагал в сторону пространства, находящегося прямо напротив входной двери, в конце коридора. Это была гостиная, наверное для сборов вчетвером. Стоял диван, напротив чайный столик, а с другой стороны комнаты стол и четыре стула. Раньше в комнату зайти так и не получилось, поэтому парень рассматривал еë сейчас. Он искал что-то, сам не зная чего именно. Поэтому он просто сел за стол и стал смотреть в стену напротив, прокручивая в голове воспоминания из сна. Было ощущение, что он до сих пор находится в том злосчастном автобусе. Звук от кружек, которые поставили на стол, заставил Антона вздрогнуть. Парень посмотрел сначала на заваренный чай и кофе, а после на человека, который их поставил. Арсений молча сел напротив, он тоже был укутан в одеяло. Многозначительно протянув вторую кружку, Арс выпил кофе из своей. Шастун, пребывая в себе, сначала ничего не понял, а когда понял, то сильно удивился. Странно это для Попова, который обычно не проявляет таких заботливых телодвижений. «Может, он тоже не мог нормально поспать?» - подумал Антон, отпивая глоток чëрного чая. Он так и не убрал свой взгляд с друга. Вопросов было много, но нарушать ради них тишину ему не хотелось. Арсений, смотревший до этого на молчаливую, светлую и тëплую луну, перевëл взгляд на Шастуна, улыбнулся ему. Голубые глаза были искренними, больше ничего им не надо. Ответы на вопросы стали не нужны, ведь теперь пропало самое главное: чувство одиночества. Антон с каждым глотком чая всë меньше ощущал холод. Свет Луны будто согревал, а тишина больше не казалась давящей. Стало хорошо. Просто хорошо от того, что рядом с ним кто-то сидит, что он пьëт тëплый чай, что он не один, что Луна такая светлая. И не важно, что завтра утром парень задаст себе вопрос о том, что это было. Арсений просто взял и вынул друга из ужасного состояния, разве это плохо? Да, для него это странно, но какая, собственно, разница? Главное, что сейчас всë спокойно.***
– Вы все идëте за мной. – сказал всë тот же учитель, что и вчера. Он собрал новеньких и повëл по школе. Утро у четвëрки было весëлое. Все встали с такими лицами, будто превратились в живых трупов. Хотя, в каком-то смысле, так и было… Их разбудил звон колоколов. Такой же звон, как в воскресное утро в деревне звучит от церкви. Короче, не самый идеальный будильник. Но, в принципе, ребята не особо то и спали. И каждый прекрасно понимал почему не спали другие. Из всех самым бодрым выглядел Серëжа, но это было по причине того, что он умел довольно хорошо доказывать себе и другим насколько он сильный. Арсения всегда это восхищало и при этом заставляло улыбаться. Он знал, что парень только делает вид, что ему без разницы на всë происходящее. На самом деле внутри всë как у всех. И именно поэтому улыбался. Утром приводить себя в порядок около зеркала пришлось невероятно долго… Понятное дело, Попова обсмеивали за такое длинное времяпровождение рядом со своим отражением, но все в итоге тоже пытались справиться с этим лицом, слишком ярко передающим весь спектр вчерашних эмоций. И, к счастью, не безуспешно. Сейчас они выглядели как нормальные подростки ранним утром, которых пинают в школу. А это уже ничего. – Наша школа зародилась сразу же после Великого Переворота. Именно тогда Всевышний решил, что люди заслуживают права учить самих себя. Это было воистину лучшее решение всех проблем, которые могли бы возникнуть в будущем. Он сделал довольно много всего, что было слишком сложно для нашего обычного понимания. Например, те Священные Судьи. Мы не понимали вначале: в чëм смысл пускать их ко Вратам, решать судьбу душ из людского мира. Но как только это начало работать лучше Страшного Суда, все вопросы наши ушли в благоговейное молчание. – учитель так воодушевлëнно рассказывал про Бога, что Арсению показалось, что он слушает какого-то фанатика. Но при этом слушать парень не переставал, потому что знал, что сейчас полученная информация даëтся не для общего развития, а для возможности в дальнейшем прижиться в этом странном и старом обществе. Все остальные новенькие думали также, поэтому группа людей была довольно тихая. И это даже учитывая, что новенькими в основном были подростки и дети. – А теперь давайте пройдëм в нашу Главную Зáлу. Учитель пошëл по длинному коридору второго этажа, где как раз и были входы в квартиры, в которых жили ученики. Как подумал Арсений: «Будущих ангелов в школе, должно быть, огромное количество, поэтому, скорее всего, это не единственный этаж, в