История основана на реальных событиях,
все совпадения не случайны,
вам не показалось.
Маленький Баки буквально бежал на Ярмарку талантов, потому что старательно готовился всё лето. Его поделка пусть и не сверкала на солнце ввиду темной тональности, но уж точно была продумана до мелочей. И Баки просто не мог дождаться своего счастья, когда сможет поделиться со всеми и, возможно, получить немного заветных сердечек. Сердечками, оставленными в благодарность, называли камушки совершенно разнообразной расцветки – от совсем крошечных до весьма увесистых валунов. Именно из сердечек каждый уважающий себя творец в дальнейшем строил себе дом. И несмотря на то, что Баки едва дотягивал по возрасту, творцом он себя ощущал в полной мере, чем сразу же поделился с родителями. Его признание наделало много шума дома и почти разбило семью на два лагеря: папа Стив был категорически "за", отец Брок воздерживался от комментариев до последнего, но по ощущениям был все-таки против увлечения сына творчеством. Единственная серьезная размолвка состоялась как раз накануне события, которого с таким трепетом ждал Баки. – Я еще раз повторяю, ему рано участвовать в этом балагане! - отец Брок никогда не говорил таким требовательным тоном дома. И никогда не повышал голос дома. И, вообще, дома он был совсем другим, чем на работе. Баки сильно удивился и непроизвольно спрятал свой хвост с пушистой кисточкой подальше под стол – во избежание. Ну, как хвост? До полноценного, как у папы, еще нужно было дорасти, и Баки очень старался в этом направлении, поедая всякие не вкусные, но полезные каши. А вот отец свой хвост потерял когда-то на работе – в одном непростом деле, как сам рассказывал. Поэтому даже маленький хвост – это гордость, и лучше беречь смолоду. И поделку свою тоже, она же в единственном экземпляре сделана, на всякий случай Баки прибрал, но уже поближе – в руки. И крышкой картонной сверху накрыл, опять же, во избежание порчи во время конфликта. – А я еще раз повторяю, чем раньше он познакомится с истинным положением дел, тем лучше для него же! – папа Стив остался непреклонен и даже стукнул своим шикарным, невероятно прочным, но гибким, в белых крапинками и с густой светлой кистью на конце хвостом. "Когда-нибудь у меня тоже такой вырастет", – помечтал Баки, но один родитель продолжил всерьез лупить хвостом по полу, а второй – сверкать глазами в ответ, поэтому Баки предпринял попытку отвлечь обоих хоть как-то. – Чьих дел, пап? – он спросил, по правде, не до конца понимая. – Твоих, мой милый сын, именно твоих дел. И именно благодаря участию в балагане! – папа слишком сердито выделил слово, которым отец назвал Ярмарку. – Наш!.. Наш милый сын, спешу напомнить, – огрызнулся отец Брок в ответ. – Я могу совсем не ходить, чтобы вы не ссорились, – предложил Баки от чистого сердца. – И даже не расстроюсь, правда-правда. Конечно, это была неправда. И отец Брок, и папа Стив – оба заметили, что сынишка как-то сник, предложив такой вариант, и спрятал не только свою поделку, но и свой хвостик – от них. От тех, кого не должен опасаться в принципе. – Нет, милый, ты пойдешь обязательно! – вскинулся папа. – Пойдешь-пойдешь, пушистик, – тут же подхватил отец, но, обдумав, с сожалением добавил: – Хоть цена истинного положения дел обычно непомерна. Кстати, "пушистиком" отец Брок называл его с любовью постоянно не только из-за кисточки на хвосте, но и за пушистость на голове, схожую с отцовским чубчиком, который тот неимоверно красиво укладывал в прическу… Долгожданный день наступил, но маленький Баки серьезно рисковал не донести до публики свой миниатюрный ад. Да, его поделка отличалась от остальных, о чем родители его изначально предупреждали, но ведь кроха Баки был самым что ни на есть настоящим бесенком, рожденным в паре потомственных и чистокровных бесов – Стивена Гранта Роджерса и Брока Энтони