Ревность

— Я даже не понимаю, что может сейчас меня вывести из себя. Пусть Марьяна кусается! — с экрана телевизора доносился голос аланского провидца, перемешивающийся с громким хихиканьем Романовой. — Её рыжий цвет волос теперь всё сгладит. Мне очень нравятся рыжие волосы. Ах, значит так? Возмущению Таисии не было предела. Обида моментально захлестнула разум девушки, вызывая непрошеные в этот момент слёзы. А также вытесняя вместе с ними всё желание продолжать какие-либо отношения с Гецати. Вытирая рукавом лонгслива покрасневшие глаза, она мысленно проклинала всех: Костю за его блаженную улыбку в кадре, Марьяну, что крутилась всё это время вокруг него, ну и, конечно же себя. За то, что в принципе, связалась с ним. Ей всегда так хотелось понаблюдать за съёмочным процессом в живую и, наконец, увидеть, как работает любимый мужчина. Но Гецати наотрез отказывался брать Митрофанову с собой. Даже экскурсию по готическому залу не удосужился провести. Теперь было понятно, почему. Девушка бы просто мешала мужчине флиртовать с Романовой. Тая вскакивает и выуживает из своего тайника пачку тонких сигарет и небольшую бутылочку бренди. Устроившись поудобнее на кресле, что стояло на балконе, она затянулась, сделала несколько маленьких глотков обжигающей жидкости и просто стала наблюдать за происходящим на улице. Ливень к тому моменту стих. Люди неторопливо шагали по узким дорожкам, перескакивая через лужи. На детской площадке сидела группа подростков, которая что-то бурно обсуждала и весело смеялась. С одного из соседних балконов доносился соблазнительный аромат мяса, напоминающий светловолосой о том, что за целый день она так ничего и не съела. Поэтому выкуренная сигарета и выпитый алкоголь довольно быстро расслабили её тело и разум, заставляя хоть немного отвлечься от обиды. — Я же просил тебя не курить. За спиной раздаётся мелодичный и до боли родной голос, от чего она мгновенно вздрагивает, а слёзы вдруг вновь подступают к глазам. — Что отмечаем? — Свободу, — единственное, что может выдавить из себя Тая, всё ещё находясь спиной к своему собеседнику. Хочется разрыдаться. Но при Константине она такой роскоши позволить себе не может. Приходится стоять и нервно покусывать нижнюю губу. — Какую ещё свободу? — Спроси это у Романовой. Краткий истерический смешок срывается с губ девушки. На какой-то промежуток времени на балконе воцаряется тишина. — Может взглянешь на меня? — Зачем? Я уже всё видела. — шипит Тая, скрещивая руки на груди. — Прекрасная пара. Счастья, благополучия, детишек побольше. Мужчина вздыхает, устало потирая лоб. — Девочка моя, что ты там себе придумала? Игнорируя последний вопрос Гецати, она делает ещё несколько глотков бренди и снова тянется за сигаретой. Однако мужчина крепко хватает её за запястье и силой притягивает к себе. — Не знаю, какие фантазии находятся сейчас в твоей прекрасной головушке, но я ничего не делал. Прекрати устраивать сцены. В один момент все спокойствие и нежность улетучились. Голос мужчины приобрёл строгие нотки, а пальцы всё ещё больно сдавливали запястья. Одним резким рывком он жадно впился в губы возлюбленной, бессовестно покусывая и тут же зализывая нанесённые «увечья». — Костя… — прошептала она, пытаясь отвернуться от него. Но он не дал Тае сделать этого. Удерживая огромными ладонями её лицо. — У нас с ней ничего не было и не будет. Я люблю только тебя. Его пальцы перебираются ниже и быстро находят молнию на кофте, расположенную где-то сбоку, и умело расправляются с ней. Верх моментально оказывается на спинке кресла. Тонкая кружевная ткань практически прозрачного топа струится по телу девушки, всё больше разжигая воображение аланского провидца. Гецати аккуратно подхватывает Митрофанову на руки, и они моментально оказываются в спальне. Длинные волосы пшеничного цвета лежали на плечах непослушными волнами. Костя аккуратно проигрывал тонкой прядью спутницы, накручивая её на палец. В какой-то момент он пристально посмотрел в её глаза и властно произнёс: — Ты моя. Навсегда. И снова прильнул к губам возлюбленной. Языки переплетаются в бешеном танце. Его тонкие длинные пальцы пробираются всё ниже. Нежные прикосновения подушечек сводят с ума. Они словно были созданы для того, чтобы дарить бесконечные ласки, которые заставляют тело девушки подрагивать и желать большего. Желать его. Целиком и полностью. Нет больше сил себя сдерживать. Она стонет и попутно расстёгивает пуговицы чёрной рубашки медиума, мечтая как можно скорее коснуться обнажённой кожи Константина. Тая подаётся вперёд, целует смуглую кожу, скользит языком от ключиц к поджарому животу, помогая мужчине быстро расправиться с брюками. Находясь в полном нетерпении она опустила руку и стала медленно, едва касаясь пальчиками, водить рукой по возбуждённой плоти. Как бы дразня его. Для мужчины это действие стало приятной неожиданностью. С его губ сорвался гортанный рык, а тело мелко вздрогнуло. Но всё же он аккуратно убрал руку и придвинулся чуть ближе и томно прошептал: — Ты готова? — Да. Гецати располагается меж её ног и медленно подаётся вперёд, ощущая, как расслабляются её мышцы. Он снова терзает её губы и начинает двигаться чуть быстрее, с каждым толчком наращивая темп. Она стонет прямо ему в рот, заставляя мужчину победно улыбнуться. Оба на пике. Перед глазами появляется яркая вспышка. Тая уступает Косте место снизу и в миг оказывается на широкой груди мужчины, медленно вырисовывая, на влажной от пота коже, узоры. — Кость, у вас же правда ничего… — Душа моя, — Константин прервал её, — Кроме тебя мне никто не нужен.