котором жилые помещения.» Более того, где-то же должны жить и учителя. С двух сторон коридора висели картины, на которых изображались какие-то события, во многих из них он видел странных существ, которые были изображены в Библии. В некоторых местах между картинами стояли статуи каких-то ангелов, под статуей были написаны имена. Очевидно, это были важные и крутые ангелы. Хоть окон здесь не было, но коридор очень освещëн. Так как Арсений уже знает, что на Небе есть магия или что-то в этом роде, то он подумал, что коридор освещëн благодаря заклинанию. Вообще, пока они шли, Попов сделал два вывода. Первый: нужно понять где тут можно подвигаться, он без пробежки не сможет, даже сейчас, один раз не побегав утром – чувствует себя как овощ. А второй ознаменовал, что нужно найти тут библиотеку. Что-то внутри ему подсказывает, что надо туда сходить, а парень доверяет своему чутью. Да и надо бы занять чем-то свой мозг, а то вчера ночью наедине, когда все разошлись по своим комнатам, он не мог заснуть, по причине постоянно бушующих мыслей. Хотя неудивительно, смириться со своей смертью легко, но невозможность жить как раньше давит. Может, он даже бы заснул через время в итоге, успокоив все мысли, но шаги в коридоре его разбудили. По звукам Арсений понял, что это Антон, и посчитал, что раз тот вышел из своей комнаты, то ему заснуть ещё сложнее. Да и это же Шаст, он довольно эмоционален, а после всего произошедшего неудивительно, что ему сложнее, чем остальным. В итоге Арсений заставил себя встать, увидел друга, сидящего под лунным светом с потерянным видом и начал искать чем ему помочь. Вообще, обычно Попов просто подходит, что-то шутит, видит реакцию и идëт дальше по своим делам, но сейчас, чувствуя, что другу реально плохо, он понял: подобное не приведёт ни к какому результату. Более того, вид Антона только больше доказывал, что делать что-то надо. И Арсений, вспомнив свой приход в их новое жильë, когда, осмотрев эту комнату, он видел что-то наподобие кухни рядом со столом, а также чай и кофе. Посчитав, что эта идея довольно хорошая, да и они всë равно не смогут в ближайшее время заснуть, Попов тихонечко направился в сторону чайника, заварил себе кофе, а Антону чай, а после подошёл к столу, поставив кружки максимально громко, чтобы вывести Шаста из транса. А после они просто сидели. И молчали. Впервые за долгое время молчание было для Арсения таким комфортным, он даже решил его не нарушать и не отвечать словами на немой вопрос друга. Сидели они долго, ушли по комнатам только когда был рассвет. Арсений чувствовал в себе сильное желание остаться, но понимал, что это не конструктивно. К счастью, заснул в этот раз он довольно быстро. А когда проснулся, то вспоминал ту ночь с улыбкой, ему и Антону очень редко удавалось посидеть наедине, но каждый раз это было максимально комфортно. Шаст вообще такой человек, с которым Арсению комфортно, он сам не особо может объяснить отчего, но это факт. О той ночи никто не проронил ни единого слова. – С радостью представляю вам нашу Главную Залу. – учитель, абсолютно не трогая золотую ручку, щелчком пальцев открыл огроменную дверь, скорее похожую по размерам на белые ворота с позолотой. Когда все ученики зашли, ошеломлëнными глазами оглядывая каждый предмет громадного помещения, их преподаватель продолжил говорить с горящими, максимально фанатичными глазами, на которые Арсений лишний раз старался не смотреть, почему-то побаиваясь. – Созданная Высшими силами школа не могла обойтись без Залы, в которой проводились бы самые важные для школы мероприятия. В этом месте вы будете не один раз. Тут будет ваше Священное Распределение, о котором я скажу уже в классе, также здесь будут проводиться всевозможные праздники и собрания. Главная Зала была огроменной, эхо от голоса преподавателя раздавалось тут настолько громко, что казалось, будто учитель сам за собой повторяет. У мраморных стен стояли стулья в несколько рядов, каждый ряд был выше предыдущего. Предназначение было ясно: это что-то типа актового зала, только стулья стоят не друг за другом, а в более удобном для просмотра происходящего способом. У каждого угла стояла большая колонна, а верхняя часть всех стен была украшена красивыми зарисовками каких-то событий. Яркий свет поступал из огромного полуовального окна, находящегося как раз над огромным углублением в стене, закрытым серой тканью. Арсений впервые за долгое время вышел из своих мыслей и заинтересовался что же за