Рамлоу. Ни райские же врата он понесет?! – Баки, не беги так, ты разобьешься, – отец Брок переживал и нервничал, кажется, больше, чем сын, отчего и глаза свои как-то грустно прятал, и горбился сильно, будто на спине его ноша была непомерная, и замечания делал неуверенно. – Джеймс Бьюкенен Барнс! Что тебе сказал твой отец?! – у папы Стива как-то лучше получалось командовать, причем всегда. Хотя он и был папой, то есть Баки из него прям и родился, но папа Стив всегда был строже, чем отец и чем другие папы. И, да, у маленького Баки имелась своя отдельная, не созвучная с родными фамилия, потому что в будущем он станет серьезным и самостоятельным представителем адских кругов и адовых наказаний – так положено. Ох, и намучились же родители, пока подбирали! Из любимых вечерних воспоминаний за столом следовало, что не один словарь перелопатили, пока нашли что-то классное и запоминающееся, но нашли-таки: Баки Барнс – и стильно, и коротко, и устрашающе. – Простите, – Баки сбавил ход и пошел вровень с родителями, чтобы никого больше не расстраивать. Наконец, Ярмарка распахнула свои невообразимые просторы перед четой Рамлоу-Роджерс и малышом Баки, и сколько же там оказалось творцов, выставивших свои поделки. А сколько желающих, отдать свои сердечки, куда взгляд ни брось – толпы! Толпы заинтересованных и страждущих получить эстетическое удовольствие. У Баки даже сердце перестукнуло на лишних семнадцать оборотов, которые он успел подсчитать, пока вместе с родными выгружал свое темное творение на прилавок. Он здорово тревожился по поводу успеха, но еще больше стеснялся. Быть на виду у бесов не принято, тем более развлекать публику, о чем отец Брок не единожды упоминал вскользь в разговорах с папой. Но папа Стив имел за своими широкими плечами серьезный опыт театральных выступлений и вполне себе высшее образование по этой теме, потому знал, как одним драматичным нахмуриванием бровей сначала устроить войну, а потом довести народ до экстаза. И в сына верил, как в себя самого, генетика – дело нешуточное. К слову, папа был весьма популярен у широких масс, из-за чего отец Брок нешуточно эти самые массы не любил, но о ревности в их доме было запрещено говорить… Прошел час-другой с открытия, и пока так никто и не решился оценить адский уголок. Баки попробовал изменить угол подачи, чтобы все семь смертных грехов смотрелись выигрышнее. Так же он прошелся тряпочкой, чуть смоченной в масле, для придания лоска обожженным дощечкам, что в точности копировали адовы чертоги. Отец Брок по долгу службы постоянно спускался вниз, к Самому, поэтому помогал сыну с полным знанием колорита изнутри. Конечно, они создали как бы копию копии для самых маленьких, так отец настоял, сославшись не только на юный возраст создателя, то бишь Баки, и таких же незрелых потребителей таланта, но и на сохранение тайны. Не положено всем и каждому знать, как будет страшно там, на раскаленных углях. И будут ли угли – вопрос, в котором даже сам Баки пока не разобрался до конца, и вот как дело было. …Когда у него, наконец-то, пробились рога, а случилось это всего пару столетий назад (как же они чесались – это ужас какой-то!), о, как Баки был горд и счастлив, что они все-таки выросли и стали ощутимы под волосами! Кстати, у отца Брока рогов тоже не было, он в том опасном деле на работе потерял и их. И об их отсутствии и о несравнимой ни с кем красоте отца папа Стив не раз громко заявлял вслух на всю округу, чем смущал, конечно, безрогого и бесхвостого. Баки в отличие от остальных самым первым заметил, что отец Брок сильно смущается на оды, но также заметил, что отцу было и очень приятно одновременно... И вот Баки ввалился в гостиную с неописуемым шумом и с новыми рогами, и папа Стив так и не успел сделать ему замечание, потому что Баки опередил и со всей скоростью бросился под руки – гладиться. – Папа, ты чувствуешь?! Ты