бывшие, настоящие, будущие.

      он очень хорошо запомнил, что когда переступил порог этого дома, то тут же скорчился, и его вырвало прямо в кустики под окном. во рту осталось мерзкое послевкусие, а тело бросило в жар. наверное, скачок адреналина отступил, и из храброго мальчишки он превратился в блюющего котёнка. выгнувшись обратно, скар увидел перед собой чайльда с бутылкой воды в руке. тот сказал что-то неразборчивое, схватил того за плечи и потряс, чтобы привести в чувства.       — что? - переспросил скар, и его отпустили, пихнув бутылку в грудь. он трясущимися руками открыл её и, наконец, вкусом воды приглушил вкус рвоты.       — я спрашиваю, всё получилось? твою задницу не тронули?       — а что, ты переживаешь?       плохое самочувствие не мешало ему язвить с человеком, который ему нравился.       — конечно, блин, я переживал! - тарталье захотелось дать шуточный подзатыльник, но вместо него он шумно вздохнул. - я всегда переживаю за тебя, потому что ты, мать его, проблемный ребёнок и вечно куда-то встреваешь.       посигналил чёрный форд, за рулём которого хэйдзо вертел во рту леденец. оказалось, что они недавно вернулись из продуктового магазина поблизости.       наконец-то, домой.       но сначала нужно заехать к хэйдзо. там жил кое-кто ещё. по дороге скар молча отдал тому запись с диктофона, чтобы тот сам обрезал её и передал директору. может, и полиции.       дом, у которого остановилась машина, был скару знаком. он даже смотреть в его сторону не желал, но хэйдзо вцепился в его предплечье и вытащил во двор со словами:       — пойдем-ка со мной. я знаю, что вам двоим это нужно.       брюнет глазами, полными отчаяния, посмотрел на чайльда сквозь оконное стекло, тот пожал плечами и показал жестом, мол, я никуда не денусь. а хэйдзо дотащил его неудобной для него хваткой до самого порога дома, постучал громко, очень громко. в двери щёлкнуло два замка вместо одного, и из появившейся щели появилось вымотанное лицо. белые пряди торчали во все стороны, волосы были распущены и красиво ложились на плечи. ярко-красные глаза без солнечного света казались бордовыми, тусклыми, но при виде сиканоина словно загорелись обратно. должно быть, наедине с собой кадзуха бывает совершенно другим, особенно после ощутимого им гнёта со стороны сверстников в школе — мало кто мог воспринимать его, не думая о тех уродских фотографиях.       — эй, ты одет сейчас? - детектив отпустил скара, чтобы схватить уже своего соседа и вытолкнуть на улицу. по его мнению, это самый подходящий момент. - мне порядком надоело уговаривать тебя встретиться с ним, так что я привел его сам. развлекайтесь.       он скрылся за дверью и запер её. каэдэхара недоумевающе посмотрел ему вслед и уже потом повернулся к брюнету, который не менее удивился такому поведению.       — я редко вижу его таким. и то — когда он сильно занят чем-то, - белокурый юноша выглядел беспокойным, но ведь могло быть и хуже. на нём была чистая пижама с оленьим принтом на штанах. его ноги были буквально усыпаны кучей маленьких оленей.       промолчав в качестве ответа, скар вытянул из открытого кармана рюкзака пачку вишнёвого корсара. осталось как раз две сигареты, и вторую он протянул бывшему. кадзуха инстинктивно взял её, хотя зажигалки с собой не имел. изрезанная рука сунулась туда же, откуда достались сигареты — и вот они закурили с одного маленького огонька. и когда последний раз они делали так?       — мы нашли виновника, кадзу, - скар отвернул голову, чтобы выдохнуть белый дым. не будь каэдэхара так дорог ему в свое время, он бы сделал это прямо ему в лицо.       — спасибо, - кадзуха поднял глаза на него. черт, это единственное, чем он похож на дотторе, что не могло не задевать. - даже если это всё спланировал хэйдзо, я благодарен и тебе.       