бывшие, настоящие, будущие.

      это было неприятно. и речь даже не о больном плече, кровотечение на котором до сих пор удивляло скара — это ведь обычная тяжёлая пепельница. хотя кто её знает.       ещё в начале средней школы скар сделал для себя невероятное открытие: ему необязательно изображать интерес к девушкам, в то же время украдкой смотря на одноклассников-парней, переодевающихся с ним в одной раздевалке. они плечистые и статные, их тела крупные и выносливые, а бёдра более узкие, нежели у красавиц в его окружении, однако он находит это симпатичным. вот только все эти до жути красивые юноши цеплялись к девушкам, которые могли быть как их ровесницами, так и помладше. их идеальные фигуры лапали, в шелковистые волосы зарывались пальцами, целовали их пухлые розовые губы. наблюдая за этим со стороны, скар ощущал небольшую зависть, будто хотел находиться на месте этих девушки, одновременно считая мерзким лобызаться подобным образом на публике.       окончательное осознание своей ориентации пришло к нему одной поздней ночью, когда у него не встал на порно с участием невероятной красотки.       заработать себе некрасивый ярлык педика ему не хотелось, и скар молчал об этом около полугода. к несчастью, его новая мать оказалась слишком проницательной, чтобы пропустить мимо изменения в поведении подростка. принудить его открыться было нелегко, но когда это случилось, скар сильно удивился благосклонности нахиды:       «ты всё ещё мой сын, и я приму тебя таким, какой ты есть»       она принимала его во всём, в отличии от родной мамы. привыкнуть к такому тяжело.       через продолжительное время скар познакомился с парнем из другого класса. он не имел огромного сильного тела, его плечи и руки были худыми, а лицо — мягким и отдающим чем-то теплым, домашним. его голос всегда звучал как колыбельная, о чем бы он ни разговаривал. это действовало убаюкиваще даже на уличных котов, которые стаями сбегались к нему и тёрлись лбами об его пальцы или пушистыми боками о ноги — поэтому он тут же убегал в ближайший магазин за кормом для них. свои светлые волосы по плечи он всегда завязывал в небрежный хвостик, из-за чего он всегда казался в меру лохматым. ему нравились японская поэзия и осень, когда улица земля уже завалена позолоченными, красными листьями, но деревья ещё не оголились полностью.       а он безнадёжно нравился скарамучче и в то же время раздражал его своими романтичными взглядами на жизнь.       долго добиваться взаимности чувств ему не пришлось: об отношениях с парнями, подобными ему, можно было только мечтать. только благодаря нему скар научился проявлять хотя бы долю чувств из той мешанины, которую он испытывал на самом деле; научился смотреть на мир менее пессимистично, научился не раздражаться из-за самых малейших неприятностей в жизни.       ему так хотелось, чтобы это длилось вечно. хотелось до самой смерти оставаться подле этого ангела во плоти, воплощения искусства, запертого в теле старшеклассника. хотелось восхищаться им, соответствовать ему.       но скар вынудил себя оставить свой идеал. и ему по-прежнему кажется это фатальной ошибкой. впрочем, к своему существованию он относится точно так же. в тот день умерла какая-то часть него — вся та мягкость, которую он едва ли успел в себе открыть, тут же зачерствела и покрылась кровоточащими ранами. и если раньше он выл в подушку от этих ран, то теперь чувствует дискомфорт и опустошённость в груди. он был апатичен, но выдавливал из себя хоть какие-то выражения, чтобы не вызывать беспокойства у матери и недоумения у окружающих. там, где должны были суетиться негативные мысли, лишь эхом раздавалась одна и та же фраза, услышанная от чайльда:       «девушка с девушкой — это неправильно»       очевидно, что скар не был согласен с ним, но нарываться на такой разговор вовсе не желал. он лишь сделал вывод: его на данный момент единственный приятель внезапно оказался тупоголовым, нетолерантным мудаком, который не видит дальше своего компа с гетеросексуальным порно. должно быть, он ещё и женщин сексуализирует во всём?       придется лгать ему, как и всем остальным. если так подумать, то лжецом скар является пожизненно: он врёт обо всём, что связано с его внутренним «я». в каком-то смысле это облегчает ему жизнь, а в каком-то — очень усложняет.       когда машина остановилась на месте, скар встряхнулся и словил себя на мысли, что его глаза всё это время слипались от усталости. неудивительно, ведь помимо получения травмы, он таскал комбик не привычной для тощего парня тяжести. он заглянул в окно автомобиля и заметил, что спальный район, в котором жил чайльд, не шибко отличался от предыдущего. весь город в принципе не самый красочный и разнообразный в архитектуре, но жаловаться не приходится.       — мы приехали, - сказал рыжий, неспешно отстёгивая свой ремень безопасности, выдёргивая ключ и выбираясь из машины.       скар последовал его примеру. когда оба вылезли на свежий воздух, и чайльд запер машину, младший ненавязчиво спросил его:       — а родители не будут против?       — родители? я давно живу отдельно от них, - ответ прозвучал с ноткой гордости за себя.       — о, богатенький сынок. и машина, и дом собственный. корона голову не жмёт?       — либо не завидуй, либо делай это молча. сам, небось, живёшь с мамочкой на её деньги.       — как и все нормальные подростки, - мямлит скар, хвостиком следуя за старшим к его дому.       чайльд, прокрутив ключом в замочной скважине, отворил дверь и впустил скарамуччу в свою обитель.       изнутри дом выглядел настолько опрятно, что сложно было поверить, что здесь живёт парень подросток. слева располагались кухня и обеденный зал в одном помещении, справа — просторная гостиная, а между ними стояла немаленькая лестница, ведущая на верхний этаж. там, предположительно, были остальные комнаты. дёрнув скара за ворот одежды, мол, не отставай, тарталья поднялся по этой лестнице и жестом пригласил того в свою спальню. снаружи дверь была обклеена детскими наклейками.       — на выходных ко мне приезжают младшие, так что здесь сестрёнка постаралась, - объяснил он прежде, чем его спросят об этих наклейках.       — как её зовут?       — тоня.       — гм, у меня тоже есть младшая сестра, - невзначай ответил скар, проходя внутрь комнаты. - но я не смогу точно вспомнить её имя.       — серьёзно? паршивый брат из тебя.       в отличии от интерьера всего дома, наводящего чувство комфорта и умиротворения своей цветовой палитрой, спальня тартальи чем-то напоминала скару его собственную. стены были обклеены плакатами с музыкальными артистами и спортсменами, на рабочем столе царил творческий беспорядок, а постель была сложена не слишком аккуратно. младший заметил ещё одну дверь: она вела в гардероб, являвшийся отдельной комнатой, пусть и маленькой.       — ты можешь поехать домой в моей одежде, а я твою постираю и завтра верну, - тарталья заглянул в этот гардероб и стал рыскать по ящикам и полкам внутри него, пытаясь найти одежду, которая не будет чересчур висеть на скаре. да, разница в их размерах одежды колоссальная. - договорились?       на мгновение скар растерялся. ему бы самому хотелось как можно скорее добраться до дома и лечь спать, неважно, в своей или в чужой одежде. но была одна вещь, которая не давала ему покоя.       — слушай, тут одно дело есть. пообещай не считать меня конченным параноиком, - его голос снова задрожал. практически беспричинно.       — э-э, ладно, обещаю.       — когда мы отъезжали от дома люмин, я опять видел машину дотторе. мне кажется, что этот ублюдок преследует либо нас, либо только меня.       от услышанного чайльд опешил. его же не ввязывают в неприятности, от которых будет сложно отмыться?       — я не понимаю. что ты ему задолжал, что он так достаёт тебя? ты точно никакие законы не нарушил?       — ничего я не нарушал. я правда не могу сказать, в чем дело, но если я попадусь ему под руку, то могу пострадать, - скар опустил голову.       нахмурившись и потерев переносицу, рыжий пробормотал:       — раз уж такая хуйня, то так и быть, переночуй у меня. возможно, твоя одежда высохнет до утра, и ты поедешь домой уже в ней.       это было его спасением. от удовлетворения можно было даже улыбнуться, но скарамучча прикрыл половину лица рукой, будто бы протирая от маленькой грязи. из-за этого он тише намеренного сказал:       — спасибо.       — не за что, таракашка. надень пока это, а я хотя бы кофе нам сделаю. в горле пересохло совсем.       скар посмотрел на протянутую ему одежду: футболка, которая даже на первый взгляд будет ему велика, и какие-то домашние шорты. лучше, чем ничего.       старший исчез за дверью, и скар остался в его комнате один. он ещё пару мгновений рассматривал плакаты на стенах и уже потом принялся переодеваться из грязных уличных вещей в домашние и...пахнущие чайльдом. скар едва ли натянул на шею чужую футболку и действительно стал нюхать её, пытаясь уловить, чем же конкретно она пахнет.       вернувшись намного раньше, чем следовало бы, тарталья собирался уже окликнуть приятеля, чтобы уточнить, добавлять ли сахар в его кофе, но почему-то застрял в дверях. увиденное настолько поразило его, что выдавить хоть слово из горла стало сложнее. скарамучча стоял полубоком к тарталье, не успев надеть футболку полностью. кроме знакомой раны на плече, тот заметил те же выделяющиеся полосы на руках младшего, от запястья до локтя, которые приметил ещё в первые дни их знакомства. скар не до конца осознал, на какую именно часть него пялились, поэтому поспешил закончить одеваться, но тарталья подошел к нему ближе и схватил рукой за оба запястья, не позволяя дёрнуть ими хоть в каком-то направлении.       — не трогай меня, - младший почти что зарычал от непозволительного отношения к себе и попытался вырваться из рук, но чайльд был в разы сильнее него, и предпринимать хоть что-либо для высвобождения было бесполезно. - я кричать буду, если не отпустишь.       — я всего лишь посмотрю, - настороженный отметинами на теле скара, он свободной рукой обратно задрал чужую футболку, оголяя спину.       та была покрыта уже давно зажившими шрамами внушительных размеров. словно по ней продолжительное время хлестали чем-то продолговатым, но толстым...       руки тартальи как будто онемели и не слушались его, когда он собирался убрать их от скара. последний, тяжело вздохнув, отстранился настолько, насколько это возможно, и тихо, но серьёзно спросил:       — тебе правда нравится совать нос не в своё дело?