бывшие, настоящие, будущие.

      с одной стороны, чайльд действительно повел себя бестактно, за что уже собрался раскаяться, с другой — возомнив, что они со скарамуччей успели стать настоящими друзьями, он имел право выражать свое беспокойство за человека как ему заблагорассудится.       — тебя что, дома избивают? разве я не могу вмешаться и помочь тебе? - казалось, что каждая мышца в теле старшего напряглась, даже если это могло привести к судороге. - я любого отпиздить могу, только скажи, кого!       — какого хрена тебя это волнует? никто меня не избивает, а то, что на спине... - угрюмость сошла с лица скара. - ...они старые и уже не болят.       как бы щенячьими глазами напрашиваясь на продолжение, тарталья добился нервного вздоха брюнета и слов: «если так хочешь — расскажу».       пока они вдвоём в неловком молчании спускались на кухню, скар успел натянуть неприлично задранную футболку, всё это время ощущая тяжесть взгляда на себе. чувства были смешанными, и среди них преобладало неприятное удивление и отвращение к себе, ведь его снова пытаются жалеть. ему хочется только кофе, не жалости.       к слову, чайльд так и не дождался ответа, сколько ложек сахара добавлять, поэтому и вовсе не стал добавлять его. свою чашку парень получил в ту же секунду, как сел за стол — напротив сел старший, избегая зрительного контакта. замыленный от усталости взгляд упал на содержимое чашки: коричневая муть, не разбавленная молоком, смотрела на него в ответ своими глазками-пузырьками из пенки. он сделал небольшой глоток и остался доволен им: кипяток, такой же горький, как и вся жизнь скарамуччи, обжёг горло и слегка взбодрил этим. ещё немного помолчав, он, наконец, заговорил:       — моим воспитанием занималась не мать, а её...короче, подруга. она и лупила меня за каждый промах. поскольку в детстве я был тупым, как пробка, и слабым, промахов было очень много.       — а сейчас что?       — сейчас у меня другая мать.       — чувак, это всё как-то ужасно, - тарталья замялся, пялясь в свою чашку, которую держал обеими руками. - ни один ребёнок не заслуживает, чтобы его избивали.       — а кому какая разница? у всех есть проблемы в семье, так что никакая.       — ну, у меня их не было. скорее, это я был проблемным ребёнком: беспризорничал много. а потом и вовсе познакомился с одной взрослой тёткой, которая таким вещам меня научила...       — трахаться, что ли? - поинтересовался скар.       — да нет же, научила драться с оружием и без него. с тех пор стал грозой всех районов поблизости. так что я тоже весь в шрамах.       — да прям весь.       — я правду говорю, сейчас покажу.       сказав это, рыжий поднялся со своего места, стянул с себя футболку. скарамучча едва не подавился своим кофе: чужая спина была изуродована даже чуть больше, чем собственная. она была покрыта множественными «боевыми» следами, от которых складывалось впечатление, что тарталья боролся как с бандитами, так и с собаками.       — а вот этот откуда? - скар указал на один из мелких шрамов, который не был похож ни на один из оставшихся.       старший повернул голову, пытаясь посмотреть на свою же спину, либо на то, куда показывает его друг, и с улыбкой ответил:       — в меня стреляли из пистолета. я тоже, кстати, стрелял, но пушка была не моя.       своего удивления брюнет не показал. вместе с ним ощущалось хорошее впечатление как о воинственных заслугах тартальи, так и о его дико привлекательной внешности без футболки. он и без сдержанности не позволил бы себе сделать подобный комплимент, ведь приятель абсолютно точно воспримет это как нечто гейское и отвратное. потому скар и продолжил пить свой кофе, пока чайльд возился с одеванием.       — что-то я слишком провинился перед тобой, таракашка, - с усмешкой произнес последний, открывая один из кухонных шкафчиков. вероятно, чтобы найти аптечку. - и с плечом подставил, и личное рассказать заставил — одним кофе не откуплюсь, а в долгу оставаться не люблю. в общем, при любом замесе можешь полагаться на меня, договорились?       — договорились. и чем я, по-твоему, похож на таракана?       — такой же маленький и вредный, ха-ха.       рядом с чашкой скарамуччи тот поставил немаленькую аптечку. украдкой заглянув внутрь, младший заметил, что таблеток там довольно мало, зато пластырей и бинтов было предостаточно. чайльд достал антисептик, один из белых скруток и — в этот раз с позволения скара — прикоснулся к чужому плечу, чтобы полностью задрать короткий рукав огромной футболки. ссадина была большой и уже не кровоточила, но всё ещё нуждалась в дезинфицировании. ватного диска или чего-то подобного у тартальи нет, поэтому он не придумал ничего лучше, чем просто налить немного средства на плечо. скар тут же ощутил настолько острую боль, что сжал челюсти, лишь бы не издать страдальческих стонов.       — потерпи, чувак. - успокоил его тарталья и принялся заматывать плечо бинтом в несколько слоёв. - я раньше и не замечал, какие маленькие у тебя руки.       — это просто ты амбал, вот тебе и кажется всё маленьким, - съязвил скар в ответ.       похлопав по обмотанному предплечью, чайльд сложил вещи обратно в аптечку и убрал её в шкафчик со словами:       — допивай свой отстойный горький кофе, и будем решать, кто где обустроится на ночь.       — а что там решать? - спросил младший, делая последние глотки, самые противные на вкус. - лягу на коврике перед дверью, а если захочу роскоши — попрошусь на диван.       — я серьёзно говорю, дурила. некрасиво оставлять тебя на диване, лучше в моей комнате ложись.       оспаривать такое решение он не стал: незачем. оставив свою чашку в кухонной раковине, забитой небольшим количеством посуды — всё же некая неряшливость присутствовала в натуре чайльда — скар остановился у лестницы наверх, будто собирался сказать что-то перед уходом. уловив это намерение в воздухе, старший ехидно произнёс:       — ну же, скажи: «спасибо, чайльд, какой же ты добрый».       но вместо желанной фразы скар ответил:       — ты слишком добрый со мной. я не понимаю этого. спокойной ночи.       более не оглядываясь, он поднялся по лестнице и быстро скрылся из виду.       «это...было грубо. он что, стесняется?», - рассуждает про себя старший. он прошел в гостиную и выдвинул ящик, находящийся под диваном: прошлый домовладелец хранил здесь наркотики, а чайльд хранил пледы и одеяла. достав последнее, он уже собирался выключить свет в комнате, но из его кармана громко раздался рингтон телефона.       чайльд взглянул на часы — кому пришло в голову звонить ему в такое позднее время? — и ответил на звонок. загадочным звонящим оказалась его давняя школьная подруга, которая училась на два класса младше него. они познакомились совершенно случайно и виделись не так уж и часто, но каждая их встреча была такой же яркой, как эта девушка.       — синь янь? давно от тебя новостей нет, - просмеявшись, сказал старшеклассник, параллельно с разговором бросая сложенное одеяло на диван, где он собирался спать этой ночью.       — чува-а-ак, как я рада тебя слышать, - раздаётся звонкий, немного даже резкий голос из трубки. можно было услышать, как на фоне её слов что-то гремело. - это я должна удивляться, что ты ничего мне не рассказываешь! давно ты свою группу создал?       — относительно недавно. а откуда слух пошел?       — мне рассказала сян лин, а ей рассказала какая-то её одноклассница, а той рассказала девчонка, которая нас с тобой бесит, ну а ей...блин, а я не знаю.       «ну, в этой цепочке точно замешаны либо люмин, либо её смазливая подружка» - тарталья задумался.       — но суть не в этом! - синь янь была настолько громкой и импульсивной, что перебивала даже чужие мысли. - если бы ты рассказал мне напрямую, я бы давно попросилась вступить! ты не представляешь, как я мечтаю наконец-то перестать быть сольным артистом и выступать с группой таких же крутых чуваков. слушай, а кто-нибудь ещё играет с тобой?       — ну, есть один парень. хотел на гитаре играть, а она занята мною, так что бренчит на синтезаторе.       — синтезатор это клёво! а ещё какие инструменты остались?       — м-м, барабанная установка. если хочешь, завтра протру на ней пыль для тебя.       — для меня не надо, я свою гитару принесу, - горделиво отвечает девушка. - просто хочу позвать в группу сян лин.       грохот прекратился, и в разговор втесался ещё один женский голос, более мелодичный, но высокий:       — привет-привет! синь янь сказала, что мы с ней станем ближе, если у нас будут общие хобби. теперь мы обе будем ходить и в кулинарный кружок, и в музыкальный. классно, да?       — это мега прикольно! вам с люми тоже стоит попробовать найти общее занятие, - добавляет синь янь к словам своей подружки.       парень опешил, ведь они до сих не знали о том, что люмин давно не приходится ему любимой девушкой.       — ха-ха, наверное. приходите завтра после уроков, заодно познакомитесь с моим ручным тараканом.       – а он не кусается? - спросила одна из девушек. он так и не распознал, кто именно, из-за голосистого смеха другой.       — не беспокойся, он глотает целиком.       в ответ засмеялись обе. тарталья спешно попрощался с девочками, потому что сильно устал за день и просто мечтал прилечь на диван, и повесил трубку. заодно выключил свет.       стоило ему положить голову на подушку и укрыться неплотным одеялом, он почти моментально провалился в сон. единственная мысль, которая успела пронестись в его измотанном сознании, была:       «бля-я-я, я забыл постирать его вещи...ладно, завтра в моих пойдёт».       кажется, до конца учебного года осталось ещё двадцать семь дней. совсем немного для одних и целая вечность для других. этот месяц предвещает быть насыщенным для тартальи и скарамуччи.