Очаровательный бес

Наспех перемазанная в губной помаде, я истерично жмякала аудиоустройства в нижнем правом углу экрана ноутбука. Попеременно убирала с потного лица взъерошенные волосы и шипела нечто полуматерное: мы уже приняли звонок от Виктории, а микрофон так и не работал. Ёкарный ты Лёлик… — Может, я помогу? — преспокойно изрёк Дмитрий, облачённый в трусы и рубашку. — Вот так… Он взял со столешницы бесхозный usb-провод и присоединил в гнездо на ноуте. Тот пиликнул, сообщив, что устройство подключено и готово к использованию. Твою ж направо! — У вас прекрасно получается вставлять! — съязвила я, вдруг догадавшись, что Виктория в махровом халате в ромашку и со скакнувшими от моего внезапного перла бровями теперь тоже нас слышит. — Э-э… Вы-ставлять. Выставлять бесов за дверь. Наслышана о последней вашей работе от нашей общей клиентки… и бескрайне рада с вами сотрудничать, Дмитрий. Виктория, это… — Да знаю! Чернокнижник. Видела его анкету и фотографию на сайте специалистов по экстрасенсорике, — обрубила наречённая рыжим чудовищем Виктория. Сюда бы реально Лёлика с Масиком, хоть посмеялись бы над её дулей. — Не стала обращаться. Вы уж не обижайтесь, подумала, что вы больно похожи на мошенника, — Дима едва слышно откашлялся, вскользь метнув в меня чёрный взгляд. А вот нечего было щеголять в цепях и перстнях на фотках! Вера Всеведущая на то и ближе к народу, что в целях убедительности использовала одни лишь улыбающиеся глаза по заветам Тайры Бенкс!.. И нет, это не признак студенческой бедности! Это психология! — Ну раз уж вы считаете, что он поможет, Бог с ним… Бог? Тут Дима ещё раз кашлянул, недобро нахмурился и мотнул головой. «Чур меня» читалось на его бледном лбу. Похоже, концерт норовил сорваться на этапе антре. Нужно было срочно брать всё в свои руки. — Виктория, в общем! Я продиагностировала ваши фотографии, — привстав со стула, я достала из-за ноутбука кучку пыльных распечатанных на цветном принтере картинок, не тронутых ещё с первого нашего звонка, плюхнулась обратно и стала их перебирать с умным видом. — И… мой вердикт таков… — Вы же снимете порчу?! — перебила тётка. — Ну прям срочно надо! Сегодня у меня должно быть свидание вживую с таким милым лысиком с мамбы! Мамба? Это производство жевательных конфет? Ничуть не изменившийся в лице чернокнижник с силой облокотился об стол и прикрыл рот татуированной ладонью. Но мне справа всё же было видно, как насмешливо приподнялся уголок его губ. — Коне… — Секунду! — тут же безапелляционно рявкнула Виктория, прервав меня на полуслове, и показала в камеру свой загоревшийся телефон. — Звонит, лёгок на помине!.. А чего это он звонит? — женщина настороженно приложила трубку к уху. — Да, сладкий? Чт… Лысик точно был с конфетного завода! Последнее раздалось перед тем, как клиентка заикнулась, отключив звук нашей видеовстречи. В нижнем углу экрана показался значок перечёркнутого рупора. Не, ну нормально? Мы тут с Димой еле разлепились, чтобы выйти с ней на связь, а она решила поговорить по телефону?! Утомившись суетой и спешными сборами, встреченных равнодушием у Виктории, я швырнула на стол её фотки. Вздохнула, откинулась на спинку стула. Сверху стопки валялся снимок, на котором медно-рыжая коренастая женщина в длинном сарафане «держала» на ладони живописную гору, с её же слов, Машук в родном Пятигорске. Ещё не включившийся в концертную программу Дмитрий вальяжно подобрал фотографии и начал медленно их перебирать. То, с каким серьёзным видом он делал это в рубашке, застёгнутой до последней пуговицы на воротнике, и трусах, облегающих мужское достоинство, вынудило меня расправить плечи под балахоном. Я проследила за внимательным взглядом