Очаровательный бес

Вокруг человеческих зрачков природа сотворила радужную оболочку. Ясные или, может, хмурые небеса. Тёплый карий. Зелёный — лучистый, а бывает, блёклый. Однажды в жизни я видела глаза орехового цвета, практически жёлтые... Но тут тысячелетия эволюции явно зашли в тупик. То ли Дмитрий хорошо нюхнул плесени в уборной, то ли я свихнулась. Луна не дотягивается до нас через плотные шторы на первом этаже. Всё беспробудно черно даже в тоненьком ослепительном пламени свечки, плачущей на полотно. Глубоко. Непонятно, где заканчиваются его зрачки… Как это возможно? А в прочем, неважно. Чернокнижник не моргает. Взгляд его направляется в рукописи и тут же рассеянно перед собой — он самозабвенно читает шёпотом по памяти, а мою голову ведёт кругом. Не понимаю, как оторваться или, наоборот, смотреть прямо в зрачки. Я прикована взглядом к узкой переносице, по обе стороны от которой глазницы его словно пожирают свет, а вместе с ним и моё непроизвольное внимание. Пляшущие мушки убаюкивают, а веки чуть надвигаются ниже. Я практически в полудрёме. Будто погружаюсь под пол. Слышу треск дерева. Чувствую холод и сопротивление кирпичной кладки. Сквозь фундамент тихого дома, укрытого ночными тучами, лужами и вялым лунным светом я погружаюсь всё ниже. Легко. Свободно. Но я могу чувствовать вес этажей, достигая самого чернозёма. Всё ниже, основательнее. Ниже, ниже… Земля плотная, а я нисколько не вешу. Она держит дом, посёлок, дороги. А меня — нет. Я опускаюсь ниже. Ниже и основательнее, через гумус, корневища, устремляясь к мантии. Ниже и основательнее. Ниже и… Спать нехорошо. Не нужно спать. Что-то я должна была сделать? Что-то сделать… нужно, что? Но, кажется, это неважно. Почему тогда так тревожно? Ничего ли не упущено? Я улавливаю едва различимый шёпот слов, окончания которых будто наслаиваются друг на друга из-за скорости произношения, и приоткрываю слипшиеся веки. — Отец мой Неоспоримый Прародитель да Учитель при мне пребывающий явись в этот час, — длинный ухмыляющийся рот чернокнижника шевелится, едва приоткрываясь. — Велик Учитель, что поводырь на пути моём, дай устремления мне на дело Правильное… Вздёрнутый нос кивает вместе с Дмитрием в такт каждому его слогу, вероятно, повторяющемуся уже не десятый и не сотый раз. Свет и тень от чёлки ложатся на выдающиеся скулы, а петляющие узоры татуировок на шее утягивают меня в водоворот бессвязных мыслей. Я с усилием пытаюсь сосредоточиться, но путаюсь и покачиваюсь возле спинки дивана. Губы-ы-ы-ы-ы… Длинные, алчные губы. Тепло-тепло-тепло. Близко-о-о-о-о и знойно. Пробирает, окутывает. Я испытываю тактильный восторг, не понимая, по какому поводу… Всю будоражит и кренит даже от вздохов. Вблизи моих расширившихся ноздрей топко, обволакивающе пахнет парфюмированной водой из далёкой реальной жизни. Веет тающим воском, а лицо обдаёт горячий воздух. Хотя такое маленькое и единственное пламя не может дотянуться кусающимся языком дальше приподнятого мужского подбородка. — Дай сил мне расслышать верное… — продолжает безостановочно шептать чернокнижник, не замечая ничего вокруг. — Верное и нужное. Я зачаровано слежу за его приоткрывающимися губами, будто в этом заключён весь смысл моего существования в стенах дома... Слежу и знаю, что от влечения к Дмитрию стараюсь не расслаблять сжатые мышцы бёдер. Иначе меня окатит подлым приливом жара между ног. Они начинают подрагивать из-за усилий, хоть это и длится совсем недолго. Но терпеть становится невыносимо… Я, чуть поёрзав, ощущаю, как набухаю, мгновенно сдавшись перед клокочущим в груди желанием приблизиться к манящим губам чернокнижника. Только не могу встать. Он вдруг захлопывает массивный потёртый переплёт, тушит свечу, погружая нас во мрак, а, судя по тихому скрипу половиц, понимается на ноги. В следующую секунду я вздрагиваю от опаляющего дыхания на своём лице и щурюсь. Острый белый свет ударяет по глазам. Кажется, Дмитрий включил телефон. — Вы собрались ночевать на этом диване? — шепчет он, переходя на хриплый голос возле моих губ. Близко настолько, что мне становится влажно и тянуще. От взыгравшего волнения подаюсь глубже к спинке и даже втягиваю подбородок. Сквозь часто моргающие вспышки замечаю чёрные волосы — не Дмитрия, надвинувшегося сверху и плотоядно улыбающегося, а мои… Почему это они не каштановые? — Э-эй, — мягко кладёт ладонь чернокнижник