их чувствуешь?! – Да, милый!.. Да, родной!.. – папа поднял его на руки и закружился от радости по комнате. От подлинной радости родителя за своего ребенка. Так, кружась и пританцовывая, папа Стив отнес Баки на веранду, где отец Брок уже третьи выходные подряд зачем-то перестелал не такие уж и старые и вовсе не скрипящие полы на "нечто приличное". Неприличными полы из красного дуба стали четырьмя выходными ранее, что выяснилось за завтраком из папиного замечания. Если по секрету всему свету, то папа Стив в семье очень многого добивался парой-тройкой слов, нередко - и одним взглядом. И отец Брок предупреждал Баки, чтобы тот не вздумал жениться на ком-то белокуром и ангелоподобном. В шутку, конечно, какие женитьбы – только-только рожки показались. – Отец, хочу вас поздравить, у нас – рога! – торжественно заявил папа. – Сына, дай оценить! – отец Брок бережно потрогал Баки по голове и сразу же предложил свою ладонь. – А теперь давай лапку! И отдал Баки свою кожаную перчатку без пальцев, как и обещал еще пару столетий назад. У отца Брока были – а, может, и на все времена останутся – самые классные и крутые перчатки без пальцев на свете, которые не спутаешь ни с чьими другими. И, не раздумывая ни минутки, отец тут же отдал и вторую, хотя уговор был только про одну – они же еще долгое время не по размеру будут. Маленький Баки так преисполнился гордости, примеряя заветную обновку, что без какого-либо лишнего волнения спросил о втором, не менее, на его взгляд, важном бесовском атрибуте. – Пап, отец, а скоро у меня пробьются копыта? Папа Стив так и замер вполоборота, не дотанцевав, и глаза такие сделал – большие-большие. А отец Брок не на шутку захлебнулся горячим кофе из фляжки для виски, которую он везде брал с собой и которая никогда не знала виски и никакого другого алкоголя. – Так, пора бы завязывать с детскими изданиями, морочащими голову неокрепшим умам! – заметил отец в сторону папы и обратился непосредственно к сыну: – Копыта точно отменяются, хороший ты наш. Как же ты кроссовки-то свои любимые будешь обувать? Или ботиночки, парадно-выходные в школу, а? Нет, никаких копыт не будет!.. Время на Ярмарке подошло к обеду, но к Баки так никто и не заглянул. В нехорошем предчувствии он даже переставил фигурки людей внутри своей поделки, только и это не помогло. Все проходили мимо, иногда останавливались – значительно издалека, рассматривали его адик и уходили прочь. Родители не на шутку обеспокоились его состоянием, когда он отказался перекусить. – Пожалуйста, маленький, закажи, что хочешь, отец сейчас всё купит, – папа Стив, никогда не разрешавший Баки никаких вольностей в отношении еды в обед, впервые шел на уступки сыну. – Спасибо, пап, что-то не хочется, – Баки потерял не только аппетит, но и все свое настроение. – Может, супика? Прям из дома? Сейчас сгоняю, погрею и принесу, что скажешь, пушистик? – отец Брок не находил себе места, пытаясь завлечь сына хоть чем-то. И даже "пушистик" – от отца сейчас не спасал ситуацию: маленький Баки по капле терял уверенность в себе и ему хотелось спрятаться под прилавок от переживаний. И никогда, никогда-никогда больше не ходить на Ярмарку. – Спасибо, папуль, что-то совсем ничего не хочется. Жарко, – но Баки держался, как мог, сам же почти что плакал от ситуации вокруг своего творчества. – Точно, жарко! Брок, на все деньги – лимонада, сахарной ваты, попкорна, леденцов, мороженого… Жвачки еще принеси, будь она трижды неладна! – Будет исполнено, мой Капитан!.. И отец чуть было не испарился за самыми запрещенными (не только перед обедом) вредностями в их доме, но Баки опередил отказом: – Ничего не нужно, правда, спасибо, я воды попью, – он догадался, что вредная еда разрешена для него сегодня не просто, а потому что родители в панике. И еще потому что… Баки внутри себя все-таки плакал: потому что никому его поделка