Димы, затем за сменяющимися в его ладонях чужими лицами, видимо, хахалей и потенциальных свекровей Виктории и снова не сдержалась. Уставилась ниже пояса… — О какой порче говорит эта женщина? — Порча на безбрачие, — подняла я взгляд прямо в его насмешливые, сосредоточенные уже на моём лице глаза и прочистила горло. — Так венец безбрачия или порча на одиночество? — Какая разница? Она сама себе диагноз влепила. — Но… на ней нет ни порчи, ни проклятий. Только подверженность суевериям и низкая самооценка, — убедительно изрёк чернокнижник. Мы оба глянули на экран, в котором Виктория, очевидно, получившая не самые приятные новости, насупила брови и размахивала рукой, норовя достать своего лысика из-под земли. — Предлагаешь ей сказать, что она дура? — процедила я. — Почему? — Потому что она всё уже решила без нас! Если мы не поможем ей с этой проблемой, она просто найдёт того, кто согласится снять с неё порчу! — Ей не порчу надо снимать… Ей надо не выбирать в кавалеры парнокопытных. Глаза видишь? — Дима ткнул на нахальное лицо какого-то мужика на фотографии, обнимающего рыжую даму за телеса. — У этого Аль Пачино на роду написано, что он жиголо, как и его отец, и дед, наплодивший два десятка детей… У меня от изображения руку сводит, а под языком кислота. Черти этих мужиков любят, в уши их лижут. А вот… ещё один персонаж, у него алкоголизм – тут даже не нужно быть экстрасенсом. Морда пропитая, фингал, в руках шкалик... А вот у этого тюфяка с майкой, заправленной в трусы, посмотри… мамаша улыбается над стопкой блинов. И в этот самый момент планирует разбить вонючее яйцо за плиту новой девушки своего сыночка. Здесь вся семейка – гадюшник… Чернокнижник непринуждённо рассказывал мне истории незнакомцев, будто общался с ними лично. Я заслушивала список неудачных попыток Виктории со стремительно раскрывающимся ртом. Необъяснимо, но чувствовала, что каждое слово Димы справедливо. — Ты с рыжей порчу «снимешь», а она пойдёт и опять по привычке подберёт какого-нибудь задохлика. Нормального примера в детстве у неё не было, поэтому лишь бы с кем, только не одной. — И что же делать? — изумлённо выдала я. — Помогать людям по-настоящему, — осторожно шепнул Дима, не сводя с меня чёрного взгляда. Я хотела было снова развести полемику по поводу того, что люди сами хотят обманываться, но не успела. Послышалось странное шипение и тонкий, едва уловимый писк. На экране загорелся значок рупора, а это значило, что Виктория завершила телефонный разговор и снова включила звук. — Он бросил меня! — вдруг заверещала женщина. Её лицо скривилось, и стало ясно, что звуки голодного комара принадлежали ей. — Вот видите! И-и-и-и-и… — Как «бросил»? — вклинился Дима в разрождающуюся истерику. — Разве это было бы не первое ваше свидание? — Первое! — загундела раскрасневшаяся Виктория. — Мы переписывались целый месяц! А сегодня день приёма! — а? Чего? Какого ещё приёма? — Ему дали двадцать минут… Миша сейчас сказал, что у него появилась другая, и она ему уже привезла пакет с продуктами! И чтобы… я больше не звонила-а-а-а-а, — зашлась женщина рёвом. — А что значит «день приёма»? — шепнула я непоколебимому Диме на ухо. На конфетной фабрике настали тяжёлые времена? Чернокнижник хмыкнул и поправил воротник. — Хоть я и не умею предсказывать будущее, но точно вам скажу: расставание с зеком – это к лучшему. Святые угодники! — Откуда вы знаете, что он… того, этого? — втягивая носом сопли, промычала Виктория. — Я ни-никому ведь не говорила! Обалдеть… Да вы действительно экстрас-сенс?! Бесспорно! Я сама успела убедиться в Диме. Только мне показалось, что у клиентки страдали причинно-следственные связи… Чернокнижник то ли загадочно, то