на мою руку и потряхивает. Тепло. — Хотите лечь со мной? Он предлагает?.. Правда? Чёрт возьми, ДА! Я ХОЧУ! Я готова сношаться до тех пор, пока не отключусь в беспамятстве! Я хочу узнать, как Дмитрий выглядит во время секса, как именно сотрясается его чёлка, насколько часто он будет дышать, если мои пальцы сожмут его вставший член! Что будет, если он войдёт? Каково это, испытывать чувственные губы чернокнижника поцел… Стоп. Что? — Практика закончена, — виновато пожал Дмитрий плечами и бросил взгляд на экран телефона, зажатого в свободной руке. — Уже полпервого. Вы не хотите… лечь спать? — А… Я молниеносно подорвалась с дивана на ватные ноги, чувствуя, как между них пульсирует. Всё вскружилось перед глазами, а каждый последующий рваный глоток воздуха был исполнен запаха и даже привкуса растаявшего воска. Шарлатан отодвинулся, распрямился, загадочно рассматривая меня от макушки до тапок. Я принялась общупывать свои живот, грудь и непослушную голову. На запястьях мотались широкие рукава балахона Гермионы Грейнджер, на пальцах ощутились чужие волосы, корни которых не принадлежали моему скальпу… Парик! Непонимающе стянув его и брезгливо подвесив за прядь, я продолжила выжидающе смотреть на Дмитрия. Парик отправился на пол, а парень заулыбался. Но наимилейшие морщинки в уголках его сверкающих глаз исчезли, стоило экрану телефона померкнуть. Чернокнижник снова его включил. Кажется, припоминаю… Я прервала консультацию. Зачем-то вернула тётке предоплату — вроде чтобы она не оставляла негативный отзыв… Да, Виктория начала гнать на меня, и мы договорились, что созвонимся позже. Но деньги пришлось отдать… А потом я спустилась сюда, к Дмитрию. Зачем? Вот гадство! Это же надо?! Профукать пять тысяч рублей!!! Мы с Дмитрием в очередной раз переглянулись. Какая жалость… я действительно налимонилась раздвинуть перед ним ноги? Чтобы не стыдиться под его пристальным взглядом, я направилась в тёмный угол к выключателю возле шкафа у входа. Телефон опять потух. Уверено идя по знакомо скрипучим половицам — у каждой свой особенный звук, — прикидывала масштабы своей бессознанки. Полпервого, значит? А консультация должна была начаться в одиннадцать! Полтора часа бдения с незнакомым мужчиной, читающим оккультные молитвы и одна жалкая попытка отдаться. Как мне предстать более-менее адекватной? — Ну так что? — с гонором нашлась я, врубая свет в гостиной. Мы оба сморщились. — Вы уже «сделали свою работу, как полагается»? — цитирую! — Кто это был? Кто распугивал покупателей? Жду ваш вердикт! Сделаем вид, что за этим я и припёрлась! — Здесь поселились два беса, — как-то по-отечески изрёк Дмитрий, привыкая к свету. — М-м-м, — значит, цирк продолжается. — Ну… и как? Выпроводили их? А если бы я сказала, что в подвале живёт Йети? А в бойлере плавает Кракен? Он бы придерживался этой версии? Как говорится, лечит меня от самодиагноза? — Нет... Они всё ещё здесь. Я лишь пытался их услышать. А, даже не лечит! Просто ссыт в уши! Понимаю… я тоже без пяти минут Одейя Раш. Подыграем! — И что же они вам сказали? Дмитрий плотоядно улыбнулся. У его притягательных губ залегли ямочки, при виде которых я не сдержалась и шумно сглотнула. Успокаивало лишь то, что это недоразумение было известно одной мне… не умеет же шарлатан читать мысли? Дмитрий помрачнел. — Сказали, что вы в опасности, — сурово вымолвил он. — Одной ночи мало, чтобы помочь. Нужно ещё. Во как! Вымышленные объекты мне ещё не угрожали! Я растерянно помолчала прежде, чем смысл его последней фразы прозвенел эхом в башке. Не поняла… Он что? Бомж? А может, Дмитрию ещё шведский стол на завтрак? Или сразу прописать сожителем?! — Конечно, оставайтесь! Сколько нужно, — злобно заверещала я и тут же прикрыла распахнувшийся рот ладонью. Прозвучало так нежно... Я сказала: «оставайтесь»… на полном серьёзе! Насупившись и склонив голову, будто прислушиваясь к до сих пор звучащей собственной мягкой интонации, мне захотелось лишь злобно ткнуть в него пальцем. Но вместо этого получилось безвольно поднять руку со сжавшимися в кулак пальцами и разочарованно открыть рот. Да что со мной не так? — Замечательно. Тогда… спокойной ночи, Вера, — приблизился чернокнижник. — Если вы не против, продолжим разговор завтра? Он бережно обхватил меня за плечи — я окончательно оторопела — и… подтолкнул в сторону лестницы. А можно на ночь поцелуй в лоб?