снова та ненавистная боль в груди. она была вызвана явно не тоской по отношениям, его терзало нечто другое. если раньше это подавлялось с лёгкостью, то компания каэдэхары оказывала то ли слабительный, то ли успокоительный эффект. скару внезапно захотелось расплакаться от того, какой он идиот. он потерял хорошего человека из-за страха привязанности, не смог проявить достаточно любви к тому, кто безвозмездно заботится о нем, он не способен контролировать все те эмоции, которые остались у него после детства, когда ему запрещали чувствовать хоть что-то. он поступает бездумно, и это разгребают другие. он — агрессивный кретин и эгоист, кусок циничного дерьма, который не заслужил ничего, что имеет сейчас.       он ненавидит себя и свою жизнь.       он слишком устал, чтобы что-то менять.       по щеке скарамуччи потекла одна слеза, другая, она скатилась до самого подбородка и упала на землю. он замер с сигаретой в зубах, безудержно рыдая и дрожа, а когда закрыл глаза, то ощутил на спине руки, не собственные. кадзуха ничего не сказал, зная, что ему не ответят, лишь прижал младшего к себе и продолжил курить, а недокуренная сигарета скара выпала из-под пальцев и оказалась там же, куда стекали его горькие слёзы. ему так сильно хотелось выговориться, но горло слишком болело от плача, чтобы выдавить из себя хоть одно разборчивое слово. пришлось ещё немного выплакаться, чтобы произнести:       — прости меня. прости, что так тупо бросил тебя.       белокурый безмолвно курил. но скар, примкнувшись к нему, мог чувствовать его сердцебиение. оно было быстрым.       — пожалуйста, скажи, что больше не любишь меня, - пробубнил он. со стороны казалось, что его лихорадит.       — я больше не люблю тебя, скар. я люблю другого. так будет лучше для нас обоих.       — я тоже люблю другого.       теперь он понимал, что значит «на душе стало легче»: та тяжесть на сердце стала заметно меньше. почему-то у кадзухи лучше всех получалось эту боль забирать, аж хочется задаться вопросом, куда она пропадает. может, она оседает внутри слушателя и когда-нибудь вылезет наружу этим же чувством? — вот видишь, мы больше не любим друг друга. не повторяй ошибок прошлого и будь счастлив со своим новым парнем, - кадзуха говорил слишком спокойно, чтобы не вслушиваться в его мелодичный голос, перебиваемый только шмыгами брюнета. тот, к слову, даже перестал ныть.       — я не буду счастлив с ним. он любит другую.       на это каэдэхаре ответить сказать было нечего. ему, безусловно, было жаль бывшего любовника, но всё, что в его силах — утешить, но не дать совет.       — так будет не всегда. всё в жизни подобно сигаретам, помнишь? выкуришь и выбросишь, а запах выветрится со временем.       такая дешёвая, но справедливая аналогия. впервые он сказал это, когда их любовь только-только зарождалась. кадзуха же романтик, ему это свойственно.       высвободившись из объятий, скарамучча взглянул на ту самую выброшенную сигарету. она потухла, и на секунду ему подумалось, что было бы замечательно тоже потухнуть.       — спасибо, - сказал он, рукавом кофты вытирая заплаканные глаза. - за то, что побыл со мной.       — я хочу, чтобы ты перестал вспоминать меня. и больше никогда не возвращался ко мне, хорошо?       — хорошо.       он бы хотел забыть этот вечер полностью. от начала, когда сел в машину чайльда, до конца — когда вернулся в неё. снова смотрел себе под ноги, лениво застёгивал ремень безопасности и ловил на себе взгляды друга.       — долго же ты, - подметил тарталья, заводя свой форд. - он сказал тебе что-то обидное?       — скорее, наоборот, - скар попытался усмехнуться в своей привычной манере. - поехали домой, я очень устал.