этой тканью. Только вот, к сожалению, учитель, который до этого рассказывал что-то про великолепие архитектурной задумки этого зала, уже начал уходить. А значит посмотреть что там не удастся. Хотя… «А что будет, если..» - мысль пришла сама по себе, парень не знает, в нëм сыграла излишняя эмоциональность на фоне стресса или же это всë его подростковое тело. Ухмыльнувшись, Арсений посмотрел, как их новый преподаватель направляется в сторону выхода, а после подошëл к Серëже, который в это время как дурачок улыбался с того, что на изображении все голые. – У меня для тебя восхитительное предложение. – прошептал он на ухо старому другу. Матвиенко, всë ещë улыбаясь, повернулся к нему: – Ну? – Выглядишь как полный извращенец. – с усмешкой заметил Арсений. – Все мы такие, все мы… - в ответ ему похлопали по плечу, наигранно сочувствующе улыбаясь. – В общем, слышишь, насколько хорошо тут распространяется звук? – Пхаха, я тебя понял. – посмеявшись в кулак, кивнул Серëжа. – Ну и какое слово предлагаешь? Вообще без каких-либо вопросов, без страхов за то, что накажут. Вот, что нравилось Арсению в нëм. Они понимали другу друга, могли вместе сделать какую-то фигню. И каждый раз Попов эту совершенно детскую идею предлагал, а Серëжа еë поддерживал. Не зря они близки. Смелость Матвиенко и безбашенность Арсения просто созданы друга для друга. – Хм… Даже не знаю. Какие идеи? – Я бы проматерился, но ты же понимаешь… - он вздохнул, посмотрев на почти вышедшего преподавателя. – А давай. – перебил удручающую мысль друга Арсений. – Серьёзно? – Почему бы и нет? – воровато улыбнувшись, спросил он. - Как тебе «пизда»? – Ну, лично я никогда не жаловался… - разведя руки в стороны ответил Серëжа, а после фирменно улыбнулся. – Ну, а если серьёзно, я знал, что ты именно это слово и предложишь. Учитель вышел из Залы, постепенно и другие ученики стали выходить из помещения. Антон и Дима шли вместе со всеми, но где-то в конце. В это время Серëжа с Арсением добежали до середины Залы и, стоя прямо напротив чего-то таинственного, спрятанного за тканью, посмотрели сначала друг на друга, потом на яркое окно прямо над углублением в стене, а после, одновременно набрав воздух, со всей дури крикнули: – Пизда! Голоса парней прозвучали как гром среди ясного неба. Каждая буква этого «грешного» слова повторялась второй раз, отбиваясь абсолютно от каждой стенки. Ребята крикнули настолько громко, что после этого им пришлось отдышаться. Улыбнувшись друг другу счастливой улыбкой ребëнка, совершившего пакость, они посмотрели ещë раз вверх, на полуовальное окно, а после, досчитав в уме до трëх, одновременно развернулись в сторону двери и посмотрели на реакцию остальных. Антон с Димой откровенно ржали друг другу в плечи. Остальные ученики стояли с выпученными глазами, совершенно не ожидая такой смелости. Учитель… О, это лицо стоило того. Весь багрово красный, со взбухшей на лбу веной и волосами, которые почему-то сами по себе стояли теперь дыбом, он был похож на смесь петуха и индюка. Его глаза просто убивали своей ненавистью, а руки до побеления были сжаты в кулаки. Казалось, что он прямо здесь и сейчас лопнет, но этого, к сожалению для парней, не произошло: – Молодые люди, сейчас же подойдите ко мне! – голос чуть ли не срывался, чем только добавлял образа. Писклявый, как будто закипевший чайник. Ребята, абсолютно не чувствуя себя виноватыми, подошли с посмеивающимся видом. – Ваше поведение не простительно для Небес. Это нарушает все устои Небесного Порядка, а также это оскверняет Его. Вы нарушаете свой же приговор, который озвучили вам на Суде, вы хоть понимаете силу своего проступка?! – может они и не понимали насколько это серьëзно, но злился их учитель слишком смешно для того, чтобы задумываться над этим. – Дальше вы идëте с нами, хоть смысла в этом особого нет, после данного урока вы двое направилась со мной для решения вашего приговора. – он развернулся к ним спиной, до этого последний раз до боли в животе смешно зыркнув на Арсения и Серëжу. – Но будьте уверены, вас исключат из этой школы! – и он гордо ушёл, прямо как пьяная фешн модель. Антон с Димой с выдохом посмотрели на друзей. – Упс, не просчитал. – виновато улыбнувшись сказал за себя и друга Арсений. – Да ты и не считал… - Дима выдохнул с укором, пока Шаст ударил себя ладонью по лицу, но в итоге оба тихо посмеялись. – Ничего, мы что-нибудь придумаем. Да, Серëжа? – Арс с приободряющей улыбкой посмотрел на стоящего рядом друга. – Ага…