ли истерично улыбнулся, глядя на экран. — В лю-любом случае… мы можем соз-вониться с вами по-озже? — зашлась новой лавиной слёз Виктория. — Мне нужно у-успокоиться! Чего-о-о-о? Опять перенос?! Я чуть не поперхнулась. И ради этого я экипировалась за жалкие пять минут? А некоторые вообще! Забыли, где оставили свои штаны! Сидели в неглиже! — Хорошо. Позвоните Вере на телефон, как будете готовы, — без спроса распорядился моим личным временем чернокнижник. — Будем ждать. И клиентка, горюя по лысому зеку, размазывая по лицу сопли, скоропостижно отключилась. Мне оставалось только проморгаться. — Это что такое? — завелась я, захлопывая ноутбук с исчезнувшим изображением. — Я так никогда свои пять тысяч не получу! Что за обломное субботнее утро? Ни денег, ни секса! — Ерунда. Если овладеешь своими способностями, а не продолжишь разбрасываться случайными советами, у тебя будет заработок и добрая слава, — Дима как бы невзначай напомнил мне о бесовских бреднях про ведьмины способности. Тряхнул чёлкой и начал привставать из-за стола, озираясь по сторонам. Давно бы уже спросил у чёрта, куда спрятались его штаны! — Ты же не умеешь предсказывать будущее! — Не умею. Зато знаю, что тебе следует исполнять своё предназначение, а не размениваться на жалкие спектакли, — слегка презрительно бросил он. Ах так?! — Чего это они «жалкие»? Вообще-то, я будущая актриса! Откуда тогда у меня берутся клиенты, если я, по-твоему, плохо играю?.. А сегодня… — я немного подумала, стоит ли зарекаться, и в итоге горделиво задрала нос. — Сегодня этот дом продастся! И деньги пойдут на моё обучение в СГИКЕ! Покупатель уже найден! Ясно? — обернувшись на скрипящем стуле, я кичливо объявила Юлькины грандиозные планы, давясь слюной. И собиралась добавить, что зазнавшемуся чернокнижнику настало время отсюда выметаться следом за своими дружками! Вместе с коробками и чемоданами! Но он, скромно присевший на край застеленного дивана, огорошил меня первее. — Разве этого ты хотела? — бледно изрёк Дима. Я, несколько раз порывавшаяся дать ему словесную сдачу, оторопела, хлопая ртом. Схватилась за лоб, потом сделала вид, что планировала убрать за ухо пушистую прядь волос. Запуталась в ней пальцами и уложила тревожные ладони на колени, обтянутые полами мантии из магазина приколов. — Я мог бы рассказать тебе всё, что знаю сам, — продолжил он сбивать меня с пути. — Но на это нужно много времени и твоё желание… Только попроси. Чёрные ритуалы, молитвы, действие рунических символов… Всё, что стоит по коробкам на первом этаже – трактаты, учения – всё это ждёт своего часа, — он присогнулся к своему чемодану, прислонённому к дивану, не прекращая заманчиво вещать. — И… хоть я и не её последователь… у меня есть с собой даже Каббала. Я чувствовал, что она пригодится. Дима достал большой, было видно даже издалека, что ветхий, том и приблизился ко мне, заманчиво раскачивая книжкой из стороны в сторону. Я завороженно повторила головой её путь. — Вера, ты действительно собираешься продать этот дом, где на тебя снизошло знание о твоей силе? И поступить в самарский кулёк?.. — Ну-у-у, да… — засомневавшись, протянула я, бегая взглядом по серьёзному, надвинувшемуся сверху лицу, ставшему для меня слишком привлекательным за двое суток. Да блин, в смысле?! — Знаешь что? С самого детства! С пяти лет, когда в детском саду проходил первый мой утренник! Когда папа сделал мне колпак из папье-маше! А мама сшила мантию из ткани, которую купила по скидке в отделе обрезков! Я мечтала стать ей! А ещё!.. А ещё у меня была метла и заклинание! Уже тогда я разучивала наизусть большие отрывки и решила, что стану актр… Он нагло перебил меня. — Может, всё-таки ведьмой?