не понравилась, в отличие от других счастливых творцов с россыпями красивейших сердечек у себя на прилавках. И он отошел от своего места и принялся рассматривать то, что оказалось нарасхват у почитателей талантов. Кролики с морковками, которые, в основном, были сделаны из пластика. Очень-очень шустрые кролики. Суть таких поделок и множества сходных копий заключалась в особой скорости: кролики бегали друг за другом, как заведенные, отбирали морковки, затем опять бежали, и так – по кругу. У некоторых кроликов было не по одной морковке, что вызывало подлинный восторг публики, и сердца бросали прямо в ноги творцам. Маленький Баки пошел по рядам еще больше убежденный, что к нему с его адом уже вряд ли кто-то придет. Вторыми по количеству аплодисментов и сердечек оказались волшебные палочки, вернее, опять же, пластиковые копии подлинных палочек волшебниц и волшебников. Маленький Баки знал, как выглядят и работают настоящие, не понаслышке, потому остался поражен цветастым пруткам и ажиотажу вокруг них. И склонил свою рогатую головушку в расстроенных чувствах и медленно-медленно двинулся дальше, в самую гущу Ярмарки, чтобы воочию познакомиться с фаворитами, к которым он сам не имел никакого отношения. И рожки его, аккуратно выглядывающие из прически на пробор (Баки очень хотел, чтобы все-все замечали их, потому специально так расчесывался), даже они печально свесились в его волосах. И папа Стив, наблюдавший за ним издалека, метнул первую молнию своим хвостом, что расколола здание позади прилавка надвое. Но из-за праздничной кутерьмы и шума торгов огромная трещина осталась никем незамеченной, кроме отца Брока. И пока это была только молния… Еще очень резво шли азиатские безделушки, которые маленький Баки заприметил в самом начале: много-много одинаковых ожерелий из маленьких мальчиков, больше похожих на девочек. И ожерелья те, сплетенные и переплетенные, спутанные и распутанные, были выполнены в одной и той же цветовой гамме, и все как один – без начала и конца. Баки вернулся расстроенный, это мягко сказать, и осмотрел крайне внимательно, даже придирчиво свое творение. Он честно искал ошибки и был решительно настроен их исправить. Может, и ему стоило сплести пару ожерелий для окантовки?.. Или посадить в центре основного котла парочку кроликов?.. Или чтобы адское пламя разжигали "волшебные" палочки?.. Тем временем Ярмарка завершила свою работу: счастливые обладатели таланта и их не менее довольные поклонники весело и беззаботно расходились по своим домам. А Баки ждал до последнего. Та крупица надежды, что еще жила в нем и позволяла верить в более удачный исход этого особого для него дня окончательно угасла с последним посетителем. – Иди ко мне, пушистик, – отец Брок, всё понимая без слов, бережно взял его на руки, чтобы нести. Иначе маленький Баки, честно, не дошел бы сам. Он не просто обессилел от голода и переживаний, но попросту не смог бы найти дорогу – ничего не чувствовал и ничего не понимал, удерживая из последних сил рыдания, рвущиеся наружу от горя. А папа Стив, аккуратно сложивший его поделку под картонную крышку и забрав с собой, молча поравнялся с отцом, чтобы пойти рядом. Слишком молча. И маленький Баки с ужасом обнаружил, что красивейшая кисть великолепного папиного хвоста больше не такая, как обычно, а почти целиком превратилась в адский клинок, раскаленный добела. Баки знал, что папа Стив на работе другой, совсем другой – безжалостный воин, неведающий пощады для грешников, и гораздо страшнее, чем отец. Ведь у папы есть не только хвост и рога, но много чего, что способно трансформироваться в оружие любой формы и нереальной силы, и когда Баки узнал, что сможет так же, он так гордился… Но сейчас он боялся, вжимаясь в горячую шею отца, в надежде спрятаться от своей неудачи на Ярмарке, ведь именно он был виноват в том, что привел папину работу домой…